Что такое потребность?

Среди множества психических явлений (мышление, память, способности, темперамент и проч.) есть одно, стоящее наособицу и по значению все другие превосходящее — потребность. Эта особая сущностная сила Я, внутренняя энергия личности, как бы заряжающая человека для действий по обеспечению самосохранения и саморазвития, слишком недавно приобрела статус центрального психологического явления, поэтому ее понимание не всегда и не полно отвечает запросам практики.

Сам термин «потребность» встречается еще в трудах Аристотеля, однако экспериментальное изучение потребностей началось только в 20-е годы нашего века в работах известного немецкого психолога Курта Левина. Как отдельная и самостоятельная задача исследований в отечественной психологии эта тема возникает, по сути дела, только в 1956 г., когда на страницах журнала «Вопросы психологии» развернулась дискуссия по проблеме потребностей.

Вышедший в 1959 году солидный двухтомник «Психологическая наука в СССР», собравший в числе своих авторов самых авторитетных и известных исследователей того времени и подводивший итоги за сорок лет работы, статьи по психологии потребностей не содержит. Не упомянута проблема потребностей в числе актуальных и во вступительной статье к этому изданию, на долгие годы определившему приоритеты в организации научных исследований.

С тех пор прошло еще почти четыре десятилетия, появилось более двух десятков монографий, но по-настоящему нельзя сказать, что продвижение вперед настолько значительно, что позволяет вполне разрешать задачи воспитания, терапии и управления трудовой активностью.

Еще очень не скоро доживет человечество до того в общем-то нормального состояния, когда работа станет источником наслаждения и творчеством. Приблизить это время способна психологическая наука, правда, при условии, что будет взята на вооружение руководителями всех уровней, ибо прежде всего от них в наибольшей степени зависит претворение в практику сведений, добытых психологами. Без психологической вооруженности руководитель остается недоучкой и не случайно уже упоминавшийся учебник «Основы менеджмента», выдержавший в США множество переизданий, более чем наполовину посвящен информации психологического свойства.

Управлять производством — значит управлять поведением участников производственного процесса. Поведение, всякая активность побуждается системой потребностей личности. Никто не может сделать что-нибудь иначе, чем повинуясь какой-либо потребности, сказано у классиков. Еще более шестидесяти лет назад Л.С. Выготский подчеркивал, «что нельзя приписывать мышлению как таковому магическую силу, определяющую поведение людей» [76, с. 512]. Мышление только вооружает потребность знанием о средствах удовлетворения, но побуждается поведение все-таки потребностью. Что человеку нужно, о чем он мечтает, на что надеется, что ему дорого в жизни — все самое главное предопределено уровнем развития потребностей. Отношение к труду есть результат, функция процесса реализации потребностей. Поэтому руководитель — это прежде всего специалист по психологии потребностей, технолог по формированию мотивации. Ни в каком учебнике такой фразы еще не написали, мало кто из производственников сможет с ней согласиться, но хочется надеяться, что со временем число принявших эту идею будет возрастать.

Каждый человек знает по себе, что такое чувство голода или жажды, и каждый понимает, что потребность, положим, в воде приводит его иногда в особое состояние, когда ни думать, ни делать что-нибудь, как следует, невозможно до тех пор, пока жажду не удастся утолить. А что такое потребность в труде? Это потребность — в чем? Уставать? надрываться-горбатиться? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно разобраться в чем сущность потребности как психологического явления.

Субъективно потребность переживается как нуждаемость, недостаток, нехватка и, в силу этого дефицита, как нечто неприятное, тревожное, угрожающее прервать или нарушить нормальную жизнедеятельность. Недостаток или полное отсутствие какого-то из средств жизнеобеспечения воспринимается как блокада, препятствие, но несмотря на то, что возникновение любого барьера сопровождается состоянием внутреннего дискомфорта, растерянности, озабоченности (воодушевление и боевой азарт — это позже, да и то не всегда), род человеческий может существовать, если только у него есть препятствия, которые требуется преодолевать. Это они мобилизуют и придают силы, без препятствий человек слабеет и «портится».

Встрепенувшись от встречи с барьером, испугавшись за свое благополучие, человек настораживается, собирается с силами и приступает к поиску средств для ликвидации дефицита. Снять угрозу можно добычей, присвоением необходимых для жизнедеятельности ресурсов (благ, ценностей). Ресурс можно взять в готовом виде у матери-природы, отнять у ближнего, или сделать, создать самому. Но для каждого их этих способов добывания благ требуется активность, усилие — работа.

Стало быть, психологическая сущность потребности складывается из двух последовательных событий: сначала — от смутного предчувствия до отчетливого осознания — констатация нехватки, блокирующей деятельность, затем активность, действие по ликвидации дефицита. Зафиксировать состояние нужды, установить источник (предмет) удовлетворения, определить высоту и трудность барьера, найти способ овладения предметом — все это связано с поиском, получением и переработкой информации. Информация является источником особого психологического явления — эмоции, которая служит своеобразным энергетическим средством для мобилизации сил организма в целях овладения благом.

Три этих ключевых понятия — информация, эмоция и потребность, стали основанием для объяснения мотивации поведения в рамках так называемой «информативной теории эмоций», созданной в трудах академика П.В. Симонова [52].

В основе этой теории лежит давно сформулированный «принцип удовольствия». Уже в учениях древних мыслителей стремление к удовольствию и избегание страдания считалось главной детерминантой поведения человека. Память и жизненный опыт, повинуясь ощущению нужды, оживляет образы предметов и ситуаций, доставивших эмоции удовольствия когда-то в прошлом. Затем включается механизм прогнозирования вероятности достижения цели. Путем оценки имеющихся ресурсов (физическая сила, умения и навыки, запас времени, инструментальное оборудование и т. д.) и сопоставления наличных ресурсов с предположительно необходимыми, человек получает оценку вероятности достижения.

Низкая вероятность означает отрицательный прогноз и ведет к появлению негативных эмоций (уныние, огорчение, печаль, страх, горе, гнев, тоска, ярость). Наоборот, высокая вероятность удовлетворения потребности порождает положительные эмоции воодушевления, надежды, бодрости, восторга, энтузиазма и т. д. Когда человек, скажем, путник, почувствует усталость, он начинает собирать информацию (определяет по карте, где находится, подсчитывает оставшиеся километры пути, смотрит на небо, на часы и в рюкзак, где продукты лежат) и, получив благоприятный прогноз, почувствует прилив сил и уверенность в достижении цели благодаря эмоциональному подкреплению.

Сказанное позволяет перейти к определению понятия потребность. Однако здесь мы встречаем препятствие более чем серьезное: до настоящего времени не существует ясного и вполне бесспорного понимания сущности этого главного психологического явления. (В учебниках и в самых авторитетных словарях потребность чаще всего определяется через понятие « нужда». Будто сговорившись, большинство предлагаемых определений характеризует это явление словами недостаток, необходимость, надобность, нужда, желание — словно не замечая, что говорят только об одном классе потребностей, а другие забыли, или не сумели различить.

В Большой советской энциклопедии: «Потребность — нужда, недостаток в чем-либо необходимом для поддержания жизнедеятельности» [4, 439].

В учебнике психологии читаем: «Потребность — это испытываемая человеком необходимость в определенных условиях жизни и развития» [41, с. 81]. Ничуть не лучше в другом издании: «Потребность — состояние личности, выражающее зависимость от конкретных условий существования» [42 с. 116].

Каждая из этих характеристик утверждает, по сути, только одно: человек чего-то хочет. Но это ведь и так ясно, а что творится в голове, в душе человека, в чем психологическая сущность хотения? Эти определения годятся для простых, материальных желаний — еды, питья, но нетрудно заметить, что нехватка-нужда-недостаток, так и подмывающие вскочить и бежать, чтобы взять, добыть нечто желаемое и тем самым недостаток ликвидировать, является признаком далеко не всех потребностей.

Например, человек собирающийся в театр, вовсе не испытывает такого же неукротимого стремления действовать, как, положим, голодный в поисках пищи. Поход в театр можно отложить, некоторые так и делают, кто на год, кто навсегда, вовсе не испытывая ни «зависимости от конкретных условии существования», ни «необходимости в определенных условиях жизни».

Обдумывая свои планы, вспоминая какой-то поступок, оценивая свои отношения с людьми (в случае нравственной потребности) человек испытывает нехватку — в чем? Вроде бы нет никакого дефицита, а потребность есть. Второй пример:

потребность в творческом труде (коли она есть) не угасает и тогда, когда человек вполне достаточно обеспечен любимой работой. Стало быть, первый вывод — нужда, недостаток есть признак далеко не всех потребностей личности.

Определение должно объяснять, почему так повелительна и неукротимо сильна мощность этого движителя наших поступков, откуда возникает эта внутренняя сила, какое место принадлежит данному явлению в общей системе психологии. Например, если ограничиться традиционным «потребность есть нужда», то сразу «исчезает» сама проблема формирования потребностей, являющаяся центральной и для педагогики и для психологии управления. Отнимите что-нибудь у человека, создайте условия нужды — и, готово дело, потребность сразу и сама собой «сформировалась». Получается, чтобы сформировать, например, эстетическую потребность, достаточно всего лишь создать условия нужды. Лишите человека возможности попасть на концерт, сильно подняв цену на билеты, и — пожалуйста, эстетическая потребность уже воспитана, легко и просто.

Другим слабым местом в общепринятом понимании сущности потребности является множественность трактовок, возникающая из-за слабой междисциплинарной согласованности исследований, а также вследствие различий в подходах и целях исследований, представляющих разные научные дисциплины. Понятие «потребность» фигурирует в научной литературе, по крайней мере, в трех значениях. Во-первых, как обозначение объекта внешней среды (потребность в рефрижераторах, миксерах, таймерах, трейлерах и тому подобных чрезвычайно модных плейерах) — преимущественно в социологии, экономике, маркетинге. Во-вторых, как состояния психики, отражающего эмоциональную напряженность вследствие нехватки чего-либо — общая и педагогическая психология. В-третьих, как фундаментальные свойства личности (высокий уровень развития познавательной потребности соответствует таким свойствам личности, как любознательность, увлеченность, усидчивость и т. Д.).

В этом ключе Б. И. Додонов предложил в свое время разграничительные понятия: потребность-объект, потребность-состояние и потребность-свойство [11, с. 10]. Когда кто-то из исследователей пропускает это замечание, или не хочет видеть, что за словом потребность скрываются три весьма непохожих психологических явления, то возникает ситуация прямо-таки нелепая: любое благо, всякую ценность, каждое психическое состояние, или просто любую человеческую вещь можно бездумно присоединить к слову потребность и тогда получается необозримый, нескончаемый ряд названий-ярлыков, которые невозможно просто даже сосчитать, не то что классифицировать — потребность в холодильниках, мороженом, потребность в покое и отдыхе, потребность читать свежие газеты, потребность в чистой воде, в витаминах и так далее — до бесконечности. Так возникает мнение, что разработать классификацию потребностей невозможно в принципе.

Этой ошибки не миновал и один из самых глубоких специалистов по данной проблеме. Не один раз в своих работах П. В. Симонов повторяет: «По-видимому, перечисление и классификация всех потребностей человека — дело совершенно бесплодное» [55, с. 23]. В другом месте: «Классификация конкретных потребностей представляется задачей безнадежной» [54,с. 72].

Если же принять, что потребность есть свойство личности (что не отрицает, конечно, ни наличия потребностных состояний, ни надобности, положим, отслеживать потребительский спрос в маркетинге, но просто делает их предметом анализа в иных исследовательских программах), то возникает возможность избавиться от «дурной бесконечности», которая, по сути дела, и педагогику, и психологию управления прямо-таки обезоруживает. Если потребностей бесконечно много, то нет никакой возможности определить уникальную композицию потребностей конкретного работника, нет возможности диагностировать уровень их развития, нет возможности определить программу воспитательных воздействий и тактику усиления трудовой мотивации данной личности, неизвестно, какие потребности наиболее сильны и значимы для одухотворения личности и смогут служить основанием для плодотворного взаимодействия руководителя с подчиненным.

Напомним, что наша исходная посылка состоит в том, что менеджер должен хорошо знать, какие потребности побуждают активность именно этого человека, чтобы, создавая условия для их удовлетворения, решать главную свою профессиональную задачу — вызывать к жизни мотивы, делающие человека хорошим работником. Отсюда, руководителю требуется конкретное знание системы потребностей — сколько, какие именно, какова соотносительная сила каждой из них, а всякая теория потребностей должна начинаться с их классификации. Но прежде, чем приступить к вопросу о систематике потребностей, закончим с определением.

Определение

Наиболее продуктивное определение сущности потребности вытекает, на наш взгляд, из концепции психологического отношения, созданной в трудах одного из классиков отечественной психологии В. Н. Мясищева.

Отношение, по Мясищеву, имеет как бы три грани, три стороны: первая — оценка явления, квалификация объекта в системе значимостей, вторая — эмоциональное переживание, принятие или неприятие объекта (в широкой гамме от простейшего «нравится—не нравится» до высокого накала страстей в произведениях искусства), и третья грань — тенденция обладания, или конативная энергия овладения, захвата и присвоения (от латинского соnаге — стремиться, домогаться — поясняет В. Н. Мясищев).

В более поздних работах, прямо к теории потребностей не обращаясь, Мясищев дает понимание потребности как отношения личности: «Мы относим это понятие к отношениям потому, что основными конституирующими компонентами этого понятия являются: а) субъект, испытывающий потребность, б) объект потребности, в) своеобразная связь между субъектом и объектом, проявляющаяся в переживании тяготения к объекту и в активной устремленности к овладению им» [38, с. 7].

Если потребность представляет собой связь между субъектом и объектом, то эта связь, исходя даже из традиционного представления о потребности как о нужде или нехватке определенных условий жизни, должна выступать как противоречие между тем, что требуется, и тем, чего не достает. Подчеркнем, что такое понимание вполне соответствует идее развития, сложившейся в отечественной философии, которая утверждает, что источником всякого движения и развития является противоречие.

Следовательно, если потребность издавна рассматривается как движущая сила, источник поведения и развития, и если, далее, источником развития является противоречие, то и потребность должна быть понята как противоречие. Между тем, сколько есть и тем, сколько надо бы. Между тем, какое есть у меня и тем, какое имеется у соседа. Отсюда, не претендуя на безошибочность, можно предложить следующую характеристику феномена потребности, учитывающую не одно (нужда), а по крайней мере три ее необходимых сущностных признака:

— потребность есть психологическое отношение личности,

— потребность есть противоречие,

— потребность есть движущая сила поведения.

В таком случае рабочая дефиниция может иметь следующий вид: потребность — это субъективное отношение личности (к явлениям и объектам окружающей среды), в котором переживается противоречие (между достигнутым и потенциально возможным в освоении ценностей — в случае духовных потребностей, или между наличными и необходимыми ресурсами жизнедеятельности — в случае материальных), выступающее источником активности.

То же самое — короче: потребностью называется отношение личности, переживаемое как противоречие и выступающее движущей силой поведения.

В предлагаемом нами определении представлена, во-первых, субъект-объектная сущность потребности, как психологической связи личности с предметом потребности, существующим объективно и вызывающим то внутренне, субъективное, что становится потребностью. Здесь очень важный момент, позволяющий преодолеть иногда стихийно возобновляющиеся взгляды о врожденном характере потребностей.

Во-вторых, понимание потребности как отношения личности выгодно тем, что важнейшую проблему формирования потребностей выводит на уже освоенный уровень общих закономерностей воспитания и тем самым ведет к познанию психологического механизма формирования этого центрального явления в структуре личности. Основанием для такого утверждения является, в частности, многолетняя серия исследований В. А. Яковлева с сотрудниками, показавшая, что именно процесс перевода (превращения, интериоризации) нравственных отношений воспитательного коллектива в субъективное отношение личности лежит в основе образования нравственных качеств [75].

Точно так же, если такая аналогия допустима и может быть проверена и подтверждена экспериментально, психологический механизм формирования потребности представляет собой процесс интериоризации социальных эталонов потребления, или другими словами, превращение объективно существующего в конкретном коллективе отношения к ценности (например, к труду) в субъективное, психологическое отношение личности (потребность в труде). Это положение позволяет создать теоретическую модель процесса целенаправленного формирования потребностей, о чем подробнее скажем в шестой главе. В-третьих, понимание потребности как противоречия позволяет уточнить конкретные вопросы методики воспитательной работы по части формирования потребностей, выводя эту работу в общеметодологическое русло наук о человеке. Из многочисленных примеров, показывающих как «работает» категория противоречия в методике воспитания, ограничимся напоминанием о фундаментальном исследовании Л.И. Божович, показавшей процесс формирования личности именно как разрешение противоречия между изменяющейся «социальной ситуацией развития» и «внутренней позицией личности» [2].

В случае формирования потребностей противоречие возникает между освоенными в социуме эталонами, нормами и способами потребления духовных и материальных благ — с одной стороны, и индивидуальными размерами их освоения конкретным человеком, с другой. Отставание от общественно достигнутых размеров и качества освоения ценностей переживается как диссонанс, внутренний кризис, умаление, даже ущербность, и возникает та самая побудительная сила для преодоления отставания, которая именуется потребностью.

Сформулировать удачное определение сущности какого-то явления удается не часто, и в нашем случае ободряет тот факт, что сходное определение потребности через понятие противоречия в философской литературе мы встретили позднее в диссертационном исследовании Т.А. Марченко [33]. На иных логических основаниях, но похожее определение дает Н.В. Иванчук: «Потребность личности есть отношение к условиям жизни, которое проявляется в противоречии между возможным и действительным, необходимым и желаемым, текущим и перспективным» [16, с. 8]. Дело научного сообщества признать или отвергнуть предлагаемое определение, но с тех пор как оно опубликовано, опыт показывает его достаточную продуктивность.

Классификация

Поиск ответа на вопрос, что побуждает людей хорошо работать, предполагает необходимость понять общую систему детерминант человеческого поведения. При изложении этой проблемы будем исходить из предпринятой нами ранее попытки разработать общую классификацию потребностей [7].

Обзор имеющейся литературы показал, что многочисленные усилия по созданию систематики потребностей еще не привели к появлению общепризнанной и вполне отвечающей запросам практики классификации. Самую популярную и в психологической литературе и в пособиях по научному менеджменту классификацию потребностей создал американский психолог Абрахам Маслоу. Не касаясь сейчас ее достоинств и недостатков, заметим только, что многим из уже подробно изученных потребностей в «пирамиде» Маслоу места не нашлось.

Для иллюстрации сложности обсуждаемой задачи достаточно сказать, что даже общее количество классифицируемых потребностей колеблется у разных авторов в очень широких пределах — от пяти у А. Маслоу [89] и К. Обуховского [40], двенадцати в наиболее обоснованной и продуктивной у П. В. Симонова [53], до двадцати трех у Ш. Н. Чхартишвили [72], и так далее — что ни автор, то свое видение проблемы, мало согласующееся с мнением предшественников.

П. В. Симонов упоминает работу Мак-Дауголла, относящуюся еще к началу века и включающую восемнадцать потребностей [55]. Нельзя не назвать небольшую книжку Л. Брентано [З], а если выйти за пределы психологической литературы и посмотреть, что написано у философов, то картина окончательно запутывается и от вывода «перечисление и классификация всех потребностей человека — дело совершенно бесплодное» просто некуда деться.

Причина разногласий заключается, очевидно, в том, что до настоящего времени не удалось обнаружить принципа (подобно принципу атомных весов в систематике химических элементов Д.И. Менделеева), способного выстроить все многообразие человеческих влечений в целостную и внутренне непротиворечивую систему.

Логическим основанием для построения нашей классификации был принцип деятельности. Идея построения теории потребностей на основе фундаментального для психологической науки принципа деятельности не нова, соответствует всей логике развития психологического знания, и исходит из положения К. Маркса о неотделимости потребностей от деятельности, о том, что деятельность по удовлетворению потребностей есть первый исторический акт, что само действие удовлетворения потребностей ведет к порождению новых [30, с. 26—27]. Но когда вопрос касался систематики, принцип деятельности почему-то оставался в стороне.

Все, что делает человек в течение жизни, все бесконечное разнообразие форм жизнедеятельности полностью исчерпывается и описывается всего лишь четырьмя основными видами деятельности: труд (здесь подразумевается всякая активность, направленная на поддержание целостности и благополучия индивида), общение, познание и рекреация (как восстановление сил человека во время отдыха и разнообразная деятельность, направленная на приумножение и развитие этих сил).

Каждому виду деятельности должна соответствовать своя группа потребностей, начинающаяся с определенного биологического прототипа, свойственного почти в равной мере и животным и младенцу, и выстроенная в вертикальной иерархической последовательности в соответствии с законом возвышения потребностей: каждый более высокий уровень в матрице (см. табл. 1) отражает более высокую ступень социализации.

Эту закономерность мы приняли как второй принцип классификации — принцип доминирования (соподчинения), означающий, во-первых, что любая вышерасположенная потребность оказывает возвышающее, «руководящее» влияние на реализацию расположенной ниже, и во-вторых, что нижележащая потребность рассматривается как опорная основа, «точка роста», базируясь на которой можно осуществить возвышение потребности до более совершенного состояния.

Представляется важным, что взаимное расположение потребностей в матрице не является произвольным, не случайно, а отражает генетическое родство и историю возвышения человеческих потребностей, показывая, почему именно в этом, а не каком-то другом месте помещена данная потребность.

Классификация потребностей

Высшие (духовные)

Последующие страницы посвящены обоснованию последовательности возвышения потребностей, что объясняет внутреннюю логику, соединяющую отдельные потребности в систему, в которой место каждой строго определенно и иным быть не может. Мы утверждаем, что матрица охватывает все потребности личности, и что любое добавление неоправданно, потому что будет попыткой присоединить к системе всего лишь другое наименование (разновидность), но не другую потребность. Например, еще в прошлом веке американский психолог Уильям Джеме выделил как глубочайшее стремление человека «желание быть значительным». Сколько бы мы не перечисляли; потребность в престиже, стремление к высокому социальному статусу, потребность в авторитете, потребность в уважении и самоуважении — все это будут не разные потребности, а всего лишь другие наименования потребности в самоутверждении. Всякий раз, когда оппоненты указывали нам на пробел и констатировали отсутствие в матрице какой-то из потребностей, было нетрудно доказать, что речь идет только о разновидности, а не о недостающем звене.

Трудовая деятельность, понимая в широком смысле гомеостатической активности по сохранению уравновешенности с окружающей средой, объединяет группу потребностей первой (слева) вертикали.

Начинаясь с фундаментальной нужды всего живого (в матрице — это потребность самосохранения, которая обозначена номером 1) возвышение потребности продолжается в виде зависимости от пищи питья, одежды, жилища и других, но уже вполне очеловеченных средств жизнеобеспечения[1] (№ 5), и затем усложняется далее, превращаясь в потребность в самоутверждении (№ 9).

Последняя генетически есть не что иное, как та же потребность в самосохранении, но уже не на уровне индивида, а на уровне личности — как оберегание престижа, защита автономии и суверенитета «Я». В свою очередь, дальнейшее возвышение потребности в самоутверждении означает ее трансформацию

в потребность быть личностью (№ 13), когда забота об укреплении социального статуса и авторитета приводит человека к осознанию причин, обеспечивающих уважение ближних, и такому присвоению общечеловеческих ценностей в процессе самовоспитания, которое обеспечивает высокий уровень совершенства личности. Завершается ряд потребностью в творческом труде (№ 17), как наивысшей формой связи с социальной средой, выступающей средством не просто сохранения, но прежде всего развития личности, реализации «человеческих сущностных сил».

Нетрудно заметить, что совокупное проявление потребности быть личностью и потребности в творчестве вполне соответствует взглядам А. Маслоу и является более точным обозначением того психологического феномена, который он называет «потребность в самореализации».

Второй вертикальный ряд, реализуемый преимущественно деятельности общения, начинаясь с врожденной, биологически обусловленной потребности в других живых существах, которая вызвала на определенной ступени эволюции стадный образ жизни, растет с развитием общества и превращается в высочайше одухотворенное движение души — потребность стать существом моральным, живущим по совести (линия от №2 до № 14). Внутреннее единство и логику взаимосвязанности потребностей внутри вертикального ряда можно рассматривать хоть снизу, хоть сверху.

Трудно отрицать связь нравственной потребности (№ 14) с потребностью в общении (№ 10), поскольку полноценное общение попросту невозможно без этой внутренней побудительной силы для подчинения воли индивида социальным нормам и ценностям. В свою очередь, потребность в общении включает в себя — как подчиненную и выступающую в качестве средства инструментального обеспечения — потребность в эмоциональном насыщении (№ 6), которая есть расширение первоначального эмоционального опыта, получаемого от общения младенца с матерью (№ 2), а катастрофические для личности следствия социальной изоляции (так называемые «дети-маугли») убедительно доказывают не только внутреннее родство потребностей этой вертикали, но также ее иерархию: первична потребность включения в социум (№ 2), затем — важны процессуальные характеристики этого включения (№ 6 и 10) и, наконец, всего важнее ценностный, моральный смысл включенности в социальную среду.

Третья вертикаль объединяет также однонаправленные, но существенно разные по уровню социальной зрелости потребности в освоении окружающего мира. Ориентировочная потребность (№ 3), или, по И.П. Павлову, рефлекс «Что такое?», обстоятельно описанная в исследованиях Л.И. Божович как «потребность в новых впечатлениях» [15], после первых лет младенчества трансформируется в потребность свободы. Здесь имеются в виду не те явления, когда человек озабочен, положим, конституционными свободами или проблемой гражданских прав, а прежде всего стремление к достаточному количеству «степеней свободы», необходимому для освоения мира. Психологическим эквивалентом этой тенденции является стремление к преодолению помех для ориентировки в окружающей среде: сначала освобождение от препятствий в познавательной активности, затем протест против всяких ограничений и автономия «Я», и еще позднее — свобода политического толка (№ 7).

Следующая ступень возвышения — познавательная потребность (№ II)— имеет почти необозримую литературу в педагогической психологии и специального комментария не требует, а ее дальнейшее развитие означает обращение личности к главной проблеме познания — к вопросу о смысле жизни (№ 15).

Четвертый вертикальный ряд начинается с универсального свойства живых организмов — потребности в двигательной активности (№ 4) — вроде бы бесцельного и хаотичного движения, авось что съедобное попадется. Именно так ведут себя на воле все животные, рыщут, движутся, а особенно наглядно бывает наблюдение за клеткой обезьянок в зоопарке. Вместе с тем, это бессмысленное движение есть тренировка двигательного аппарата и представляет собой необходимую форму подготовки ребенка к жизни. В ходе онтогенеза эта потребность усложняется и, как пишет П. В. Симонов, «обнаруживается в раннем возрасте у детей в виде действий, не имеющих никакой иной цели, кроме тренировки двигательных координации. Причина — не в любознательности, поскольку одно и то же действие повторяется много раз, давно утратив новизну» [53,с. 36].

Затем, после психофизиологического уровня (№ 8), заключающегося также в подготовке к продолжению жизнедеятельности благодаря восстановлению сил во сне или других формах отдыха, на уровне социогенном, процесс социализации личности знаменует еще более сложную ступ