Двадцатое мая две тысячи девятого года

КРЫЛЬЯ СОВЕТОВ

 

 

Алексей Кац

 

Воззвания из нечистот (отрывки)

***

Посшибайте микрофоны да засуньте в прорубь хвост – апофеоз настал и новые слепые громоздятся на шкафах. Мне голова не столько хлеб – я не умею говорить а руки мою только чтобы упереться в потолок и продавить его. Отныне время будет мне бинтом и вопли окон приоткрытых я забуду навсегда, как забывали поселенцы всё, что было за спиною, за морями и проплешинами дальних городов. Отягощённые любовью к повседневной пустоте – закиньте за спину мушкеты, станьте строем и долой – в пустые банки и шприцы, в бутылки, рюмки и стаканы, цистерны, баки, рюкзаки, и рты, заляпанные снегом придорожным. Да будет свет – нарисовал себе на пальце сорок змей и вставил в уши два осколка синевы, которой нет, теперь смеюсь – весна пришла и может жёлтые ковры лишатся пыли наконец. Я болен! Значит – я живу!

 

 

***

Рельсы и звёзды катятся в омут крикнули совы, плюхнулась медь взятые силой станут другими хилые спины лёгкая плеть радостно крикнув, стены издохнут вены наполнит живая вода густо прокашлявшись вспомнит прохожий песни детей загудят провода кто-то уснул под железным забором кто-то прикинулся мёртвой луной скачет по холмикам ангел помятый, плавает в озере пёс заводной

 

 

***

По скользким площадям сознания в измятых галифе я уезжал.

Сегодня встретиться с тобою не получится - в ответ мне солнце щурило глаза и день смеялся, озабоченный, на том конце моста. Через вселенную, посвистывая, шёл кто-то, кто умел играть. Я размахнулся - через всё это пройдя он приказал мне засыпать «не мучься, странник, - ты не сдохнешь, но суд тебя приговорил к тремстам секундам дольше жизни» – осиротелый интриган воззрился вниз - там черви крыли его детей и королей. моя судьба прошла в застенках. Мои другие говорят – не исправляй, не исправляйся - ты будешь бог а мы – князья. Мне страшно, но не безвозвратно. Идите к чёрту, господа. Прощайте, гнилостные львицы – пыхтит осколком пистолет. На середине я выстрелил себе в лицо. На середине я выплюнул себя. На середине я не понял и засмеялся.

 

 

***

Когда начнётся война –

Вам придётся отлипнуть от стен

Когда начнётся война –

Вам придётся отлипнуть от стен

Собака лежит, свернувшись клубком –

Она спит?

Нет, - она умерла.

 

 

***

На листьях - след протухших сентябрей,

Спускаться ниже – значит ждать спасенья;

Метла и грязь, покой и озаренье –

Оплёван блеск заведомых путей…

 

Но слышишь вой? – то вороны поют,

Ругая день и позднее похмелье –

Пора вставать, мой Страх, моё Веселье –

И вновь любить вонь палуб и кают!

 

Кричи, песок! Трещите, семена!

Мы на краю, любимы каждой жрицей –

И там, внизу, где тьма росой искрится

Уже смакуют наши имена!

 

 

***

Когда я раскрою тебя – навсегда, задыхаясь от жажды

Я упаду и престану плакать – девственно чистый, гордый и дикий;

Моё солнце будет стареть и плавиться, но всякий раз сходить с ума,

Мои волосы будут растянуты до облаков – блестящие и тёмные,

Мои руки будут дрожать и предчувствовать одержимость -

Одержимость и бесконечный коллапс;

Я стану сальным королём, и корона моя

Будет ветвиться среди деревьев.

 

 

Ирина Кучишкина

 

***

Человек меняет кожу, зверь меняет мех.

Взгляд совы похож на омут безразличных лет.

И красуется, как окна на волне песка.

Я смотрел, как с неба молча падает звезда,

Как меняются таланты на бездарность строк,

И последней телеграммой я полью цветок.

Только корень, задыхаясь, чахнет в пустоте –

Мы с тобою не любимы. Мы с тобой – нигде…

Человек меха оденет, зверь оденет страх,

И глаза, что были совьи, блёкнут на часах.

Я смотрел, как тают звёзды средь щитов реклам.

Человек меняет кожу, потеряв талант.

 

 

Загоняли

Загоняли волка, убивали зверя –

Гладкая двустволка, руки запотели.

Если хочешь, сказка будет без прикрас –

Волки вымрут в мире без надежды в нас.

Спи, моя голубка, ангел тёмных лет,

Нам с тобой недолго править свой ночлег…

Солнышком согреется красный след луны –

Остаётся вспомнить, кем мы рождены,

Остаётся сказку начинать с конца,

Где все звери в счастье превратятся в нас.

Загоняли волка, убивали тварь –

Гладкая двустволка, но дорога – в рай…

Спи, не помни горя, я живу в тебе.

Город однотомный, не алеет снег.

Если хочешь, правду отгони рукой,

До утра дожить бы, но охотник злой…

 

 

***

Не отступать, не находить подставы,

Не умирать в дождливо-ясный час…

Я, как и ты, по коже резал раны –

И искупил вину в Медовый Спас.

Мой путь – не обречённого дорога,

Не справедливости маячащий приют,

И я топчусь у твоего порога,

Но, как и прежде, двери не поют.

Не отстают часы на тихой кухне,

Московская волна догонит нас.

Не предлагай испить закат уюта –

Я не домой вернусь в последний час.

Отходят от причалов пароходы,

С вокзалов убегают поезда,

А я считал во мгле свои доходы,

А я устал смотреть в твои глаза.

 

 

Игры и одиночество

Кошка играла с ложкой,

Ложка играла с блюдом,

А я словно малая мошка,

В кастрюле бурлящего супа…

А я словно новый окрик,

В мире последнего хана!

Только лишь нет господина,

Да и пустует застава…

Кошка играла с мышкой,

Мышка мечтала спастись.

А я оставался лишним

В игрищах на двоих.

В мире моем ни слова,

Стены молчат в тиши.

Словно последнего гостя

Съели зеленые тли…

Кошка устала от игр,

Съела несчастную мышку.

Я оказался нужным,

И на удачу практичным.

Жизнь обернулась весельем,

С кошкой бреду на руках.

Мир показался прекрасным,

Словно в кошачьих снах…

 

 

Зебра

Забери мои бумажные крылья… Забери, они мне не нужны.

Я читаю надпись на латыни, по губам читаю: «извини»…

У нее потрепанная ноша. У нее, подсвечник на ветвях.

Ну а я, непрошенная гостья… Ну а я? Потерянная в снах…

Забери мои сомненья и печали. Забери мои веселье и тоску.

Я одна качала в колыбели, истину неверную свою…

Я одна, кричала у надгробья, что поставили не знающе за чем…

Потому что кроме пламя вальса, я услышала и осени рассвет…

Забери рубашку с плеч сутулых. Забери весь шелк моей тоски!

Я играю в прятки между улиц. Я молюсь, а молишься ли ты?

И восход не красит полнолунья, и роса на ветвях не алмаз…

Забери мои потрепанные крылья… А меня оставь, я в мире сна…

 

Эдуард, твоя леди мертва! Эдуард, не кричи об утрате…

У нее на ветвях роса, у нее на руках удача…

Эдуард, эти весна ложь! Никогда не играли листья…

И она не любила лед. И она, не искала смыслы…

Эдуард, твоя леди мертва! Полны яда ее признанья…

Эдуард, покровитель во снах! А на яви ты знак признанья…

Эдуард, не тронь ее сны. У нее на них слово власти…

Эдуард, не слушай мольбы! Не танцуй по углям, угаснешь…

И рассвет не меняй на мрак. Не имеешь ты боле права…

Эдуард, этот мир бардак! Потому не кричи об утрате…

У нее на тебя нет снов. Ее веки сковала смелость…

Эдуард, созывай верных псов. И к глазам приложи монеты…

 

Крылья оставь на спинке кресла, память положи в карман.

Пиджак пусть живет на вешалке, имя пусть ляжет в прах.

Утро, рассвет и полночь, нужны ли еще слова?

Линия тела, сволочь, линия крыльев, ребра…

 

 

Ксения Белова

 

***

Каравелла кобальтовая, звонкая, не похожая на призрак, мертва.

Низко чисто поле кошено. Проплывай, застывшая звезда!

Свитой тысячи фонариков – светлячков июньских хоровод:

выкружились, маялись, упрямились, завлекали в свой водоворот.

Краска из безумия и праздника пачкала увядший небосвод.

 

 

Душа инея

Мелкий, колкий, недолговечный,

остающийся дымкой в памяти

бесплодный урожай зимы,

пронизывающий тонкой иглой время…

Тот, чья жизнь не обрывается на рассвете,

а рассвет и есть жизнь.

Мираж, несуществующая грань, тень –

душа инея.

 

 

***

Мёртвой россыпью да венцом с небес

ты узнаешь тех, кого создал мир.

В шкуры ряжены да навеселе,

шарятся окрест, воют, плачутся,

бубенцы на рогах, поступь лёгкая…

Мир их – дым да хмельной кумар.

Краской для листвы будешь избранна

и падёшь к копытам медным грошиком…

Мелом круг очертить не получится:

ты не в салки играешь с братьями,

и зовёт тебя за собой зима жертвою,

дочкой младшею среди родичей. Ты последняя,

а войди в костёр – будешь первая.

 

 

Когда не жизнь

Бремя надежд – на хрупкие плечи,

Туман за окном, клонится вечер.

Нам думать не нужно, что будет завтра:

Пир или суд – это не важно.

Колкая льдинка, сны на яву,

Взгляд, полумрак… Падать во тьму –

Просто забыть о внешности мира.

Я позабыла, а позже простила.

 

 

***

Танец семи покрывал – на ладонях у неба.

Краткою смертью луна указала дорогу.

Та, что не знает,

откроет сердца на просвет тем, кто видит.

Зеркала ночи осколки растаяли где-то.

Мир перевёрнутый веет прохладою горной,

вычерчен тушью по самому краю бумаги.

Там, где нас нету, всегда было лучше.

Там, где мы есть, никогда не бывает мира.

 

 

Про тебя

Сеть небесных кружев

дрогнула и зацепилась

за октябрьское полнолуние

в час, когда ты родился,

принёс мне смятенье,

и прошлое двинулось к ночи…

после всё позабылось –

чувства, наверное, тоже.

Сквозная незавершённость мысли,

как край зачерствелого хлеба

(по сути никому не нужен,

хотя может и пригодиться)…

Случайно приходят люди –

я их имена позабыла.

Без имени нету смысла.

Скулила, любила, простила –

пустые слова без метки,

закладки в потёртой книге –

любила, простила, забыла.

 

 

«Барсук Грол»

 

Земля.

Шарик,

Шарик из стекла

Они смеются надо мной

Я-ничего не понимаю

Твои тёплые руки...

Упадут-не разобьются

Отыщет он сам свою

Стену плача

Покатится дальше-

Ты побежишь вслед

Могил неизвестных солдат

 

Чашка и стол.

Кружка и ложка

Вдалеке играют скрипки-

Совсем как в том фильме

Отчаянная муха над косой

Кубарем,

Кубарем,

Как играют на арфе

Как отрывают плинтусы

Разбегаются жучки и тараканы

Как сквозь ежевичные кусты

Камнем на камне

Оставляя следы

Пробивая стены

Разбивая рукомойники

Взмахивая руками

На санках,

На салазках

Туда....

Туда...

Всё дальше и дальше,

Как встречает рассвет

Дельта Миссисиппи,

Подходят к Гангу

Слоны на водопой

Как в бескрайних степях

И тайге

Полярная ночь-

Там ещё нет меня.

Верёвочные,

верёвочные горизонты

 

Сохрани моё мягкое тело

Мою мягкую кожу

Исцарапанную до крови

Колючей землёй,

Помилуй мя, Господи!

 

 

***

Опять диета по Вивальди.

Маленькие губки

В зелёной воде...

Рыжие лисии хвосты

Орешник, кивающий: Да,

Да, ты прав.

Я всё ещё помню,

Моя радость,

Я ничего не забыл

Я

Ничего не забыл

 

Всего лишь шаг-

И упасть.

 

 

***

Мирады ветров

Фиолетовых башен

Развеют жёлтую листву

Над миром тополей

 

Летают далеко,

Тебе и не достать

И в окна залетают

Одноногих

Хромых калек

Отечественной войны...

 

И так в стране безмолвия случается

Беззвучно подтвержденье правоты.

 

 

Лет Октября

Измятая осенняя листва

Исчерпает ковшами лужи.

Со свистом пронесётся

Нарочная метла.

 

Откусывая каждый день от

общего торта

Прозрачным киселём холодным я...

зелёными туманными пластами...

Бед

 

Какие-то воспоминания во сне

Лесного винограда

...Воспоминания...

...Кошмары...

 

А вечером пролёты сквозь тоннели

Последний иней заберёт меня

Как только я...

Тогда замучают цветные вспышки -

Весёлые оранжевые мышки

 

 

Двадцатое мая две тысячи девятого года

 

Янковскому....

 

Как спелый плод оливы

Всего один порыв...

Незнакомый, неизведанный

Великим морем обетованный

Отданный в мире одиночеству

Сидения на камне

Глядя

Из-под тёмной воды

 

Как последний мореход

За горизонт печального

Растворяя страницы

Фенимора Купера

Сидя в беседке

Обвитой игристым

Хмелем

И виноградом

 

Словно маленький мальчик

Взрывая фейерверки

Снящийся до глубокой старости

 

Пойдёт гулять - и выйдет

В чистое-пречистое

Поле