Флешбек от лица Кристиана. 1 страница

- Шесть – прошептала Ана, ее голос был напряженным и… Я бросил ремень, смакуя сладкое эйфорическое освобождение. Я чувствовал себя опьяненным, задыхающимся от волнения, и окончательно полноценным. О, эта красивая девочка, моя красивая девочка. Я хотел поцеловать каждый сантиметр ее тела. Я дотянулся до нее, притягивая к себе, в свои объятия.

- Отпусти... нет... – она изо всех сил вырвалась из моих рук, уползая от меня, отталкивая и отворачиваясь от меня, окончательно, словно шипящая дикая кошка.

- Не прикасайся ко мне! – прошипела она.

Ее лицо покрылось пятнами, и было мокрым от слез, из ее носа бежало, а волосы были шокирующим темным облаком вокруг нее. Но она еще никогда не выглядела более притягательной… и, в то же время, настолько обозленной.

Она зла. Ужасно зла. О’кей, я не рассчитывал на гнев... дам ей момент. Она неистово вытирала слезы тыльными сторонами рук, уставившись на меня.

- Это и есть то, что тебе на самом деле нравится? Я – такая? - спросила она, утерев нос рукавом халата.
Я моргал, глядя на нее, ошеломленный, совершенно беспомощный и парализованный ее реакцией. Плачь – я знаю и понимаю, но эта злость, этот гнев – подумать только, они отзывались во мне на том уровне, о котором я не хотел думать прямо сейчас – я просто не мог понять. Почему она не попросила меня остановиться? Она не сказала стоп-слово. Она заслуживала наказание. Она убегала от меня. Она закатывала свои глаза. Вот что происходит, когда ты бросаешь мне вызов, детка. Но моя мгновенная эйфория испарилась, исчезла из-за бушующей ужасающей боли, которую я увидел в ее прекрасных карих глазах.

Дерьмо! Что я наделал? Это отрезвило меня. Я балансировал над пропастью, балансировал на краю зияющей черной пропасти. Я пристально смотрел на нее, отчаянно подбирая правильные слова, но мой разум был пуст.

- Так знай, что ты сукин сын! - выплюнула она.

Весь воздух выбило из меня, будто это она хлестала меня ремнем… Черт!

- Ана… - прошептал я, умоляя ее. Я хотел остановить ее. Я хотел обнять ее и заставить исчезнуть ее боль. Я хотел, что бы она рыдала в моих руках.

- Не смей называть меня Аной! Ты должен справиться со своим дерьмом, Грей! – прорычала она на меня.

И она прошла мимо меня, выходя из игровой, тихо закрывая дверь за собой.

Я уставился на закрытую дверь, ее слова звучали в моих ушах.

«Ты сукин сын! Ты должен справиться со своим дерьмом!»

Никто и никогда не срывался на мне… Какого черта? Я машинально пробежался своими руками по волосам, пытаясь рационально объяснить ее реакцию, и мою. Я просто дал ей уйти… Я не злился... Я… что?

Подняв ремень, я подошел к стене и повесил его на крючок. Это был, без сомнения, одним из самых удовлетворяющих, реализующих моментов моей жизни. Я чувствовал легкость, невесомость, что сомнения между нами ушли. Дело сделано. Мы здесь. Теперь, когда она знала, во что вовлечена, мы могли двигаться дальше. Адаптировать этот гребаный контракт.

Тогда почему я чувствую такое беспокойство? Ее реакция… образ ее ранимости, недоброжелательный преследующий взгляд – все это всплыло перед моими глазами. Это начинало меня тревожить. Я привык видеть, как женщины плачут – это было тем, что я делал с ними. Но Ана… Возможно, это потому, что она не окончательно согласилась. Я осел на пол и, прислонив голову к стене, положил руки на свои согнутые колени. Просто дай ей выплакаться. Она будет чувствовать себя лучше, поплакав. Насколько мне известно из собственного опыта, женщины так делали. Дай ей время, а затем окружи ее своей заботой. Она не использовала стоп-слово. Она попросила меня. Она хотела знать, любопытствуя, как обычно. Это просто горькое разочарование, вот и все.

«Ты сукин сын!»

Закрыв свои глаза, я криво улыбнулся. Да, Ана, да, я такой, и теперь ты это знаешь. Теперь мы сможем продвинуться в наших…отношениях, договоренностях. Независимо от этого.

Мои мысли не успокоили меня. Глубоко внутри я чувствовал нарастающее беспокойство, которое стирало недолгую эйфорию. Ее потемневшие глаза, впившиеся в меня взглядом, возмущенные… обвиняющие… жалеющие… будто пелена спала с ее глаз и она увидела меня - монстра, таким, каким я и являлся. Мне вспомнился Баннер: «Не зацикливайся на негативе, Кристиан».

Я снова закрыл глаза. Ее любимое искаженное лицо пронеслось в моей голове. Какой я дурак! Это было слишком скоро. Мне необходимо успокоить ее. Да. Дать ей поплакать, а затем успокоить. Я был зол на нее за то, что она бегала от меня. Зачем она это делала? Черт, хотя это было захватывающе. И я был зол на Лейлу. Где, черт, она? Чем, черт возьми, занимается?

Я встал. Мне было необходимо увидеть Ану, обнять ее – мы пройдем вместе через это. Мне было интересно, где она. Черт! В меня закралась паника. А вдруг она ушла? Нет, она бы так не сделала. Нет, не попрощавшись, точно не сделала бы.

Я сбежал по лестнице. Ее не было в гостиной… Она, должно быть, была в кровати. Я ворвался в свою спальню. Кровать пуста… Дерьмо! Тревога скрутила мой живот. Нет, она не может уйти! Наверх…

Перепрыгнув через три ступени за раз, я замер, затаив дыхание у ее спальни, волнение нахлынуло на меня. Я услышал ее тихие всхлипы. Я прислонился головой к двери, обессилев от своего облегчения. Дерьмо… В этот момент я понял, какой ужасной была мысль о ее уходе. Конечно... Ей просто нужно поплакать.

Выровняв дыхание, я повернулся и направился в ванну рядом с игровой, чтобы взять какой-нибудь успокаивающий крем, Адвил и стакан воды. Я сделал глубокий вдох и вошел в комнату Аны.

Было по-прежнему темно, хотя в небе занимался рассвет, и мне потребовалось мгновение, чтобы увидеть мою красивую девочку. Она свернулась в середине кровати. Она выглядела такой маленькой… Я чувствовал, что задыхаюсь, глядя на то, как она тихо рыдает. Звук ее рыданий разрывал меня на части. Я не понимал этого. Мои Сабы никогда не влияли на меня так, даже когда они кричали. Я не понимал. Поставив крем, воду и таблетки, я приподнял одеяло и лег рядом с ней.

Я просто не понимал… Почему я чувствовал себя таким чертовски потерянным? Я потянулся к ней, и она напряглась, все ее тело кричало: «Не трогай меня!».

- Шшшшш,- выдохнул я, в тщетной попытке остановить ее слезы. Она не отвечала, оставаясь заторможенной и непреклонной.

- Не отталкивай меня, Ана, пожалуйста, - прошептал я, и она немного расслабилась, давая мне притянуть себя в мои объятья и уткнуться носом в ее прекрасные ароматные волосы. Она всегда пахла опьяняюще, ее сладкий запах был успокаивающим бальзамом для моих нервов. И, поскольку ее шея была открыта передо мной, я нежно поцеловал ее.
- Не надо ненавидеть меня, - я умолял, в то время как мои губы скользили по ее нежному белоснежному горлу, пробуя ее.
Она ничего не ответила, но постепенно ее плач перешел в тихие всхлипывания. И, наконец, она затихла. Я подумал, что она, возможно, уснула, но не смог заставить себя повернуться и проверить, боясь побеспокоить ее. По крайней мере, она успокоилась.

Рассвет набирал силу, и мягкий свет становился все ярче, вторгаясь в комнату и оповещая о наступившем утре… Мы до сих пор тихо лежали.

Она пошевелилась, небольшие подергивания ее ног дали знать, что она не спит.

- Я принес тебе Адвил и успокаивающий крем, - пробормотал я, и она, наконец, ответила, медленно поворачиваясь в моих руках ко мне лицом. Раздираемые болью темные глаза сфокусировались на моих, ее взгляд был пристальным, вопрошающим.

Ей потребовалось время, чтобы разглядеть меня на самом деле. Меня нервировало то, что, как обычно, у меня не было и понятия, о чем она думает. Она стала определенно спокойнее… и я почувствовал маленькую искру облегчения. Сегодняшний день мог бы стать хорошим после все этого. Она потянулась рукой и коснулась моей щеки, проводя пальцем вдоль линии скул, щекоча мою щетину. Я закрыл свои глаза, смакуя ее прикосновения. Это все еще было новым для меня: эти ощущения, наслаждение ее невинными маленькими пальчиками, нежно поглаживающими мое лицо.

- Прости меня, - прошептала она.

Ее нежно произнесенные слова удивили и озадачили меня. Она извинялась передо мной? За что? За беготню, за закатывание глаз?

- За что?

- За то, что я сказала.

Я почувствовал облегчение, пробежавшее через мое тело. Она простила меня. К тому же, то, что она сказала в гневе, было правдой… Я - сукин сын.

- Ты не сказала ничего такого, чего бы я уже не знал... – и впервые за многие годы я принес извинения.

- Прости меня, что причинил тебе боль.

Она пожала плечами, почти беспечно. Я получил отсрочку… Мы в безопасности. Мы в порядке.

- Я сама попросила тебя об этом.

Я испытывал желание фыркнуть, не соглашаясь. Не будь столь уверенной в этом, детка. Она нервно сглотнула.

- Не думаю, что смогу быть такой, какой бы ты хотел, чтобы я была, - прошептала она, ее глаза были широко открыты и выражали искренность. Мир остановился. Черт… Мы вообще не в безопасности. Грей, исправь это.
- Ты – это все, что мне нужно.

Она нахмурила лоб, сформировав небольшую «v» над носом. Ее глаза покраснели, и она побледнела… бледнее, чем я когда-либо видел. Это что-то затронуло в моей душе.

- Я не понимаю. Я непослушная... и ты можешь быть абсолютно уверенным, что я больше не позволю тебе сделать со мной такое. А ты говорил, что это является тем, что тебе нужно.

Вот он… ее смертельный удар. Черт. Я зашел слишком далеко. Теперь она знает, и все аргументы, что я приводил себе, перед тем как начать преследовать эту девушку, вернулись ко мне. Она не принадлежит моему образу жизни. Как я могу развратить ее таким образом? Она слишком молода, слишком невинна… слишком Ана. Черт. Я закрыл глаза – я не мог смотреть на нее. Ей будет лучше без меня. Сейчас все, что она видела, это монстр, и она понимала, что не может совладать с ним. Я должен был отпустить ее, позволить ей идти по своему пути. Она права, это не сработает между нами. Сконцентрируйся, Грей.
- Ты права. Мне следует отпустить тебя. Я не подхожу тебе.

Ее глаза расширились, и она стала еще бледнее.

- Я не хочу уходить, - прошептала она. Слезы собрались в ее глазах, блестя на ее длинных темных ресницах.

- Я тоже не хочу, чтобы ты уходила, - пробормотал я, потому что это была правда. Слезы заструились по ее щекам. Я мягко вытер каждую струйку большим пальцем. И прежде, чем я осознал что говорю, слова вылетели из меня…

- С тех пор, как я повстречал тебя, я почувствовал себя живым, – я провел большим пальцем по ее нижней губе. Я хотел поцеловать ее, сильно.

Заставить ее забыть. Ослепить ее. Пробудить ее – я знаю, что смог бы. Но что-то сдерживало меня. Осторожный испуганный взгляд ее темных притихших глаз. Почему она должна хотеть быть целованной монстром? Она должна оттолкнуть меня… и я не знал, справлюсь ли с еще одним отказом. Ее слова преследовали меня… погружая в какое-то позабытое темное прошлое.

Ты - сукин сын.

- Я тоже, - прошептала она. - Я люблю тебя, Кристиан.

Я помню, Кэррик учил меня нырять. Мои пальцы обхватили края бассейна, и я упал, захлебываясь, в воду… и сейчас я падал еще раз… в пропасть. Так она не может чувствовать со мной. Не со мной. Нет! Она словно душила меня этими словами - этими семью словами она лишила меня воздуха. Я не мог слышать их. Я не мог иметь дело с ними. Она не знала, о чем говорит, с кем имеет дело – с чем она имеет дело.

- Нет, - я мог расслышать недоверие в моем голосе… - Ты не можешь любить меня, Ана... нет... это неправильно.

Я должен был остановить ее прямо сейчас. Она не могла любить монстра. Ей нужно было уйти. Ей необходимо было уйти – и в мгновение все стало предельно ясно. Это был момент эврики – я не мог сделать ее счастливой. Я не мог быть тем, кто ей нужен. Я не мог это продолжать. Это был конец. Я не должен был никогда это начинать.

- Неправильно? Почему же это неправильно?

- Ну, посмотри на себя... я не могу сделать тебя счастливой, - я слышал тоску в своем голосе, закрываясь в раковине глубже и глубже, в темной бездне, окутанный отчаяньем.

- Но ты делаешь меня счастливой, - сказала она, морщась, не понимая.

Анастейша Стилл… детка, посмотри на себя. Я должен быть с ней честным.

- Не сейчас, ни когда я делаю то, что хочу делать.

Она заморгала, смотря на меня, ее длинные изогнутые ресницы над большими ранимыми глазами пристально изучали меня, ища ответы.

- Мы никогда не справимся с этим, ведь так? – прошептала она немного погодя.

Я покачал головой, потому что я не мог думать ни о чем больше, чтобы мог сказать. Все сходилось к несовместимости… снова.

Она закрыла глаза, словно от боли. И когда она вновь открыла их, они были ясны и полны решимости.

Ее слезы высохли. И я почувствовал, как кровь застучала в моей голове. Черт… мое сердце работало сверхурочно. Я знал то, что она собиралась сказать. Я боялся того, что она собиралась сказать.

- Что ж... тогда мне наверно лучше уйти, - пробормотала она и дернулась, чтобы сесть.
Сейчас? Она не может уйти!

- Нет, не уходи, - я падал все глубже и глубже. Ее уход был словно монументальная ошибка. Моя ошибка. Но она не могла остаться, если чувствует это ко мне… Она просто не может.

- Для меня нет больше смысла оставаться здесь, - произнесла она печально и выкарабкалась из постели.

Она действительно гребано уходит – я не мог поверить в это. Я выбрался из кровати, чтобы остановить ее. Но ее взгляд остановил мои попытки – выражение ее лица было таким мрачным, таким холодным, таким отдаленным. Совсем не моя Анастейша.

- Я собираюсь одеться. Хотелось бы сделать это без свидетелей, - сказала она. Как отрешенно и пусто прозвучал ее голос, когда она повернулась и вышла, аккуратно закрывая за собой дверь. Я уставился на закрытую дверь, потерянный. Это второй раз за один день, когда она уходит от меня. Я положил голову на руки, пытаясь успокоить себя, пытаясь рационализировать свои чувства.

Она любит меня? Я не мог поверить этим словам, которые являлись настолько чуждыми и отталкивающими. Как? Как? Как это произошло? Грей, ты гребаный дурак. Разве это не было всегда риском с кем-то таким, как она? С кем-то столь хорошим, с кем-то таким невинным, с кем-то таким… храбрым. Почему она не разглядела настоящего меня, пока не стало слишком поздно... Что я сделал, чтобы заставить ее страдать… так?

Я чувствовал себя так, словно проколол легкое. Иисус, почему это ощущалась так чертовски болезненно? Я последовал за ней и вышел за дверь.

Она хотела уединения, но если она оставляет меня, ей нужно одеться.

Она была в душе, когда я зашел в свою комнату. Я быстро надел джинсы и футболку, с иронией отмечая, что они черные – очень подходящие для моего настроения. Захватив свой блэкберри, я уныло побрел в гостиную, прельщаясь сесть за рояль и сыграть какой-нибудь горестный плач. Но я просто стоял в середине комнаты, чувствуя себя… опустошенным. Сконцентрируйся, Грей! Это правильное решение. Позволь ей уйти.

Мой блэкберри завибрировал. Это был Дженкс. Нашел ли он Лейлу?

- Дженкс, - ответил я.

- Мистер Грей, у меня есть новости, - его голос скрипел в трубке. Боже, этот парень должен прекратить курить. Он звучал как Deep Throat (ПП: прокуренный голос).

- Ты нашел ее? - мое настроение немного улучшилось.

- Нет, сэр.

- Что тогда? - какого черта ты тогда звонишь?

- Лейла ушла от своего мужа. Он, в конце концов, признался мне, что умыл руки от всего, что связано с ней, - Вот это новость. Я знал, что она была замужем. Но она ничего не говорила о том, чтобы уйти от мужа психиатру или Гейл, когда была госпитализирована.

- Понятно.

- Он понятия не имеет, где она может быть, но хочет, чтоб его руки были чисты. Он хочет знать, кто так интересуется его женой. Хотя, он не называл ее так.

Гнев нахлынул на меня.

- Сколько он хочет?

- Он сказал пару штук.

- Что он сказал? – закричал я. Вот ублюдок – я так и знал. Почему он просто не сознался раньше, что Лейла ушла от него?

– Да он обязан был рассказать нам проклятую правду! Какой у него номер? Я должен позвонить ему. Дженкс, это, правда, дерьмо, твою мать.

Я посмотрел вверх, Ана неловко стояла у входа в гостиную, глядя на меня. Она была одета в джинсы и ужасный свитер. Бледная как смерть, большие карие глаза на осунувшемся замученном лице. Ее чемодан стоял рядом с ней.

– Найдите ее, - отрезал я, вешая трубку. Я разберусь с Дженксом позже.

Ана целенаправленно отошла от дивана и вытащила из рюкзака свои Мак, блэкберри и ключи от ее машины. Сделав глубокий вдох, она положила все три вещи на барную стойку.

Господи, она возвращает мне свои вещи. Она повернулась ко мне - явная решимость вырисовывалась на ее маленьком побледневшем лице. Ее напористый взгляд… я хорошо знал его.

- Мне нужны деньги, которые Тэйлор получил за мою машину, - ее голос был тихим, спокойным, монотонным.
Черт! Я не мог поверить, что она возвращает мне обратно вещи.

- Ана... я не хочу эти вещи, они принадлежат тебе,- пробормотал я в недоумении. Она не могла так поступить со мной.

- Пожалуйста, оставь их себе.

- Нет, Кристиан, я просто молча терпела их, и больше не хочу их.

- Ана, будь разумной! - я начал огрызаться с ней.

- Я не хочу ничего, что может напоминать о тебе. Мне нужен полный разрыв. И мне нужны деньги, которые Тайлер получил за мою машину, - ее голос был лишен эмоций.

Она хочет забыть меня. Черт… Боль пронзила меня так, будто она ударила меня в живот. Я задышал быстрее.

- Ты пытаешься обидеть меня?

- Нет, я просто пытаюсь защитить себя,- прошептала она, часто моргая и внезапно излучая беспокойство.

Конечно же, она пытается защитить себя от монстра.

- Пожалуйста, Ана, возьми эти вещи.

Ее губы были такие бледные.

- Кристиан, я не хочу с тобой спорить – мне только нужны деньги, – произнесла она уверенным голосом.

Как она может быть такой сдержанной?

Гнев пронзил меня. Деньги… Все всегда сводится к гребаным деньгам.

- Чек тебя устроит? – прошипел я на нее.

- Да, думаю, ты кредитоспособный.

Я сердито посмотрел на нее. Она хотела гребаных денег, так я дам ей денег. Я проследовал сердито в свой кабинет и, сев за свой стол, взял чековую книжку. Я быстро и небрежно заполнил чек, будучи чертовски злым в этом момент. Я удвоил выручку, которую Тайлер получил за гребаную ловушку смерти и вложил чек в конверт. Я позвонил Тайлеру, он немедленно ответил.

- Мистер Грей.
- Вы не отвезете мисс Стилл домой? - выплюнул я.

- Сэр, - он немедленно согласился, поскольку понимал, что я жду этого от него.

Когда я вернулся, Ана все еще стояла возле кухонного островка... потерянная, почти как ребенок. Я вручил ей конверт, мой гнев тут же испарился при виде ее.

- Тэйлор удачно продал его... это классический автомобиль. Можешь спросить его сама. Он отвезет тебя домой, - я кивнул Тэйлору, ожидавшему при входе в гостиную.
- Все хорошо, я сама могу добраться до дома, спасибо.

Нет! Согласись, черт побери, поехать с ним, Ана. Почему она так поступает?

- Ты собираешься на каждом углу бросать мне вызов?

- А почему я должна менять свои привычки? – она пожала плечами, бормоча извиняющимся тоном.

- Пожалуйста, позволь Тэйлору отвезти тебя домой.

- Я подгоню машину, мисс Стилл, - произнес авторитетно Тэйлор.

Я кивнул ему. Может, она послушается его. Она оглянулась вокруг, но он ушел вниз, в гараж за «Мерседесом». Она снова повернулась ко мне, ее глаза внезапно расширились. Я задержал свое дыхание. Я действительно не мог поверить, что она уходит. Это последний раз, когда я вижу ее... и она выглядела грустной.

Это пронзило меня насквозь, потому что я был виноват в этом взгляде. Я сделал шаг вперед. Я хотел обнять ее еще один раз... умоляя остаться.

И она еще раз впилась в меня взглядом, отступая назад. Я замер. Она не хочет меня. Я оттолкнул ее от себя.

- Я не хочу, чтобы ты уходила, - пробормотал я.

- Я не могу остаться. Я знаю, чего хочу... и ты не можешь дать мне это, а я не могу дать тебе того, что нужно тебе.

О, пожалуйста, Ана – позволь мне обнять тебя еще один раз. Почувствовать твой сладкий-сладкий аромат. Почувствовать тебя в своих руках. Я снова сделал шаг навстречу ей. Но она подняла вверх свою руку, останавливая меня.

- Не надо, пожалуйста, - она отшатнулась, паника появилась на ее лице. Да. Она должна была отшатываться от меня.

- Я не могу, - пробормотала она.

Она схватила свой чемодан и рюкзак и направилась в холл. Я следовал кротко и беспомощно вслед за ней, мои глаза были зафиксированы на ее маленькой удаляющейся фигурке.

В холле я вызвал лифт. Я не мог отвести взгляда от нее … от ее маленького волшебного лица, этих губ, линии темных ресниц, изогнутых и бросающих тень на ее бледные, бледные щеки.

Я не мог найти подходящих слов в то время, пока пытался запомнить каждую деталь ее прекрасного лица. У меня не осталось никаких ослепительных ходов, ни находчивости, никаких высокомерных команд. У меня не осталось ничего, кроме огромной пустоты, зияющей в моей груди. Двери открылись, и Ана вошла в лифт. Она обернулась ко мне – на мгновение ее маска спала, и я смог увидеть мою боль, отразившуюся на ее красивом лице. Нет… Ана… Не Уходи.

- Прощай, Кристиан, - пробормотала она.

- Ана... прощай, - прошептал я.

Двери закрылись, и она ушла. Я медленно опустился на пол и положил голову в руки. Каверзная и болезненная пустота поглотила меня. Грей… Что ты, натворил?

Я уставился на свои картины... мои Мадонны. Они вызвали безрадостную улыбку на моих губах, идеализируя материнство. Все они либо пристально глазели на своих младенцев, либо злорадно созерцали вниз на меня.

Да, будьте злорадными. Я только что позволил лучшему, что когда-либо происходило со мной, уйти из моей жизни.

Она ушла. Проклятье, она действительно ушла. Я не мог поверить в это. Когда она сказала, что никогда не оставит меня, она пообещала мне никогда не уходить. Я закрыл глаза, отрезая эти жалеющие взгляды, и снова прижал голову к стене. Хорошо, она сказала это в своем сне – и я, как гребаный дурак, кем и являюсь, поверил ей. Но это даже к лучшему. В глубине души я всегда знал, что не был хорош для нее, и она была слишком хороша для меня. Почему тогда я чувствовал себя как дерьмо... Почему это было так чертовски болезненно?

Звон прибытия лифта заставил мои глаза снова открыться, а сердце почти выпрыгнуть из груди…

Она вернулась. Я сидел парализованный. Тэйлор вышел и замер, пристально глядя вниз на меня. Он опомнился почти немедленно. Дерьмо, как долго я просидел здесь?

- Мисс Стилл дома, мистер Грей, - сказал он, обратившись ко мне, будто я каждый день сидел на полу.

- Как она? – пробормотал я безэмоционально, хотя на самом деле хотел знать это.

- Расстроена, сэр, - ответил он, не показывая никаких эмоций.

Я кивнул, давая понять, что он свободен. Но он не ушел.

- Могу я сделать для вас что-нибудь еще, сэр? – спросил он, слишком любезно на мой взгляд.

- Нет, - Или да… оставь меня, одного.

- Сэр, - произнес он и ушел, оставив меня, распластавшегося на полу в фойе.

Больше, чем я предпочел бы просидеть здесь весь день и валяться в своем отчаянии, я не мог. Мне были нужны свежие новости от Дженкса и необходимо было позвонить гребаному мужу Лейлы. И мне был нужен душ... Возможно, тогда это чувство страдания смылось бы в моей душе.

Как только встал, я прикоснулся к деревянному столу, что доминировал над всем холлом, мои пальцы рассеянно пробежались по его изящной тонкой поверхности. Мне понравилось трахать мисс Стилл на нем. Я закрыл глаза, представляя ее распростертой на этом столе: ее голова запрокинута, подбородок устремлен наверх, рот открыт в экстазе, и ее блестящие волосы, перевешивающиеся за край. Дерьмо, это сделало меня твердым от одной только мысли… черт. Живот скрутило от боли и напряжения. Она ушла, Грей. Привыкай к этому. Опираясь на годы насильного контроля, я заставил свое тело повиноваться и встать на ноги.

Душ пузырился, температура была почти на нижней отметке болезненности, именно так, как мне это нравилось. Я стоял под каскадом, пытаясь забыть ее, надеясь, что эта высокая температура выжжет ее из моей головы, смоет ее аромат с моего тела. Если она решила уйти, нет пути назад. Никогда. Я озлобленно намыливал свои волосы. Она решила свалить, тогда пусть так и будет. Скатертью дорога. И я ахнул, чувствуя очередной быстрый удар поддых. Нет. Не скатертью дорога. Я подставил лицо под падающую воду. Я начинал скучать по ней. Это совсем не скатертью дорога. Я прислонился лбом к кафелю. Еще последней ночью… она была здесь, со мной. Я уставился на свои руки, пальцы неосознанно ласкали поверхность кафельной плитки, где еще вчера ее руки упирались в стену… К черту это. Выключив воду, я вышел из душевой кабины. Я обернул полотенце вокруг своих бедер, когда беспокойная мысль посетила меня: каждый день будет темнее и длиннее, потому что ее не будет в нем. Никаких шуточек, никаких остроумных электронных писем. Больше никакого дерзкого ротика. Никакого любопытства. Ее красивые темные глаза не будут смотреть на меня в тонком скрытом развлечении… или потрясении… или… страсти. Я уставился на пепельное белое лицо, резко смотрящее на меня из зеркала.

- Что ты наделал, мудак? - глумился я над ним. Слова вернулись ко мне с язвительным презрением. И ублюдок смотрел на меня, моргая… большие серые глаза были наполнены плохо скрываемым, необузданным страданием.

- Ей лучше без тебя. Ты не можешь быть тем, кем она хочет. Ты не можешь дать ей то, что ей нужно. Она хочет сердечек и цветов. Она заслуживает лучшего, чем ты… ты, гребаный козел!

Я отвернулся от зеркала, чтобы отгородиться от изображения, сердитого на меня, и вышел в свою спальню обтереться.
К черту сегодня бритье.

Направившись к комоду, я вытащил нижнее белье и чистую футболку. Как только я повернулся, я заметил маленькую коробочку на моей подушке. О, черт. Казалось, что ковер выдернули из-под меня снова, еще раз открывая зияющую пропасть подо мной – ее большие челюсти ждали меня, желали меня – и мой гнев превратился в страх.

Это что-то от нее. Что она могла оставить мне? Я отложил свою одежду и, глубоко вздохнув, сел на кровати и поднял коробочку. Это был планер. Самосборная модель Blanik L23. Написанную записку, прикрепленную сверху коробки, сдуло на кровать.

Это напоминало мне о счастливом времени.
Большое спасибо.
Ана

О, черт… идеальный подарок от идеальной девушки. Боль пронзила меня. Иисус, это было неописуемо.

Меня словно выпотрошили... Она на самом деле чертовски ушла… оставляя меня с этим маленьким планером. Почему это было так болезненно? Почему? Я болен? Я не понимаю, почему я чувствовал так?

Какое-то давно забытое, уродливое воспоминание зашевелилось, зовя меня, в попытке вонзиться своими зубами здесь и сейчас. Нет, это не то место, куда мой разум хотел бы вернуться. Я встал и, поспешно одеваясь, бросил коробочку на кровать. Когда закончил, я захватил коробку и записку, и направился в свой кабинет. Я справлюсь с этим лучше, сидя в кресле гребаной власти. Мой разговор с Дженксом был кратким. Мой разговор с несчастным лживым ублюдком, который женился однажды на Лейле, напившейся в выходные в Лас-Вегасе, был официальным… Его звали Брэдли Уокер. Их брак пережил восемнадцать месяцев, но она оставила его три месяца назад. Так, где ты теперь, Лейла Элиот? Чем занимаешься?

Я старался сконцентрироваться на Лейле Уокер, урожденной Элиот, пытаясь придумать какую-нибудь зацепку из нашего прошлого, которая помогла бы подсказать мне, где она. Попытка самоубийства в моей гостиной была очень громким посланием в мой адрес. Я должен был узнать, где она. Я должен был знать, в безопасности ли она. Я должен был знать почему. Почему здесь? Почему я? Она хотела большего, и я не дал ей это. Но это было давно.

Было легче, когда она ушла – наша договоренность была закончена взаимным согласием. По факту вся договоренность была образцовой, с точки зрения взаимного согласия… как это и должно быть. Она была намеренно озорной, когда была со мной, не то сломанное существо, как описывала Гейл. Почему слабоумные психиатры не увидели это? Неосознанно, я вспомнил, как сильно она наслаждалась нашими сессиями в игровой. Она любила все это дерьмо – она была величайшей Сабой.

Тревожные воспоминания возникли из нашего общего прошлого: я, связывающий ее большие пальцы ног, выворачивая ее ноги так, что она не могла сжать свой зад и избежать боли… да, она любила все это дерьмо, поэтому я делал это. И все же, несмотря на это, во всем нашем времени вместе она никогда не привлекала мое внимание так, как Анастейша Стилл. Она никогда не сводила меня с ума как Ана. Я пристально посмотрел на стоящую на моем столе коробку с планером. Мой палец рассеянно путешествовал по всем краям, зная, что пальцы и руки Аны касались их. Моя милая Анастейша… какой же ты контраст ко всем женщинам, которых я когда либо знал.

Единственная женщина, которая не могла дать мне того, что я хотел. Я нахмурился… И просто не понимал. Даже зная ее такое короткое время, я чувствовал к Ане больше, чем я когда-либо чувствовал к кому-нибудь другому.
Я ожил с тех пор, как узнал ее, будто проснулся из глубокой темной спячки. Эти последние пары недель были самыми захватывающими, самыми непредсказуемыми, самыми интересными в моей жизни. Я чувствовал себя так, словно заново родился… Соблазненный от моего одноцветного мира к другому, украшенному богатыми цветами. Она проникла под мою кожу как никто другой до этого – а еще она не могла быть тем, в ком я нуждался.