ЗАПИСКИ С БЕРЕГОВ МЕКОНГА

Красная лента

Дороги изумительно

Петляет в подбрюшье

Лохматой овчарки-скалы.

Суета сует.

Суета - вековая,

Птичья резкость, мелкая моторика рук,

За которой сквозит неподвижность,

Молчание, покой обширного времени.

Но никто не даст тебе ключ

От этого векового молчания,

Отстранения от собственных жестов и слов,

От того, что по ту сторону безошибочной суеты.

 

Сизый закат

Из окна долгого автобуса.

На закате Меконг становится небом,

А небо - Меконгом.

Ключ - в соотношении сизого с синим.

 

Я видел джунгли.

Попал туда по ошибке

И вначале не понял, где я.

Джунгли играли со мной:

Я не должен был опознать границу.

Они - как тело Вселенной:

Деревья и ветки - неразличимы,

Верх и низ - равны.

 

ПЕАН

Кибеле Фригийской мы славословим

Тимпанами гулкими, медью гудящей

Оскоплённых заводов и выцветших фабрик

 

УЛИЧНОЕ

Ночная улица прекрасна.

Но щемят сердце мне в ночи

Невысказанные воспоминания.

Когда?.. И что?.. И где...

Застрял я в буднях..

Будни- та же вечность,

Тот же атом, модель вселенной.

И хлещет, хлещет злая бесконечность

по щекам.

Всеобщая история, история ль меня -

Одно,

Затеряно тут в спальном переулке,

Обведено кружком небытия.

ОКОРОК

"Черт его знает, куда делся тот окорок..." -

Думал я, засыпая с утра, когда мать подымала неслыханный кипеш

И валила все на меня,

Настырно пытаясь заставить признаться в том,

Чего я отродясь не совершал.

Ну - ее можно понять:

Если бы я признался, что съел дьявольский окорок, -

У нее с сердца упал бы камень.

А так... Все разговоры о "параллельных мирах"

Упираются в яростный здравый смысл,

Когда что-то такое случается.

А если что-то никак и ничем не объясняется -

Мозг начинает терзать мучительный зуд.

 

А дело все в том,

Что ночью, по ее словам,

Из холодильника пропал бекон.

Или окорок. В общем, что-то такое: мясное.

Целая упаковка нарезанного ломтиками копченого окорока.

Или бекона. Чего-то такого мясного.

Вечером - был. А на утро - исчез.

 

Я точно помню - не ел.

Потому что сам искал этот окорок ночью,

Чтобы сготовить классные вьетнамские сэндвичи:

Булка разрезается надвое -

Внутри по стенкам размазывается

Творожный сыр и аджика. Дальше - лист салата,

Ломтик окорока и шмат огурца.

Искал, но не нашел. Подумал: все съели.

В итоге макал булку в аджику, жевал

И смотрел бокс. Дрался Мейвезер,

Притом очень уныло. Так уныло,

Что я увеличил дозу аджики втрое.

Но главное, что я был абсолютно трезв.

 

Обидно, но ведро с мусором я отнес

На помойку еще до того, как мать проснулась:

Очень захотелось прогуляться с утра.

И убей не помню, была ли в мусорной куче

Упаковка от окорока.

 

Конечно, что-то такое кафкианское

Навевает весь этот случай.

Типа: "Виновен, но не виноват".

Типа: "Прохожу мимо тюрьмы, прячу лицо

В воротник и дрожу всем телом. Почему?

Черт его знает почему. Не убийца, не вор,

Не мошенник. Законопослушный банковский клерк.

Но, когда иду мимо тюрьмы, чувствую, что страшно виновен.

Прячусь и боюсь, как бы мою тайну, мое преступление,

Мою вину не раскрыли. Иногда хочу признаться,

Потому что не могу больше скрываться, но

Ловлю себя на мысли, что признаваться мне - не в чем,

И тогда мне кажется, что мое преступление -

Страшнее, чем все злодейства Нерона с Калигулой

Вместе взятые: потому что в мире даже не предусмотрено формы

Для моего преступления"

Типа: "Вина - есть абсолютная относительность.

Ты становишься виновным в тот момент, когда

Тебя убеждают в том, что ты виновен. А убедить тебя можно -

Во всем, что угодно"

 

Мне никогда не требовалось что-то потустороннее

И паранормальное, чтобы почувствовать тайну и ужас

Перед неизведанным. Я без труда находил

Потустороннее в посюстороннем. Иногда я выходил

Из дому, и все вещи вокруг: деревья, дома и машины,

Переставали вдруг быть чем-то знакомым, привычным.

Внезапно все обычное, привычное глазу наполнялось тайной.

Рушились фасады вещей, а за ними была -

Неизвестность и космос. Все родное - становилось чужим,

Знакомое с детства - незнакомым, элементарное -

Непостижимым. Ни одна вещь больше не могла

Ответить на вопрос о том, что она такое есть.

Это "Что" каждой вещи, каждого явления оказывалось

Пустышкой, разводом. Тогда я видел мир как будто впервые,

И все было удивительным просто в силу того, что оно - существует.

Бытие - переставало быть очевидным. Не за что было зацепиться

И опереться. Все отпадало от привычного облика, превращаясь

В иероглифы, руны, странные и зловещие знаки.

Ощущения и мысли были как пазл, у которого

Не хватает половины деталей. Будто вся жизнь - это сон,

А такие моменты - смутное и обрывочное предчувствие пробуждения,

Предчувствие истинной реальности, ее фрагментарное

Проникновение в сон, обреченное

Быть поглощенным обратно пучиной глубокого, страшного сновидения.

Мистичнее всех готических страшных сказок

Мне казалась философия Гуссерля, это плавание

В море без берегов, устремленное к самому последнему

Краю и грозящее вот-вот через него перелиться.

Потустороннее никогда не было мне нужно,

Потому что мне не требовалась перспектива исхода.

Эта перспектива была и внутри посюстороннего.

 

Но оставим все эти басни. Главное - то,

Что пропал окорок. И почему-то именно

Сейчас мне захотелось поверить в самую

Пошлую мистику, в "параллельные миры",

В исчезновение в никуда, без следа и без

Места конечного назначения.

Другой вариант - помутнение моего разума,

Лунатизм, замещение воспоминаний:

Поверить в то, что ночью меня одолело нечто,

Я съел целую упаковку копченого окорока,

После чего, это нечто - плавно вытеснило воспоминания

И поставило на их место другие.

 

Мать обыскала весь холодильник.

Потом умоляла меня признаться.

Потом разозлилась, и мы поссорились.

Потом она сделала вид, что поверила

Мне и как бы простила. Я поверил в то,

Что она поверила. Но вечером на лице

Ее просквозила усмешка, которая бывает всегда,

Когда она знает о моей лжи, но не хочет

Обвинять, выдавать свое знание и

Потакает спектаклю. Тогда я просто

Взревел: кричал и топал ногами.

Она снова обшарила и основательно

Прошманала весь холодильник

С носков до воротника. И...

Нашла упаковку окорока где-то

За пазухой. Точнее - свалившимся

К задней стене, за контейнерами

Для овощей.

Сказала: "Вот так и создаются поклепы!"

 

Разочарование? Вроде того...

Все объяснимо, нет места загадке.

Но, может быть, какая-то мистика

Заложена в том, что такое вообще произошло?

В том, что окорок, лежавший на полке,

Оказался у задней стенки?

Может, рациональное объяснение

Предусмотрено мистикой?

Может, мистика - в том, что так ловко все вдруг объяснилось?

Нет. Идиотская выдумка.

 

Когда вскорости захотелось жрать,

Решил поесть окорок. Точнее, балык

(Оказалось, что это - балык).

Взял из холодильника мясо,

Но увидел на поверхности ломтиков

Какую-то зеленую перламутровость.

Насторожился. Решил глянуть состав

И срок годности. Дата изготовления -

7. 10. 2014. Что-то не так. Сегодня же -

Только четвертое октября! Может,

Перепутали дату изготовления

И окончания срока годности?

Нет! Там еще более поздняя дата.

Наверняка, это ошибка тех, кто проставляет

Все эти даты на комбинате.

Но, все равно, пустячок - а приятно!

Забавно.

 

ПОТЕРЯ ЗВЕНА

Почему установленный факт шарлатанства

Подчас вызывает большую смуту в душе,

Нежели прикосновение к необъяснимому?

 

В разоблачении иллюзиониста

Просвечивает какая-то тайна.

 

Эта тайна таинственнее самого волшебства.

Мистификация - мистичнее мистики.

 

Страх перед бессмысленностью - невежство.

Страх перед всеобъемлющим смыслом -

Принадлежит тому, кто приоткрыл завесу.

Бессмысленность - неразличимая и перламутровая

Муть внутри кристальной ясности и чистоты.

Всеобъемлющий смысл - ужас стерильной чистоты

Магического кристалла.

 

Прозрачность - экран. Это можно стерпеть.

Прозрачность - прозрачность. Это уже невозможно.

 

За тобою покорно следит отсутствие всякого взгляда.

 

"Океан выглядит не так, как обычно...

Мы погружаемся в белые воды..."

 

Дальше - мы исчезаем. Отслоившись сначала

От полости тела. Потом - от полости мысли, души, языка.

И устремившись в центрифуговом скаче

Внутрь и внутрь, от всего отпадая попутно,

Мы очутились в сердце самой сердцевины.

Картины - искрами стали. Невозможно их созерцать

Сколь-нибудь долго, чтобы увидеть. Можно лишь знать:

Появилась новая искра. А смерть - затухание искр,

Которых не существует, поскольку никто их не знает.

Картины, растворенные в сфере мерцающих искр,

Превратили извечный порядок вещей - в сизый хлам.

Очевидность - в иллюзию.

Обшивка бомбардировщика стала нашим

Убежищем. Точнее, серая зона посредине

Литого листа, в центре металла,

Который еще не разрезан

И не обнаружен:

Внутренность может надолго остаться собою,

Даже будучи вынутой из обитания в чреве и тьме,

Если зависнет мгновение промежуточной стадии

И градиент.

Полость изнутри пустоты прозрачного воздуха -

Туда мы нырнули,

Вынырнув в отражении бабочкиного крыла.

 

Следы самолетов - исчезли.

Исчезновение - тоже.

Исчезновение исчезновения - тоже.

 

Говоря откровенно,

Мы просто-напросто перепутали эшелоны

И заблудились, приняв одну гряду островов -

За другую. Летели, летели, пока не скончалось

Горючее. Тогда - приводнились. А дальше...

 

Тайна - внутри ощущения тайны, а не в тайне самой.

У актера вынимают слова изо рта,

И он никогда уже не сможет выбраться

Из фабулы пьесы. Зная при этом, что он -

Широкий актер, а не узкий герой.

Застряв в промежутке. Не могучи себя воплотить.

Мгновение зависло, застряло - между

Воплощением и небытием.

Его широты - нет нигде в этом мире.

 

Читаю, сидя у окна. Напротив - хрущевка.

Вдали - гаражи. На металле машин отражаются

Блики. За домом - булочная.

Но ведь всего этого попросту нет:

Где-то есть прошлое этих домов и машин,

Прошлое, которого не было.

Они, машины, дома и деревья -

Были или будут: по отдельности.

Но, потом - замешаны и соединены

В невыразимом и нерасчленимом сплаве.

Из неразличимости компонентов этого сплава

Рождены светящиеся монохромной тьмой

Мгновения, зашитые в двустворчатую раковину.

Эти мгновения рождены в роли причин

Нерасчленимого сплава: они по ту сторону от него

Пребывают. Вторичное разделение домов, машин,

Деревьев - произошло поверх поверхности.

Теперь это пространство существует в роли

Обозначения того, сокрытого под пеленой веков

Пространства. Дома - не совсем дома.

Деревья - не совсем деревья. Машины -

Не совсем машины. Проходящие мимо люди -

Не совсем люди. Однако в чем заключается

Это "не совсем" - определить невозможно,

Как и распахнуть его суть в исчерпывающей

Формулировке. Разделения и отдельные лица

Предметов, наполняющих собою пространство

И наполнение пространства ими под завязку,

Устойчивые границы между этими предметами -

Глазурь, нанесенная поверх поверхности.

В подлинности деревьев, домов, машин, пешеходов -

Отсутствие этих предметов. Присутствие лишь

Однородной и нечленимой на составные компоненты

Массы. И мгновения, мерцающие где-то там, вдалеке.

Весь фокус - в омонимии. В наличии единого имени.

И секретах тождественного. Единое имя обращает

Старшего брата - младшим, а младшего - старшим.

И заметает любые следы.

 

Темнеет незаметно. Бликов на крышах машин

Больше нет. Пойду заварю себе чаю.