Замечания о магии и волшебстве

 

 

счезла магия, и белая, натуральная, пользующаяся обыкно-

È

венными силами природы, и черная, сверхъестественная, ду-

хами повелевающая и celestialis et ceremonialis (небесная и

волшебная) Агриппы и mundus subterraneus (подземный мир) Кир-

хера (изобретателя волшебного фонаря), оживлявшего золу сожжен-

ной розы пред глазами суеверных людей Шведского двора в 1657

году. Вы можете найти всю эту магию, поясненную, истолкованную

и написанную не какими-нибудь каракулями, а просто Немецкими

или, если вам более нравится, Французскими буквами: читайте раз-

личные Manuels de Physique amusante или, еще лучше, г-на Guyot

Recreations physiques et mathematiques, эту необходимую ручную кни-

гу всех магиков и волшебников, или целый том знаменитого Dic-

tionnaire Encуclopedique, под заглавием Amusements des Sciences.

Мы намекнем только, что многие из приведенных и им подобных

рассказов делаются необъяснимыми или по недостатку сделанных

наблюдений, или по неопытности и незнанию самих наблюдателей.

Если многие почтенные люди видят колдовство и влияние сверхъес-

тественных сил в простых фокусах, делаемых в освещенных залах,

при тысяче зрителей, как же не впасть им в заблуждение при каком-

нибудь нечаянном явлении в тишине, ночью, в безлюдии темного

леса или пустого дома, при всех обстоятельствах, умножающих и

страх, и сомнение, и веру в привидения? Мы заметим в заключение,

что человек всегда называет понятным и простым все, что объясни-

мо его рассудком, и предполагает всегда колдовство, чародейство и

влияние сверхъестественного во всем, что ему неясно и непонятно.

Мера его знания является в противоположности большего или мень-

шего распространения слова «чудо» на естественные явления. Вера

в колдовство делается наконец достоянием одних посредственных

умов, или бедным наследием ошибочного воспитания, тогда как свет-

лый и образованный ум находит новые, неисчерпаемые источники

в чудесах природы и науки.

Все многочисленные описания знаменитых процессов и суда над

ведьмами и колдунами служат гораздо более доказательством их не-

существования, ошибок века, невежества, пристрастия и фанатизма

судей, чем точной опоры для суеверия. Из книги Бордосского ин-

квизитора Деланкра (1619 года) видно, что действию диавола при-

писывали тогда все непонятное. Жестокие преследования, ужасные

пытки и казни волшебников, развившиеся до чрезвычайной силы

во времена, предшествовавшие реформации и потом, в особенности

со времени знаменитой буллы Папы Иннокентия VIII и распростра-

 

 

нения мнения о близости пришествия антихриста, когда Римское

духовенство причисляло к семейству диавола всех религиозных но-

вовводителей, гнало Вальденцев, преследовало Альбигойцев и жгло

так называемых протестантских колдунов (в Женеве вдруг 500) — все

это, или хроника всего этого может только служить историческим

доказательством несбыточности рассказов о существовании чародеев,

и оправдывает разве только то мнение, что все душевные болезни,

зависящие от воображения, умножаются в той мере, как усиливает-

ся внимание к рассказам о них. Вследствие этого прежние кровавые

законы против волшебства заменены во всех Европейских госу-

дарствах простыми полицейскими мерами, и со времени принятия

этого правила начали исчезать ведьмы, колдуны, кликушки и весь

сбор тех шарлатанов, которые иногда так неприязненно вмешива-

лись в семейные отношения.

 

 

∆∆∆

 

ГЛАВА XXIX

 

Общие замечания

 

 

ногочисленные случаи, рассказанные автором в предыдущих

Ì

главах, заимствованные большей частью из истории и засви-

детельствованные иногда людьми, заслуживающими полного

доверия, на первый взгляд могут показаться убедительнейшим до-

казательством действительного существования всех этих явлений.

Сам автор, приведя такую громаду исторических фактов, рассказывая

столько интересных страхов вследствие явлений разных духов, до-

мовых, привидений и душ, по местам с большим недоверием отно-

сится к этим сказкам. Иногда он прямо говорит, что все это фан-

тасмагории, вымыслы, обманы и т. под.; иногда же ставит рядом та-

кие рассказы, которые противоречат совершенно один другому и

набрасывают таким образом тень сомнения один на другой. К сожа-

лению, у автора все это перемешано, перебито цитатами хроник, на-

родных легенд, так что трудно уловить его определенный взгляд на

эти рассказы: — то он сомневается, то положительно отвергает, то

принимает на веру рассказы об одном и том же предмете. Напр.,

приводя рассказы о домовых и привидениях, одни из этих расска-

зов он считает несомненно истинными или, по крайней мере, не ос-

меливается высказывать критической оценки о них; другие расска-

зы в таком точно роде и характере он отвергает. Такая неопреде-

ленность со стороны автора вызвала нас сделать от себя в заключе-

ние несколько замечаний и соображений относительно всех его рас-

сказов.

Этим замечаниям и посвящаем мы настоящую главу.

Мы не думаем вдаваться в подробный критический разбор всех

по одиночке фактов и рассказов, приведенных автором, хотя это и

было бы вернейшим средством пролить настоящий свет на эту тем-

ную область чудесного и сверхъестественного. Но это была бы скуч-

ная и безынтересная материя, потому что нам постоянно бы приш-

лось встречаться с рассказами, очень похожими друг на друга. Все

эти рассказы, — не больше, не меньше, как разные вариации на од-

ну и ту же тему. И потому при объяснении их нам естественно при-

шлось бы употреблять одни и те же приемы, повторять одни и те же

общие естественные причины. Мы считаем совершенно достаточ-

ным коснуться только общих причин, породивших это бесчислен-

ное множество сказаний о явлениях духов, привидений, мертвецов,

в глухую полночь покидающих свои сырые могильные постели и

отправляющихся путешествовать к своим родным и знакомым.

Прежде всего, является вопрос: все многочисленные явления не

проделки ли ловких плутов, пользовавшихся ими для своих целей?

 

 

Не обманы ли это искусных фокусников, которые изучили хорошо

некоторые особенные явления природы и придавали, в темные вре-

мена невежества, этим естественным явлениям чудесный смысл, воз-

буждая в умах зрителей столько суеверного ужаса, сколько в наше

время какой-нибудь Пинетти или Брокко вызывали удивления к своей

ловкости и своему уменью?

В этих вопросах есть доля правды. По крайней мере положитель-

но известно, что в глубокой древности языческие храмы с их чудес-

ными явлениями богов, подземелья с их прорицателями были пол-

ны лжи и обмана: языческие жрецы, люди образованные, обладая

довольно большими знаниями по химии и физике, производили

явления, известные теперь под именем простых физических опытов

или, пожалуй, фокусов, и выдавали их легковерной толпе за явле-

ния силы божественной, — за чудеса. Человек смотрел на эти чуде-

са и, не умея объяснить их, младенчески веровал в их сверхъесте-

ественное происхождение. Здесь человек был жертвой глубоко об-

думанного и ловко рассчитанного обмана, а потому неудивительно,

что самые скептические люди того времени не могли устоять против

него, не могли не поддаться ему. Покажут, например, при помощи

простых вогнутых зеркал какую-нибудь фигуру или образ, но пока-

жут это необыкновенным образом, когда бы человек мог только

удивиться сначала, а потом мог хладнокровно подумать о причинах

такого явления, или покажут это после долгих молитвенных возгла-

сов, после сожжения бесчисленных жертв и разнообразных куре-

ний, когда экзальтированному зрителю и без того уже в этих обла-

ках дыма, раздражающего нервы, видятся видения, слышатся какие-

то особенные звуки, зависящие впрочем более от устройства храмов,

чем от внутреннего настроения жалкого пациента обмана. После это-

го, когда явится определенная фигура, толпа падет перед нею, по-

раженная благоговейным страхом. Экзальтация доведена здесь до

высшей степени, никакой скептический вопрос здесь не будет иметь

силы. Нельзя не порадоваться, что языческое жречество не знало тех

могучих сил природы, которые открыты новыми естествоиспытате-

лями сил электричества, гальванизма и других. Сколько бы бед сдела-

ло недобросовестное жречество для тогдашнего человечества, легко-

верного и невежественного!

История жреческих обманов, в измененной только форме, повто-

рилась в средние века, — в эту эпоху глубокой младенческой веры

во все таинственное, сверхъестественное. В это мрачное время явил-

ся целый класс людей, известных под именем колдунов, ведьм,

ворожей и прорицателей. Это были люди большей частью невеже-

ственные, но обладавшие большим запасом ловкости и изворотли-

вости. А между тем при помощи этих драгоценных для них качеств,

прикрытых самой наглой самоуверенностью, они морочили проста-

ков с величайшим успехом. Впрочем, по причине своего совершен-

ного невежества, эти шарлатаны не пользовались доверием людей

 

 

 

более или менее образованных. Зато, по временам, являлись люди,

которые, обладая в совершенстве такою же ловкостью и изворот-

ливостью, соединяли с этими качествами ум и обширные знания,

особенно по наукам естественным. Такие люди приобретали гро-

мадную известность. Они пользовались именами — вызывателей те-

ней мертвых, заклинателей темных духов. Ими даже нередко поль-

зовалась полиция для раскрытия преступлений, в которых, нужно

заметить, они были большей частью сами непосредственными участ-

никами. В Западной Европе, особенно во Франции, в уголовных су-

дах, в качестве сыщика нередко можно было встречать колдуна. По-

добные случаи записаны в судебных протоколах, относящихся к на-

чалу XVIII века. В начале же XVI до половины XVII, колдунов тоже

можно было встречать в палатах уголовных судов, только уже не в

качестве сыщиков, а в качестве подсудимых, обреченных на костер

или виселицу.

Если образованные люди тогдашнего общества, представители его,

обращали такое серьезное внимание вообще на колунов и верили в

возможность сношения их с нечистой силой, то что же сказать о

необразованном большинстве? Как доверчиво оно смотрело и слу-

шало их, и сколько под влиянием подобных людей сложилось на-

родных легенд о заколдованных местах, о проклятых замках, где

являются привидения, духи домов, мертвецы и т. под. К числу лю-

дей, усердно служивших распространению суеверий и предрассуд-

ков, можно отнести и знаменитых средневековых ученых, алхими-

ков и астрологов. Нельзя сказать, чтобы люди эти все без исклю-

чения обманывали из каких-либо корыстных целей, — всех их нель-

зя назвать недобросовестными лжецами, потому что большая часть

из них слишком глубоко и искренне веровали в силу своих астроло-

гических выкладок. Это были люди самообманутые. Они шли к ис-

тине, искали ее везде, но их слабый, еще детский ум плохо справ-

лялся с теми тайнами, которые на каждом шагу этого поприща

обильно подставляла ему природа. Средневековый ученый пугался

и сбивался в области этих неразрешимых тайн: тела небесные были

для него царями мира. которые правили судьбами людей, — его ре-

торты казались ему источниками, из которых можно почерпать чу-

десные эликсиры, сохраняющие вечно жизнь и здоровье, претво-

ряющие всякий металл в золото. Таинственность, какой прикры-

вался образ жизни этих ученых и уединенные кабинеты, загромож-

денные плавильными горнами, редкими растениями, засушенными

чучелами, с атмосферой, пропитанной едкими испарениями от ал-

химических опытов, их таинственные книги, понятные только из-

бранным, — все это распространяло в массах суеверное почтение и

боязнь перед этими учеными. Да и сам ученый с его выцветшей

физиономией, впалыми глазами, беспорядочной одышкой, казался

для простолюдина чем-то выше обыкновенного человека, каким-то

выходцем из другого мира. Досужее воображение пользовалось вся-

 

 

 

ким поводом, чтобы создать какой-нибудь фантастический рассказ

о посещении этого ученого темной нечистой силой, о чудесах, про-

исходивших в его одиноком, таинственном кабинете. А о смерти этих

ученых всегда ходили рассказы более или менее трагического ха-

рактера; здесь непременно происходила осязательная борьба между

духами за душу ученого.

Таким образом, глубокая языческая древность и средние века

представляют обильный источник рассказов о явлениях духов, при-

видений и других чудесах. Большая часть рассказов, приведенных

автором в предыдущих главах, относятся именно к этой эпохе, — эпо-

хе, богатой всякого рода чудесами, большая часть которых обязана

своим происхождением совершенному невежеству с одной стороны

и намеренному или ненамеренному обману — с другой. Это, можно

сказать, первая и самая обыкновенная причина существования раз-

ных поверий о явлениях духов, привидений, домовых и т. под.

Некоторые могут заметить: ужели все образованные люди древно-

сти — философы, ораторы и др. не могли понять обмана чувств, не-

лепости рассказов о духах? В том-то и дело, что ученые мужи язы-

ческой древности, ответим мы, проповедовали сами иногда чистей-

ший вздор. Знаменитейшие мужи древности — герои, философы,

поэты, законодатели, художники, несмотря на то, что в них нередко

горел огонь гениальных вдохновений, находились постоянно под

влиянием странных предубеждений, под гнетом мнимых таинствен-

ных деятелей. Самые выспренние порывы их ума, самый широкий

размах крыльев их гения ощущали противодействие железной сети

закоренелых умственных заблуждений, неразрывно скованных с их

языческой религией, образом жизни, нравами и обычаями. Читайте

Геродота, Аристотеля, Ксенофонта, Плутарха, Тита Ливия, Элиана,

Светония и многих других, и вы найдете у этих авторов кучу рас-

сказов о далеких странах, где живут люди с собачьими и оленьими

головами, без глаз и с одной ногой, на которой скачут, а когда захо-

тят бежать, то становятся по двое вместе и, схватившись руками,

бегут, передвигая общую пару ног. По мнению тех же авторов, есть

страны, где живут люди совершенно безголовые. У них же вы про-

чтете, что лев боится пения петуха, что рысь может видеть сквозь

стену и другие непрозрачный тела, что крот совершенно слеп, что

вороны, олени и попугаи живут по несколько сот и даже тысяч лет,

что крокодил, для приманки добычи, подражает детскому крику,

что пеликан раздирает себе грудь и кормит своих птенцов своей

собственною кровью, что страус, преследуемый неприятелем, пря-

чет голову в песок и полагает, что скрылся из виду неприятеля,

потому что сам его не видит. От листочка петрушки лопается стек-

ло, Аннибал пролагает себе путь сквозь Альпы, растворяя горы ук-

сусом. У пастухов существовало поверье, что овца никогда не подой-

дет близко к тому месту, где лежит какая-либо частица волчьего

трупа и что, заиграв на скрипке, струны которой сделаны из волчьих

 

 

 

внутренностей, можно разогнать какое угодно стадо. Мы смеемся

над Демокритом, полагавшим. что люди были первоначально под

формой червей и, увеличиваясь мало-помалу, совершенствовались

и приняли настоящую форму. Анаксимандр производил нас из скор-

лупы, похожей на скорлупку каштана, которая, раскрывшись от дей-

ствия теплоты, произвела на свет мужчину и женщину, распростра-

нивших род человеческий. По словам Плиния, одна знакомая ему

римскас дама родила стона, потому что во время беременности час-

то с вниманием смотрела на этих колоссальных животных. Другая

римлянка, любившая глядеть на львов, родила львенка. В поздней-

шее время Малье утверждал, будто бы существуют действительно

морские люди, тритоны и сирены, и что эти морские дива — муж-

чины и женщины, не успевшие еще сбросить рыбьих хвостов. После

этих замечаний нечего удивляться, что и образованные люди древ-

ности и средних веков склонны были верить всякой галиматье и

иногда мололи страшную чепуху.

Впрочем, объяснять все подобные явления с этой точки зрения

нельзя. Бесспорно то, что в каждом из них человек бывает обманут;

но дело в том, что в первом случае он бывает жертвой обмана дру-

гого человека, и этого рода обман не может быть продолжителен, —

в других же случаях он может быть обманут своими собственными

чувствами, и в этом случае обман бывает слишком глубок и продол-

жителен; чтобы отрешиться от него, необходимо иметь большой за-

пас умственной трезвости и твердости и научных знаний.

Относительно явлений духов, домовых, привидений и мертвецов

часто приходится встречаться с такого рода доказательствами: «Я

сам это собственными глазами видел, или собственными ушами

слышал!», и притом часто приходится слышать это от людей почтен-

ных, честных, не имеющих в виду никаких посторонних целей. По-

видимому, против такого рода аргументации и возражать нет ника-

кой возможности. Это особенно нужно сказать о первом доказа-

тельстве, т. е. когда человек свидетельствует, что он сам видел из-

вестное явление. Ни одно внешнее чувство не пользуется с нашей

стороны таким полным доверием, как чувство зрения, и ни один

внешний орган, кроме глаза, не имеет такого широкого значения в

нашей внутренней жизни, в образовании наших мыслей, суждений,

представлений. Значение других внешних чувств в этом процессе

ограничено и сила ощущений, передаваемых ими нашему уму, зна-

чительно слабее ощущений глаза. Попадается ли, например, в тем-

ноте под руку какой-нибудь неизвестный предмет, слышатся ли уху

какие-нибудь странные звуки, ощущает ли нос какой-нибудь осо-

бенный запах; но если глаз не видит этого предмета, издающего эти

странные звуки и тот особенный запах, наш ум не испытывает в это

время определенного впечатления. Наше ощущение в эту минуту,

приятно ли оно или неприятно, во всяком случае оно есть более ре-

зультат воображения, нежели действия наших внешних чувств. Ког-

 

 

 

да же предмет известный является нашему глазу, и является в яс-

ных и определенных чертах, то для нас нет лучшего доказательства

действительности его существования. Мы никак не можем усом-

ниться в истинности бытия того предмета, который мы видим на-

шими глазами. Если наша мысль не в состоянии объяснить есте-

ственными причинами явления этого предмета, то мы скорее гото-

вы признать здесь участие непонятной для нас или даже сверъхе-

стественной причины, чем признать этот предмет недействитель-

ным. «Хорошо, обыкновенно говорят, толковать тому, кто ничего не

видел. Как убедите меня, что я не видал того, что видел»? и т. п.

Здесь, естественно, возникает вопрос: всегда ли наши глаза пред-

ставляют нам вещи в их настоящем свете? Пользуясь с нашей сто-

роны таким неограниченным доверием, не употребляют ли они во

зло нашей доверенности, не обманывают ли нас?

Для решения этих вопросов необходимо поговорить об оптических

обманах, обманах зрения, как одной из главных причин, поддержи-

вающих веру в возможность чудесных явлений, в существование до-

мовых, привидений и других неземных существ, посещающих смерт-

ный люд. И в наш скептический век нередко приходится слышать

рассказы очевидцев о подобных чудесных явлениях, только теперь

эти рассказы не производят уже того глубокого впечатления, какое

производили они в темные времена отдаленной старины. Теперь они

легко и скоро объясняются причинами и законами природы, при

помощи тех важных открытий по естественным наукам, каких так

много сделано в наше время. Но все-таки подобные случаи имеют

важное значение. Люди, подвергающиеся оптическим обманам, в

силу ли частных особенностей их зрительных органов или же по

причинам, вне их находящимся, надолго сохраняют впечатление,

произведенное этими обманами. Если люди, подвергавшиеся таким

обманам, люди простые, неспособные силой размышления и зна-

ния разъяснять эти обманы, то их ум всегда будет находиться под

гнетом суеверия, предрассудков. Да и самые образованные люди

испытывают от этих обманов часто очень печальные следствия. Об-

маны зрения иногда могут сопровождаться расстройством умст-

венных сил, а непременно всегда глубоким нервным потрясением.

Мы нарочно сказали несколько слов об общем характере обманов

зрения, чтобы показать, в какой мере они могут влиять на нашу

психическую жизнь и каким богатым источником они могут слу-

жить для всякого рода суеверий.

Теперь мы займемся объяснением происхождения самых процес-

сов оптических обманов.

Всякому известно, что большая часть духов, домовых, привиде-

ний является непременно ночью и притом не в совершенной темно-

те, а в полусвете, когда наш глаз может еще различать предметы

только неясно, неопределенно. Пугала эти большей частью являют-

ся белыми. Местами их явлений бывают обыкновенно: кладбище,

 

 

 

лес, сад или вообще какое-нибудь уединенное место, огуменники,

овины, задние дворы и другие нелюдные места. Таким образом,

время и место слишком много благоприятствуют всякого рода опти-

ческим иллюзиям, и если в самом человеке есть благоприятствую-

шие условия, если, например, человек суеверен, или в болезненном

состоянии, то ему никак не избежать в этом случае обмана. В таких

уединенных местах мы обыкновенно не знаем хорошо расположе-

ния предметов, а наш глаз в таком полусвете не может определенно

различать их, и потому с первого же взгляда предметы эти нам по-

кажутся какими-то незнакомыми, странными. При большем усилии

рассмотреть эти предметы, зрачок нашего глаза необыкновенно рас-

ширяется, чтобы собрать как можно более света, а при таком напря-

женном состоянии естественно, что зрительные нервы приходят в

раздраженное состояние, в глазе чувствуется боль и сотрясение. От

этих сотрясений в глазном нерве нам представляются все окружаю-

щие предметы тоже в каком-то неспокойном состоянии, — они

колеблются, движут своими частями. Это движение предметов еще

более усиливается от того обстоятельства, что в полутемноте наш

глаз может хорошо различать только один цвет, цвет белый; от это-

го все освещенные места и черты в предметах мы видим хорошо, а

черты темные, неосвещенные попеременно то являются, то исче-

зают для нашего глаза. Здесь заключается также и причина того, что

все предметы при таком освещении нам кажутся большей частью

белыми.

Представьте же себе человека суеверного, робкого, слышавшего в

детстве множество рассказов о разного рода диковинках и чудесах;

представьте, что этот человек поставлен в такое уединенное место, в

среду таких незнакомых ему предметов. Вдруг предметы эти под бе-

лыми покровами начинают двигаться, кружиться. Воображение в

эти минуты работает особенно сильно, оно дорисовывает картину:

неясным чертам оно сообщает определенный образ, образ иногда в

высшей степени фантастический. Испуганному зрителю, вместо мо-

гильных крестов, вместо развесистых деревьев, представятся целые

сонмы живых существ, странных до уродливости, в разных положе-

ниях и одеждах, и все это снует взад и вперед, движется без цели, и

постоянно меняет свои очертания, свой образ. Поневоле суеверу

придет на ум, что он попал на проклятое место, где потешается не-

чистая сила. После того он с глубокою уверенностью и искренно-

стью расскажет этот случай на поучение своим детям и внукам, и

пойдет из рода в род предание об этом проклятом месте, предание,

постоянно разрастающееся, под влиянием которого и неробкого де-

сятка человек струсит на этом месте и ему почудятся какие-нибудь

звуки, покажутся какие-нибудь чертовские чары.

Между другими особенностями нашего глаза есть одна очень за-

мечательная, которая тоже может служить источником разного ро-

да оптических иллюзий, особенно при болезненном состоянии орга-

 

 

 

низма. Особенность эта называется фосфоричностью зрительного

нерва. Наблюдать обнаружение этой особенности легко при такого

рода обстоятельствах: когда, например, сильно сжать глазное ябло-

0ко, или нам придется каким-нибудь нечаянным образом сильно

ушибить голову, то при этом мы заметим, что от глаза отделяется

свет, иногда в виде разноцветных кругов, а иногда просто в виде

синеватых искр. Чтобы убедиться в том, что подобные явления, яв-

ления света, имеют причиной единственно наш глаз, и не имеют

ничего соответствующего себе в действительности, для этого доста-

точно повторить опыт сжатия глазного яблока в совершенной тем-

ноте. Тогда мы заметим, что чем темнее комната, тем более будет

блестящ круг около нашего глаза. Если такие явления бывают за-

метны хорошо в здоровом состоянии, то в болезненном они прини-

мают слишком большие размеры. В горячке, например, или при бо-

лезнях желудка, кровь, устремляясь к голове, давит между прочим

на сетчатую плеву глаза, т. е. на зрительный нерв, вследствие чего

перед глазами больного являются большие массы света в виде раз-

ноцветных кругов. Эти круги будут постоянно двигаться и изменять-

ся, а больное воображение составит из них самые разнообразные,

самые странные картины. В минуту успокоения больной припом-

нит эти картины, и если он суеверен и незнаком с законами приро-

ды, то он убедительнейшим образом будет указывать, что его ком-

ната за минуту была полна духами и привидениями. Такие случаи,

впрочем, могут быть и при незначительном расстройстве организ-

ма, например при совершенно легком расстройстве желудка, при слу-

чайном несварении пищи. Здесь оптические иллюзии тем опаснее,

что человек чувствует себя совершенно здоровым, а между тем пе-

ред его глазами совершаются такие диковинные вещи.

Говоря об обманах зрения, нельзя упустить из виду очень важного

явления, замечаемого в нашем глазе. Всякому, конечно, случалось

наблюдать, что когда переходить из темной комнаты в другую, ярко

освещенную, то глаза наши, пораженные внезапно большим при-

ливом света, невольно закрываются, но и при этом перед нашими

глазами продолжают мелькать те вещи, которые мы видели несколь-

ко секунд назад. Только эти вещи представляются нам не в том

цвете, в каком мы их видели, а в другом. Если, например, входя из

темной передней в ярко освещенный зал, ваши глаза встретили груп-

пу женщин в красноватых платьях, то, закрыв глаза, вы увидите эту

группу в зеленых; голубые, например, обои зала увидите оранже-

выми. Такого рода явления называются явлениями глазных спект-

ров; те цвета, в которых нам представляются предметы по закры-

тии глаз, называются спектрами случайными, дополнительными.

Не место здесь говорить о причинах такой особенности наших зри-

тельных органов. Цель наша показать, как эта особенность может

быть источником оптических обманов, и в какие заблуждения может

впасть человек, не подозревающий в своем глазе этой предатель-

 

 

 

ской особенности. Общий закон этой особенности нашего глаза та-

ков: чем более блестящ предмет, внезапно поражающий наш глаз,

тем долее в глазе сохраняется спектр его. Самый близкий и самый

убедительный пример у нас под руками: если посмотреть на солнце,

или хоть на отражение его в воде, зеркале, то перед нашими глаза-

ми долго будет являться образ этого светила. Время, сколько может

продолжаться этот обман, не для всех одинаково: для одних он мо-

жет продолжаться несколько минут, для других гораздо более, а для

некоторых он может повторяться целые годы. Так, например, зна-

менитый естествоиспытатель Бойль, посмотревши сряду несколько

раз на солнце, в течение многих лет видел перед своими глазами

солнечный круг. Эта разность совершенно зависит от индивидуаль-

ных особенностей человека. Как бы то ни было, с каждым из нас мо-

жет повториться такого рода обстоятельство: увидавши какой-ни-

будь ярко освещенный предмет, например, человека, зверя, или что-

либо другое, мы через несколько времени, даже ночью, в совершен-

ной темноте, можем увидеть в нашем глазе спектр этого предмета. В

этот раз предмет может явиться в другом совершенно свете, в до-

полнительном, так что очень трудно бывает узнать настоящую при-

чину такого явления.

Можно было бы привести множество случаев таких, где человек

был жертвой обмана, обмана своего собственного глаза, но подоб-

ными примерами и без того богаты предыдущие главы. Если бы мы

имели возможность исследовать пообстоятельнее все помещенные

там рассказы о разных домовых, мертвецах и привидениях, то мы

бы скоро заметили, что большая часть из них имеют своей при-

чиной иллюзии зрения, с одной стороны, и совершенное незнаком-

ство с особенностями нашего глаза, с другой.

Мы заканчиваем наши замечания об оптических обманах, как ис-

точнике суеверных убеждений в возможности явлений привидений,

домовых и других существ из отряда нечистой силы правдивым мне-

нием естествоиспытателя Брюстера: «Наш глаз есть самое обманчи-

вое орудие из всех внешних чувств». Повторяем, что обманы этого

орудия — самые опасные обманы. Разубеждать людей, обманутых по-

добным образом, и притом если люди эти с ограниченными сведе-

ниями о законах природы, дело не легкое.

Объяснять, однако ж, всякого рода явления привидений одними

обманами зрения, конечно, недостаточно. Но мы и не имели этого в

виду. Напротив, мы думаем, что здесь на помощь обманывающему

нас глазу приходят и другие наши чувства. Лучшим же помощни-

ком глазу в этом случае бывает наше ухо. Кто бывал в хорошо ус-

троенных театрах, кто слышал искусных чревовещателей и других

фокусников, тот знает, что наше ухо очень способно вдаваться в об-

маны самые очевидные. Обманывается оно не относительно звука, а

относительно причины его. Искусно представленный на сцене гром,

вой бури, плеск морских волн, так кажутся естественными, что не

 

 

 

видавший таких диковинок подумает, пожалуй, что перед ним на са-

мом деле разгулялись эти буйные стихии. Подобные обманы слуха,

при другой обстановке и в других размерах, так же легко могут

повториться и наполнить нашу душу ужасом, как в театре они вы-

зывали у нас удивление. Завыл ветер в трубе в темный осенний ве-

чер, а робкому, покинутому одному в комнате ребенку кажется, что

воют и свистят на чердаке тысячи тех домовых, о которых натверди-

ла ему рассказчица-бабушка. Свистит ветер в дуло ружья, зашур-

шали ветви о сумку патронташа, а заблудившемуся охотнику в лесу

ночью грезится, что это зеленый леший потешается, обходя ему до-

рогу. Шумит мельничное колесо, бурлит вода из-под ставок, а суе-

верному мельнику в ночной тишине слышатся какие-то особенные

звуки, и думает он, что это дедушка водяной хозяйничает вокруг его

мельницы. Заметим, что одни и те же звуки ночью слышатся в на-

ших ушах совершенно иначе, нежели днем; один и тот же стук

часов, скрип дверей звучит иначе в пустых комнатах, нежели в жи-

лых. В первом случае это объясняется особенным раздражением нер-

вов в ночное время и внутренним психическим настроением; а во

втором особенным отражением звуков, зависящим от совершенной

прозрачности и равномерной плотности воздуха в ночное время, по

объяснению Гумбольдта. Теперь припомним, когда и где являются

обыкновенно привидения, духи и проч. Ночное время — обычный

час явлений домовых и привидений; нежилые дома, где жили ког-

да-то злые господа, мельницы, где творили свои нечестивые дела

колдуны-мельники — вот любимые места собраний мертвецов-вам-

пиров. Сообразивши все это, легко понять, что все эти чудесные яв-

ления — плоды обмана наших же собственных чувств, которому

слишком хорошо благоприятствуют ночное время, пустынность мес-

та, а особенно те фантастические, чудесные сказки, которые мы с

такой охотой слушали во время нашего детства.

Есть места, особенно благоприятствующие обманам слуха. На мо-

ре, например, на поразительном расстоянии наше ухо может разли-

чать звуки колокола, протяжного пения или музыки, так что мы

будем совершенно не в состоянии определить причины этих звуков.

В былые времена, при незнании законов акустики (науки о звуках),

подобные явления наводили смертельный страх и тоску на суевер-

ных моряков. Зазвонят на корабле в колокол, на другом корабле, уда-

ленном от первого иногда за несколько десятков миль, отчетливо

услышат матросы эти звуки и начнут приготовлять свои запасные

белые сорочки, и тоскливо со дня на день ждут страшного урагана,

повальной болезни или штиля и голодной смерти. Теперь разъяс-

нены такие явления, а все-таки матросу жутко слышать колоколь-

ный, например, звон в открытом море, где, в минуту затишья, как-

то особенно заунывно разносятся эти звуки.

На очень высоких горах, где воздух разрежен, происходит явле-

ние, совершенно противоположное сейчас рассказанному. Там сло-

 

 

 

ва людей, находящихся друг подле друга, бывают едва различаемы,

звук ружейного выстрела на расстоянии каких-нибудь десяти саже-

ней слышится не сильнее звука от разрыва бумажн<