БЫТИЕ - ОПРЕДЕЛЯЕТ - СОЗНАНИЕ 6 страница

Трудно себе представить, насколько меняется мир, когда в нем добавляется еще один опасный параметр.

Сергей Мирный. Интервью в передаче «Поверх барьеров», радио «Свобода», 25.09.98

 

 

Самые немногословные, или

 

Как воздух

 

 

Вы знаете, какое слово (я не имею в виду слов, вообще к делу не относящихся, например, «человеческое достоинство», «горные лыжи» или «ананас»), - какое слово употреблялось в обыденной речи в чернобыле реже всего? Чтоб не сказать - не употреблялось вообще?…

Ни за что не догадаетесь.

Это слово -

РАДИАЦИЯ.

Что, если вдуматься, естественно.

Мы ж не говорим все время «воздух», «воздух», «воздух»? Нет, мы просто: «дышим», «свежо», «холодно» (окружающий воздух имеет низкую температуру), «ветер», «сквозит» (воздух движется), «воняет» (в воздухе есть неприятный запах) и т.д. А о воздухе ничего не говорим, это само собой подразумевается - среда…

Так и в чернобыле: «фонит», «хватаем», «светит», «Сколько?» - «Два». - «Многовато, давай побыстрее», «уровни упали (или поднялись)», «лагерный фон», «броня насосалась пыли», «машина грязная», «сколько за работу записали?»…

…веселенький такой мирок, где это отсутствующее слово - как воздух…

Вот тут меня под локоть толкают и подсказывают: Оказывается, у эскимосов, для которых снег и все, что с ним связано, - Это вопрос жизни и смерти, в языке нет слова «снег». Мягкий пушистый снег - это одно, наст - другое слово, старый подталый снег - третье… А общего слова «снег» у них нет. Оно им без надобности.

…такие вот веселенькие чернобыльские эскимосы…

 

 

Разговоры о будущем на стоянке радиационной разведки в городе Чернобыль летом 1986 года

 

 

- Нам теперь эта радиация по фиг будет! Дома все с ума сходят - «радиация!», «радиация!»… А нам - тут! - по барабану…

А другой, улыбнувшись смущенно, как бы сам себе удивляясь:

- А я тепер, мабуть, i борщ дома мiрятиму…

- I жiнцi пiд спiдницею… - тут же вставил кто-то.

- Ну що ж, це таке дiло… [36]- умудренно ответил первый.

Разговор быстро перешел на предметы приятные…

А я задумался:

А действительно, как мы будем реагировать на повышенные уровни радиации - потом?

Ведь то, что с нами тут происходит, это ж явно ненормально…

Какой потом будет «выброс» - сверхреакция на это?

И в какую сторону?

Полное пренебрежение? - «А-а, по фиг, видали мы эту радиацию…»

Или наоборот - сверхчувствительность? - трястись будем при одном упоминании?…

 

 

Без респиратора*

 

 

Из трех возможных путей поступления радионуклидов в организм (вдыхание, заглатывание с водой и пищей, проникновение через повреждения кожного покрова) наиболее опасно вдыхание загрязненного воздуха.

Сивинцев Ю.В. Насколько опасно облучение. Радиация и человек. 2-е издание, перераб. и доп. Москва: ИздАТ, 1991. С. 52, 55-56.

 

Я забыл респиратор.

Обнаружил я это уже у ПУСО «Лелев» (здесь мы всегда надеваем респираторы, едучи из Чернобыля на разведку к АЭС): привычно полез рукой в куртку, в карман - а там ничего нет…

Ощупываю все карманы на себе, пересматриваю содержимое полевой сумки до дна… Нет.

- Коля, респиратора запасного нет?

- А твой где?

- Доперекладывался! Из ватника - в куртку, из куртки - в ватник… А ватник в лагере оставил. День сегодня, смотрю, жаркий…

- В бардачке у меня запасной респиратор-«лепесток» есть…

Ф-фух!… Как я мог об этом забыть! С Колей - надежно…

Роюсь перед собой в бардачке, официальное название которого - «перчаточный ящик». Во всех без исключения автотранспортных средствах он всегда забит массой всяких наинужнейших предметов, так что прозвище свое получил не случайно [37]…

- Коля, тут респиратора нет.

- Поищи. Роюсь опять. Есть.

Вытягиваю. Ношеный.

Второй…

Тоже надеванный. Рассматриваю оба пользованных… Кто и где их носил - непонятно. Сколько на них - неизвестно… Внятный мазок серой пыли на одном…

- Нету, Коль. Только старые - пользованные… Коля поворачивается от руля:

- Возвращаться? На стоянке у кого возьмем запасной?…

- Да все наши уже разъехались, - вставляет Петро. - В сам Чернобыль? В штаб?

- Буду там бегать по штабу рыскать?…

- Ну так что? - Коля смотрит вопрошающе…

…«За всю жизнь из вдыхаемого человеком воздуха нос удаляет 5 кг пыли».

И на идеально чистую плоскость насыпается аккуратный, по-школьному правильный конус пыли; на нем появляется надпись - крупно и четко, как в букваре для первоклашек:

«5 кг»

8-й класс средней школы. В затемненном кабинете биологии мы смотрим черно-белый учебный фильм по анатомии человека.

Ворсинки-реснички, которыми устлана поверхность «носового хода», за жизнь человека задерживают и отфильтровывают из вдыхаемого им воздуха, не давая проникнуть в легкие, 5 кг пыли…

- Ну так что?…

- Поехали. Вперед. - И я плотно сжимаю губы. И держу их плотно сжатыми все время, пока мы ездим по маршруту разведки Стройплощадка.

Открывая только по необходимости - для коротких указаний, где остановиться и померять.

Дышу через нос. Брезгливо…

…На стоянке после этой разведки мы, как обычно, пошли через дорогу в Сельхозтехнику, там из кирпичной стены гаража торчит кран-вентиль.

Жаркий денек…

Умылся, прополоскал рот, горло…

Из ноздрей повыковыривал сухие пластинки…

Хм, темноватые от пыли.

Надо ж, вроде бы не по пыльным местам ездили…

Никогда не думал, что к этой 5-килограммовой куче пыли (еще один итог жизни среднего человека) нужно будет в случае таких кадров, как я, подносить зонд дозиметрического прибора: мы ж его в школе по совсем другому предмету - военной подготовке - проходили…

 

 

Без респиратора-2 *

 

(Из рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки)

 

 

03.08.86 Стройплощадка

[миллирентгены в час, фон/земля]

40/75 30/70 200/350 26/28

50/60 25/35 180/180 80/200

60/75 20/25 40/75 160/140

40/40 35/80 150/200 140/260

30/60 30/22 50/75 120/150

18/20 28/25 24/45 75/100

35/45 20/20 35/50

30/32 40/75 30/45

 

Это я к тому, что на Стройплощадке уровни радиации были сравнительно небольшие. И, принимая решение ехать туда без респиратора, я это знал.

А вот в Рыжий Лес, или под атомную станцию, где РЕНТГЕНЫ В ЧАС, я б без респиратора ни за что не поехал.

Что б там нам в кино в 8-м классе школы ни показывали.

 

Крупные частицы (больше 1мк ‹микрометр -0,001 мм, тысячная доля миллиметра›) эффективно задерживаются верхними дыхательными путями. В этом случае в легких оседает не более 20% вдыхаемых аэрозолей, однако при размерах частиц ниже 1 мкм их доля, захватываемая в альвеолах легких и трахеобронхиальной области, возрастает до 90%…

Сивинцев Ю.В. Насколько опасно облучение. Радиация и человек, 2-е издание, перераб. и доп. Москва: ИздАТ, 1991. С 52.

 

 

Зачумленные

 

 

Приезжаем с разведки - а стоянка у штаба в Чернобыле абсолютно пустая! Я аж растерялся: столько пространства, как машину ставить? Обычно притыкались с краю… В самом уголке стоят связисты - армейский грузовик с будкой, они там всегда стоят, никуда не ездят. Решили - станем рядом, бок к боку. Армейский порядок.

Зарулили, остановились, Коля мотор заглушил…

Покой.

Я выпростал ноги из люка на броню, на землю спрыгивать…

Как вдруг из-за будки появляется долговязый подполковник-связист:

- А ну, давайте - ШАГОМ МАРШ отсюда! Давай, давай - ШАГОМ МАРШ! И побыстрей…

Тю-тю-тю…

…Работа командира - так меня учили (и научили-таки!) - состоит из нескольких этапов:

1-е: Уяснить задачу.

Я окинул взглядом тощую фигуру в подполковничьих погонах… Из кабины грузовика связи лыбится солдат-водитель, оглядывается, ждет развития событий, предвкушает…

2-е: Оценить обстановку.

Я это сделал даже дважды:

а) с точки зрения Устава (получено приказание от непрямого начальника);

б) с точки зрения реальности (я, командир взвода разведки, командир своего отличного экипажа, только что вернулся от АЭС, с разведки - а тут какая-то тыловая крыса)…

Вот так утереться и уехать? Но и нарываться сильно не хочется…

3-е: Принять решение.

Как бы поразмыслив какое-то время, еще раз оценивающе подполкана оглядев с высоты броника, небрежно бросаю вниз:

- «ШАГОМ МАРШ» - не получится. А отъехать, так и быть, отъедем.

4-е: Отдать боевой приказ - в люк водителю:

- Коля, поехали отсюда.

При этом рожа у меня самопроизвольно кривится - вроде как тут воняет и место самое неподходящее.

Организовать взаимодействие - это 5-е, последнее - не надо: с взаимодействием в нашем отличном экипаже все в полном порядке.

Мотор, выпустив потребный заряд гари, взревел, и, лихо развернувшись, мы отъехали на наше привычное место - под высокой акацией на самом краешке площадки, в тенек; повылезали из броника, ноги лениво разминаем, закуриваем…

Но не успел я толком затянуться сигаретой, как от будки раздалось:

- ЛЕЙТЕНАНТ, КО МНЕ!

Ах ты ж сука такая… Заело-таки. Я не обернулся, продолжая разговор с ребятами. «Не слышу».

- КО МНЕ, ЛЕЙТЕНАНТ!

Я обернулся с удивленным лицом - подполкан стоял в нескольких шагах от своей будки в позе, достойной увековечения в бронзе; только вместо фамилии и имени богатыря - подпись «Строевая стойка Советской армии»…

Я щелчком отстрелил сигарету - по длинной дуге, с тоской проводив ее взглядом (подполковник гребаный! и ты сам - вечно нарываешься…) - и начал откатывать рукава, застегнул их, не спеша застегнул воротник… Главное в таких случаях - не дать сразу прицепиться по пустякам. Поправил свою обтерханную офицерскую полевую сумку…

…Вот сейчас ты и проверишь, как ты правильно оценил обстановку…

И пошел через освещенную солнцем площадку. День был жаркий.

Ну-ну…

Они нас просто боялись, эти Чернобыльские Начальники.

Как зачумленных.

Потому что мы - радиационная разведка.

То есть, по-умному выражаясь, «как вторичных источников облучения». А также «заражения».

«Облучение» - это то, что с этих разведчиков, которые сами неизвестно сколько уже нахватались, светит. А «заражение» - радиоактивная пыль, которую они с себя везде трусят. Шастают по зоне невесть где, а потом тут рядом отираются - вроде как так и надо…

Однажды сам НАЧАЛЬНИК отдела РАДИАЦИОННОЙ РАЗВЕДКИ в штабе ПОБОЯЛСЯ ВЗЯТЬ ПИШУЩУЮ РУЧКУ у своего подчиненного офицера! Я просто охренел, когда понял, что происходит!

Это было вообще кино!

Данные тогда я уже отдал, и их наносили на расстеленную на столах карту радиационной обстановки… А начальник разведотдела сидел в сторонке за отдельным столом, его работа - вписать в приготовленную мной бумажку-донесение цифру-дозу, которую мы якобы сегодня получили. Ну и придумать ее, естественно. И расписаться.

А он начал выделываться:

- Ну, сколько мне вам написать?

Я промолчал: скажи «Сколько положено» - он вообще ноль целых хрен десятых напишет… И сколько тут на самом деле положено? А сколько получено на самом деле?

А он продолжал, пренебрежительно вертя в руках нашу бумажку:

- Знаю я вас - вы вообще никуда со стоянки в Чернобыле не выезжаете. Или выедете, где-то в посадке спрячетесь, насочиняете там всякую херню, а потом сюда тащите - нам яйца морочить. Еще и дозу им за это пиши…

Я не сказал ничего.

- Ну что мне вам написать? Какой маршрут?

- Там написано.

Он впервые соизволил взглянуть на наше донесение: «24.07.1986 БРДМ № 80 вел разведку по маршруту Биостенка. Экипаж в составе: Командир /фамилия/ Химик-разведчик /фамилия/ Водитель /фамилия/ получил дозу облучения…»

- А-а, Биостенка… Небось опять меряли, из машины не вылезая… - Он поразмышлял. - Ну, 0,5?

Полрентгена за Биостенку - маршрут разведки Рыжий Лес-3 - это было оскорбление. Я промолчал.

- Ну ладно, я сегодня добрый - 0,6. - И он потянулся за своей ручкой.

И оказалось - ее у него нет! Видно, сам забыл, куда ее сунул, когда его у начальства драли… А теперь на мне отыгрывается…

Он начинает озабоченно прощупывать свои карманы, утыканные индивидуальными дозиметрами.

Сначала куртку… Потом брюки.

Безрезультатно.

Не глядя, вытягиваю из своей полевой сумки ручку. Протягиваю ему.

А он ее в упор не видит.

Выдвигает ящики стола, роется…

А я держу свою обычную школьную шариковую ручку, изрядно уже пальцами заполированную, у него перед носом.

А он этот нос от нее воротит.

Загадочным маневром отворачивает голову вбок: там на составленных в кучу столах, на разостланной карте лежат на животах офицеры, наносят обстановку - их обтянутые хаки задницы торчат во все стороны, как лепестки цветка:

- Есть тут у кого-нибудь ручка?

Из-за частокола задниц доносится: «Нету. Тут фломастеры еле пишут…»

А я держу перед ним свою потускневшую в разведках ручку…

…и чувствую - все время чувствовал, пока это действо происходило - наливаюсь изнутри какой-то грозной силой, как грозовая туча, электричеством уже потрескивая, стою над ним:

Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЕМУ СЕЙЧАС СДЕЛАЮ, ЕСЛИ ОН НАМ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ДОЗУ НЕ НАПИШЕТ. ПРОСТО РАЗНЕСУ…

Как бы только что заметив, подполковник обращает взор на меня.

И тут на поверхности заряженной грозовой тучи - моей рожи то есть - неожиданно появляется смешливый зайчик.

Неуловимый и ненаказуемый.

Мне смешно.

Какой-то миг он смотрит на мою ручку. Решается…

Берет ее.

Выписывает дозу.

Я беру ручку и бумажку.

Проверяю:

«1,5 Р».

Нормально.

…Грозовые тучи расходятся…

 

А-а, так чем там с тем подполковником-связистом закончилось?

Да, в общем, ничем.

Ну, подхожу я к нему без всяких глупостей типа «перехода на строевой шаг при подходе к начальнику», просто подхожу, докладываю, вскинув руку к козырьку кепи:

- Товарищ подполковник, лейтенант такой-то по вашему приказанию прибыл.

Он начал без предисловий:

- Кадровый? - В смысле - кадровый ли я офицер?

- Никак нет.

- Двухгодичник? - Уже потише. Двухгодичник - это офицер запаса, на два года призванный служить в кадровую армию.

- Никак нет. - И, чтоб до конца ситуацию определить, добавляю: - «Из народа».

(Так замзавразведотдела когда-то протянул: «…А-а, «из народа», - когда узнал, что я офицер из запаса - не кадровый и не двухгодичник; мне выражение понравилось.)

«Запала тыша», - как сказал о подобных мгновениях какой-то классик украинской литературы.

Все было сказано.

Он мне не мог сделать ничего.

И мы оба это знали.

То есть он, конечно, «мог», но накажут меня или нет мои прямые начальники - ротный, комбат (командиру бригады уж точно не до меня) - это большой вопрос, и почухаюсь я от этого наказания или нет - еще больший; а вот над ним весь штаб будет потешаться, что ему не хрен делать - к разведчикам прицепывается… Это не то что кадрового - тот бы трясся: как же, «пятно в биографии»! И двухгодичника тоже можно прищучить - ему там характеристика хорошая нужна или еще что… А мне что? Я пришел - и я ушел; и меня мало колышет, присвоят мне очередное звание «старший лейтенант запаса» пятью годами раньше или пятью годами позже - или вообще никогда…

То есть он, конечно, кровь мне попортить может, но для этого ему нужно столько усилий потратить, такую машину раскрутить, стольких людей убедить - чтоб меня действительно-таки вздрючили… Да и за что?

И мы оба это знали…

Силы противников оказались равны, и теперь нам предстояло - каждому - «сдать назад, не делая резких движений»…

- Ну, что ж вы так, товарищ лейтенант, неуважительно - при моих подчиненных? - сказал он совсем другим тоном.

- Ну и я ж тоже, товарищ подполковник, не сам был…

Взаимоуважительный разговор коллег… В общем, мы разошлись.

…Подморгнув приятелям, довольный, понес я данные в штаб…

 

 

Мерки разведки: Все относительно*

 

 

- Они лазят везде без респираторов, ни хрена не боятся - радиации ж не видно!

Это начальник разведотдела так о нас, о своих подчиненных, кладущих ему на стол в уютной комнате листочки со столбиками цифр с маршрутов разведки.

 

Я б тоже, наверно, таким умным был, если б в штабе всю свою чернобыльскую службу просидел…

 

Потому что это в теории все хорошо.

Это в теории: «при обнаружении радиоактивного заражения или его признаков на местности немедленно одеть респираторы».

Ну, одели.

И сколько в них быть? Если ты находишься на этой самой «зараженной местности» дни - недели - месяцы?… Работаешь, ездишь, спишь, ешь… Живешь, короче. Поневоле поделишь эту «территорию» на «более зараженную» и «менее» - все ведь относительно…

Поначалу, смотришь, новичок разве что не спит в респираторе.

Потом, глядишь, его уже «отпустило»:

По дороге в Чернобыль когда оденет респиратор, а когда и нет.

По Чернобылю ходит без респиратора…

Как другие.

Как большинство.

Находит какой-то оптимум - если это слово вообще тут к месту (и к местности…) - «оптимум» - между опасностью (опасностями!) от радиации (как их себе этот человек представляет) и опасностью, дискомфортом, связанным с жизнью в респираторе. Его, кстати, тоже ведь нельзя носить постоянно, с точки зрения той же медицины. Не говоря уж о том, что это удовольствие очень сомнительное: завяжите-ка себе, в порядке эксперимента, ротик-носик тряпочкой и походите так с полчасика… Научитесь «свободу любить»…

От среды не спрячешься, она не просто «окружающая»: в чернобыле она не то что окружила - в плен взяла.

И постепенно-постепенно, глядя на других, бывая на новых и новых уровнях радиации, человек приобретает какие-то понятия: что много, что мало, где как себя вести и до какой степени нервничать, если нервничать вообще… Что где себе можно позволить…

И в зависимости от того, с чем по работе приходится сталкиваться, разные мерки у разных специальностей: у тех, кто на АЭС работает, - одни, у разведки - другие, кто в штабе сидит - свои седьмые. Ну а высокие гости, те вообще себя героями чувствуют, в Чернобыле - месте для нас курортном - побывав… А кто от АЭС километров за двадцать, за пятьдесят, за сто, за сто пятьдесят и больше работает - дороги или дома, скажем, строит, - у тех свои, часто совершенно фантастические мерки…

А у разведки (конкретно: у радиационной разведки в мое время, в середине лета 1986-го) были выработаны такие мерки:

- где-то до 5 миллирентген в час - радиации считай что нет: обычно без респираторов; ну разве что пыль столбом или в разведке у АЭС такие уровни случатся;

- от 5 до 50 мР/ч. - это низкие уровни: если в бронике по ним просто проезжаем (люки закрыты!) или передыхаем на таких уровнях между более высокими - можем и без респираторов;

- 50-500 мР/ч. - средние: нормальная работа радиационной разведки, но в респираторах, само собой;

- 500 миллирентген/час - 1 рентген/час - выше средних: тут уже стараемся не задерживаться;

- 1 рентген/час и больше - высокие:без шуток - «померяли-смылись»…

- выше 10 Р/ч. - это уже ОЧЕНЬ ВЫСОКИЕ: tempo-tempo! … как скучно будет, если броник в лесу на таких уровнях сломается… броник, напомню, ослабляет уровень гамма-радиации в 3 раза по сравнению с «забортным», не говоря уж о том, что на нем проскакиваешь такие участки куда быстрее (а значит, за меньшее время - и, соответственно, схватываешь меньшую дозу), чем если б это было «в пешем строю»…

Вот такие понятия-мерки были у радиационной разведки в 1986 году, летом, через три месяца после взрыва 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС…

 

Ну а вы спросите:

- А как это привести к «нормальным условиям»?

А, откровенно говоря, никак.

Это как у альпинистов: что им толку держать в голове, что где-то там, за тридевять земель, есть уровень Балтийского моря - 0 метров высоты, если они по своим семи-восьмитысячникам лазят, ввысь на 7-8 километров торчащим, с одного пика на другой перебираются… И значение имеют только местные, относительные сравнения: насколько один пик выше другого, сколько от седловины - к пику… В том мире только это и имеет значение.

А уж если попытаться как-то… ну, даже не объяснить… дать как-то почувствовать, что значат эти чернобыльские «мерки разведки», то только, наверно, выразив их через естественный, природный уровень радиации:

Сколько естественных уровней-«фонов» каждая такая зарубка стоит?

Приняв нормальный, природный уровень радиации [38] за 0,015 мР/ч. [пятнадцать, подчеркиваю еще раз, (а) тысячных частей (б) милли- (то есть тысячной ) рентгена в час] - 15 микро - (миллионных частей) рентген в час - получим путем элементарной операции деления, округляя результат:

- Самые низкие уровни, на которых мы там жили (это наш лагерь: 0,2 мР/ч. - в палатках, 0,3 - по лагерю в среднем, 0,5 - у въезда в парк) и ниже которых просто в природе у нас не было, - это десятки нормальных, «довоенных» уровней;

- До 5 мР/ч. («нет радиации») - это 300 (триста!) нормальных фонов;

- 50 мР/ч. («низкие уровни») - это 3000;

- 500 мР/ч. («средние») - 30 000;

- От 1 Р/ч. (высокие - без кавычек) - 70 000…

- А очень высокие - которые для разведки оканчивались где-то за 15 РЕНТГЕН в час - это (все встают…)

1 000 000

Миллион.

Миллион естественных радиационных уровней.

…Понятно, что человек, как вообще всякая обладающая «живучестью» (это технический термин в данном случае) машина, имеет «запас прочности», в том числе и «по радиации» - но не миллионнократный же!

Повторяю: там мы таких сопоставлений не делали, там нам только их не хватало! Я и сейчас, когда делю, в нулях путаюсь (чего обычно со мной никогда не бывает), сам не могу поверить, что это так много: десятки… сотни тысяч? Неужели МИЛЛИОНЫ?…

 

 

Удивительно! *

 

(Мерки разведки-2)

 

 

Когда я эту табличку построил, меня вдруг проняло:

- Это ж удивительно! Удивительно, насколько человеческий организм к радиации устойчив!

Судите сами.

Если мы повысим нормальную, обычную температуру (скажем, +20 градусов Цельсия) в 10 раз - получится 200°С! В таких условиях от человеческих тканей мало что человеческого останется [39]…

Или давление: когда оно падает на несколько десятков миллиметров ртутного столба (то есть на мизерные 3%!), в больших городах только и видишь: «Скорые» и «неотложки» по улицам мечутся с воем - сердечно-сосудистая система у многих не выдерживает, и даже здоровые чувствуют себя как рыба на песке…

А радиация - МИЛЛИОНЫ естественных уровней - человек пусть короткое время, пусть «не за бесплатно», но выдерживает… Не говоря уж о десятках-сотнях раз…

Такая устойчивость!

Просто удивительно.

 

 

Запретный плод*

 

 

«Солдаты - те же дети, только с большими х…ми», - говаривал майор Гармаш [40], преподаватель огневой подготовки военной кафедры университета.

Наблюдение неожиданное, но точное: и дети, и солдаты, завидев фруктовое дерево (степень спелости плодов роли не играет), немедленно, рискуя жизнью и дисциплинарным наказанием, на это дерево налетают, облегчая его ветви от (часто еще потенциального) урожая. Распространяется наблюдение и на младших офицеров, до капитанов включительно: в полевых условиях на казенных харчах у всех Homo sapiens такая жгучая тоска за всем зеленым, свежим… а если к тому же еще и сладким!…

В чернобыле с дарами природы были проблемы.

Теоретически, конечно… Тут все единогласно сурово и скорбно кивают головами: «Низзя. Категорически низзя».

А практически…

Практически все мы - я лично, мой экипаж, вся радиационная разведка - были очень даже не безгрешны в смысле поедания чернобыльских яблок, вишен и всяких прочих спелых летних прелестей.

Но с разбором:

- В местах вроде экс-города Припять (от пролома реактора - 2 км на северо-запад, гамма-уровни - десятки миллирентген в час) и вообще вблизи АЭС (в радиусе, скажем, 10 км) даже и мысли сорвать плоды не возникало: это как бы и не-яблоки были для нас. Как Адамы в раю «до того»…

- В экс-городке Чернобыль (максимальный уровень 3 мР/ч., 14 км от АЭС на юго-восток, ветви гнутся от плодов) мысль возникала, но это сразу была мысль «Эх, как жаль…»

- Экс-село Ладыжичи (0,4-0,8 мР/ч., от АЭС - 26 км на юго-восток) - никаких мыслей не возникало: поедали вишни и яблоки за милую душу.

- Село Бобер (0,25-1,1 мР/ч., 47 км от АЭС на юго-запад) - яблок нарвали полные штаны… Без шуток, в самом прямом и полном смысле! Наш новый дозиметрист - длинный крепкий сельский парень, Володя, завидев рясну яблуню [41], к тому же ничейную, у дороги! - в тоске по витаминам, «в пароксизме страсти» - уже на яблоне понял, что за пазуху будет мало - скинул штаны, связал их зеленые штанины - и припер этот разбухший «мешок» на себе: голова между штанин, как в ярме, а сам в белых кальсонах и сапогах чапает, яблоко жует на ходу - счастливый… Мы потом эти яблоки из Бобра три дня сами ели и всех наших угощали, раз уж нам так повезло…

«Мыли мы их или нет?» - Да кто б там их мыл!…

 

…под внутренним облучением понимают такой процесс при котором источники излучения находятся внутри человеческого организма, попадая туда при вдыхании, заглатывании, а также через повреждения кожного покрова… За небольшим исключением, радионуклиды извлекаются из желудочно-кишечного тракта в поток крови лишь в очень малой доле от 4 до 10% общего количества смеси продуктов деления урана… Поэтому облучение желудочно-кишечного тракта редко оказывается критическим.

Сивинцев Ю.В. Насколько опасно облучение. Радиация и человек. 2-е издание, перераб. и доп. Москва: ИздАТ, 1991. С. 52, 62.

 

 

«Теплое дыхание»

 

 

ПУСО «Лелев» выпускало с 10 мр/час.

Выражаясь более понятно:

Пункт Специальной Обработки, расположенный у экс-населенного пункта Лелев, производил дезактивацию транспортных средств и разрешал дальнейшее движение тем из них, максимальный уровень радиации на которых после обработки не превышал 10 миллирентген в час.

ПУСО «Лелев» - 2-е от АЭС в каскаде ПУСО.

ПУСО по зоне были разбросаны не просто так, а представляли систему, каскад. Каждое следующее ПУСО пропускало - дальше от АЭС и все ближе к миру нормальному - только машины со все меньшим и меньшим уровнем радиации на них.

1-е- ПУСО в каскаде - «Копачи», километра три от АЭС - даже не меряло, а мыло прямо на дороге те «транспортные средства», которые сами останавливались.

2-е ПУСО - «Лелев», в 10 километрах от АЭС. На трассе пункт дозконтроля уже есть, но он проезжающих не останавливает. Хочешь - заезжай на ПУСО, не хочешь - не заезжай, кати себе мимо. Мы, когда было время, заезжали - профилактически от грязи отмыться, не дать радиации въесться в краску, в броню (запустишь - потом хрен ее оттуда вымоешь). И при этом, что было весьма существенно, мы не рисковали быть отправленными на могильник: ПУСО «Лелев» выпускало с уровнем загрязнения до 10 миллирентген в час, а уж в этот-то щедрый предел без труда влезали даже мы.

Следующее ПУСО каскада - «Рудня Вересня», 20 километров от АЭС. Добровольность заканчивается: доз-контроль останавливает и меряет на дороге всех подряд, разрешенный предел для следования дальше из зоны - 1,5 миллирентгена в час… ПУСО «Рудня Вересня» - злейшие, самые опасные враги радиационной разведки.

Последнее ПУСО, «Дитятки», - на выезде из 30-километровой зоны: уровень гамма-радиации на транспортном средстве - не свыше 0,5 мР/ч… Наше счастье, что они военные машины не останавливали. До поры, впрочем, до времени…

Как-то заехали мы в свободную минутку на ПУСО «Лелев», профилактически помыться.

Отбыв все положенные процедуры, подъезжаем к дозконтролю на выезде из ПУСО…

И тут у шлагбаума происходит что-то непонятное: их дозиметрист подходит, сует держак с зондом в наш броник - в колесную нишу (самое грязное место любой машины)… Обменивается понимающим взглядом с лейтенантом-начальником… И, скучая, отходит в сторону. Все без единого слова.

Лейтенант нам пишет что-то в путевку…

Неужели «на площадку отстоя техники» - на могильник? («Прошляпил! Где мы могли 10 миллирентген в час на себе насобирать? Да вроде нигде… Откуда?!.»)