ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ЗАВЕЩАНИЕ РЕБЕККИ БЛУМВУД

 

Я, РЕБЕККА ДЖЕЙН БЛУМВУД, сим выражаю свою последнюю волю.

ПЕРВОЕ. Сим я отменяю все прежние волеизъявления и завещания, мной сделанные.

ВТОРОЕ, (а) Я отдаю и завещаю СЬЮЗАН КЛИФ-СТЮАРТ мою коллекцию обуви, все мои джинсы, мою дубленку, всю мою косметику, за исключением помады «Шанель», красную сумочку от Кейт Спейд*, мое серебряное кольцо с лунным камнем и картину с двумя слонами.

(б) Я отдаю и завещаю моей матери ДЖЕЙН БЛУМВУД все остальные мои сумочки, помаду «Шанель», все мои драгоценности, белое ватное одеяло из «Берниз», вафельный халат, замшевые подушки, венецианскую вазу, коллекцию десертных ложечек и наручные часы от «Тиффани»**.

(в) Я отдаю и завещаю моему отцу ГРЭХЕМУ БЛУМВУДУ мои шахматы, все компакт-диски с классической музыкой, которые он дарил мне на Рождество, сумку для пикников от Билла Амберга, титановую настольную лампу и незаконченную рукопись моей книги «Руководство по управлению личными финансами», все права на которую переходят к нему.

(г) Я отдаю и завещаю моему другу ДЭННИ КОВИТЦУ все мои старые номера британского «Вог»***, маникюрный набор, хлопчатобумажную куртку и соковыжималку.

(д) Я отдаю и завещаю моей подруге ЭРИН ГЕЙЛЕР мой кашемировый джемпер, вечернее платье от Донны Каран, все мои платья от Бетси Джонсон и заколки от Луи Вуиттона.

ТРЕТЬЕ. Я завещаю все свое оставшееся имущество, в чем бы оно ни состояло, кроме одежды, найденной в дорожных сумках на дне гардероба****, ЛЮКУ ДЖЕЙМСУ БРЕНДОНУ

 

* если она не предпочтет новую сумку DKNY с длинными ручками.

** и еще брелок от «Тиффани», который я потеряла, но он должен быть где-то в квартире.

*** плюс все остальные журналы, которые я за это время куплю.

**** от которых надлежит избавиться потихоньку, тайком.

 

 

 

Нелегкое время.

А если честно – жуткое. После этого интервью в газете Люк совершенно замкнулся в себе. О случившемся он не говорит, атмосфера в доме все напряженней, и как с этим быть, я не знаю. Несколько дней назад попробовала купить успокаивающие ароматизированные свечи, но они воняли исключительно стеарином. Вчера занялась фэн-шуй – переставляла мебель, чтобы сделать дом гармоничным. Но Люк вошел в гостиную как раз в тот момент, когда я засандалила ножкой дивана по проигрывателю DVD, так что желаемого эффекта я не достигла.

Как бы я хотела, чтобы Люк доверился мне – как в «Бухте Доусона»^[12]. Но стоит мне сказать: «Ты не хочешь поговорить?» – и похлопать по дивану, он, вместо того чтобы ответить: «Да, Бекки, мне надо поделиться с тобой некоторыми переживаниями», или просто не обращает па меня внимания, или торопливо заявляет, что у нас кончился кофе.

Я знаю, что Люк пытался дозвониться до матери, но пациентам в этой дурацкой швейцарской клинике запрещено пользоваться мобильными телефонами. И еще я знаю, что сотрудница, которую перевели в фонд Элинор Шерман, снова трудится в «Брендон Комыоникейшнс». Впрочем, стоило мне заикнуться на эту тему, как Люк ушел от разговора. Будто не мог заставить себя признать случившееся.

Единственное, с чем сейчас все в порядке, – это приготовления к свадьбе. Мы с Робин несколько раз встречались с дизайнером. Его придумки по оформлению зала – просто фантастика! А потом мы еще дегустировали десерты в «Плазе», и я чуть не потеряла сознание от изобилия восхитительных пудингов, и пирожных, и шампанского. Официанты были сама почтительность, и чувствовала я себя как принцесса…

Но если совсем честно – даже со свадьбой все не так чудесно и безмятежно, как следовало бы. Даже когда мне подносили на золоченой тарелке печеные персики с фисташковым муссом и анисовыми бисквитами, чувство вины донимало меня, как солнце, ранним утром забирающееся под одеяло.

Когда я выложу все маме, мне станет гораздо легче.

Не то чтобы мне есть за что себя грызть. Я ведь все равно ничего не могла поделать, пока они были в Озерном крае, верно? Только законченная эгоистка станет отравлять родителям отдых. Но завтра они вернутся. И вот что я сделаю: позвоню маме и очень спокойно скажу, что действительно высоко ценю все, что она сделала, и пусть не считает меня неблагодарной, но я решила…

Нет. Мы с Люком решили.

Лучше не так. Что Элинор любезно предложила… И мы решили принять…

Черт. Внутри все переворачивается при одной мысли об этом.

Ладно, не стоит изводить себя раньше времени. Не собираюсь же я выступить с отрепетированной, напыщенной речью, Гораздо лучше, если все получится спонтанно и непринужденно.

Когда я прихожу в «Берниз», Кристина разбирает вечерние жакеты.

– Привет! Ты подписала для меня письма?

– Что? – рассеянно переспрашиваю я. – Ой, извини. Забыла. Сегодня же подпишу.

– Бекки? – Кристина внимательно смотрит па меня. – У тебя все хорошо?

– Все прекрасно! Просто… сама не знаю. Свадьба…

– Я вчера видела Индию из ателье для новобрачных. Она сказала, ты отложила платье у Ричарда Тайлера?

– Так и есть.

– Но я поклясться готова, что позавчера ты говорила Эрин о платье от Веры Вонг.

Я отвожу взгляд и тереблю молнию на сумке.

– Понимаешь, я присмотрела не одно платье.

– А сколько?

– Четыре… – Вовсе необязательно докладывать о пятом, из «Кляйнфелд».

Кристина заливается смехом.

– Бекки, больше одного платья ты надеть все равно не сможешь! В конце концов придется остановиться на одном-единственном, ты же знаешь!

– Знаю, – произношу я слабым голосом и ныряю в свою примерочную, прежде чем Кристина успевает сказать еще что-нибудь благоразумное.

Первая моя клиентка сегодня – Лорел. У них намечается корпоративный уик-энд, стиль одежды – «небрежный». А по понятиям Лорел, «небрежный» – это тренировочные штаны и футболка.

– Выглядите дерьмово, – объявляет она, едва переступив порог, – Что стряслось?

– Ничего! – Я жизнерадостно улыбаюсь. – Просто я сейчас немного перегружена.

– Разборки с матерью? Что такое?

– Нет… – осторожно произношу я. – А почему вы так решили?

– Это в порядке вещей, – говорит Лорел, сбрасывая пальто. – Все невесты цапаются со своими матерями. Если не из-за церемонии, так из-за цветов. Я в свою запустила чайным ситечком: она без спросу вычеркнула из списка приглашенных трех моих друзей.

– Правда? Но ведь потом все уладилось?

– Мы пять лет не разговаривали.

– Пять лет? – Я смотрю на Лорел расширенными глазами. – Из-за какой-то свадьбы?

– Бекки, свадьбы какими-то не бывают. – Лорел берет кашемировый свитер. – Какая красота.

– Да, – бормочу я рассеянно. А вот теперь мне действительно тревожно.

Что, если мы поссоримся с мамой? Вдруг она по-настоящему оскорбится и объявит, что больше не желает меня видеть? Вот у нас с Люком уже дети, но бедняжки навеки отлучены от бабушки с дедушкой. На каждое Рождество бедные малыши готовят подарки для бабушки и дедушки Блумвудов – просто так, на всякий случай, но подарки так и остаются под елкой, нераспакованные, и мы тихонько убираем их, и однажды самая младшенькая спрашивает: «Мамочка, а почему бабушка Блумвуд нас ненавидит?» – а я сглатываю слезы и говорю: «Дорогая, она не ненавидит нас. Просто она…»

– Бекки? Что с вами?

Я возвращаюсь в день нынешний и обнаруживаю, что на меня с участием смотрит Лорел.

– Вы совсем на себя не похожи. Может, вам стоит отдохнуть?

– Все отлично! Правда. – Я вооружаюсь профессиональной улыбкой. – Вот… юбки, которые я подыскала. Давайте попробуем эту бежевую с белой блузкой…

Лорел меряет то одно, то другое, а я киваю и комментирую невпопад, потому что мысли мои по-прежнему заняты мамой. Кажется, я настолько углубилась в эту неразбериху, что совсем утратила чувство реальности. А вдруг она психанет, когда узнает про чертову «Плазу»? Или не психанет? Как тут угадаешь!

Взять хотя бы Рождество. Я думала, маму сразит то, что мы с Люком не приедем к ним на Рождество, и я целую вечность набиралась храбрости, чтобы ей это выложить. А мама, к моему изумлению, отнеслась к новости вполне безмятежно – сказала, что они с отцом чудесно проведут праздник с Дженис и Мартином и мне не из-за чего беспокоиться. Может, и в этот раз получится так же? Объясню ей все, а она ответит: «Конечно, дорогая, не будь глупышкой и выходи замуж там, где тебе захочется».

Или ударится в слезы, причитая, что я ее обманула, и как я могла, и объявит, что, пока жива, порог «Плазы» не переступит.

–…я получаю по почте. Эта сучка на меня в суд подала! Можете этому поверить? Она подала в суд на меня!

Голос Лорел проникает в мое сознание, и там словно срабатывает сигнал тревоги. Я поднимаю голову и вижу, как Лорел тянется к платью из тонкой материи, – я включила его в вечерние наряды.

– Ей, видите ли, нанесен моральный и физический ущерб! Представляете, каковы нервы у этой твари?

– Лорел! – Я в легкой панике. – А почему бы вам не померить это платье чуть позже?

И беспомощно озираюсь по сторонам: нужно подсунуть ей что-нибудь прочное. Вроде твидового пальто или лыжного костюма. Но Лорел меня игнорирует.

– По мнению ее адвокатов, я препятствую ее основному человеческому праву любить персону, которую она выберет. Она жалуется на немотивированную агрессию с моей стороны. Каково! Немотивированная агрессия! – Лорел запускает ногу в горловину платья так, будто лягает белобрысую пассию мужа. – А я могла не быть агрессивной? Она украла моего мужа. Украла мои драгоценности. Чего она ждала? – Она натягивает рукав на плечо, и я вздрагиваю при звуке рвущейся ткани. – Я заплачу, – добавляет Лорел без паузы.

– Она украла ваши драгоценности? – переспрашиваю я. – То есть как?

– Наверняка я вам говорила. Нет? Вещи стали пропадать с того времени, как Билл повадился водить ее к нам в квартиру. Изумрудная подвеска, доставшаяся мне от бабушки. Пара браслетов. Конечно, я и понятия не имела о том, что происходит, – решила, что это я все теряю. А когда все выяснилось, до меня дошло. Конечно, это она!

– А можно было что-нибудь сделать? – Я ошарашена.

– О да! Я вызвала полицию. Пришли, поспрашивали ее кое о чем, обыскали квартиру. Но ничего не нашли. Как и следовало ожидать. – На губах Лорел появляется странноватая улыбка. – А потом Билл все узнал. Он просто взбесился. Отправился в полицию и сказал… я не знаю, что именно он им сказал. Но в тот же день мне позвонили и заявили, что закрывают дело. Естественно, решили, что я – одержимая местью брошенная женушка. И были правы.

Лорел застегивает пуговицы, неотрывно смотрит на себя в зеркало, и оживление на ее лице угасает.

– Знаете, я ведь все время надеялась, что он опомнится, – тихо говорит она. – Думала, его хватит на месяц. Ну, на два. Потом он на коленях приползет обратно, и я выставлю его, а он приползет снова, и мы поскандалим, но в конце концов… – Лорел вздыхает. – Но нет. Он не вернется.

Наши взгляды встречаются в зеркале, и внезапно меня охватывает негодование.

– Мне нравится платье, – добавляет Лорел уже более бодрым голосом. – Не рваное, разумеется.

– Я принесу другое.

Выхожу из нашего отдела и отправляюсь к вешалкам с платьями. Еще довольно рано, в магазине почти пусто. Но, пока я ищу новое платье размера Лорел, в поле зрения внезапно попадает знакомая фигура. Удивленная, я оборачиваюсь – но фигура уже исчезла.

Странно. Наконец я нахожу платье и подбираю подходящую накидку. Поворачиваюсь – и снова вижу…

Да это Дэнни! Какого черта он делает в «Берниз»? Подхожу ближе. Глаза у него налиты кровью, волосы растрепаны, взгляд дикий.

– Дэнни! (Он подскакивает.)Ты что здесь делаешь?

– Ой! – Дэнни отводит глаза. – Ничего. Просто… пасусь.

– У тебя все нормально?

– Прекрасно! Все прекрасно. – Дэнни косится на часы. – А ты, как я понимаю, в делах по горло?

– Даже выше, – с сожалением говорю я. – Меня ждет клиентка. А то выпили бы кофе.

– Да нет. Все отлично, – бормочет Дэнни, – Ты иди, иди. Попозже увидимся.

Немного озадаченная, я возвращаюсь в примерочную.

Лорел решает купить платье и еще пару вещиц. На прощание она крепко обнимает меня.

– Не позволяйте свадьбе выбить вас из колеи, дорогая. И меня не слушайте. У меня искаженный взгляд на вещи. Я знаю, вы с Люком должны быть счастливы.

– Лорел… – я тоже с чувством обнимаю ее, – вы самая лучшая!

Лорел и вправду замечательная. Попадись мне только этот тупица, ее муж, – уж он у меня получит.

После ухода Лорел я проверяю свое расписание. До прихода следующего клиента целый час, значит, можно слетать в отдел товаров для новобрачных и еще раз взглянуть на мое платье. Определенно, либо это – либо от Веры Волг. Или от Трейси Конноп.

Точно – одно из трех.

Выхожу в зал и останавливаюсь как вкопанная. Дэнни топчется у вешалок с топиками. Чего ради он до сих пор здесь околачивается? Я уже готова позвать его посмотреть мое платье, а заодно пропустить по чашечке капуччино. И тут, к моему изумлению, Дэнни озирается по сторонам, украдкой наклоняется и вытаскивает что-то из своей холщовой сумки. Футболка с блестящими рукавами – на плечиках! Дэнни засовывает ее в ряд шмоток и лезет за следующей.

Я смотрю на него в полном остолбенении. Что он затеял?

Дэнни снова оглядывается, а потом выуживает из сумки маленькую глянцевую табличку и цепляет ее над вешалкой.

Что за чертовщина?

– Дэнни! – Я направляюсь к нему.

– А?! – Дэнни подпрыгивает от неожиданности, потом разворачивается и видит меня. – Господи, Бекки! Тише!

– Ты что вытворяешь с этими футболками? –шиплю я.

– Поставляю сам себя.

– Что значит – поставляешь сам себя? Дэнни дергает головой в сторону глянцевой таблички. Я читаю и не верю своим глазам.

 

КОЛЛЕКЦИЯ ДЭННИ КОВИТЦА!

НОВЫЙ, ДОСТОЙНЫЙ ВОСХИЩЕНИЯ ТАЛАНТ В «БЕРНИЗ»

 

– Вешалки не все из «Берниз», – шепчет Дэнни, пристраивая еще две футболки. – Но это, я полагаю, неважно.

– Дэнни…ты с ума сошел! Нельзя просто… взять и развесить товар по магазину!

– У меня нет выбора, понятно? – яростно произносит Дэнни. – Сейчас здесь будет Рэндал, уверенный, что увидит в «Берниз» линию Дэнни Ковитца.

Я в панике смотрю на него.

– Но ты же сказал, что он ничего не станет проверять?!

– Он бы и не стал. – Дэнни втискивает в ряд еще одну вешалку. – Но этой безмозглой дуре, его подружке, во все надо сунуть свой нос. Всю жизнь плевать на меня хотела, а как услышала слово «Берниз», так сразу: «Ой, Рэндал, ты должен поддержать своего братика! Пойди завтра в „Берниз“ и купи какую-нибудь его вещицу!» А я ему: «Ну что ты, не надо». Но ему в голову уже втемяшилось. Мол, заскочу, гляну. Вот я и шил всю ночь как с, цепи сорвавшись…

– Ты все это сшил за ночь? – недоверчиво спрашиваю я и тянусь к одной из футболок. Кожаный шнурок отваливается и падает на пол.

– Что ж, отделка не совсем соответствует моим обычным стандартам, – защищается Дэнни. – Ты их просто не трогай, ладно? – Он пересчитывает вешалки. – Две… четыре… шесть… восемь… десять… Пожалуй, хватит.

– Дэнни… – Я озираюсь и вижу, что Карла, ассистентка, косится на нас как-то странно. – Привет! – бодро восклицаю я. – Я тут… клиенту помогаю… для его подружки…

Карла еще раз окидывает нас подозрительным взглядом и ретируется.

– Ничего не выйдет! – бормочу я, как только она оказывается вне пределов слышимости. – Снимай все это! Тебя бы все равно на этом этаже не выставили!

– Две минуты, – просит Дэнни. – Только две минутки! Он придет, увидит и свалит. Давай, Бекки! Никто же не… – Он замирает. – Вот он!

Точно. Рэндал, брат Дэнни, шествует прямо к нам.

В миллионный раз я задумываюсь, каким образом Дэнни и Рэндал ухитрились произойти от одних родителей. Дэнни гибок и тонок как макаронина и беспрестанно находится в движении. Рэндал же весьма основательно смотрится в двубортном пиджаке и на мир взирает с вечной гримасой неодобрения.

– Привет, Дэниэл. – Он кивает мне: – Привет, Бекки.

– Привет, Рэндал. – Надеюсь, моя улыбка сойдет за непринужденную. – Как дела?

– Вот они! – победно провозглашает Дэпии, отодвигаясь от вешалок и указывая на футболки. – Моя коллекция. В «Берниз». Как я и говорил.

– Вижу. – Рэндал внимательно разглядывает дамские наряды.

Повисает напряженная тишина. Уверена: сейчас он обернется и спросит: ты кому тут мозги полощешь? Но Рэндал молчит – и я, к своему потрясению, осознаю, что он купился с потрохами.

С другой стороны, чему удивляться? В ряду прочих одежек шмотки Дэнни не выглядят неуместно.

– Что ж, поздравляю. Это действительно достижение. – Рэндал неловко треплет брата по плечу и поворачивается ко мне: – Хорошо продаются?

– Э-э… да! Весьма популярны, я бы сказала.

– И за сколько они идут? – Рэндал берет одну из футболок, и мы с Дэнни невольно задерживаем дыхание и в оцепенении смотрим, как он ищет этикетку. Рэндал хмурится: – Тут нет ценников.

– Это потому что… их только сейчас вывесили, – торопливо бормочу я. – Но стоят они… э-э… восемьдесят девять долларов.

– Ясно. – Рэндал качает головой. – Что же, я никогда не разбирался в высокой моде…

– Тоже мне новости, – шепчет Дэнни мне на ухо.

– Но раз продаются – значит, что-то в них есть. Дэниэл, снимаю шляпу. – Рэндал достает следующую футболку, с заклепками вокруг шеи, и таращится на нее в явном замешательстве. – А какую же мне купить?

– Ничего не покупай! – поспешно говорит Дэнни. – Я… сам тебе сошью. В подарок.

– Нет, я хочу купить! Если я не могу поддержать родного брата…

– Рэндал, пожалуйста. – Голос Дэнни срывается от искренности. – Позволь мне сделать тебе подарок. Это самое меньшее, чем я могу отблагодарить тебя за доброту, которой ты одаривал меня все эти годы. Правда.

– Ну, если не шутишь… – Рэндал пожимает плечами и смотрит на часы. – Мне пора. Рад был тебя повидать, Бекки.

– Я провожу тебя до лифта. – Дэнни бросает на меня ликующий взгляд.

Они уходят, а я с трудом сдерживаю нервный смех. Все висело на волоске. Поверить не могу, что мы так легко выкрутились.

– О, только поглядите на это! – внезапно раздается у меня за спиной чей-то голос. – Это новые, да? – Рука с маникюром выныривает из-за моего плеча и хватает одну из футболок Дэнни прежде, чем я успеваю этому помешать. Лайза Фарли – милая, но абсолютно чокнутая клиентка Эрин. Лет двадцати двух, не похоже, чтобы где-нибудь работала, и всегда ляпает первое, что взбредет в голову, ни на миг не задумываясь, а не может ли это кого-нибудь обидеть. Однажды она на голубом глазу спросила Эрин: «А вам не мешает, что у вас рот такой странной формы?»

А теперь она прикладывает к себе поделку Дэнни и одобрительно оглядывает ее. Черт! Надо было их сразу снять.

– Привет, Бекки! – радуется Лайза. – Он, какая миленькая! Я раньше таких не видела.

– Простите, они еще не продаются. Мне надо… их обратно на склад отнести.

Я пытаюсь схватить футболку, но Лайза уворачивается.

– Я только в зеркало посмотрюсь. Эй, Трейси! Что скажешь?

Девушка в ситцевом пиджаке от Диора направляется к нам.

– О чем?

– Эти новые футболки. Классные, да? – Лайза вытаскивает еще одну и протягивает Трейсн.

– Вы не могли бы мне их отдать… – беспомощно лепечу я.

– Потрясная!

И вот уже они в четыре руки проворно шарят среди вешалок, и такого натиска бедные футболки вынести не могут. Швы расползаются, блестки и стразы летят во все стороны.

– Ой, шов разошелся. – Лайза в растерянности хлопает ресницами. – Бекки, они сами упали. Я ничего не дергала.

– Все в порядке, – слабым голосом выдавливаю я.

– Здесь что, все так задумано, чтобы отваливалось? Кристина! – неожиданно зовет Лайза. – Эта новая линия такая прикольная!

Кристина?

Я резко оборачиваюсь, и меня прошибает пот. На пороге отдела персональных закупок Кристина беседует с начальником отдела кадров.

– Какая новая линия? – спрашивает она, оборачиваясь. – А, Бекки.

Вот дерьмо! Надо срочно их переключить.

– Лайза! – в отчаянии взываю я. – Не хотите взглянуть на новые пальто от Марка Джекобса? Только что привезли!

Лайза меня игнорирует.

– Эти новые… как они называются… – Она косится на табличку: – Дэнни Ковитц! Как Эрин могла мне не сказать! Вот гадкая! – И она с шуточным упреком грозит пальцем.

Я в смятении слежу, как Кристина разворачивается, явно насторожившись. Ничто так не заводит ее, как предположение, будто кто-то в ее отделе не является образцом совершенства.

– Извините, я на минутку, – говорит она начальнику отдела кадров и направляется к нам. – О чем Эрин вам не сказала? – любезно обращается она к Лайзе.

– Об этом новом дизайнере! Никогда раньше о нем не слышала.

– Ой! – внезапно вскрикивает Трейси, отдергивая руку от футболки. – Булавка!

– Булавка? – эхом откликается Кристина. – Ну-ка, дайте.

Она хватает разодранную футболку и ошеломленно таращится на нее. А потом видит табличку Дэнни.

Ну я и тупица! Почему я хоть эту ерундовину не сняла?

Кристина смотрит на меня в упор, и от страха у меня по всему телу бегут мурашки. Прежде я ни разу не имела дела с Кристиной. Но я слышала, как она отшивает людей по телефону, и знаю, какой свирепой она бывает.

– Бекки, вам об этом что-нибудь известно? –вежливо спрашивает она.

– Я… – На меня нападает кашель. – Дело в том…

– Понятно. Лайза, боюсь, что произошло маленькое недоразумение. – Кристина ослепляет Лайзу профессиональной улыбкой. – Эти образцы не для продажи. Бекки… вам, думаю, лучше пройти ко мне в офис.

– Кристина… Мне… очень жаль. – Я становлюсь красной как свекла, – Я правда…

– Что случилось? – спрашивает Трейси. – Это почему они не для продажи?

– У Бекки проблемы? – Лайза в смятении. – Ее уволят? Не увольняйте Бекки! Она нам нравится больше, чем Эрин… Ой! – Она зажимает рот руками. – Извините, Эрин. Я не видела, что вы здесь.

– Все в порядке. – Эрин уязвленно улыбается. Час от часу не легче.

– Кристина, все, что я могу сделать, – это извиниться, – смиренно бормочу я. – Я не хотела доставить никаких проблем. И я не собиралась вводить в заблуждение покупателей…

– Если вам есть что сказать, Бекки, то скажете это в моем офисе, – ледяным тоном произносит Кристина.

– Стоп! – раздается мелодраматический выкрик, и, дружно развернувшись, мы видим Дэнни. – Остановитесь! Бекки тут ни при чем! – Он заслоняет меня своим тщедушным телом. – Совсем ни при чем! Если вам нужно кого-нибудь уволить – увольняйте меня!

– Дэнни, тебя нельзя уволить. Ты здесь не работаешь.

– А вы кто? – интересуется Кристина.

– Дэнни Ковитц.

– Дэнни Ковигц. Ага… – Лицо Кристины светлеет. – Так это вы… создали эту коллекцию. И развесили ее у нас?

– Что? Он не настоящий модельер? – в ужасе восклицает Трейси. – Я так и знала. Меня не обманешь. – Она запихивает вешалку обратно в ряд так, будто она заразная.

– Разве это не противозаконно? – расширив глаза, спрашивает Лайза.

– Может, и так, – ощетинивается Дэнни. – А вы не хотите узнать, почему я низведен до уровня преступника? Знаете, насколько это нереально – совершить прорыв в так называемом мире моды? – Он обводит взглядом аудиторию, убеждаясь, что его слушают. – Все, что я хочу, – это донести свои замыслы до людей! Каждую унцию своей жизненной энергии я отдаю работе. Я плачу, я кричу от боли, я выжимаю из себя кровь! Но мир моды не интересуют новые таланты! Кому надо опекать новичка, дерзнувшего идти своим путем?! – Дэнни срывается на крик. – Если меня вынуждают к отчаянным мерам – вправе ли вы осуждать меня за это? Если раните меня – не хлынет ли у меня кровь?

– Ого! – выдыхает Лайза. – Я и не представляла, как там круто.

– Это вы меня ранили, – вставляет Трейси, на которую речь Дэнни явно не произвела такого сильного впечатления. – Своей дурацкой булавкой.

– Кристина, вы должны дать ему шанс, – вскрикивает Лайза. – Смотрите! Это же искра божья!

– Я лишь хочу донести свои идеи до людей! – опять заводит свою волынку Дэнни. – Единственное мое желание – чтобы кто-то однажды надел мою вещь и ощутил себя преображенным. Но сколько бы ни полз я к ним на коленях, дверь захлопывается прямо перед моим носом…

– Хватит! – рявкает Кристина, рассерженная и довольная одновременно. – Хотите прорыва, значит? Дайте-ка мне посмотреть на эту одежду.

Все умолкают, заинтригованные. Я бросаю быстрый взгляд на Дэнни. Быть может, это шанс! Кристина оценит его дарование, «Берниз» скупит всю его коллекцию – и дело сделано! Гвинет Пэлтроу наденет его футболку, все тут же начнут гоняться за его шмотками, и в конце концов Дэнни прославится и откроет собственный бутик!

Кристина берет футболку с разбрызганной по переду краской и с искусственными бриллиантами, и я задерживаю дыхание. Лайза и Трейси переглядываются, высоко вскидывая брови, и, хотя Дэнни неподвижен, я вижу, как напряжено его лицо. Кристина вешает футболку на место, тянется к следующей, и мы замираем словно в ожидании приговора. Критически нахмурившись, Кристина расправляет футболку, чтобы получше рассмотреть ее… и один рукав отрывается, явив обтрепанный край ткани.

– Это новый стиль, – с ходу врет Дэнни. – Это… деконструктивный подход к дизайну…

Кристина качает головой и вешает футболку обратно.

– Молодой человек. У вас определенно есть чутье. Может быть, даже талант. К сожалению, этого недостаточно. Пока вы не научитесь как следует завершать свою работу, далеко вы не уйдете.

– Обычно мои творения безупречно завершены, – немедленно заявляет Дэнни. – Может, только эта коллекция делалась в некоторой спешке…

– Я предлагаю вам начать все заново, сделать несколько вещей, и весьма аккуратно…

– Вы хотите сказать, что я неаккуратен?

– Я хочу сказать, что вам надо научиться доводить свои замыслы до конца. – Кристина мягко улыбается ему. – Тогда мы посмотрим.

– Я в состоянии доводить свои замыслы до конца! – негодует Дэнни. – В этом моя сила! В этом… Иначе разве я взялся бы за свадебное платье для Бекки? – И он вцепляется в меня так, будто нам сейчас предстоит петь дуэтом. – Самый главный наряд в ее жизни! Она верит в меня, пусть даже никто другой не верит. Когда Бекки Блумвуд прошествует по отелю «Плаза» в творении Дэнни Ковитца, вы не назовете меня неаккуратным. И когда телефоны начнут разрываться от звонков…

– Что? – растерянно лепечу я. – Дэнни…

– Вы шьете свадебное платье для Бекки? – Кристина поворачивается ко мне. – Я думала, это будет наряд от Ричарда Тайлера.

– Ричарда Тайлера? – тупо переспрашивает Дэнни.

– А я думала, от Веры Вонг, – вмешивается Эрин, с интересом наблюдавшая за происходящим.

– А я слышала, что это свадебное платье вашей матери, – влезает Лайза.

– Я шью твое платье, – произносит потрясенный Дэнни. – Разве нет? Ты обещала мне, Бекки! У нас соглашение!

– Вера Вонг – звучит превосходно, – замечает Эрин. – Выбирай ее.

– А я за Ричарда Тайлера, – объявляет Трейси.

– А платье, в котором выходила замуж ваша мать? – вклинивается Лайза. – Это так романтично!

– Вера Вонг – это просто божественно, – настаивает Эрин.

– Но как можно отказаться от свадебного платья матери? – вопрошает Лайза. – Как можно пренебречь семейными традициями? Бекки, вы не согласны?

– Главное – чтобы хорошо смотрелось! – заявляет Эрин.

– Главное – чтобы было романтично! ~ парирует Лайза.

– А мое платье? – раздается жалобный возглас Дэнни. – Как насчет преданности твоему лучшему другу? Как с этим быть, Бекки?

Голоса жужжат, ввинчиваются в мою голову, все жадно смотрят на меня, ожидая ответа. И тут я срываюсь.

– Не знаю, понятно? – в отчаянии кричу я. – Просто… не знаю, что делать!

Внезапно я чувствую, что вот-вот расплачусь, – а это уже нелепо. Можно подумать, что мне грозит вообще остаться без платья.

– Бекки, думаю, нам надо поговорить, – произносит Кристина, бросив на меня понимающий взгляд. – Эрин, уберите, пожалуйста, это все и извинитесь перед Карлой, хорошо? Бекки, пойдемте со мной.

Мы входим в стильный, бежево-замшевый офис Кристины. Она закрывает дверь, разворачивается – и мне кажется, что сейчас она на меня заорет. Но вместо этого Кристина указывает на кресло и устремляет на меня проницательный взгляд.

– Что с вами, Бекки?

– Все отлично!

– Все отлично. Понятно. – Кристина скептически кивает. – Что в данный момент происходит в вашей жизни?

– Ничего особенного, – бодро говорю я. – Сами знаете! Все по-прежнему, все по-старому…

– Подготовка к свадьбе идет нормально?

– Да! Да! Абсолютно никаких проблем.

– Понимаю. – Кристина умолкает и постукивает ручкой по зубам. – Недавно вы навещали друга в больнице. Кто это?

– А, да. Это… на самом деле это друг Люка. Майкл. У него случился сердечный приступ.

– Для вас, наверное, это было потрясением. Мгновение я молчу, а потом шепчу, водя пальцем по подлокотнику:

– Да… пожалуй. Особенно для Люка. Они очень близкие друзья, но недавно поссорились, и Люка мучает чувство вины. Ведь если бы Майкл умер, Люк никогда бы не смог… – Я тру лицо. – И у Люка как раз проблемы с матерью – от этого тоже не легче. Она попросту использовала его. Даже не то что использовала – вытерла об него ноги. Люк чувствует себя преданым. Но со мной он об этом не говорит. – Голос у меня начинает дрожать. – Он ни о чем сейчас со мной не говорит. Ни о свадьбе, ни о медовом месяце… Даже о том, где мы теперь будем жить! Нас выселяют из квартиры, и мы еще не нашли, куда перебраться, и даже когда мы поиски начнем, я не знаю! К моему изумлению, по щеке сползает слеза. Это еще откуда?

– А в целом все отлично, – говорит Кристина.

– О да! – Я вытираю физиономию. – В целом все грандиозно!

– Бекки, – Кристина качает головой, – так не годится. Я хочу, чтобы вы взяли отпуск на несколько дней. В конце концов, он вам полагается.

– Мне не нужен отпуск!

– Я заметила, что в последнее время вы очень напряжены, но не представляла, что дело настолько плохо. Только когда сегодня утром со мной поговорила Лорел…

– Лорел? – Я ошеломлена.

– Она тоже встревожена. Она сказала, что вы утратили свою обычную искорку. Даже Эрин заметила это. Она вчера сообщила вам о распродаже в «Кейт Спейд», а вы едва голову подняли. Это не та Бекки, которую я нанимала.

– Вы меня увольняете? – горестно спрашиваю я.

– Я вас не увольняю! Я о вас беспокоюсь. Бекки, это злосчастное стечение обстоятельств, о котором вы мне сейчас рассказали. Ваш друг… и Люк… и квартира…

Кристина достает бутылку минеральной воды, наполняет два стакана и один протягивает мне.

– И это еще не все. Так ведь, Бекки?

– Вы о чем? – боязливо спрашиваю я.

– Думаю, есть еще какое-то осложнение, о котором вы мне не рассказываете. Что-то со свадьбой. – Наши взгляды встречаются. – Я права?

О господи.

Как она дозналась? Я же была такой осторожной, такой…

– Я права? – мягко повторяет Кристина.

Несколько мгновений я сижу совершенно неподвижно. А потом очень медленно киваю.

И чувствую невыразимое облегчение.

– Как вы узнали? – спрашиваю я, пряча глаза.

– Лорел сказала мне.

– Лорел? – Еще один шок. – Но я никогда…

– Она сказала, что это очевидно. К тому же вы пару раз проговорились… Знаете, хранить секрет далеко не так просто, как кажется.

– Поверить не могу, что вы знаете… Я и заикнуться никому не смела! – Я откидываю волосы с пылающего лица. – Один бог ведает, что вы теперь обо мне думаете.

– Никто о вас хуже думать не стал, – говорит Кристина. – Правда.

– Я не хотела, чтобы зашло так далеко.

– Конечно, не хотели. Не вините себя.

– Но это из-за меня!

– Вовсе нет. Это совершенно нормально.

– Нормально?

–Да! Все невесты ссорятся с матерями из-за свадьбы. Вы отнюдь не единственная, Бекки!

Я в замешательстве смотрю на Кристину. Что она несет?

– Я могу понять, что это выбило вас из колеи. – Кристина устремляет на меня взгляд, полный сочувствия. – Особенно если прежде вы с матерью были так близки.

Кристина решила…

Вдруг до меня доходит, что она ждет ответа.

– Э-э… Да! – Я сглатываю. – Это было… довольно трудно.

Кристина кивает, будто я подтвердила все ее подозрения.

– Бекки, я ведь не часто даю вам советы?

– Ну… нет.

– Но сейчас я прошу, чтобы вы меня выслушали. Помните – это ваша свадьба. Не вашей матери. А ваша с Люком, и у вас только один выстрел. И сделайте его так, как вы сочтете нужным. Поверьте мне – иначе вы будете жалеть.

– М-м… дело в том… Не все так просто…

– Просто. Именно что просто. Бекки, это ваша свадьба. Ваша свадьба.

Голос Кристины четок и выразителен. Я смотрю на нее, так и не донеся стакан до губ. Похоже, сквозь облака прорезался луч света.

Это моя свадьба. Так я об этом еще не думала.

Не мамина. Не Элинор. Моя.

– Легко попасться в эту ловушку – стремиться любой ценой угодить маме, – говорит Кристина. – Естественный, благородный инстинкт. Но есть нечто, что вы должны поставить во главу угла. Когда я выходила замуж…

– Вы были замужем? – изумляюсь я. – Я не знала.

– Это было давно. Ничего не получилось. Возможно, именно потому, что каждый миг свадьбы был мне ненавистен. Он музыки до клятв, которые написала моя мать. – Пальцы Кристины сжимают пластмассовую ложечку. – От бледно-синих коктейлей до этого мерзкого, липкого платья…

– Липкого? Какой ужас!

– Все поросло быльем. – Ложечка с треском переламывается, и Кристина улыбается – немного криво. – Просто помните мои слова. Это ваш день. Ваш и Люка. Сделайте его таким, как хочется вам, и не терзайтесь чувством вины. И еще, Бекки…

– Да?

– Помните – и вы, и ваша мать уже взрослые. Так поговорите как взрослые люди. Может, сами удивитесь тому, как все обернется.

Кристина права! До чего же права!

Возвращаясь домой, я предельно отчетливо представляю себе всю картину. Меня переполняет решимость. Это моя свадьба. Это мой день. И если я хочу выйти замуж в Нью-Йорке – так тому и быть. И если я хочу надеть платье от Веры Вонг – я его и надену. Терзаться из-за этого угрызениями совести просто нелепо.

Я слишком долго откладывала разговор с мамой. Чего я боялась? Что она расплачется? Мы же взрослые люди. У нас состоится разумный, зрелый разговор, я спокойно изложу свою точку зрения, и все прояснится раз и навсегда. Прямо камень с души свалился. Вот сейчас и позвоню.

Я маршевым шагом вхожу в спальню, кидаю сумочку на постель и набираю номер.

– Привет, пап, – говорю я, когда трубку снимают. – Мама дома? Мне надо кое о чем с ней поговорить. Это важно.

Бросаю взгляд в зеркало – ни дать ни взять ведущая новостей на Эн-би-си. Решительная, уверенная, деловая.

– Бекки? – озадаченно произносит папа. – С тобой все в порядке?

– Со мной все прекрасно, – уверяю я. – Просто мне надо… обсудить с мамой пару деталей.

Папа кладет трубку, а я перевожу дыхание и откидываю волосы назад. Да, я взрослая! Вот сейчас поговорим с мамой – прямолинейно, как зрелые люди… Пожалуй, первый раз в жизни.

Может, это начало новых отношений с моими родителями. Взаимное уважение. Общие взгляды на жизнь.

– Здравствуй, дорогая!

– Привет, мама. – Я набираю в грудь побольше воздуха. Сейчас. Спокойной по-взрослому. – Мам…

– Бекки, я собиралась тебе позвонить. Никогда не угадаешь, кого мы встретили в Озерном крае!

– Кого?

– Тетю Занни! Ты надевала все ее старые ожерелья, помнишь? И ее туфли. Мы так смеялись, глядя, как ты в них ковыляешь…

– Мама. Я должна обсудить с тобой нечто очень важное.

– И продавец у них в деревне все тот же. Тот, у которого ты все время покупала клубничную карамель. Помнишь, ты однажды объелась и тебе стало дурно? Это тоже было так смешно!

– Мама…

– А Тивертоны живут все в том же доме… но…

– Что?

– Боюсь, дорогая… Ослик Морковка… – Мама понижает голос. – Он отправился в рай для осликов. Но он был очень старый, золотко, там он будет счастлив…

Это невозможно. Я не чувствую себя взрослой. Я чувствую себя шестилеткой.

– Все передают, что очень тебя любят. – Мама наконец закругляет свои воспоминания. – И конечно, все они будут на свадьбе! Да, папа сказал, что ты о чем-то хотела поговорить?

– Я… – Откашливаюсь и внезапно остро ощущаю гулкую тишину на линии. – Ну, я хотела… ну…

Го<