Удел отступников — «шестерить»

Унию все-таки удалось победить. По так называемым трем разделам Польши (Петербургские конвенции 1770-1790 годов) вся территория Белоруссии и еще сохранившиеся территории Украины входят в состав Российской империи. Конечно, это меняет положение, хотя не радикально — ведь знать польская так и осталась знатью. Однако хочу, чтобы наши читатели помнили: по трем разделам Польши Россия не получила ни одного кусочка, так сказать, «этнической» польской территории. По третьему разделу, правда, приобрела Литву, собственные литовские земли. А до этого — только русские земли Украины и Белоруссии, причем не все: австрийцам удалось начать раздел Польши с захвата Галиции.

Уния сохранилась в России. Чтобы освободиться от нее, потребовался довольно долгий процесс. Надо отметить, что императорское правительство не прибегало к грубой силе, но в 1839 году, в царствование Николая I, состоялся Полоцкий церковный собор, в результате которого остававшиеся еще униаты присоединились к православию. После этого уния сохранилась только в Австрии (потом Австро-Венгрии), в Галиции. Именно оттуда, из Галиции сегодня всеми правдами и неправдами стараются распространить унию по всей Украине. В Белоруссии унии не оказалось вообще, но очень многих из белорусов успели превратить в римо-католиков. Римо-католик, наверное, в какой-то степени становился «своим» для католиков: есть белорусский термин XIX столетия «костельный поляк», то есть тот, который еще не поляк, но уже в костеле. А в следующем поколении может стать совсем поляком. Поэтому как прост был выбор для украинца, еще проще выбор для белоруса: быть русским или костельным поляком (перестать быть русским).

С этим мы дожили до XXI века, и хочу заметить, что большинство (их немного) белорусских оппозиционеров русскому единству — выходцы именно из окатоличенных семей (об этом почти не писали). Все радикальные политические и общественные деятели происходили из виленских, то есть живших близ литовской столицы ополяченных белорусских семей.

Кстати, еще одно подобное сравнение: все белорусские руководители, участвовавшие в Беловежском процессе, не случайного происхождения. На католические имена очень хорошо обратить внимание. Вот тут-то, правда, сразу видно, из какой семьи человек. Таким образом, сегодня решается все тот же вопрос: быть единой Руси или не быть, сохраниться ей в качестве страны православной, то есть страны восточно-христианской культуры, или утратить свою культуру.

Тем, кто испытывает какие-то сомнения (нужно ли держаться православия, от храма люди отвыкли...), хочу посоветовать задуматься еще над одним. Перейти в чужую цивилизацию можно. Так на наших глазах Турция практически перестала быть страной мусульманского мира и стала европейской. Какой ценой? Ценой вечного аутсайдера. Современная Турецкая Республика — страна Запада, но самая «задрипанная». Переход в другую культуру — это всегда пребывание на последних ролях, в последних рядах.

Как совершенно самостоятельные страны Восточной Европы ни Белоруссия, ни Украина существовать не могут. Поэтому уже в XVII веке при первом Романове, Михаиле Федоровиче, лидеры православного сопротивления обращались к царю с просьбой о принятии их в подданство. Но после Смутного времени Россия была слишком слаба. Она пошла на это только через двадцать лет, при Алексее Михайловиче и походе на войну с поляками.

Ни для кого не секрет, что весь XVII век — это еще и век постоянной эмиграции белорусского и украинского населения. В частности (сейчас это тоже все почему-то забывают), город Харьков основан при царе Михаиле действительно эмигрировавшими малорусами и белорусами (в меньшинстве) — с разрешения русского царя и на его земле. Никогда эта земля не входила в состав ни Великого княжества Литовского, ни Речи Посполитой.

То есть можно либо сохранить единство и свою культуру на пути постоянного укрепления единства нации, на пути центростремительном, либо самый ревностный восточный христианин рано или поздно будет вынужден бросить свои земли и эмигрировать в Россию. Этот путь тоже уже проходился, вряд ли он целесообразен.

Крым? Нет, Таврия!

Итак: а что делать-то?. Как это ни странно, я убежден: прежде всего надо заняться правильным словоупотреблением. Посмотрите — столетие назад не только все белорусы, а и все малорусы (за исключением небольшого количества украино-польской интеллигенции, проживавшей в Австро-Венгрии и получавшей серьезные субсидии венского режима) просто не знали, что они уже не русские люди.

Когда в 20-е годы создавался Советский Союз, все «украинцы» жили в Польше, а малорусы не знали, что они «украинцы». Белорусы, похоже, и сейчас не очень уверены в своем отдельном белорусском происхождении. Так обратим же внимание на то, что для крупнейших историков XIX столетия, таких, как малорус Дмитрий Бантыш-Каменский и белорус Коялович, было понятие «Западная Россия». Хотя и существовали в ней малорусы и белорусы как субэтносы. Но большевики с нами проделали то, на что не хватило энергии у униатов.

Сначала (это было преступление, несомненно) добились исчезновения термина «великорус», и великорусов стали называть русскими, тем самым первоначально обижая, а затем постепенно отталкивая украинцев и белорусов, которые автоматически как бы переставали быть русскими. А сейчас происходит нечто еще более интересное: теперь уже и «русских» больше нет. Теперь есть украинцы, белорусы, россияне, русскоязычные да, пожалуй, еще новые русские.

Поэтому я бы рекомендовал вспомнить, что словоупотребление оказывает воздействие на наше мышление. Как говорим, так и поступаем. Если говорим об исключительно конфедеративном Союзе России и Белоруссии — значит, соглашаемся с расчлененным состоянием как государства, так и страны, исторической русской земли и, наконец, народа.

Так же точно — одно дело, когда мы говорим «Таврия» о земле, где проповедовал первый креститель Руси апостол Андрей Первозванный, и где Русь окончательно крестилась, и совсем другое, когда говорим «Крым», признавая, таким образом, права на полуостров крымско-татарского населения, появившегося там веков на 12-13 позже славян. Называем земли, примыкающие к Черному морю, как привычно с конца XVIII века, «Новороссия» — значит, говорим о земле общей для нас всех и заселенной как великорусами, так и малорусами, и белорусами. Говорим иначе, нет термина «Великороссия» — ну, тогда получается, что это, вероятно, «исторические» украинские или «крымско-татарские» земли.

И так все время: как говорим, так и поступаем.

Но некоторые основания для оптимизма остаются. Даже в словоупотреблении. Например, как хорошо, что, правда, только в названии «Беларусь», но все же сохранилось исконное самоназвание «Русь». Это серьезный фактор.