Для дополнительного чтения

Критика концепции устойчивого развития «слева» ведется, глав­ным образом, по мотивам ее недостаточности для того, чтобы человече­ство смогло радикально ограничить потребление ресурсов, «вписаться» в естественные биогеохимические круговороты и обеспечить долговре­менную устойчивость биосферы согласно теории биотической регуля­ции. В. И. Данилов-Данильян и К. С. Лосев формулируют следую­щие сходные положения устойчивого развития:

■ создание природно-экологической устойчивости на основе тео­рии биотической регуляции окружающей среды;

■ поддержание экономического развития на основе радикально мо­дифицированной рыночной системы;

■ обеспечение устойчивого социального развития на основе прин­ципа справедливости;

■ обеспечение устойчивости демографической ситуации путем ре­гулирования на уровне семьи;

■ экологизация общественного сознания на основе использования системы образования и средств массовой информации;

■ тесное международное сотрудничество и кооперация для дости­жения целей устойчивого развития.

Темпы роста концентрации диоксида углерода в атмосфере на три порядка выше, чем это было в прошлые геологические эпохи; нарушен­ные экосистемы занимают 63,8% площади суши (не считая ледников и других непокрытых растительностью территорий); 20% населения мира хронически недоедает, а пропасть между экономически развитыми и развивающимися странами, где продолжается «демографический взрыв», все более углубляется.

Можно констатировать, что обе глобальные конференции — в Сток­гольме и в Рио-де-Жанейро — потерпели неудачу (если не провал). На это указывают факты: за 25 лет, прошедшие после Стокгольма, и пять лет после Рио-де-Жанейро ни одна из поставленных целей не была дос­тигнута, более того, стремительно ухудшается состояние окружающей среды, растет бедность, увеличивается разрыв между богатыми и бед­ными странами и людьми. Ни в одном из документов конференции в Рио-де-Жанейро при констатации фактов глобальных изменений окру­жающей среды (лесов, климата, биоразнообразия) не признается, что планета уже вступила в фазу жестокого экологического кризиса, кото­рый непрерывно углубляется.

Согласно теории биотической регуляции, биологические виды взаи­модействуют с окружающей средой на основе полностью замкнутых кру­говоротов веществ. Продукты жизнедеятельности одних видов потребля­ются другими видами. Все циркулирующие в сообществе компоненты ок­ружающей среды служат ресурсами для потребления целой цепочки видов. При этом потребление каждого вида должно быть жестко сбалансировано с потреблением остальных. Биологические сообщества и неживая среда функционируют совместно, образуя экосистемы. При возникновении вне­шних возмущений окружающей среды баланс потребления видов сооб­щества сдвигается в направлении, компенсирующем внешнее возмущение, и возвращает окружающую среду в невозмущенное состояние. Таким об­разом, все жизненные процессы особи каждого естественного вида сооб­щества представляют строго определенную работу по стабилизации окру­жающей сообщество среды, и выполнение этой работы зафиксировано в генетической информации (геноме) вида. По имеющимся оценкам, допу­стимый относительный порог возмущения естественной глобальной биоты, выраженный через величину потребления человеком чистой первич­ной продукции биоты, оставляет 1%. Этой величины потребления цивилизация достигла в начале XX в., а к его концу составила 10% в виде пря­мого потребления в антропогенном канале при попутном разрушении еще около 30% чистой первичной продукции. При этом представители «золотого миллиарда», не только живущие, но и воспитанные, социализи­рованные в обществе потребления, как кошмар, гонят от себя мысль о ра­ционализации потребления (как будто не представителями «золотого мил­лиарда» были деятели Римского клуба, еще в 1960-е годы говорившие о невозможности сохранения тенденций предшествующего развития).

Критики концепции устойчивого развития «слева» принципиаль­но отрицают возможность решения проблем на путях технического про­гресса (эта мысль в традициях левых клеймится посредством полити­ческих ярлыков — «технологический оптимизм», «изобилизм») и счи­тают, что любая энергия, используемая человеком, направлена на разрушение окружающей среды, а потому необходимо добиваться со­кращения ее абсолютного потребления [52]. В тех же традициях левых, с той же склонностью к переустройству мира посредством социальной инженерии ставится вопрос о справедливом распределении «энвайро-ментального пространства».

Критика концепции устойчивого развития «справа» ведется,

главным образом, по мотивам ее утопичности и предполагает отказ от распределительного подхода и несколько иную систему приоритетов. По мнению Ю. С. Юсфина, концепция устойчивого развития ба­зируется на следующих принципиальных положениях.

Во-первых, дифференциация уровней развития и жизни людей в промышленно развитых странах Севера и развивающихся странах Юга достигла такой величины, что опасность социального взрыва, локаль­ных конфликтов, потери контроля мирового сообщества над ситуацией на планете стала реальной. В этих условиях впервые за всю историю Север пришел к выводу, что решение этой мировой проблемы жизненно необходимо прежде всего для самих промышленно развитых стран.

Во-вторых, опасности, связанные с состоянием окружающей среды, стали столь угрожающими, что требуют незамедлительного реагирова­ния, принципиально иной технической политики.

В-третьих, не вызывает сомнения, что нищета трех четвертей насе­ления Земли является одной из основных причин роста нагрузки на окружающую среду.

В-четвертых, пришло осознание того, что не существует иного пути ликвидации нищеты большинства людей планеты, кроме ускоренного развития Юга.

В-пятых, признана невозможность решения указанных острых про­блем без участия всего мирового сообщества. На национальном уровне устранить их нельзя.

Однако очевидно, что невозможно решить в обозримые сроки про­блему отсталости и нищеты стран «третьего мира» в условиях продол­жающегося демографического взрыва, как и нереально сколько-нибудь быстро стабилизировать население Земли. Для того чтобы человек мог вписаться в «естественную» для него нишу первобытного охотника и собирателя, население Земли придется сократить не в 5-10, а в 600 раз. Призывы «назад к природе», «назад в пещеру» сопровождают че­ловечество на протяжении уже многих веков, что свидетельствует лишь об их утопичности.

Заметное место в разработках устойчивого развития и в рамках их критики «слева» занимают попытки определить границы экологической емкости («выносливости») территории и того, как в эти пределы «впи­саться»: за счет повышения эффективности использования ресурсов (преобладающая трактовка идеи устойчивого развития) или рациони­рования их потребления (любимое занятие «левых»). Между тем вся история человечества была до сих пор историей выхода за «естествен­ные» ограничители по мере появления новых способов ведения хозяй­ства (неолитическая революция, промышленная революция, НТР и «зе­леная революция XX в.», ожидаемая генно-инженерная революция). К человеку нельзя подходить с теми же мерками, что и к другим биоло­гическим видам. Еще в XIX в. экономист Г. Джордж тонко подметил: «И ястреб, и человек едят цыплят, но чем больше ястребов, тем меньше цыплят, а чем больше людей, тем цыплят больше». Природу отдельная особь и отдельный человек интересует постольку, поскольку эта особь выполняет свою биологическую роль — роль пищи и удобрения в тро­фической цепи и круговороте элементов, роль посредника в энергооб­мене, и не больше. Человек, в отличие от всего остального живого, зная это, никогда с такими правилами игры не смирится, какое бы поведение ни предписывали ему новейшие моралисты. В человеческом об­ществе, в отличие от природы, существуют экономические механизмы, повышающие стоимость исчерпываемых ресурсов и заставляющие ис­кать им замену задолго до исчерпания. Поэтому исторический опыт пока не подтверждает панических предсказаний «зеленых». Ресурсы Земли в обозримом будущем вряд ли ограничат развитие человечества. Уже сейчас нет сомнений в том, что население планеты можно увеличить в несколько раз, ничуть не снижая его жизненного уровня. Более того, пару десятков миллиардов человек можно обеспечивать на современном се­вероамериканском или западноевропейском уровне уже при существу­ющих технологиях и объемах производства. Достаточно напомнить, что сельскохозяйственное производство в развитых странах искусственно сдерживается и вырабатывает в несколько раз меньше, чем может, но и этих скромных результатов более чем достаточно для пропитания доб­рой половины человечества: немалая часть Азии, Африки и Латинской Америки кормится в основном продовольственной помощью из бога­тых северных стран. Правда, «зеленые» уверяют, что столь высокая уро­жайность достигнута крайне дорогой ценой — разрушением плодоро­дия почв. В нашумевших книгах вроде «Проклятия плуга» живописуют пыльные бури в США в 1930-х годах (в разгар Великой депрессии) и на советской целине в конце 1950-х (обернувшиеся голодными очередями конца 1963 г.). Однако сами аграрии учли столь печальный опыт задол­го до того, как о нем заговорили публицисты. Безотвальная обработка почвы, связующие и структурирующие добавки, выращивание на отхо­дах калифорнийских красных червей и внесение в почву продуктов их жизнедеятельности — вот лишь немногие агротехнические приемы, во­шедшие в практику по экономическим причинам. Чуть ли не наивыс­шая в мире урожайность достигнута в Нидерландах, где почти вся зем­ля лежит на бывшем морском дне, осушавшемся сотни лет и только пло­тинами защищенном от губительных наводнений. Все здешнее плодородие — дело рук человеческих. Не подтвердились и многочис­ленные предсказания скорого исчерпания минеральных ресурсов. Чем выше поднимаются их цены, тем активнее ученые и инженеры ищут за­мену, и, как свидетельствуют многочисленные примеры, находят. Прав­да, общая выработка энергии на Земле не должна превышать 1% мощ­ности попадающего на планету солнечного излучения, иначе темпера­тура поднимется до уровня, угрожающего серьезными климатическими сдвигами. Однако до этого предела «золотой миллиард» может много­кратно увеличиться. Сама идея «золотого миллиарда» — закрытого клуба богатых стран подвергается критике как идея-громоотвод для бездар­ных и жадных правителей.

Например, нефтяные шейхи располагают достаточными средствами для обеспечения процветания не только своих стран, но и всего арабско­го мира. Да и внутри каждой страны хватает неравенства, устранимого вполне доступными приемами. Причем все это можно обеспечить не бла­готворительными подачками, а экономически. Просто потому, что каж­дый человек имеет всего один рот и целых две руки, т.е. вполне способны заработать и на собственное пропитание, и на благо ближнего своего. И сравнительно скромные вложения в обучение, переобучение, создание рабочих мест всегда возвращаются сторицей. Надо только действовать разумно, а не ссылаться на принципиальное

неравенство «золотого» и прочих миллиардов.

Здесь уместно вновь привести слова классика отечественной эколо­гии Н. Ф. Реймерса: «США, ФРГ, Великобритания, скандинавские стра­ны имеют большие успехи: загрязнение воздуха за последние годы сни­жено на четверть и более, очищены воды Темзы, улучшается состояние Рейна и т.п.... Оптимизм внушает то, что природные системы оказались устойчивее, чем предполагалось. Океан не погиб, как предполагал П. Эрлих в 1976 году... Профессионалам-экологам не остается ничего другого, как смотреть с завистью на те отрасли науки, которые несут людям минимум благ, но пользуются высоким научным признанием... Да и есть ли она, современная экология? Эпоха ее все еще впереди».

История Земли, запечатленная в осадочных породах, отражает по­стоянную незамкнутость биогеохимических циклов. Поэтому теория биотической регуляции подвергается критике, главным образом с гео­химических позиций, как теория крайне упрощенная, игнориру­ющая многие не укладывающиеся в нее факты: недоучет карбонатных пород и растворенного углерода Мирового океана как элементов цикла углерода, важную роль многих элементов, концентрации которых био-той не контролируются (щелочные и щелочноземельные, галогены), незамкнутость круговорота ряда биологически важных элементов (на­пример, фосфора).

Призывы вписаться в «энвайроментальное пространство» и не по­треблять, например, кислорода больше, чем продуцируется на террито­рии данной страны (план действий «Устойчивые Нидерланды», разра­ботанный неправительственной организацией «Друзья Земли»), срав­ниваются с призывами к городскому жителю не потреблять хлеба больше, чем вырастил сам.

Устойчивое развитие и глобализация. Многократно повто­ряя тезисы об углубляющейся пропасти между экономически развиты­ми странами и «третьим миром» и декларации о необходимости объе­динения усилий человечества для решения глобальных проблем, экологическая общественность (преимущественно левая по своим политиче­ским предпочтениям) не устает подвергать остракизму меры, направлен­ные на формирование единого мирового экономического, экологическо­го, правового, информационного, культурного и т.д. пространства, как «гло­бализацию, угрожающую национально-культурной самобытности».

Существуют варианты и мотивы неприятия глобализации. Наибо­лее радикальный и самый вульгарный сводится к тому, что все это дело рук США, которые непосредственно или через подконтрольные Вашинг­тону организации — Международный валютный фонд, Всемирный банк, Всемирную торговую организацию — последовательно и бесцеремонно превращают развивающиеся регионы мира в свою неоколониальную вотчину, чтобы эксплуатировать их природные и людские ресурсы. От­сюда — неприятие глобализации в любых ее проявлениях и слепая не­нависть к США и связанным с ними международным форумам и орга­низациям. Другая разновидность идеологии антиглобализма исходит из того, что глобализация — процесс объективный, обусловленный техниче­ским прогрессом, информационной революцией, развитием международ­ных производственных, торговых и финансовых связей. Однако выгода­ми этого процесса могут воспользоваться лишь высокоразвитые страны Запада, тогда как остальной мир обречен на дальнейшее отставание от него. Третья идеологическая парадигма антиглобалистов состоит в том, что процесс глобализации не только объективен, но и может быть полезен всем странам, хотя и в различной степени. Если развитые страны Запа­да имеют возможность воспользоваться его плодами в полной мере, то остальным перепадают лишь крохи с барского стола. Поэтому нужно заставить Запад делиться благами глобализации с другими регионами мира. А так как на официальных форумах вынудить его к этому вряд ли можно, то нужно давить на него посредством массовых выступлений.

Отрыв «золотого миллиарда» от остального человечества происхо­дит на фоне глобализации и одновременно с ней. Получается, что во всем виновата именно она. Это логика тех, кто не утруждает себя поиском реальных причинно-следственных связей. Раскол мира на быстро раз­вивающийся авангард и все более отстающий арьергард возник задолго до того, как интернационализация хозяйственной жизни достигла ста­дии глобализации. В доиндустриальную эпоху различия в уровне жиз­ни отдельных регионов мира никогда не были существенными, посколь­ку доминирующей отраслью экономики любой страны тогда было сель­ское хозяйство, и его эффективность жестко ограничивалась, с одной стороны, природными условиями, с другой — ручным трудом, произво­дительность которого могла повышаться лишь в сравнительно узком диапазоне. Поэтому, несмотря на расцвет духовной и материальной куль­туры в отдельных регионах Древнего Востока, средний уровень жизни в Египте, Вавилоне, Китае, Индии, Средней Азии даже в звездные перио-

ты­сячелетий нынешний Запад и прочие регионы мира наращивали свои подушевые доходы одинаково черепашьими темпами (около 0,05-0,07% в год), продвигаясь вперед как бы единым фронтом.

Такая модель развития стала меняться лишь в XVI в., когда Запад­ная Европа начала быстро обогащаться за счет ограбления недавно от­крытых европейцами Америки и Южной Азии. Правда, не это послу­жило причиной отрыва Западной Европы от остального мира. Ни Ис­пания, ни Португалия, больше всех грабившие Латинскую Америку, не были авангардом. Этот отрыв приобрел взрывной характер лишь тогда, когда в Англии, а затем во Франции, Германии, США и других странах Запада в XVIII в. стала набирать силу промышленная революция, кото­рая не только дала принципиально новые средства производства и рез­ко повысила производительность труда, но и открыла необъятное поле приложения человеческого интеллекта за пределами традиционных от­раслей м сельского хозяйства и ремесла. Индустриализация кардиналь­но изменила темпы развития общества. Конфигурация мирового сооб­щества изменилась: оно раскололось на богатый Север и бедный Юг.

Резкое отставание Юга в 60-80-х годах XX в. было вызвано отчасти тем, что абсолютная величина подушевых доходов в странах мирового авангарда за предшествующий период достигла весьма внушительных размеров, и каждый процентный пункт прироста здесь «весит» намного больше, чем соответствующий пункту стран арьергарда. Следователь­но, при равных темпах экономического роста арьергард неизбежно от­стает по уровню доходов на душу населения. Главная же причина зак­лючалась в том, что эти три десятилетия — самый неудачный истори­ческий период для развивающихся стран.

Во-первых, в 1950-х годах в большинстве развивающихся стран, осо­бенно в самых бедных, произошел демографический взрыв, резко уско­ривший прирост населения.

Во-вторых, после распада в 1950-1960-х годах колониальных импе­рий бывшим колониям пришлось чуть ли не заново создавать свои го­сударственные структуры, готовить национальные кадры управленцев, вырабатывать собственную экономическую и социальную политику. Неизбежные при этом ошибки, расцвет коррупции среди дорвавшихся до власти местных чиновников, взлет инфляции и процентных ставок, бегство капиталов и, в конечном итоге, замедление темпов экономиче­ского роста — такова типичная картина первого послеколониального эта­па большинства новорожденных государств. Лишь постепенно, учиты­вая собственный и чужой опыт, они начали в 1980-х и 1990-х годах вы­ходить из кризисной ситуации.

В-третьих, огромный ущерб экономике многих развивающихся стран во второй половине XX в. причинили бесконечные военные конфликты. Сначала это были восстания и войны за освобождение от колониза­торов, потом территориальные споры и межэтнические конфликты. Некоторые развивающиеся страны на долгие годы превращались в те­атр военных действий, а их население лишалось возможности заниматься нормальной хозяйственной деятельностью. Такие приступы атависти­ческого выяснения отношений с помощью силы причиняют колоссаль­ный ущерб экономике, социальному и политико-правовому развитию стран. Однако в последние годы число серьезных вооруженных конф­ликтов, достигнув пика в первой половине 1990-х годов, стало снижаться.

В-четвертых, немалую деструктивную роль в судьбах более двух десятков развивающихся стран в 1960-1980-х годах сыграли активные попытки Советского Союза, используя развал колониальных империй и подъем национально-освободительного движения, перетянуть ряд стран Азии, Африки и Латинской Америки на «некапиталистический» путь развития, т.е. на путь строительства социализма. В тех странах, которые пошли по такому пути, проводилась национализация природ­ных ресурсов, предприятий, банков и страховых компаний. Шаг за шагом выдавливая иностранный капитал и укрепляя государственный сектор, эти страны формировали у себя экономику, приближавшуюся к совет­ской модели: все более централизованную, командно-распределитель­ную, все менее рыночную, ориентированную на самоизоляцию от миро­вого рынка. В итоге их экономический рост замедлился и к настоящему времени почти все они оказались в нижней части списка из 220 стран, ранжированных по уровню доходов на душу населения, а 10 из них от­несены даже к категории наименее развитых.

Итак, по крайней мере, в силу четырех объективных обстоятельств 60-80-е годы XX в. были исключительно неблагоприятным периодом для большинства развивающихся стран в плане сокращения экономи­ческой, социальной и культурной дистанции между ними и авангардом мирового сообщества. Они-то и стали главными причинами увеличе­ния этой дистанции в тот тридцатилетний период. Некоторые исследо­ватели считают эту пропасть непреодолимой и уверены, что дистанция между ними сохранится навсегда. Однако факты говорят об обратном. По мере развития на Юге промышленности и упрочения рыночных ме­тодов хозяйствования темпы экономического роста здесь все больше опережают темпы промышленно развитых стран. В 1980-1990-х годах такое опережение приняло устойчивый характер. С 1980 по 2000 г. объем промышленного производства в странах Юга увеличился в 2,8 раза, тогда как в странах Севера — в 1,4 раза, а объем реального ВВП — соответ­ственно в 2,4 раза и 1,6 раза. В условиях глобализации менее развитые страны имеют возможность не повторять путь технологической эволю­ции мирового авангарда, а использовать созданные там готовые техно­логии производства, управления и сбыта, что позволяет экономить и время, и капитал, преодолевая сразу несколько ступенек научно-техни­ческой эволюции не столько по инициативе самих отставших стран, сколько в силу объективных закономерностей современной мировой эко­номики и активной роли Севера. Дело в том, что страны мирового аван­гарда не могут ни экономически, ни политически замкнуться в себе, от­махнувшись от остального человечества. Никакая, даже самая высоко­технологичная промышленность или сфера услуг не существует без постоянного притока растущих объемов энергоресурсов, металлов, дру­гих полупродуктов и продовольствия из менее развитых стран. Поэто­му каждый шаг вперед индустриальных и постиндустриальных стран предполагает вовлечение дополнительных природных ресурсов из ос­тальных стран мира.

При желании такое вовлечение можно представить как эксплуата­цию горсткой индустриальных стран остального человечества, как нео­колониализм. Правда, такой процесс позитивен для стран, отставших в своем технико-экономическом, социальном и культурном развитии. Уча­стие в международном разделении труда позволяет повысить эффектив­ность собственной экономики, получать экспортные доходы, инвести­ровать их в свои традиционные или новые отрасли производства. Вов­лечение отсталых стран в международную торговлю ускоряет накопление материальных ресурсов, позволяет встать на путь догоняю­щего развития. Еще важнее, что в обмен на свои тропические и иные аграрные продукты, на минеральное сырье или топливо они получают все более совершенные готовые изделия и услуги, представляющие со­бой конечный продукт долгого развития научно-технической мысли, огромных затрат интеллектуального труда и крупных капиталовложе­ний. Благодаря импорту таких «чудес», пришедших как бы из иной ци­вилизации, здесь расширяется круг потребляемых товаров и услуг, а вместе с ним и кругозор местного населения. Оно начинает осознавать, что можно жить богаче, комфортнее, содержательнее, чем жили многие поколения предков. Возникает общественная потребность в повышении уровня образования, растет квалификация рабочей силы и культура про­изводства. Растущая оплата труда и издержек на охрану окружающей среды в странах мирового авангарда понижает ценовую конкуренто­способность их товаров и услуг на мировом рынке. Это заставляет пред­принимателей высокоразвитых стран постоянно выносить нижние «эта­жи» своего производства в те менее развитые государства, где рабочая сила дешевле, но уровень ее квалификации уже поднялся настолько, что позволяет освоить перемещаемые сюда производства или хотя бы неко­торые их технологические звенья. Так складываются транснациональ­ные производственные структуры все более сложных промежуточных и готовых изделий, стоящих, так сказать, одной ногой в индустриальных странах, а другой — в развивающихся.

Таким образом, исторически сложившаяся структура международ­ного разделения труда постоянно модернизируется путем переноса из высокоразвитых стран в менее развитые трудоемких, материале- и энер­гоемких, а также экологически обременительных этажей реального сек­тора экономики. Кроме того, туда периодически «сбрасываются» тех­нологии или виды изделий, прожившие первые стадии своего жизнен­ного цикла. Этот процесс носит более или менее каскадный характер: с самого верхнего уровня мировой технико-экономической пирамиды производственные мощности попадают, как правило, на ближайший к нему по уровню развития «ярус», ускоряя темпы его развития. По мере возрастания собственного технологического и кадрового потенциала, повышения уровня оплаты рабочей силы здесь тоже возникает потреб­ность перенести некоторые производственные мощности в страны, ко­торые по уровню технико-экономического развития следуют за ними. Оттуда со временем переносятся нижние «этажи» местного производ­ства на следующий зарубежный «ярус» и т.д. Все это напоминает конст­рукцию многоярусного фонтана, когда вода, переполняя верхнюю чашу, последовательно стекает в расположенные ниже. Так, благодаря глоба­лизации экономики складывается многоступенчатая лестница, по кото­рой развивающиеся страны одна за другой взбираются к вершинам ми­ровой технологической пирамиды, повышая свой экономический и со­циокультурный уровень и сокращая отрыв от Севера.

Правда, различные страны пользуются такой «лестницей» с разным успехом. Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур, Китай, Вьетнам сумели удачно вписаться в современную мировую систему и еще в 1980-х годах по темпам роста ВВП на душу населения стали более чем вдвое опережать страны Севера. В 1990-х годах эта группа государств попол­нилась Индией, Мьянмой, Чили, Шри-Ланкой, Доминиканской Респуб­ликой, Ямайкой и некоторыми другими странами. За этим эшелоном следует группа стран, которые по темпам роста подушевых доходов опе­режают мировой авангард от 1,5 до 2 раз. Они довольно быстро сокра­щают свой отрыв от головы «колонны». Затем идет эшелон, где подуше­вые доходы растут в диапазоне от 1 до 1,5 раз быстрее, чем у мирового авангарда. Им удается сокращать отрыв медленнее либо лишь сохра­нять дистанцию. Четвертый эшелон образуют развивающиеся страны, где такие доходы растут медленнее, чем у развитого авангарда, и, следо­вательно, они продолжают отставать от него. Наконец, в наиболее от­сталых странах доходы на душу населения не растут, а снижаются. Их удельный вес в общей массе населения Юга резко возрос в условиях энергетического и долгового кризисов 1980-х годов. В 1990-х годах он уменьшился в 2,7 раза, но все же остается неприемлемо большим.

Однако часть стран Юга находится в таком плачевном состоянии, что при всем желании не может воспользоваться этой лестницей. Здесь нет ни благоприятных политических и правовых условий для привле­чения иностранных инвесторов, ни достаточно квалифицированных кадров, способных осваивать новые технологии. В настоящее время на­считывается 49 таких стран, где проживает 10,4% всего населения пла­неты. Они нуждаются в особой поддержке со стороны мирового сооб­щества. И она им оказывается путем списания их внешних долгов, пре­доставления безвозмездной помощи со стороны государств ОЭСР, льготных кредитов Всемирного банка и Международного валютного фонда. Запад снижает импортные барьеры в торговле с наименее разви­тыми странами. Однако предоставлявшаяся до сих пор по всем этим каналам помощь была малопродуктивна. Поэтому в последние два-три года на уровне ООН, ЮНКТАД, МВФ, ВТО и других международных организаций преодоление отсталости и нищеты в странах Юга объяв­лено приоритетной задачей. Мировое сообщество поворачивается ли­цом к странам, не способным встать на путь ускоренного развития, и протягивает им руку помощи.

Обсуждение Концепции перехода России к устойчивому разви­тию вызвало волну критики, в том числе по мотивам слабости инфор­мационной базы, неясности механизма реализации, декларативности, т.е. сходства с другими разнообразными программами, ранее принимав­шимися в нашей стране. Ход разработки и содержание данного доку­мента вполне соответствуют оценке Н. Ф. Реймерса: «Государственная экополитика в нашей стране не разработана. Имеются громоздкие эко­логические программы, не основанные на адекватной информации об экологической ситуации в стране и ее регионах, не проработанные эко­номически и не базирующиеся на реальных инструментах решения эко­логических проблем». По содержательности и возможнос­ти реализации концепция перехода России к устойчивому развитию сравнивалась с программой КПСС, высказывалось предположе­ние, что документ «тихо и мирно скончается». Если бы не неосла­бевающее внимание мирового сообщества, это уже произошло бы.

Практическая деятельность по реализации концепции устойчивого развития в России пока сводится в основном к попыткам создания но­вых бюрократических структур с неопределенными полномочиями («со­веты по устойчивому развитию») и оценкам территорий на предмет бли­зости к устойчивому развитию. При этом в число наиболее «устойчи­вых» неизменно попадают малонаселенные депрессивные регионы, скорее устойчиво неразвитые, чем устойчиво развивающиеся.

Вариант концепции устойчивого развития для России, официально одобренный президентским указом, критикуется, главным образом, за временный разрыв между решением социально-экономиче­ских (первый этап) и собственно экологических проблем (второй и тре­тий этапы). Печальная реальность заключается, однако, в том, что до сих пор в мире воплощалась лишь такая последовательность событий. Через ускоренное экономическое развитие в послевоенный период иэкологический кризис 1950-1960-х годах прошли почти все развитые страны, проводящие сегодня активную экологическую политику и до­бивающиеся успехов в снижении уровней загрязненности. Отно­сительно гармоничное развитие небольших стран, счастливо избежав­ших участия в войнах и гонке вооружений, — исключение, лишь под­тверждающее это правило. Тезис о невозможности движения к экономическому благополучию развивающихся стран и человечества в целом по пути, который прошли развитые страны, после конференции в Рио-де-Жанейро стал общим местом. Однако из этого не вытекает невозможность такого развития, по крайней мере, для России, так же как и реальность достижения экономического благополучия каким-либо иным способом. Поэтому президентский вариант концепции устойчи­вого развития (как и многое другое) надо критиковать прежде всего за недостаточность мер социально-экономической стабилизации, без ко­торой едва ли стоит вести речь о стабилизации экологической. Другая печальная реальность состоит в том, что перенос экологически вредных производств в менее развитые страны («экологический колониализм») и экономические успехи последних («новых индустриальных стран») образуют два лика одного явления. Это ни в коем случае не означает, что следует смиренно взирать на превращение России в мировую свал­ку отходов. В современном мире каждому активному субъекту (челове­ку, семье, жильцам подъезда, дома, улицы, трудовому коллективу, госу­дарству) необходимо осознать свои интересы и научиться их цивилизо­ванно отстаивать, стремясь свести к минимуму издержки и к максимуму результаты. С таких позиций — с обязательным учетом мнения всех за­интересованных сторон, с использованием механизмов общественных слушаний и местных референдумов должно оцениваться все — и эколо­гическая составляющая проектов развития. Это означает, что для Рос­сии переход к устойчивому развитию неотделим от становления инсти­тутов гражданского общества.

Изучите самостоятельно и законспектируйте по учебнику ответы на следующие вопросы (стр. 202-212):

Вопросы:

1. Понятие об управлении природопользованием и состоянием геосистем.
2. Экологическая политика и механизмы её реализации
3. Организационная структура управления природопользованием
4. Управление природопользованием и охраной окружающей среды на предприятии

Материалы для подготовки:

Емельянов А.Г. "Основы природопользования": учебник для вузов. 4-е издание. - М.: Академия, 2008. - с.202-212.