Чарльз Хэнди и будущее труда

Чарльз Хэнди родился в 1932 г. в Килдере (Ирландия), в семье известного англиканского священника. Закончив в 1956 г. Oriel College (Оксфорд), Хэнди поступил на службу в Shell International Petroleum и находился там до 1965 г., после чего в течение года работал в Charter Consolidated (Лондон). В 1967 г. он поступил на международный факультет Слоунов-ской школы менеджмента при Массачусетском технологическом институте. Он испытывал явное влияние "гуру слоуновской школы", среди которых были Уоррен Бенине и Крис Арджирис, на которых, в свою очередь, сильно повлиял Дуглас Мак-Грегор (см. главу 16). После этого Хэнди уже не думал о карьере бизнесмена. Вернувшись в 1968 г. в Великобританию, он стал сотрудником Лондонской школы бизнеса (LBS) и отвечал за организацию слоуновской программы по менеджменту. В 1972 г. он занял в LBS профессорскую кафедру, после чего периодически приезжал туда читать лекции по менеджменту. В период между 1977 и 1981 гг. Хэнди руководил частным семинаром и исследовательским центром в St. George's House в Виндзорском замке. В 1976 г. он опубликовал первую книгу "Understanding Organizations" ("Осознание организации"), содержание которой стало хрестоматийным. К 1993 г. вышло уже четыре издания этой книги. В 80-е гг. Хэнди продолжал публиковать свои работы, в которых писал не только об организационном поведении, но также и о более общих проблемах труда, этики и общества. В 1984 г. появилась, вероятно, его главная книга "The Future of Work" ("Будущее трдаа"), она будет рассмотрена в cледующем разделе. Его последние работы - "The Age of Unreason" ("Век абсурдов", 1989) и "The Empty Raincoat" ("Порожний плащ", 1994) - были написаны в популярной манере и предназначались не только для "профессионалов", но и для массового читателя. Благодаря последним книгам, а также журнальным статьям, лекциям, радио- и телепередачам, Чарльз Хэнди превратился в ведущего "гуру" Великобритании по вопросам менеджмента.

"The Future of Work" и две последних книги, "The Age of Unreason" и "The Empty Raincoat" были написаны в тот период, когда уровень безработицы был весьма высок (особенно в Великобритании). В послевоенное время индустриальному Западу не угрожала безработица, отравившая жизнь многих людей в период между войнами (см. главу 10). Долгий послевоенный экономический бум привел к появлению поколения рабочих, которые не боялись потери работы. Оптимизм в отношении экономической стабильности и прогресса разделялся также экономистами, политиками и промышленниками. Рынок труда с высоким спросом на рабочую силу усиливал позиции профсоюзов, в силу чего менеджмент, в известном смысле, вынужден был занять оборонительную позицию. Теоретики менеджмента разделяли этот оптимизм, считая, что полная занятость будет обеспечиваться и впредь. В такой ситуации техника менеджмента была призвана служить скорее целям убеждения, чем принуждения. Маслоу (см. главу 14), Герцберг (см. главу 15), Мак-Грегор и его коллеги (см. главу 16) были сторонниками мягкого управленческого подхода, при котором вовлечение должно было достигаться путем обеспечения возможности развития личности. Даже Браверман (см. главу 18), исходивший из идеи постепенной деградации труда, не предсказывал коллапса труда. Впрочем, через некоторое время стали появляться (во всяком случае, в Великобритании) первые признаки того, что послевоенный бум не будет бесконечно долгим. Примером этого может служить экономическая политика "стой-иди", т. е. попеременного сдерживания и стимулирования деловой активности, проводившаяся правительством консерваторов в пятидесятые годы. Как пишут Викерстаф и Шелдрейк, "к концу этого десятилетия многие стали считать, что "стой-иди" и прочие тактические приемы, определявшиеся финансовой политикой и призванные поддерживать платежный баланс, ведут к снижению притока инвестиций, к снижению роста производительности труда и темпов экономического развития, к общему снижению конкурентоспособности британской экономики и к постепенному росту внутренних противоречий" (Vickerstaff Sheldrake, 1989, p. 69).

В 60-70-е гг. британское правительство пыталось сохранить послевоенный политический консенсус, для которого полная занятость имела очень большое значение. Господствовавшии в этот период экономический традиционализм черпал свои идеи из работ Кейнса и видел свою задачу (во всяком случае, на уровне политической риторики) в поддержании экономических потребностей как средстве борьбы с безработицей. Разумеется, всем было понятно, что подобная политика связана с большими инфляционными рисками, однако правительство считало их меньшим злом, чем безработица. Тем не менее, низкие по сравнению с конкурентами экономические показатели Великобритании начали не на шутку тревожить правительство. Так, например, в период между 1960 и 1976 гг. британская доля в мировом экспорте производственных товаров сократилась практически вдвое. В то же время явление "стагфляции", при которой низкие темпы роста сопровождаются ростом инфляции, рано или поздно приводит к гиперинфляции и крайне негативным социальным последствиям, которые обычно ассоциируются с денежным крахом. И без того сложная ситуация серьезно обострилась скачком цен на нефть, вызванным арабо-израильской войной 1973 г. Увеличение цен на нефть в четыре раза больно ударило по тем отраслям экономики, которые зависели от поставок импортной нефти. Хотя со временем Великобритания могла воспользоваться существенными ресурсами нефти Северного моря, хрупкой экономике страны был нанесен существенный ущерб. Безработица в 1975 г. составляла 4%, а к 1978 г. превысила 6%. В то же самое время инфляция стала заботить правительство куда сильнее, чем проблемы занятости. Достигнув в 1975 г. пикового значения свыше 24%, к 1978 г. инфляция снизилась до 8%, однако в 1980 г. вновь стала расти и достигла 18%. Правительство консерваторов, пришедшее к власти в 1979 г., сконцентрировалось на проблеме инфляции, совершенно оставив без внимания проблему безработицы. Безработица выросла с 5% в 1979 до 13,5% в 1985 г. Хотя в начале восьмидесятых рост безработицы стал замедляться, о полной занятости теперь не приходилось и мечтать. Как писал Хэнди, "на вопрос "возможна ли полная занятость?" можно уверенно ответить: "Только не при нашей жизни" (Handy, 1984/1994, р. 37).

Будущее труда

Хотя в данной главе речь шла о проблемах безработицы в Великобритании, с подобными же проблемами сталкивались и все остальные индустриально развитые страны Запада, включая исторически благополучные экономики Западной Германии и США. О влиянии Японии на международную конкуренцию в сфере производства уже говорилось в главе 19. В 70-е гг. начала складываться новая глобальная экономика, при которой быстрый обмен товаров, услуг и информации стал происходить уже за пределами национальных границ. Этому феномену способствовало стремительное техническое перевооружение, которое, помимо прочего, разрушало сложившиеся к этому времени основные модели и стереотипы трудового поведения. Вскоре все показатели, которые определяли уровень труда и трудовой жизни, стали восприниматься как избыточные, предприятия то и дело закрывались, и потеря работы стала обычным делом. Хотя появлялись и новые рабочие места, они не могли восполнить этой убыли. Хэнди описывает эту ситуацию так:

В семидесятые годы привычная картина трудовой жизни стала меняться. Крупные организации, которые в течение рабочей недели становились подлинным домом для большого количества людей, стали приходить в упадок. Многие знаменитые имена из нашего славного индустриального прошлого исчезли навсегда. Изменились не только имена на вывесках на Хай-Стрит, изменилась и жизнь тех, кто носил эти имена. Былая традиция, в соответствии с которой мужчина ходил на работу для того, чтобы содержать свою семью, стала статистической редкостью – к концу десятилетия этому стереотипу отвечало только 14% семей. "Застойная безработица", "молодежная безработица" и “излишек” стали хорошо знакомыми словами, звучащими во все социальных группах. Устроиться на те или иные места стало сложно, и понятие "работа" получило новый смысл, кроме традиционного "занятость на полный рабочий день". Такие понятия, как вторая и третья работа, теневая и неофициальная экономика, стали столь же привычными, как чип или видео. Старые стереотипы разрушались; им на смену приходили новые.

(Handy, 1984, p. ix)

Если это так, если обычные модели трудового поведения, формировавшиеся с девятнадцатого столетия, действительно стали исчезать, то что появилось взамен? Согласно Хэнди, появилось много нового. Прежде всего, изменился сам смысл слова "работа", означавшего прежде оплачиваемый наемный труд в организации. Через некоторое время феминистки вполне обоснованно предъявили претензию на то, чтобы и домашние занятия женщин также назывались работой, пусть и "задаром". Во-вторых, возникновение частичной занятости, работ по контракту, временных и "случайных" работ побуждало людей устраиваться сразу в нескольких местах, что позволяло им получать больший суммарный доход. В-третьих, развитие волонтерской работы, особенно для лиц пожилого возраста, свидетельствовало о возможности трудовой активности, не подкрепляемой материальным вознаграждением. Хэнди суммирует все это так: "Существует несколько форм работы. Мы можем выделить три их вида:

1. Оплачиваемая работа на какой-то должности, включая самостоятельную занятость, в течение всего рабочего дня.

2. Дополнительная работа, которую мы делаем "на стороне", желая получить дополнительный доход, который может декларироваться или не декларироваться (в налоговой декларации).

3. Работа даром, т. е. вся совершаемая бесплатно работа в теневой экономике и работа волонтеров ".

(Handy, 1984/1994, р. 52)

Если быть кратким, то тезис Хэнди состоял в том, что в будущем человек не сможет удовлетворить всех или даже большинства своих экономических, социальных и статусных потребностей, полагаясь только на одну пожизненную работу. Вместо этого люди будут вынуждены "использовать целый пакет занятий и взаимоотношений, каждое из которых будет вносить свой вклад в осуществление наших жизненных и производственных потребностей" (Handy, 1984/1994, р. 8). "Пакетный" подход не только дает дополнительные возможности, но и вызывает некоторые проблемы. Молодой, хорошо образованный индивид, обладающий умением переключаться и не связанный обязательствами, с готовностью примет подобный стиль работы. Равным образом, пожилой человек, получающий неплохую пенсию, имеющий взрослых детей и не связанный с ипотекой, также будет рад подобной возможности. Но что будет делать в этой ситуации малообразованный человек с ограниченными способностями и значительными расходами и обязанностями? Не станет ли для него пакетный принцип причиной постоянной тревоги? Хэнди согласен с тем, что реализация подобного подхода сопряжена с определенными трудностями. В качестве иллюстрации он использует феномен "японского дрейфа", оборотную сторону японской индустрии, которая не подпадает под категорию пожизненного найма (см. главу 19). Он пишет:

Существует миф о том, что в Японии каждому гарантировано пожизненное трудоустройство. Это не так... Истина состоит в том, что крупные японские организации держатся на плаву благодаря небольшим субподрядчикам... Япония – страна малых частных предприятий, где используется дешевый рабочий труд и где нет пожизненного найма... В Японии также имеется небольшая армия "самозанятых", к числу которых относится и группа, эвфемистически[50] именуемая "неоплачиваемыми надомными работниками", т. е. группа неработающих членов семьи, помогающих работающему мужчине. Сокращение рабочего времени самозанятых работников или работников фирм-субподрядчиков незаметно извне. В контрактах у 8% лиц, работающих на подобных малых предприятиях, нет даже упоминания о продолжительности рабочего дня. Неполная занятость и безработица – не совсем одно и то же.

(Handy, 1984/1994, pp. 91-92)

Исходя из растущего влияния японских подходов на британскую теорию менеджмента, Хэнди предвидит ситуацию, при которой в Великобритании также возникнет нечто подобное. Крупные организации передают ряд функций подрядчикам, многие из которых являются мелкими фирмами. Организации все чаще прибегают не к обычным формам найма на полный рабочий день, а к заключению временных контрактов и использованию работников в течение части рабочего дня ("занятость на неполный рабочий день"). Вследствие этого появились "центр и периферия". Работники, относящиеся к центру, получают достаточно высокую зарплату, работают в хороших условиях, имеют гарантию занятости и пенсию по выслуге лет. Периферийные же работники получают существенно меньшую зарплату, работают в худших условиях, не имеют практически никакой гарантии занятости и права на пенсию. Хэнди считает "японский дрейф" серьезной угрозой социальному согласию, поскольку развитие такой двухуровневой структуры найма неизбежно приведет к расколу между теми, кому посчастливилось получить полную занятость, и всеми остальными работниками.