Внешняя политика Ивана IV

Реформы во внутреннем положении государства и укрепление централизованной власти создали условия и для активизации деятельности во внешней политике. Русско-казанские отношения резко обострились в 1521 году, когда власть в Казани перешла от золотоордынской династии к крымской и на казанском престоле оказались противники Москвы. С 30-ых годов XVI века казанские войска почти ежегодно совершали опустошительные набеги на восточные и северо-восточные окраины Российского государства. В результате эти районы были совсем разорены и обезлюдели. В Казани же скапливались десятки тысяч русских рабов. Их продавали в Османскую империю и страны Средиземноморья. Вопрос о выкупе пленных решался на Стоглавом соборе.

В 1550 году Иван IV лично возглавил военное наступление на строптивое ханство. Но распутица не позволила русским войскам пройти дальше устья Свияги. Тогда началась тщательная подготовка к решительному удару по Казани. В конце июня 1552 года 150-тысячная русская рать со 150 пушками и большим запасом пороха отправилась в поход на Казань. Во главе войска стоял сам Иван IV, князья А.М. Курбский, М.И. Воротынский и другие воеводы. В августе русские перешли Волгу и со всех сторон блокировали Казань, которую защищали 30 000 отборных татарских ратников. Началась 6-недельная осада Казани. Русские воины успешно применяли минные подкопы и мощные пороховые взрывы. Разведав тайник, из которого осаждённые брали речную воду, они за десять дней и ночей непрерывных работ прорыли до него подземный ход и взорвали в нём 11 бочек пороха. Казанцам пришлось брать воду из небольшого смрадного протока. Вода была гнилая, люди пухли от неё и умирали. На рассвете 2 октября 1552 года, взорвав в подкопе под городской стеной ещё 48 бочек пороха, русские войска начали решительный штурм. После ожесточенной сечи Казань наконец была взята и Казанское ханство вошло в состав Русского государства. 1556 году взяли Астраханское ханство. Через год русскому государю добровольно присягнул правитель Большой Ногайской Орды мурза Исмаил. Таким образом, Волга стала русской рекой. Для укрепления позиций на Волге были построены крепости, в их числе – Самара в 1586 году.

За год до похода на Казань, летом 1551 года, в Москву приезжали чувашские послы с просьбой принять в подданство России Чувашию, которая уже тогда не подчинялась казанскому хану. После присоединения Казани и Астрахани к Ивану IV приезжали с челобитьями о подданстве одно за другим башкирские посольства. Вступившие под власть Ивана IV башкиры облагались лёгким ясаком, а к 1557 году и вся Башкирия вошла в состав России.

После присоединения Казанского ханства сибирский хан Едигер признал свою зависимость от России. При его преемнике – хане Кучуме отношения с Сибирским ханством обострились. Кучум покорил живших в Западной Сибири хантов (остяков) и манси (вогулов) и обложил их данью. Отряды сибирских татар начали нападать на русские границы. Это послужило толчком для снаряжения экспедиции в Сибирь во главе с атаманом Ермаком.[6] Ермак Тимофеевич был профессиональным воином. Два десятилетия он служил на южной границе России, возглавляя станицы, которые посылались в Дикое Поле для отражения набегов крымских татар. Во время Ливонской войны Ермак Тимофеевич был одним из самых известных казацких воевод. Его сподвижниками в походе были опытные воеводы: Иван Кольцо, Никита Пан, Савва Болдырь, Матвей Мещеряк, которые неоднократно водили полки в войнах с ногайцами.

Поход тщательно подготовили. Первоначально казаков насчитывалось пятьсот сорок, затем их численность увеличилась до тысячи шестисот пятидесяти человек. Построены были большие лодки – струги, каждая из которых вмещала до двадцати воинов с запасами оружия и продовольствия. Судя по численности войска, стругов было около сотни. В подготовке отряда Ермака к походу большую роль сыграли богатые промышленники и купцы Строгановы, получившие от царя жалованную грамоту на «камские изобильные места». Строгановы имели разрешение набирать на военную службу «охочих людей», строить укреплённые городки. В казацких отрядах Строгановы нашли готовую военную организацию, способную защитить Приуралье от набегов из Сибири.

В 1581-1582 годах Ермак поднялся по реке Чусовой, перешёл через Уральские горы и по сибирским рекам достиг Иртыша, где была расположена столица Сибирского ханства - Искер. В сражении с казаками, вооружёнными огнестрельным оружием, Кучум был разбит, несмотря на то, что на одного казака приходилось более 10 ханских воинов. Кучум бежал в Барабинскую степь, но ещё не прекратил сопротивление. Что же обеспечило успех похода?:

1. Умелое руководство и чёткая организация войска.

2. Удачно выбранная Ермаком тактика - быстрые маневры «судовой рати», недоступной для татарской конницы, внезапные удары, сочетание «огненного» и рукопашного боя, использование лёгких полевых укреплений.

3. Ермак выбрал для похода наиболее выгодное время, когда силы Кучума оказались раздробленными. Как раз накануне похода Ермака хан послал своего старшего сына и наследника Алея с лучшими отрядами на Пермский край.

4. Тыл хана Кучума был непрочным.

В сложных условиях Ермак Тимофеевич проявил себя не только дальновидным военачальником, но и дипломатом, политическим деятелем. Удержаться в крепости, удалённой от России на тысячи километров, можно было только при поддержке местного населения, и Ермак сразу же постарался установить дружеские связи с вогульскими и остяцкими «князьями». Так в древнем фольклоре хантов записано: «Когда Ермак (и его люди) пришли в Айполово, решили не трогать остяков, а дать им решить: покориться или воевать. В Айполово семь шаманов собрались и сказали своему народу: «Дайте нам семь дней подумать!» Посовещались с богом и решили подчиниться и платить дань…»[7]

Татары превосходно знали местность, появлялись внезапно, бороться с ними казакам стало очень трудно. Началась новая фаза войны – стремительные рейды мелких отрядов, погони и засады, постоянная настороженность, тайные тропы лазутчиков. В ночь с 5 на 6 августа 1584 года на острове Вагай в урочище Атбаш казаки попали в засаду. Во время боя из 108 казаков 90 спаслись, среди 18 погибших был и Ермак, утонувший в Иртыше. Гибель опытного и авторитетного Ермака вынудила остатки его отряда уйти из Сибири. Живёт легенда, что причиной гибели Ермака стал боевой доспех, подаренный ему Иваном Грозным. Об этом поётся в песне Кондратия Рылеева:

…Ермак воспрянул ото сна

И, гибель зря, стремится в волны,

Душа отвагою полна,

Но далеко от брега челны!

Иртыш волнуется сильней –

Ермак все силы напрягает

И мощною рукой своей

Валы седые рассекает…

Плывёт…уж близко челнока –

Но сила року уступила,

И, закипев страшней, река

Героя с шумом поглотила.

Лишивши сил богатыря

Бороться с ярою волною,

Тяжёлый панцирь – дар царя

Стал гибели его виною.

Получив известия об этих событиях, правительство Ивана IV направило в Сибирь новые отряды. По пути своего продвижения царские воеводы основывали города-крепости. Так возникли города Тюмень, Тобольск, Нарым, Томск и др. Разбитый русскими, хан Кучум бежал к ногаям и там погиб. К началу ХVII века народы Западной Сибири вошли в состав Русского государства.

Московская Русь пыталась пробиться и к морю. В течение 25 лет она вела ливонскую войну (1558-1583 годы). Ливония включала в себя владения тевтонского ордена и ордена Меченосцев.[8] Этого требовали её экономические и военные интересы. А также необходимость культурного обмена с более развитыми странами Запада.

Прибрежная полоса балтийского моря некогда принадлежала Новгороду и Пскову. Потом эти прибалтийские земли захватили рыцари Ливонского ордена и Швеция. В 1503 году между Ливонским орденом и Москвой было заключено перемирие на 50 лет. По этому договору Орден обязывался ежегодно платить Москве дань с Юрьевской (Дерптской) области. Однако со временем Орден не только перестал выполнять условия подписанного договора, но и начал проводить враждебную политику по отношению к России.

В 1547 году Ливонский орден при поддержке Польши и Швеции не пропустил в Россию выписанных из Европы специалистов. В 1557 году Ливонский орден тайно заключил с польским королём и Литвой союз против России. Таким образом, у Ивана IV были формальные основания для объявления войны Ливонскому ордену.

В 20 числах января 1558 года русские войска перешли ливонскую границу в районе Пскова. Ливонский орден к этому времени был значительно ослаблен внутренними раздорами, социальные противоречия переплетались там с национальными: феодальная верхушка состояла из немцев, а среди низов преобладали латыши и эстонцы. Но России предстояло иметь дело не только с Ливонией, но и с её постоянными союзниками – Польским королевством и Великим княжеством Литовским.

В начале войны ливонские рыцари терпели одно поражение за другим. Пали Нарва и Дерпт. Летом 1558 года русские воины уже стояли на берегу Балтийского моря. Успешно развивалось наступление на Ревель и Ригу. Русские войска дошли до границ Восточной Пруссии и Литвы. Ливонский орден разваливался под ударами русского оружия.

Царь устроил в Москву пир в честь побед. В разгар веселья он сам выпил кубок морской воды и заставил выпить по кубку морской воды Сильвестра и Адашева. Но веселье и радость русских были недолгими. Вскоре ход войны изменился.

Успехи России в Ливонской войне встревожили соседние государства. Глава Ливонского ордена Готтард Кетлер обратился за помощью к соседям и Польша активно вступилась за Ливонию. Однако в 1560 году войска Ивана IV разбили Ливонию. Тогда Кетлер, поняв бесполезность борьбы, добровольно уступил юго-восточную часть Ливонии Польше. Северная Эстония с Ревелем перешла под власть Швеции, остров Эзель оккупировала Дания. Самому Кетлеру остались Курляндия и Семигалия с титулом герцога – вассала Польши. Ливонский орден, таким образом, в ноябре 1561 года прекратил своё существование. И теперь России вместо одного слабого противника противостояли Польша, Литва, Швеция и Дания.Они не собирались допускать Московскую Русь к Балтийскому морю.

В окружении самого Ивана IV многие не понимали и не поддерживали идею этой войны. О бесперспективности войны в случае участия в ней на стороне Ливонии Польши и Литвы предупреждали царя и Сильвестр и Алексей Адашев. Но Иван IV не стал искать почётного мира и решил продолжить войну.

В 1563 году русские войска взяли важный в торговом отношении город Полоцк. Но дальше пошли одни неудачи: русские потерпели поражения под Полоцком и Оршей, множество воинов было убито, сотни служилых людей попали в плен. Виновников царь нашёл в Москве: по его приказу были убиты два боярина – князья Репнин и Кашин из рода Оболенских. В 1566 году Иван IV вынес вопросы войны и мира на обсуждение второго Земского собора в Москве. Собор единодушно принял решение продолжить войну. Поддержка Собора, возможно, стала результатом ожиданий земщины, что царь распустит опричнину в условиях общественного согласия в условиях общественного согласия. Надежды не оправдались, а выступление против опричнины нескольких сотен дворян было подавлено, трое предводителей (участников Собора) были казнены.

Новое наступление в Прибалтике русские войска начали во второй половине 70-ых годов. И опять успехи оказались кратковременными – уже в 1578 году русские войска потерпели несколько крупных поражений. В 1579 году в Новгородскую землю вторглись шведы, поляки взяли Полоцк, затем Велиж, Усвят, осадил Великие Луки и в 1581 году подошёл к Пскову. Битва за Псков стала самой яркой страницей Ливонской войны. Стефан Баторий привёл под Псков 100-тысячное польско-литовское войско. Русские под командованием князя Ивана Петровича Шуйского отбили 31 штурм неприятеля и сами 46 раз совершали смелые вылазки в стан осаждавших. Героическая оборона псковичей спасла Россию от полного поражения. Неудача под Псковом вынудила Стефана Батория пойти на мирные переговоры с Иваном IV.

Перемирие на 10 лет было подписано с Польшей и Литвой 5 января 1582 года. По этому соглашению Россия уступала Польше всю Ливонию, Полоцк и Велиж на границе Смоленской земли, но сохранила за собой устье Невы.

Через год Россия подписала перемирие со Швецией. Швеция получила Северную Эстонию и русские города Ям, Копорье, Ивангород, Нарву, то есть почти всё побережье Финского залива. Всего 24 года Россия владела Нарвой и за это время наладила оживлённую морскую торговлю со странами Западной Европы. Но после Ливонской войны только Петру Великому удалось отвоевать надёжный выход к Балтийскому морю.

Ливонская война, длившаяся почти четверть века, закончилась для России поражением. В ходе войны для России сложилась неблагоприятная международная обстановка. Силы русского государства были подорваны как войной, так и острой внутренней борьбой, и экономика не выдержала столь длительного напряжения.

Россия во времена Ивана Грозного впервые использовала Белое море для сношений с Западом, в частности для торговли с Англией. Русские освоили северный морской путь вокруг Норвегии в конце XV века. В 1554 году успешно завершилась экспедиция англичан Р. Ченслора и В. Уиллоуби вдоль берегов Северного Ледовитого океана в устье Северной Двины. Иван IV пожаловал английских купцов грамотой, согласно которой им предоставлялось право беспошлинной торговли в России, даровалось «пристанище корабельное» на Северной Двине (англичане основали порт Архангельск) и двор в Москве. С этого и начались постоянные торговые связи Москвы с Лондоном, где специально для торговли с Россией была образована Московская компания.

Английская королева Елизавета разрешила возить из Англии в Россию пушки, снаряды, оружие, а также доставлять в Россию корабельных дел мастеров, архитекторов, докторов, аптекарей и других специалистов. Со свое стороны Иван IV гарантировал английским мастерам соответствующее вознаграждение, свободный въезд и выезд из России по первому их желанию. Рассчитывая с помощью Англии укрепить свои позиции на Западе, царь создал английским купцам самые благоприятные условия для их деятельности в России. Им предоставлялось право на беспошлинный провоз товаров в Шемаху, Бухару, Самарканд и Китай, устройство промышленных предприятий, чеканку английской монеты на русских монетных дворах, наём русских рабочих, пользование ямскими лошадьми, свободный проезд через Россию в другие страны. Даже в самый мрачный период своего царствования Иван IV не забывал об англичанах. Он приказал взять из земщины в опричнину все английские дома в России, так как «в опричных владениях будет больше порядка». Но как раз опричнина во многом дезорганизовала жизнь страны.

Сильнейшим ударом для Ивана IV явилась измена его ближайшего соратника по Избранной Раде Андрея Курбского, который в апреле 1564 года перешёл на сторону Литвы. Знатного Ярославского князя царь отправил воеводой в Юрьев (Дерпт, Тарту), где незадолго до этого «годовал» Алексей Адашев. Будучи ревностным приверженцем Сильвестра и Адашева и имея своих сторонников и агентов в Москве, Курбский в апреле 1564 года бежал из Юрьева к Сигизмунду II Августу. Польский король милостиво принял его, сохранил за ним все его высокие почести и пожаловал богатым имением. Царь Иван ценил Курбского не только как заслуженного воеводу и ближайшего государственного советника, но и как личного доверенного друга. И вот – неожиданная измена! И не просто измена, а бегство русского воеводы с поля боя в стан неприятеля в один из самых трудных для России моментов в её затянувшейся войне с Ливонией.

Сам Курбский впоследствии писал, что бежал, опасаясь готовящейся над ним расправы, и что тот, кто «прилютаго ради гонения не бегает», подобен самоубийце. Очевидно, что он не расстался с традиционными взглядами знати на свободу отъезда от государя, ибо трактовал отъезд как осуществление своего законного права выбирать любого государя и служить ему. Из Вольмира ( ныне Валмиер в Латвии) он отправил царю своё первое гневно-обличительное послание, ставшее ярким образцом политического памфлета.: «Царю, некогда светлому, от Бога прославленному – ныне же, по грехам нашим, омрачённому адскою злобой в сердце, прокажённому в совести, тирану безпримерному между самыми неверными Владыками земли. Внимай! В смятении горести сердечной скажу мало, но истину. Почто различными муками истерзал ты Сильных во Израиле, Вождей знаменитых, данных тебе Вседержателем, и святую, победоносную кровь их пролил во храмах Божиих? Разве они не пылали усердием к Царю и отечеству? Вымышляя клевету, ты верных называешь изменниками, Христиан чародеями, свет тьмой и сладкое горьким! Чем прогневали тебя сии предстатели отечества?

Не ими ли разорены Батыева Царства, где предки наши томились в тяжкой неволи? Не ими ли взяты твердыни Германские в честь твоего имени? И что ты воздашь намЮ бедным? Гибель?...

Но слёзы невинных жертв готовят казнь мучителю. Бойся и мёртвых: убитые тобою живы для Всевышнего: они у престола Его требуют мести!...»

Послание это передал самому Ивану Грозному Василий Шибанов – преданный слуга Курбского. Разгневанный государь велел пытать смельчака, чтобы узнать обстоятельства царского побега и раскрыть его ближайших сообщников. Но Шибанов умер, ничего не сказав. Тогда Иван Васильевич написал Курбскому столь же гневный ответ: « Во имя Бога всемогущего…Того, Кем живём и движемся, Кем Цари царствуют и Сильные глаголют, смиренный Христианский ответ бывшему Российскому Боярину, нашему Советнику и Воеводе, Князю Андрею Михайловичу Курбскому, восхотевшему быть Ярославским Владыкою…Почто, несчастный, губишь свою душу изменою, спасая бренное тело бегством? Если ты праведен и добродетелен, то для чего же не хотел умереть от меня, строптивого Владыки, и наследовать венец мученика? Что жизнь, что богатство и слава мира сего? Суета и тлен: блажен, кто смертию приобретает душевное спасение!...

Я читал и разумел твоё писание. Яд аспида в устах изменника; слова его подобны стрелам… Ты в юных летах был Воеводою и Советником Царским; имел все почести и богатство…Горе дому, коим владеет жена; горе Царству, коим владеют многие!...

Бесстыдная ложь, что говоришь о наших мнимых жестокостях! Не губим сильных в Израиле; их кровью не обагряем церквей Божиих: сильные, добродетельныельные, Божиих: ряемшь о наших мнимых жестокостях! м...е!...

ло бегством? рского побега и ракрыть его ближайших сообщнков.тичес здравствуют и служат нам. Казним одних изменников – и где же щадят их?...Много опал, горестных для моего сердца; но ещё более измен гнусных, везде и всем известных…

Доселе Владетели Российские были вольны, независимы: жаловали и казнили своих подданных без отчёта. Так и будет!...»

Оставленные Курбским в Москве жена, сын и мать умерли в темнице. Иван Грозный истребил даже всех его единоколенных ярославских княжат и отнял их имения. Курбский умер в 1583 году.

Измена Курбского не была случайностью – она выявила всю сложность внутриполитического положения Московской Руси в период установления самодержавия. Об этом свидетельствовал и отказ членов Избранной рады во время болезни Ивана IV присягнуть его малолетнему сыну. Тяжёлый след в его душе оставила неожиданная смерть жены Анастасии 7 августа 1560 года. Видимо, Иван IV искренне любил её. Анастасия родила ему трёх дочерей, умерших в детстве, и трёх сыновей: Дмитрия, не дожившего до года (кормилица уронила его в реку, когда входила с ним на царское судно для поездки на богомолье), Ивана (1554 год) и Фёдора (1557 год). Окружение Ивана IV воспользовалось его состоянием его полной растерянности и тупого отчаяния и пустило слух, что Анастасия умерла не своей смертью, что «извели царицу своими чарами» Сильвестр и Адашев. Этого было достаточно – царь решил судить оговорённых заочно. Только охлаждение к Адашеву и Сильвестру могло заставить царя поверить вздорным обвинениям против них. Был, разумеется, и некий психологический конфликт: властолюбивый царь не мог долго терпеть рядом с собой умных и властных советников. Враждебность к «шибко умным» типична для всех тиранов, безразлично - в масштабах большой страны или приёмного пункта химчистки. Это безошибочный тест на авторитарность мышления.

Церковный собор осудил Сильвестра на заточение в Соловки. Бывшего царского советника отвезли туда из пустыни, и с тех пор имя Сильвестра в летописных источниках не встречается. Алексей Фёдорович Адашев тоже не избежал печальной участи: его взяли под стражу, перевезли в Дерпт, где он и умер в заключении в 1561 году.

Потом начались массовые казни. Сторонники Сильвестра и Адашева, все близкие и дальние родственники Алексея Фёдоровича, многие знатные князья и бояре, их семьи, включая детей-подростков, были либо физически уничтожены, либо отравлены в заточении, несмотря на их заслуги в недалёком прошлом. Так одну знакомую семьи Адашевых – Марию («жену знатную») казнили с пятью юными сыновьями. Казнили брата А. Адашева – знаменитого военными подвигами окольничего Данилу с 12-летним сыном. Н.М. Карамзин писал в связи с этим: «Москва цепенела от страха. Кровь лилась, в темницах, монастырях стенали жертвы!»

Конкретные причины опалы на Адашева и близких к нему людей вряд ли когда станут известны. В любом случае важнее понять, почему она стала возможна. В модели политического устройства, провозглашённой реформаторами, центральное место занимал благочестивый христианин, справедливый правитель, храбрый воин и последовательный защитник всех православных – богоизбранный монарх-самодержец. Таким и предстаёт Иван IV в летописных известиях о взятии Казани по заказу Адашева, в изложении текста уложения об отмене кормлений.

Соправительствующая роль думы, политическое значение мудрых советников и умелых исполнителей оставались за кадром идеальной фигуры монарха. Гарантией служила традиция, разумное соглашение между государём и его советом. В это конфигурации политических сил и влияний очень важной была роль церкви как арбитра в конфликтных ситуациях. Правом и обязанностью первосвятителя были наставления монарху и печалования перед ним за опальных. В этом плане огромное значение имела деятельность митрополита Макария. Его с полным основанием можно считать одним из архитекторов плана реформ.

Однако других, институционно закреплённых инструментов воздействия на царя – за вычетом прямого мятежа – не существовало. Тут и находился слабейший пункт Адашева и его сторонников. Царь решил править сам.

Лёгкость падения Адашева свидетельствовала как будто о слабости всего свершённого реформаторами. Но это не так. Главные учреждения и институты, сословная структура и её основания, характер права, основные регламентирующие нормы пережили опричнину, и самого Ивана IV.

В этой ситуации Иван Грозный выступил с идеей усиления царской власти. Он сформулировал идею «божественного происхождения» своей власти, настаивая на своей личной индивидуальной ответственности перед Богом за порученное ему государство. Поэтому власть царя должна быть неограниченной и никто, даже священники, не должны вмешиваться в дела светской власти. Иван Грозный считал, что все люди в государстве – холопы царя, который волен их, и жаловать, и казнить. По его мнению, интересы государства требовали сосредоточения всей полноты власти в одних руках.

Данную идею Иван Грозный проводил настойчиво. Она красной нитью проходит через его переписку с Андреем Курбским. В духовном завещании, датируем обычно 1572 годом, Иван Грозный последовательно развивал мысль о том, что государь должен сам в совершенстве знать все области государственного управления, чтобы иметь возможность контролировать ход государственных дел и принимать решения со знанием дела, а не по подсказке советников. Остро впечатлительный ум Ивана Грозного формировался в обстановке жестоких княжеско-боярских междоусобиц и идея единовластия запала ему на всю жизнь как самое верное средство спасения государства от разорённых распрей знати. А особенности его характера – жестокость, подозрительность, азиатские наклонности – придали борьбе Ивана Грозного за укрепление самодержавия самые ужасные и кровопролитные формы.