Психической деятельности

Нейрон как структурно-функциональная единица нервной системы. Функциональная морфология нервной системы (кора головного мозга и ее функции, роль таламуса и гипоталамуса в психической деятельности. Функционирование заднего и продолговатого отделов мозга. Роль ретикулярной формации. Роль правого и левого полушарий мозга. Спинной мозг и его функции). Механизмы интегративной деятельности нервной системы: нервный центр, принцип доминанты (А.А. Ухтомский), принцип общего конечного пути (Ч. С. Шеррингтон), концепция функциональной системы (П.К. Анохина), учение Н.А. Берштейна об участии психики в регуляции движений.

Рекомендуемая литература

Введение в психологию: учебное пособие / А.П. Лобанов, С.И. Коптева, С.А. Игумнов [и др.]; под ред. А.П. Лобанова, С.И. Коптевой. – Минск: Выш. шк., 2004. – 302 с.

Общая психология: В 7 т. / под ред. Б. С. Братуся. Том 1. Е.Е. Соколова, Введение в психологию: учебник для студ. высш. учеб. заведений / Е.Е. Соколова.– М.: Издательский центр «Академия», 2005. – 352 с.

Общий курс физиологии человека и животных: В 2 кн. Кн. 1. Физиология нервной, мышечной и сенсорной систем / А.Д. Ноздрачев, И.А. Баранникова, А.С. Батуев [и др.]; под ред. А.Д. Ноздрачева.– М.: Высшая школа, 1991. 512 с.

Раздел 3 ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СОЗНАНИЯ

Тема 11 Сознание как реальность

(определения и свойства сознания)

Метафоры и описательные характеристики сознания как реальности. Сознание как высший уровень психического отражения и высший уровень саморегуляции. Сознание как функциональный орган человеческой деятельности. Свойства сознания: целостность, субъектность, интенциональность, активность.

Очень часто в философской и психологической литературе термин «сознание» используется для обозначения человеческой психики вообще. Мы не разделяем этой точки зрения. Сознание – высшая форма психического отражения мира не только по отношению к животной психике, но и по отношению к иным формам психического отражения у человека. Когда новорожденный ребенок начинает ориентироваться в окружающем мире, он, несомненно, еще не обладает сознанием, которое формируется у него в онтогенезе в совместной деятельности со взрослым человеком на основе иных – досознательных – форм человеческой психики (при этом с самого начала психическое развитие человека социально обусловлено). Поэтому вполне правомерными были попытки З.Фрейда и других психологов выделять ряд уровней в психике человека – сознание, предсознательное и бессознательное.

Кроме того, не следует смешивать понятия «сознание» и «осознание». Не все, что даже в данный момент входит в мой сознательный образ мира, является, осознанным. Осознание означает, что в данный момент жизни я отдаю себе отчет, скажем, в том предложении, которое я сейчас пишу, или в том, что я сейчас запираю дверь, у которой очень сложный и трудный замок. Однако одновременно с этим в моем сознательном образе мира много неосознанных содержаний. Запирая дверь, я, например, не осознаю, что говорит мне вышедшая из своей квартиры соседка, которая стоит в коридоре, хотя при изменении условий деятельности я всегда могу осознать это.

Таким образом, объем понятия «сознание» включает в себя то, что З.Фрейд называл собственно сознанием, и то, что он же называл предсознательным (предсознательное – это неосознаваемое в данный момент, но потенциально могущее быть осознанным), т. е. не все сознательное осознанно. При этом в самом результате акта осознания надо отличать минимум два (возможно, более) уровня осознания (В. Вундт называл их «сознанием» и «вниманием»).

«В своей непосредственности, – писал А. Н. Леонтьев, – сознание есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен он сам, его действия и состояния». Обладающий сознанием субъект разделяет более или менее четко объективный мир, с одной стороны, и субъективный образ («картину») мира – с другой, тогда как субъект, для которого характерны иные способы психического отражения мира, или человек, не задумывающийся над столь сложными вопросами («нерефлексирующий субъект», как его называл А. Н. Леонтьев), не разделяет в своем переживании мир и образ этого мира. Таково, например, восприятие мира животными, обладающими психикой. Если в специальных экспериментах животным (высшим обезьянам) надевали специальные очки, переворачивающие зрительное отображение мира на 180 градусов, для животных переворачивается мир, а не его изображение – животное впадало в шок и не могло двинуться с места. Если же подобную операцию произвести с человеком, как это сделал еще в конце XIX в. Дж. М. Стрэттон, то человек вначале испытывает некоторые затруднения в процессе ориентировки в мире, который представлен теперь для него несколько иначе, однако затем он более или менее успешно начинает справляться с ситуацией, справедливо полагая, что тот же самый объективный мир теперь просто представлен (презентирован) в его субъективной картине мира иначе.

Многие психологи (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев и другие) считают, что благодаря особому образу жизни человека, особенностям его деятельности, владению языком, в котором мир представлен субъекту в своих существенных свойствах «идеально», человек (и только человек) в состоянии иметь отношение к миру (еще К. Маркс писал, что животное ни к чему не относится, его среда не является для него противостоящим ему миром, животное не выделено из мира). И именно человек, как пишет Д.А.Леонтьев, является «единственным из всех живых существ, которому дан мир как единое связное целое, простирающееся в пространстве и времени за пределы наличной ситуации и при этом предлежащее или предстоящее субъекту, а не просто его окружающее». В нашем сознании мир представлен в виде образа мира, который при этом мы можем отделить от самого мира, т. е. можем отдать себе отчет в том, что есть объективный мир и есть моя психическая деятельность, которая протекает по своим законам.

Следствиями этого разделения в сознании мира и его образа являются:

1) более объективное (по сравнению с досознательными формами психического отражения) постижение мира. Это означает в данном случае следующее: несмотря на то, что сознание человека, как и человеческая психика вообще, обусловлено потребностно-мотивационными структурами и в этом смысле пристрастно и в отличие от психики животных, обладающий сознанием человек способен на отражение и таких свойств реальности, которые могут противоречить его желаниям и влечениям (нравится мне это или нет, но такова истина; мир ужасен, но таковы его законы и т. п.). Человек имеет возможность посмотреть на мир не только со своей, но и с «чужой» точки зрения;

2) умение отдавать себе отчет в собственных психических процессах, т. е. проследить их протекание, вмешаться в них при необходимости и произвольно регулировать их в соответствии с поставленными планами и задачами. Таким образом, и на свою собственную психическую деятельность человек может в известном смысле «посмотреть со стороны» и отнестись к ней более или менее объективно.

При этом в онтогенезе по мере возникновения сознания первое появляется раньше второго. Об этом писал когда-то еще Дж. Локк (рефлексия как «внутренний опыт» у ребенка развивается позже, чем «внешний опыт»). А. Н. Леонтьев указывал, что осознание объекта возникает раньше осознания деятельности.

Однако сознание не исчерпывается лишь сознательным образом (картиной) мира, который часто кажется субъекту симультанным (одновременным) образованием. Сознание есть также длящийся во времени (сукцессивный) процесс. При этом сознание как процесс не должно пониматься как просто происходящий во времени процесс смены одних образов другими; сознание как процесс следует понимать как целостную систему актов, решающих свои задачи, выступающих как функциональные органы человеческой деятельности. Обе стороны (ипостаси) сознания (образ и процесс) были описаны еще в интроспективной психологии. Внутри этого направления в психологии существовало два альтернативных подхода к изучению сознания: в структурализме сознание изучалось как образ, тогда как в функционализме – как процесс. Соответственно выделялись разные свойства сознания и предлагались его различные модели и метафоры.

У В. Вундта сознание рассматривалось как «поле», внутри которого выделялась также область внимания, т. е. ясного и отчетливого сознания. Создатель структурализма Э. Б. Титченер представлял сознание в виде некой «волны», однако это не означало его перехода в понимании сознания к иной позиции – функционализму. Он считал, что в течение какого-то промежутка времени в сознании одни его содержания поднимаются на уровень ясного сознания, другие, наоборот, опускаются на уровень смутного сознания. Выделяемые здесь свойства сознания имели отношение именно к сознанию как образу. В концепции В.Джемса, одного из создателей американского функционализма, сознание предстало как поток, постоянно изменяющийся и текущий, характеризующийся избирательностью и субъектностью. Описанные им свойства сознания характеризовали сознание именно как процесс.

Перечислим теперь в обобщенном виде свойства сознания:

1. В структуре сознания как образа мира в данный момент времени выделяются поле собственно сознания (менее ясного и отчетливого сознания) и поле внимания (более ясного и отчетливого сознания).

2. Сознательный образ невозможно разделить на какие-либо отграниченные друг от друга элементы (ощущения, простейшие чувствования и т. д.), как ни пытались сделать это отдельные психологи-интроспекционисты (например, Э. Титченер). Впрочем, это не означает, что сознание – однородное образование; в нем можно выделить некоторые качественно различные составляющие, которые были отмечены уже вне интроспективной психологии.

3. Поток сознания ощущается непрерывным во времени: проснувшийся утром человек не переживает перерывов в течении потока сознания.

4. Сознание всегда принадлежит кому-то, что обозначается термином «субъектность» сознания (т. е. принадлежность субъекту).

5. Процесс осознания обнаруживает свою избирательность – в данный момент времени осознаются вовсе не все содержания сознательного отражения мира, а те, которые значимы для человека в данный момент.

6. Сознание активно – это не только некая «картина мира», но и сам процесс ее построения (и изменения), вплетенный в соответствующую деятельность человека, которому необходим образ мира для адекватного осуществления этой деятельности.

7. Сознательное отражение мира человеком отличается от психического отражения у животных тем, что оно всегда «двухсубъектно» – человек отдает сам себе отчет в результатах своей деятельности (в том числе ориентировочной ее функции) так, как когда-то ребенком отдавал отчет взрослому. Следствием этого является возможность разделения в сознании мира и его образа.

8. Человек, обладающий сознанием, овладевает своими психическими процессами – он способен произвольно регулировать собственное запоминание, мышление, внимание и т. п. в соответствии с поставленными им целями.

9. Сознание не только отражает мир, но и творит его. Это означает, что если психика животных обеспечивает прежде всего приспособление животного к окружающему миру (при минимальном его изменении), то сознание может позволить человеку изменять мир, в котором он живет, и тем самым приспосабливать его к своим потребностям и устремлениям.

10. Несмотря на некоторые общие черты сознания у людей разных социальных групп и культур, существует и социокультурная специфика сознания, которая зависит от структуры принятых в данной культуре (социальной общности) ценностей, способов познания и т. д.

Тема 12 Структура сознания

Структура сознания как образа. Психологические характеристики составляющих сознания-образа: чувственной ткани, биодинамической ткани, значений и личностных смыслов. Виды значений: операциональные, предметные, вербальные, ролевые. Проблема соотношения значений и смыслов.

Вработах А. Н. Леонтьева в структуре сознания (как образа) выделяются в качестве его составляющих чувственная ткань, значение и личностный смысл. Некоторые психологи (например, В. П. Зинченко) видят необходимость добавить к этой схеме еще одну составляющую – «биодинамическую ткань» движений и действий.

Чувственная ткань, по А. Н. Леонтьеву, определяется как «материя образа», т.е. то, из чего образы «сотканы» и без чего не могли бы существовать. Это система всех ощущений человека от разных органов чувств. Чувственная ткань «придает реальность» картине мира, открывающейся субъекту. Как ни парадоксально, именно благодаря чувственной ткани образы предметов существуют для нас не в нашей голове, а как образы реально предстоящих нам вещей. Многие психологи, считая психическое отражение мира (в том числе ощущения) внутренним и не понимая, почему мир, данный нам в ощущениях, кажется внешним, вынуждены были допустить процесс «объективации ощущений», т. е. процесс отнесения ощущения к его источнику. Это происходило потому, что ощущение воспринималось как исключительно субъективное явление, замкнутое в себе самом, как своего рода «перегородка», отделяющая субъекта от объективного внешнего мира.

Чувственная ткань не отгораживает нас от предметного мира, напротив, это непосредственная связь этого мира с субъектом, форма, в которой мир предметов существует для нас. То, что чувственная ткань есть непосредственная связь субъекта с объектом, обнаруживается в особых, исключительных случаях, когда она в силу разных причин перестает быть полноценной. Так, например, во время Великой Отечественной войны, когда А. Н. Леонтьев и другие психологи, работавшие в госпиталях над восстановлением двигательных и психических функций у раненых бойцов, общались с ослепшими минерами, потерявшими еще и кисти рук, те жаловались на постепенное «исчезновение» мира. У них теперь невозможно было создать полноценную чувственную ткань образа, так как отсутствовало зрение и осязание руками предметов. При полностью сохранном интеллекте и способности говорить и слышать больные испытывали чувство разрушения чувства реальности. Один из них жаловался: «Я обо всем как читал, а не видел... Вещи от меня все дальше». Таким образом, одно и то же предметное содержание мира может быть представлено в разных формах чувственной ткани.

Согласно В.П.Зинченко, предметное содержание сознания представлено для субъекта не только в форме чувственной, но и в форме биодинамической ткани, которая понимается как обобщенное выражение различных характеристик предметного действия – фактически биодинамическая ткань является «материей» не образа как такового, а предметных действий и движений, строящих этот образ. Биодинамическая ткань принимает столь же активное участие в построении сознания, что и чувственная ткань. Ведь именно благодаря живым движениям и действиям образ мира «вычерпывается» из реальности. Это отчетливо доказывается в особых случаях формирования сознания у слепоглухонемых детей с резко обедненной чувственной тканью.

На наш взгляд, перечисленные выше два типа ткани сознания могут быть соотнесены друг с другом, как материя образа и материя процесса, ведь в деятельностном подходе, как мы уже неоднократно говорили, сознание рассматривается в двух своих ипостасях: как образ и как процесс. Очевидно, что и составляющие сознания как образа и как процесса должны несколько отличаться друг от друга, хотя по происхождению образ есть след процесса, свернутый процесс.

Другие составляющие сознания выступают, метафорически говоря, теми «лекалами», по которым портной (субъект) шьет из чувственной и биодинамической ткани свой неповторимый костюм – образ представляемого им мира. Этими «лекалами» являются значения и смыслы, в которых есть свои процессуальная и результативная (образная) стороны.

В форме чувственной ткани существует для субъекта (т. е. презентирован ему) предметный мир, который в отдаленности от модальной чувственной ткани (зрительной, слуховой, вкусовой и др.) амодален. Познание не данной непосредственно в восприятии структуры амодального мира предполагает использование человеком особых методов, выходящих за рамки чувственного опыта, и соответствующих познавательных «орудий» – систем значений. Надо отметить, что значения занимают в известном смысле центральное место в структуре сознания. Л. С. Выготский однажды назвал сознание психикой, опосредствованной значениями, рассматривая значение как «единицу» сознания. В сознании индивида значения существуют как обобщенное отражение наиболее существенных (не данных на поверхности) свойств мира. Значения не есть обобщение собственно чувственных образов, как думали многие представители интроспективной психологии сознания. По мнению А. Н.Леонтьева, в значениях представлена «преобразованная и свернутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной практикой».

Обобщенным отражением действительности (представленным в форме понятий, знаний, навыков, умений, норм поведения и др.) каждый отдельный человек овладевает в той или иной степени, усвоив соответствующую систему значений, которую он находит «готовой», исторически сложившейся к данному этапу развития соответствующей культуры. Таким образом, исходно значение задается индивидуальному субъекту (ребенку) в виде надындивидуальных форм, которые субъект должен превратить в индивидуальные в процессе обучения. Это усвоение происходит путем формирования у него (в совместной деятельности со взрослым) систем способов действий (операций) с предметами в соответствии с существующими в общественном сознании «эталонами». Носителями значений выступают не только язык, но и другие знаковые системы – математические формулы, дорожные знаки, карты, схемы, обучающие программы и др. В знаковых системах свернута идеальная форма материального предмета, и если человек, опираясь на знаки, воссоздает своими действиями (операциями) эту форму, то он начинает действовать с предметом в идеальном плане. Таким образом, значение представляет собой в процессуальном отношении совокупность операций обобщения, а в результативном плане – обобщенное представление о предметах окружающего мира и самом себе как объекте познания.

Надо отметить, что усвоение значений ребенком проходит определенные стадии своего развития, которые отметил, в частности, Л. С. Выготский в своей книге «Мышление и речь». В школе А. Н. Леонтьева в последние годы выделяют разные типы значений: не только собственно языковые значения (значения слов), но и предметные, операциональные и ролевые значения (А. А. Леонтьев, А. П. Стеценко). Выделенные Л. С. Выготским этапы развития значений имеют отношение прежде всего к словесным (вербальным) их формам.

Операциональные значения предшествуют по времени своего возникновения в онтогенезе вербальным значениям. Это обобщенное отражение действительности, неотделимое от структуры внешне-практического действия, с помощью которого оно формируется. Построение необходимых для общественной жизни действий ребенка осуществляется в совместной деятельности со взрослым на основе так называемых операциональных эталонов – обобщенных схем действий. Усваивая эти схемы, ребенок овладевает операциональными значениями как инвариантами производимых действий, задающими последовательность конкретных операций и движений, необходимых для решения соответствующих задач. Операциональные значения появляются уже на первом году жизни ребенка. Одним из критериев их появления является то, что ребенок может использовать одно и то же действие по отношению к разным предметам, обобщая их свойства буквально в самом действии. Так, к концу первого года жизни можно наблюдать у ребенка следующие обобщенные действия: ребенок всовывает, нанизывает, вкладывает и вынимает, кидает предмет вперед, вызывает стук постукиванием предмета по предмету, вращает предмет и т. п.. Еще раз подчеркнем, что в усвоении операциональных эталонов ребенком огромную роль играет взрослый (так, в самом раннем возрасте взрослый помогает ребенку освоить правильный способ удержания предметов, вкладывая ему в руку погремушку, и т. п.). Операциональные значения не сменяются затем вербальными, а продолжают существовать и во взрослом сознании в системе других значений.

Рано или поздно у ребенка появляются предметные значения как обобщения зафиксированных в предмете свойств, а также связей и отношений между предметами. Ребенок начинает действовать с предметами в соответствии с закрепленными за ними общественными функциями. Носителем предметных значений выступает теперь обобщенный образ предмета, уже не столь зависимый от непосредственных действий с ним. Он формируется у ребенка, как показали исследования, на втором году его жизни. Ребенок научается пользоваться «как положено» ложкой, чашкой, катает куклу на коляске, использует машинки для перевозки кубиков и т.п. Взрослый одни действия ребенка оценивает как правильные («Вот как Маша хорошо уложила куклу на кроватку!»), а другие запрещает ребенку осуществлять, поскольку они не соответствуют нормативным («Нельзя бросать куклу на пол!»), тем самым способствуя формированию соответствующих предметных значений. Предметные значения могут существовать и во взрослом сознании в невербальной форме, например в качестве наглядно-чувственных представлений, помогающих решать человеку соответствующие задачи.

Еще позднее в онтогенезе появляются вербальные значения, перестраивающие всю систему обобщений у человека. Как пишет А. П. Стеценко, психологическая структура значения – это «система соотнесения и противопоставления слов в процессе их употребления в деятельности». Вербальные значения в психологии наиболее изучены.

А. А. Леонтьев выделял в качестве еще одного типа ролевое значение, представленное в форме социальных норм и социальных ролей. Ролевые значения выступают в двух формах: 1) в качестве объективно заданных правил поведения и ожидаемых от носителя социальной роли действий (капитан должен покидать тонущий корабль последним, тогда как пассажир вполне может спасаться на шлюпке), 2) в качестве усвоенных человеком представлений об этой роли.

В образе предмета чувственная ткань и значения сливаются в единое целое, и лишь в особых случаях можно отделить одно от другого. При этом значения выступают как более «консервативное» образование (поскольку несут в себе опыт предыдущей деятельности субъекта) и при возникновении «конкуренции» между значением и чувственной тканью чаще всего побеждает значение.

Значения и смыслы

Смысл часто определяется А. Н. Леонтьевым как «значение для меня», т.е. как субъективно-личностная значимость того или иного явления для субъекта, обусловленная его потребностно-мотивационной сферой.

Для иллюстрации различий между значением и смыслом приведем следующий пример. Представим себе двух врачей-онкологов, которые окончили медицинский институт с отличием и прекрасно разбираются в онкологии, в том числе в особенностях течения онкологических заболеваний и, увы, ограниченных возможностях лечения некоторых из них. Для этих врачей значение слова «смерть» в принципе одинаково. Вдруг один из друзей узнает, что у него неоперабельная злокачественная опухоль. Изменится ли для него значение слова «смерть» как система обобщенных форм отражения действительности? Вряд ли. Зато, несомненно, изменится смысл этого слова: оно приобретет для него совершенно иную субъективную окраску, чем для его друга, у которого все в порядке. Какие именно субъективные переживания могут быть у человека, осознавшего вдруг возможность собственной скорой смерти, лучше всего передают великие произведения писателей и поэтов – знатоков человеческих душ. И это не случайно – именно искусство является средством передачи (трансляции) другому смыслов (наука, как мы помним, имеет своей целью трансляцию значений).

Для субъекта смысл того или иного явления непосредственно представлен в эмоциях. Однако эмоции не тождественны смыслу. Эмоции, как пишет Д. А. Леонтьев, абстрактны (отражают лишь успешность/неуспешность реализации истинного мотива деятельности), т.е. носят неспецифический характер. Смысл же всегда конкретен. Это означает, что появившаяся эмоция только ставит перед человеком «задачу на смысл», т.е. может побудить его к самоанализу с целью выяснить, какой именно конкретный мотив стоит за эмоцией.

Смысл субъективно проявляется и в других формах, например в эффектах искажения некоторых характеристик перцептивного образа (пространственных, временньгх и т. п.). Так, например, значимый для ребенка взрослый приобретает на его рисунках больший размер, чем менее значимый (скажем, в рисунках семьи самой большой по размеру оказывается мама, а в уголке этого рисунка запечатлен «маленький» папа, хотя в действительности папа выше мамы чуть ли не вдвое). Факт увеличения в размерах «страшных» предметов в нашем образе мира хорошо передает, как мы уже говорили, русская пословица «У страха глаза велики». Человек, занимающийся любимым делом, не замечает, как много часов прошло с начала работы; напротив, при занятиях нелюбимым или неприятным делом время «тянется бесконечно». Существуют и другие формы проявления смыслов.

Согласно А. Н. Леонтьеву, в отличие от значений, которые надындивидуальны, поскольку «кристаллизуют в себе» опыт человечества, смыслы (как и чувственная ткань) существуют лишь в индивидуальных формах. Последующее развитие идей в школе А. Н. Леонтьева показало, что смыслы могут иметь и надындивидуальный характер (а значение, напротив, может быть индивидуальным или групповым). Ведь смысл – это такой же «след деятельности», как и значение, но деятельности, взятой не в совокупности безличных операций, способных передаваться как способы совершения действий (они-то и «кристаллизуются», воплощаются в значении), а взятой в отношении к мотиву (мотивам). Формой надындивидуального существования смыслов является, например, миф, в котором «живет» то или иное племя и через призму которого оно воспринимает мир. Поэтому обобщения, обнаруженные в племени (например, называние одним словом оленя, пшеницы и священного растения у гуичолов – представителей одного из описанных Л. Леви-Брюлем первобытных племен), определяются одинаковой значимостью данных вещей для жизни племени, а не более или менее объективными свойствами этих предметов. Формами надындивидуального существования смыслов являются, как уже было сказано, произведения искусства. Искусство вообще является одним из самых действенных способов трансляции (передачи) смыслов.

Большой проблемой является соотношение между собой смыслов и значений. Значение более объективно (оно ведь непосредственно не определяется мотивами деятельности субъекта), и именно поэтому мы можем использовать одно и то же значение для выражения разных смыслов и – наоборот – один смысл может найти свое выражение в разных значениях. В то же время процесс воплощения смысла в значениях (и обратный ему процесс понимания скрытых за значениями смыслов) очень сложен.

«Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь?» – вопрошал Ф. И. Тютчев и горестно заключал: «Мысль изреченная есть ложь». Но мысль изреченная – это попытка выразить смыслы в словесных значениях, которые понимаются другим субъектом через призму его собственных смыслов и поэтому, казалось бы, одно и то же высказывание не воспринимается собеседниками одинаково. Впрочем, это происходит в том случае, когда мотивы двух общающихся людей действительно различны, поэтому одно и то же событие воспринимается ими совершенно по-разному. С точки зрения школы А. Н. Леонтьева, это неизбежно в обществах, где есть группы людей с противоположными или просто различными интересами. Лишь в первобытных обществах наблюдалось относительное тождество смыслов всех участников совместной деятельности и поэтому значения, в которых выражали свои смыслы, скажем, первобытные охотники, не находились в столь драматических отношениях с ними, как в случаях осознания человеком своего особого (в смысловом отношении) видения мира по сравнению с другими людьми. Поэтому не всегда человек может выразить имеющиеся у него смыслы в адекватных им значениях. Например, принятая в обществе система «правильных» (нормативных) высказываний (т. е. систем значений как закрепившихся в данной культуре способов овладения миром и соответствующих способов его отражения) может препятствовать тому или иному автору обнародовать свою точку зрения. Те смыслы, которые автор хочет донести до читателя, должны быть выражены в иных значениях.

Скажем, когда-то в советское время было принято считать основным вопросом философии вопрос о соотношении «материи» и «сознания»: что из них первично, что из них вторично. В соответствии с этим каноном все философы должны были быть разделены на два лагеря: материалистов и идеалистов (первые говорили о первичности материи и вторичности сознания, вторые – наоборот). Однако многие историки философии в советское время обнаруживали, что есть философы, которые не вписываются в эту схему по разным причинам (либо они не считают возможным говорить о первичности и вторичности указанных выше двух реальностей, поскольку для них они существуют одновременно и взаимно обусловливают друг друга, либо «основным вопросом философии» для них является какой-то другой вопрос). И советские историки философии были вынуждены либо «писать в стол», либо, увы, загонять в прокрустово ложе имеющихся значений свои смыслы, рискуя при этом утратить их неповторимое обаяние, т.е. искажать смыслы в угоду принятым значениям. Или, допустим, художник пишет картину, стремясь выразить свое неповторимое видение мира (свои смыслы). Однако те формы, в которых он это делает (манера живописи, длительный срок обдумывания и создания картины и т.п.), не вписываются в систему значений общества, в котором он живет. Допустим, ему заказал картину для своего офиса некий бизнесмен и теперь торопит с выполнением заказа, требует писать в той манере, которая ему нравится. И художник, который раньше думал, что занимается искусством «ради реализации себя», теперь, при угрозе голодного существования, начинает пользоваться художественными приемами (значениями), которые на самом деле реализуют требования (смыслы) возможного покупателя его картин.

Говоря о требованиях общества, нельзя забывать о том, что при потенциально общей системе значений они все же не могут быть одинаковыми у разных членов этого общества и у разных социальных групп. Во-первых, далеко не каждый человек сможет приобщиться к богатству выраженного в значениях опыта человечества, во-вторых, значения как система операций (при всей возможности ее трансляции другим) реализуют все же способы достижения конкретных мотивов человеческой деятельности (т. е. воплощают в себе те или иные конкретные смыслы). Конечно, можно научить разночинца танцевать так, как танцуют на дворянских балах, но для дворянина танцы и балы – неотъемлемый способ существования, пронизанный особыми смыслами, которые невозможно транслировать простым обучением танцам, а для разночинца смысл танцевальных движений – не чувствовать себя «белой вороной» в светском обществе. Несомненно, это будет сказываться и на характере танцевальных движений.

Кроме того, одна социальная группа, находясь у власти, может не допускать другую к определенным системам значений (например, препятствуя «кухаркиным детям» получить образование), тем самым реализуя только свои смыслы. В последнее время в российском обществе наблюдается антигуманная тенденция – навязать определенным слоям населения в процессе обучения систему значений, которая объективно не соответствует их интересам, т. е. реализует не их смыслы, а смыслы организаторов обучения. Значит, овладение системой значений не всегда столь безразлично для смыслов субъекта.

Впрочем, проблема соотношения смыслов и значений еще далека от своего окончательного решения в школе А. Н.Леонтьева. Более того, эти понятия теперь несколько иначе определяются и рассматриваются, чем в классических работах ее создателя. За рамками нашего изложения осталось введение В. П. Зинченко в схему строения сознания еще и «духовного» его измерения.

Тема 13 Развитие сознания в филогенезе и онтогенезе

Материалистический и идеалистический подходы к вопросу о возникновении сознания. Условия возникновения и развития сознания. Идеи Л. С. Выготского, Б. Г. Ананьева, А. Н. Леонтьева. Роль труда в возникновении сознания. Культурно-исто-рическая концепция развития психики человека. Развитие сознания в онтогенезе. Генетика, среда и психика человека. Социальные условия, научно-технический прогресс и развитие сознания. Психика, душа и ноосфера.

Рекомендуемая литература

Введение в психологию: учебное пособие / А.П. Лобанов, С.И. Коптева, С.А. Игумнов [и др.]; род ред. А.П. Лобанова, С.И. Коптевой. – Минск: Выш.шк., 2004. – 302 с.

Маклаков, А. Г. Общая психология / А. Г. Маклаков. – СПб.: Питер, 2001. – 592 с.

Общая психология: В 7 т. / под ред. Б.С. Братуся. Том 1. Е.Е. Соколова. Введение в психологию: учебник для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Издательский центр «Академия», 2005. – 352 с.

Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии / сост. А.В. Брушлинский, К.А. Аль-буханова-Славская. – СПб.: Питер Ком, 1998.

Тема 14 Самосознание

Понятие «самосознание», структура самосознания, самосознание как процесс познания себя. Самооценка и ее роль в становлении самосознания личности. Уровень притязаний личности. развитие самосознания личности.

Самосознание – это, прежде всего, процесс, с помощью которого человек познает себя и относится к самому себе. При этом он пользуется целой системой внутренних средств: представлений, образов, понятий, среди которых важную роль занимает представление человека о самом себе: о своих чертах, способностях, мотивах. Представление о себе, являясь продуктом самосознания, одновременно является и его существенным условием, моментом этого процесса. А. Н. Леонтьев указывал, что появление самосознания знаменует собой «второе рождение личности».

Следует отметить что проблема самосознания является одной из самых сложных в психологии. Существует много теорий самосознания, точек зрения на его природу и развитие. В различных теориях зачастую используется различный терминологический аппарат, что затрудняет их обобщение. Например, понятие «самосознание» включается в такие словесные формы, как «Я» – у 3. Фрейда У. Джемса Г. Олпорта; «Я – система» – у Г. Саливена. «Я – концепция» – у Т. Шибутани. «самооценка» – у К. Роджерса.

Более детальный анализ проблемы самосознания с обозначением как горизонтального» так и «вертикального» строения данного процесса предложен в трудах И. И. Чесноковой, В. В. Столина, И. С. Кона.

Таким образом, основным мотивирующим моментом в выделении тех или иных сторон в определении самосознания является направление психологии, которого придерживается тот или иной автор.

И.С. Кон, обобщив исследования генезиса самосознания предложил выделять в «Я – образе» несколько автономных показателей, используя понятие установки. Основание для своей уровневой концепции «Я – образа» он находит в теории диспозиционной регуляции социального поведения В. Я. Ядова. В целом «Я – образ» понимается как установочная система, когнитивным (знание о себе); аффективным (отношение к себе); поведенческим (готовность к действиям в отношении объекта).

Нижний уровень «Я – образа» составляют неосознанные, представленные только в переживании установки, традиционно ассоциирующиеся в психологии с «самочувствием и эмоциональным отношении к себе, выше расположены осознание и самооценка отдельных свойств и качеств; затем эти частные самооценки складывают