Неделя двадцать первая 22 страница

Я проснулся на полу, среди прочего хлама, мусора и мусора. Потому что один мусор был живым, а другой мусор живым не был. Один мусор Занзас горделиво просил скинуть в мусорный бак, а второй прогонял из кабинета. Сбоку громко храпел Леви в обнимку с моей ногой, а где-то на диване сидя спал Его Высочество похмельный принц. Чувствую, денёк ещё тот будет.

И, чёрт возьми, я был прав!

Первое января, все как сонные мухи. Второе воскресенье подряд в задницу.

С Новым Годом, мусор.

Неделя девятнадцатая

(1)2-8.01.2012

Ну, можно немного вернуться к воскресенью и выхватить из памяти пару моментов.

Во-первых, первого числа все продолжали пить. Да, мы праздновали.

Ель, да позволит Всевышний мне так назвать многострадальное дерево, накренилась под крайне опасным углом и в таком же положении находится в понедельник. Честно, я выжидаю, когда же она уже упадёт. Пускай на Мармона. Ну, или на Леви. Или на семпая. Да, пускай упадёт на эту дрянь, начитавшуюся сказок в детстве. Истеричная блондинка с пшеном вместо волос и консервной банкой на голове. О, да нет, я его простил. Простил за всё. Простил все те разы, когда у меня в жопе был его член, простил за все побои, простил за вынос мозга, простил.… Думали услышать это? ДА ХЕР ВАМ. Покатал на себе в Новый год и уже заслужил прощения? Ха! Хотя.. Нет, о чём это я?

Так вот. Ель эта почти и не живая. Ну, она и так искусственная, но до момента полного краха ей осталось чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Совсем чуть-чуть до того, как в неё врежется шатающийся Леви. Зрелище не стоило ни гроша. Дерево продолжает гордо сгибаться над полом.

Во-вторых, семпай убил человека. Именно убил. Прямо у всех на глазах, в гостиной.

-Как насчёт фокуса? - ставит карандаш вертикально на стол. - Я заставлю его исчезнуть. Ты! Подойди сюда.

Химик стоит на ногах нетвёрдо, но весьма уверенно. К нему подходит испуганный мужчина лет 40, прислуга.

-Мне нужен помощник и ты… - бьет подошедшего головой об стол так, что карандаш входит в череп. – Та-да! Он исчез!

Крови было не много, но зрелище довольно мерзкое. Правда, никто особо не удивился.

-Нет, Бел, только не снова, нет, - Скуало устало трёт лицо. – Как ты меня достал с этими убийствами.

А, ещё у королевны ручонки тряслись.

В-третьих, что-то с семпаем не так всё-таки. Мало того, что он потом вёл себя как последняя мразота, так и Луссурию послал. Очень далеко и очень надолго.

-Белюшка! Ну что с тобой? Я же волнуюсь!

-Я тебе уже всё сказал, - спешно направляется к лестнице.

-Врай, да что такое?

-Ничего. Со мной всё нормально, - поднимается.

И всё-таки он какой-то раздражённый.

-Хватит врать! Я тебя слишком хорошо знаю.

Взмахивает рукой:

-Ах, он любил, как в наши лета
Уже не любят; как одна
Безумная душа поэта
Ещё любить осуждена.

-Беел, тебе кто-то понравился?

-НЕТ! – с топотом уходит.

Странно всё это.

Я ещё долго пас окружающих и провожал капюшон взглядами, полными ненависти и раздражения. Глупый малявка. Когда-нибудь я тебя перерасту. Вот возьму и перерасту! Мимо мелькают жутко знакомые худые ноги. Цель найдена. А, и да, почему именно ноги? Я сидел под столом. Тихо крадусь за учителем, стараясь даже не дышать. Сворачивает в восточное крыло, вскоре останавливается. Приоткрывает дверь. Делаю несколько шагов назад и встаю за угол. Как раз тут какое-то декоративное дерево.

-Покаяться пришёл? – говорит Скуало.

-Она меня бросила, - облокачивается о дверной косяк. Вижу спину.

-Кто?

-Ну, та. Я с ней полторы недели назад познакомился. Рассказывал же.

-Аа. Рыжая-то?

-Сам ты рыжий. Эта чёрная была.

-Так, подожди. Я надеюсь, вы нормально разошлись и ты не…

-Нет, - мотнул головой.

-Хвала небесам. Мозги у тебя ещё есть.

-Я уже не маленький.

-Да, ты сегодня это замечательно продемонстрировал.

-Так вот. Приходит ко мне в среду и заявляет: «Достала меня твоя химия. Времени мне не уделяешь, всё за компьютером сидишь». Ну, а я виноват, что мне работать надо? Так ей и объяснил. «Ты мне врёшь». Нормально как бы, да? То, что мне надо дом содержать, еду покупать и прочее - это уже за бесценок. Не понимаю я таких. Видит же, что я человек дела.

-Я вообще удивляюсь, что не ты первый отношения разорвал.

-Да я уж хотел. Времени всё не было.

-У тебя с этой химией действительно на жизнь времени не хватает. Не думал другим чем-нибудь заняться?

-Я уже тебя послушал однажды и получил вон то зелёное существо в качестве геморроя, - показывает себе за спину. – Спасибо, но больше таких даров мне не надо. Нет, парень он, конечно, не самый глупый, но и мог бы прикладывать больше усилий, и мы бы уже были далеко впереди.

-По твоим запросам сложно найти людей. Радуйся, что Фран вообще учит всё то, что ты задаёшь. Не каждый же осилит.

-Но я же осилил когда-то.

-Бел, у тебя было стремление, ты этого хотел. Ты лелеял свою безумную мечту и добился бы вершины, не смотря ни на что. Как видишь, свои цели ты достиг. Что дальше планируешь?

-Я не знаю, - переносит опору на правую ногу. – Можно и жениться, как ма наставляет, но я пока не хочу. Это же какой взрыв у меня в голове будет! Если сейчас-то времена не самые спокойные, то, что я обрету тогда? Сварливая жена, приевшаяся еда, мелкие орущие бляди…

-Дети.

-А?

-Ты имел в виду: «мелкие орущие дети».

-Мы поняли друг друга.

-Эх, когда же ты уже остепенишься?

-К чему это ты? – потягивается.

-Сколько подружек сменил за этот месяц?

Что?

-Ши-ши-ши, штук 5. Я не помню.

-Не надоело? Ты поаккуратнее, а то заработаешь себе ещё что-нибудь.

-Что я могу себе заработать? Организм работает как часы. Всё у меня замечательно.

-Не каркай, идиот. Не губи себя в самом расцвете сил. Подожди до 30 хотя бы.

-А ты ждал? – убирает руки в карманы и снова облокачивается о косяк.

-Ты же знаешь, я не люблю говорить на эту тему.

-Печально ведь, что она умерла, правда? Вот и я не хочу. Я многое наблюдал со стороны и не хочу стать главным героем некоторых событий. Я лучше умру в поганые 30, но вкушу жизнь. Я не люблю загадывать слишком далеко, и ты это прекрасно знаешь.

Кто умер? Какие ещё 5 подружек? Не понимаю.

-Никто не может знать точно, Бел. Если бы я знал, что у неё лейкемия, я бы обязательно помог с лечением. Но ведь никто не знал, понимаешь? Мы не можем знать всё. А тем более, наперёд.

-Ты меня заебал со своими нравоучениями.

-У меня побольше жизненного опыта.

-Разница в тупые 6 лет.

-Взгляни на себя и на меня. Я себя и веду, и чувствую как сорокалетний. Не при моём образе жизни по клубам мотаться или цеплять девок, как ты.

Чёрт, сколько там Скуало лет? Вспоминай же, Айроне. Упоминали же. Я точно помню, что за 30. Значит, я был прав. Семпаю от 24 до 28. Но вряд ли больше.

-Я хочу уехать.

-Куда?

-Я не знаю. Но точно уверен, что хочу уехать. Может быть, в Канаду.

-И когда?

-Как можно скорее. Может, брошу работу и улечу.

-Эй, чего это так?

-Я устал, понимаешь? – присаживается на корточки. – Каждый божий день мне на голову сваливается какая-нибудь хрень. Я ожидал, что будет нелегко, но всё же. Даже я человек и имею свойство уставать.

-А бабы?

-Да и бабы задрали. Одна та Изабелла, ну, светленькая, до сих пор сообщениями канает и не понимает, что мы уже расстались. Пишет мне всякие: «Любимый, с тобой всё в порядке? Я так соскучилась» и прочее дерьмо.

-Слушай, ты поменьше ругайся. Поздно уже и Зан не слишком обрадуется твоему ору.

-Я даже рад, что лечу во Францию. Не так уж и важно, что с соплёй. Главное, что у меня есть неделя долгожданного отдыха.

-У тебя халявный график, бестолочь.

-Ты по выходным полетай на конференции в Финляндию, например. Полночи в аэропорту в зале ожидания зависаешь, полночи тебя в самолёте трясёт. Очень приятные выходные, да.

-Всё, успокойся. Я ещё не привык к этим твоим полётам. Как Элизабет?

Элизабет?

-Нормально, я к ней заезжал недавно. Шлёт вам приветы.

-Я к ней наведаюсь, пока тебя не будет, хорошо?

-Да делай что хочешь. Мне плевать.

-Бел, перестань. Она же твоя бабушка.

Аа. То-то я думаю имя знакомое.

-Эх, - поднимается на ноги. – Я порой тебя убить хочу, но всё равно спасибо.

Капитан усмехается:

-За что?

-За то, что ты меня пока не прирезал, ши-ши, - подтягивает штаны. – Пока, Скуало.

-И тебе доброй ночи.

Семпай идёт в свою спальню. Сажусь ниже и стараюсь не шуршать. Проходит мимо, дальше по коридору. И всё-таки ничерта я не понял из их разговора.

-И что ты тут делаешь?

-Аре? – поднимаю голову.

Надо мной склонился Скуало.

-Подслушиваешь?

-Н-нет, что Вы!

-Эх, ладно. Мне-то без разницы, но Бел этому рад не будет. Просто не бери в голову и помалкивай.

-Вы так хорошо знаете семпая?

-Я его знаю с восьми лет.

-А почему именно с восьми?

-Он просил не рассказывать. Не любит эту тему.

-А кто умер от лейкемии?

-Что? – Растерянно моргнул.

-Ну, раз Вы меня уличили в подслушивании, то знаете, что я разговор слышал. Вы упоминали, что некая особа умерла от лейкемии. Как я понял, это был близкий Вам человек.

-Это была фактически моя жена. Мы должны были сыграть свадьбу, но за 2 недели до торжества она скончалась.

-Ой, простите, я не знал…

-Да что уж тут, - тяжело вздыхает. – Пошли, что ли, расскажу что-нибудь не столь важное.

Мы лежали на кровати, и Скуало время от времени ерошил мои волосы, либо же аккуратно приглаживал. Я чувствовал себя ребёнком, которому дед рассказывает о своей молодости. Но он действительно много рассказал. О том же семпае, например.

-В свой первый день пребывания в особняке он вырезал половину прислуги. Как ты мог верно подметить, свои маньячные замашки Бел сохранил. Он, конечно, славный малый, но я бы никому не посоветовал встретить его в тёмном переулке. Особенно, если ты с ним во всех смыслах на ножах. Очень было тяжело, когда ему исполнилось 14. Начался весь этот переходный период. Характер стал ещё хуже, начал в себе замыкаться. Последнего я боялся больше всего, потому что особо сближаться наш принц ни с кем никогда не хотел. Примерно как сегодня всегда было. Придёт, выскажется, вроде и у меня, и у него на душе отляжет. С Мармоном тогда много ходил. Тому было не особо приятно общество малолетнего садюги, но терпеть приходилось. Никто не хотел заснуть в последний раз. Гормоны и Бельфегор – вещи несовместимые. Когда прыщи полезли – это было нечто. Комплекс на комплексе, каждое утро начиналось с подсчётов. Сегодня 2 прыща, завтра – 10. Выдавливать – не королевское это дело, прижечь прыщи спиртом – лень и воняет противно, - хохот. – А как-то, помню, прихожу вечером, вроде тихо в особняке, а где-то, слышу, баба стонет. Думаю, Занзас развлекается. Ну, без задней мысли такой иду на второй этаж и понимаю, что не у Босса эта вся процессия. Весь насторожился, прохожу дальше. И что, думаешь, я вижу? Баба лет 25 и стонет под Белом, лет на 10 младше, и выгибается так, словно сдохнет сейчас. А мелкий на меня смотрит и говорит: «Что смотришь? Можешь присоединиться. Принц сегодня щедрый». Я, конечно, был крайне удивлён, но спорить не стал и испытал судьбу. Чему-то Бела научил, какую-то выгоду себе устроил. Та ещё развлекаловка. Сейчас, как понимаешь, у него просто золото, а не характер. Хотя бы потому, что мне глаза не мозолит особо. Вот к Занзасу он всегда хорошо относился. Всегда чувствовал, что без раздумий получит по голове. Собственно, пару раз такое случилось. Немного случайно, но всё же. Некоторое время его отцом называл. Уважает безмерно. Ко мне – когда как. Я для него что-то между Луссурией и Боссом. Этакая мамашка, которая особо не балует сыночка, да и папане в обиду не даёт. Очень часто меня за волосы дёргал, когда лет 20 исполнилось. Стебал «прошмандовкой» и приставал, говоря, что на девочку похож. Взрослел парень. Стал спокойнее, воспитаннее. По бабам пошёл активнее. Всё же излишним сексуальным влечением Бел страдает. Как-то его в школу пихнул, лет в 12, пожалел потом. Одному парню палец отрезал, нормально так? А он сказал, что его доставали, издевались над ним, а принц, якобы, терпеть не должен. Долго ещё закатывал истерики на тему «Возмездие!», но это не так уж и интересно. Где-то как раз в этот период начал листать учебники по химии. Но, скорее, лет в 13 или 14, я уже не помню. Как выучил формулу первую, так и понеслось. На завтрак - химия, на время отдыха - химия, за обедом - химия, на тихом часу, да, я его заставлял - химия, за ужином - химия, в кровати - химия, ночью - химия. Просто с головой ушёл в процесс обучения. Бел же у нас на домашнем обучении был. Но, кстати говоря, ни одного учителя он не прирезал. А временной преподавательнице химии даже цветы дарил. Кажется, она ему нравилась, - сладко зевает. – Когда в 16 решил поступать в университет – я отговаривать не стал. А что? Пускай пробует себя. Хоть и очень молод, но всё же. Что удивило всех – его приняли сразу. Без каких-либо претензий, что он даже несовершеннолетний. Я первые 2 года жил с ним в Риме. Оплачивал проживание, кормил. Быстро вести хозяйство сам научился. Стал организованным. Сразу же после восемнадцатилетия меня выпихнул из дома и сказал, чтобы я катился на Сицилию. Ну а что мне оставалось? Вернулся. Порой писал свои последние новости или звонил. Очень радовался, когда сдавал экзамены. Буквально сразу же мне звонил. Только успевал из университета выйти. И сдачу объяснял, как само собой разумеющееся. Чтобы его полностью приучить к ответственности, подарил Минка как-то. Я уже и не помню, когда именно.

Сонно киваю.

-Ладно, сейчас дорасскажу и спать иди. Луссурия у нас некогда имел павлина. У каждого из нас были свои бзики. Я, вон, акулу имел. Маленькую, правда, но в аквариуме жила довольно большом. Занзас одно время имел лигра. Это дикая смесь льва и тигрицы. Прожил у нас лет пять, а потом я не знаю, куда Босс его дел. У Леви - скат. Он в том же аквариуме был, где и моя акула. Я как-нибудь покажу тебе фотографии. Не в этот раз, но покажу.

-Хорошоо, - уже зеваю я.

-Всё. Вали спать. Поздно уже.

-Спокойной ноочи, Скуало.

-Пха, спокойной, пацан.

Мою голову ещё долго одолевали мысли, а ближе к трём часам я заметил одно непрочитанное сообщение.

«С Новым годом»

От Мукуро.

 

Понедельник же начался… неплохо начался. Голова почти не трещала, чувствовал себя куда лучше, чем вчера. Я смутно помнил вечерний рассказ Скуало. А ещё, ночью кто-то кричал.

Кстати, второе число. Сегодня уезжаем.

В столовой были все. Даже учитель. Я лениво прошествовал на пустое место сбоку семпая, быстро бросив что-то отдалённо похожее на «доброе утро».

-Выспался? – вежливо интересуется капитан.

Вяло киваю, подцепляя пальцем вилку. Яичница с беконом и зеленью. Чашка горячего чая с сахаром. Боже правый, да я уже давно так не нажирался по утрам. Не знаю, как так вышло. Кажется, похудел даже.

-Ты к вечеру готов будь, - выдаёт химик. – Ночной рейс. На самолётах летать не боишься же?

-Нет.

-Отлично. Мне проблем меньше.

-А когда назад прилетаем? – хоть бы не до воскресенья. Пожалуйста, нет.

-В воскресенье. Уже где-то вечером в Италии должны быть.

Чёрт.

Луссурия ещё что-то щебетал о насущном, но я не слушал. И что я буду делать всю неделю? Ладно, да, в Лувр схожу. Это обязательно. Ну а дальше? Вся та программа, которая приходит на ум, спокойно вмещается в один день и неспешную прогулку. Тащиться в разные кафе, кино и прочее – платить явно буду не я, родной язык уже и не помню почти, зачем мне это всё? Мысль о том, что я буду в буквальном смысле зависим от семпая, не радовала. Абсолютно она меня не радовала.

Перед обедом от нечего делать слонялся по комнате отдыха. Скуало лениво листал журнал, лёжа на диване, а какая-то молодая девушка из прислуги старательно стирала пыль с напольных часов. Делала она это аккуратно, с должной толикой профессионализма. В комнате объявляется Леви, и его явно не радует моё безделье.

-Эй, хватит шататься без дела. Иди займись чем-нибудь полезным.

Удар по спине выбил из лёгких весь воздух, и я бы грохнулся, если бы не налетел на, вовремя вошедшего, семпая. Кажется, усач не думал, что я такой хиляк и согнусь пополам от лёгкого хлопка по спине. Безвольно повис в королевских руках.

-Леви, ты долбоёб или как? Какого хрена детей бьёшь? – блондиночка вкладывает в голос тонны недовольства.

-Что он сделал? – капитан оторвался от чтения.

-Скуало, ты хотя бы иногда за жизнью следи. Я тут решил пойти отдохнуть, только захожу в комнату, а на меня Жаба тут же обрушивается. Но я-то знаю, что он хлюпик, сопля и тупица, а не разиня. А Леви бы могло взбрести в голову садануть ни в чём не повинную шмакодявку.

-Эй! Я же не намеревался убить его! – Усач подходит ближе.

-Нет, вот ты, - делает ударение на последнем слове, - держись от королевских игрушек подальше. Ему ещё экзамен сдавать и пусть только попробует меня осрамить.

-Семпай, я, как бы, уже на ноги встать могу…

-Молчи, когда взрослые разговаривают!

-Хорошо-хорошо, - примирительно поднял руки, всё ещё прижимаясь к учителю. Точнее, он сам меня к себе немного прижимал.

-Что ещё за «королевские игрушки»? Опять людей эксплуатируешь? – Спиной чувствую, как капитан бросает на нас недовольные взгляды.

-Вовсе и нет, - произносит химик, как маленькая обиженная девочка, подхватывая меня, словно плюшевого медведя.

От резкого движения шумно выдыхаю.

-Ладно, прекратите мне глаза мозолить и дайте отдохнуть, - вновь принимается за чтение Скуало.

-Вот и славненько, - так меня и потащили дальше.

Правда, как только помещение мы покинули, меня сбросили на пол.

-Больно вообще-то, - тру локоть, сидя на полу.

-Мне-то какое дело до этого? – и пошёл дальше.

Нормально? Сначала «не бей детей», а потом «какое мне дело?». Это вызвало во мне массу негодования.

К ужину я собрал в рюкзак все вещи, раскиданные по комнате, и, в общем, был готов к полёту.

-Рейс «Палермо-Париж» посмотри на табло, - лениво усаживается на скамью в зале ожидания.

-Всё нормаально, - изучаю табло с рейсами.

-Класс, - откинулся на спинку, положив на неё вдобавок и руки. – Целая неделя во Франции. И причём отдыха неделя, а не гнусной работы.

-У Вас даже настроеение улучшилось.

-Ну ещё бы! Знаешь, как я вкалываю?

-Не-а, - отрешённо рассматриваю прохожих.

-С прохода уйди, - притянул меня за кофту ближе. Буквально сразу же наплывает народ. – Сейчас самое мясо будет.

-Вы прямо всё знааете?

-Конечно.

-Ну, да. Как же я мог усомнииться? Вы же принц, - фыркаю.

-Ты должен быть мне благодарен за то, что я вообще согласился с тобой поехать. Я могу сейчас же передумать и отвезти тебя домой.

-Так дерзайте. Или что? Кишка тонка? – Я на него ещё ни разу не взглянул с самого ужина. Раздражение накатывает новыми волнами.

-Заткнись, - раздражённо прыснул и замолчал.

До посадки мы молчали, но как только заняли места, началась суматоха. Всех рассадить, инструкцию о технике безопасности народу поведать. Я сразу заткнул уши наушниками и слушал музыку на новом плеере. Ничего нового они всё равно не расскажут. А время всё клонилось к ночи.

Подошедшая стюардесса что-то спрашивает у учителя, но я упрямо смотрю на свои колени. Кто-то трясёт меня за плечо. Вытаскиваю один наушник и поворачиваю голову. Лицо семпая в считанных сантиметрах. Быстро сполз ниже.

-Спрашивают, тебе надо чего?

-Д-да нет.

-Нет, спасибо, - ответил химик.

-Может быть, подушка? Плед? Одеяло? – говорит девушка, приятным голосом.

-Нет, пожалуй, тоже откажемся.

-Хорошо. Простите за беспокойство. Приятного полёта, - и пошла себе дальше.

Я всё ещё глубоко дышал, вперив взгляд в сиденье передо мной, ладони вспотели.

-Ты чего? Всё нормально? – спросил будничным тоном.

-Всё просто замечательно, - сев нормально, положил руку на подлокотник и стал вглядываться в тёмное небо за бортом.

-Бывал когда-нибудь во Франции?

-Да, но очень давно.

-Не помнишь?

-Нет, - поджав губы, отрицательно покачал головой.

-А я прошлой весной был. Красота. Помню, Мармон тогда нажрался марципана, - тихо усмехнулся.

-Ну, со всеми бывает, - и заткнул свободное ухо наушником.

Тут же почти физически чувствую гневный взгляд. Да, смирись, я не намерен выслушивать твой лепет всю неделю. Если мы едем отдыхать, то каждый по отдельности.

Я пару раз задремал, прислонившись виском к иллюминатору. Семпай же, кажется, не сомкнул глаз весь полёт. Правда, не так уж он был и долог.

В отеле мы были часа в 3 ночи. Его Высочество выглядел белее снега и уставшим, а я просто вымотанным ночным перелётом.

-Я убью Лу за поганую Францию, - тут же натянуто улыбается. – Bonjour! ¹

И начал что-то лепетать на французском. Я даже вслушаться не пытался. Зато когда он начал заполнять какие-то бумаги, я быстро выхватил взглядом довольно интересную вещицу. Открытый королевский паспорт. Семпай положил на него локоть, придерживая, пока заполнял какую-то графу. Таак. Подхожу ближе. «Имя: Бельфегор». Фамилию закрыл локоть. Место рождения тоже не видно. Дата рождения. О, дата рождения. «Дата рождения: 22.12.1985». Я так и застыл как вкопанный. Паспорт резко исчезает, и я поднимаю голову. На меня злобно смотрит учитель. Ему 26. Казалось бы, ни много ни мало, разница в 9 лет, но я почувствовал себя ребёнком. Совсем никчёмным и никудышным школьником. Да я же действительно глупый мальчишка, как он и говорил.

-Что ты так смотришь на меня?

-Семпай, Вам 26 лет?

-Молодец, считать ещё не разучился, - принял ключи, и мы пошли к лифту. – А что? Для тебя это такое открытие? Я бы так не сказал. Ты вечно предсказывал от 24 до 28. Золотая средина.

-Всё равноо. Вы взрослый.

-Эврика!

И всё-таки теперь меня эта жизнь угнетает. Он же такой, ну, взрослый. Во всех смыслах взрослый. И физически он полностью укомплектован, и мыслит здраво, и ведёт себя весьма подобающе. Ну, не всегда, но тип он организованный.

-А почему Вы скрываете свой возраст?

-Потому что это совершенно неважная цифра в жизни каждого, - открывает номер. – Прошу.

Пропускает меня первым.

-Если это не так важно, то зачем скрывать?

Даже не слушает:

-Других хороших и свободных номеров не было, поэтому в одной спальне одна двуспальная кровать, а в другой – две односпальных. Как ты уже понял, этот отель дорогой и выбить здесь номер – великая привилегия.

-И где кто будет спаать? – наконец решил оглядеться.

Ну мать моя честная. Словно оказался в каком-нибудь фильме про Джеймса Бонда. Преобладают бежевые тона, куча роскошной ненужной дряни, в спальне с большой кроватью зеркальный потолок.

-Семпаай, да эта же комната прямо для Вас сделана! Будете лежать и любоваться собоой, - вскинул руки вверх.

-Ты ж придурок, - огрел по голове.

-А это было вовсе необязательно.

Я сразу занял комнату с двумя кроватями. Ближе к окну или стене? Ближе к окну. Номер наш на 10 этаже и отсюда открывается довольно живописный вид на Париж. Красиво ночью здесь. Интересно, а что он завтра собирается делать? Пошёл к нему в комнату, дабы расспросить.

-Семпаай, а что… - но замолк на полуслове.

Даже не переодевшись, спит на кровати. Он, похоже, только лечь успел. Погасив свет, тоже пошёл спать. Что же меня ждёт днём?

А днём меня ждало не много всего, потому что проснулся я только в 3 часа дня. Странно.

-О, проснулся-таки, - говорит семпай, как только я вхожу в гостиную.

-И давно Вы на ногаах?

-Я только что оделся, - потягивается.

-Оо. И какие у Вас планы наа день?

-Ну, пройдёмся по городу, можно заглянуть куда-нибудь и пока всё.

-И с кем же Вы пойдёёте?

-Как с кем? С тобой, - он даже удивился

-Нее, - тяну. – Раз уж нас с Вами сюда занеслоо, то отдыхать мы будем по отдеельности.

-И у тебя есть деньги на своё проживание? Ши-ши, - ликует.

Чёрт, а вот об этом я забыл.

-А я, как бы, и молчал, - выдаю немного раздосадовано.

-Собирайся. Гулять идём.

-Лаадно.

Снег, что удивительно, выпал и в Париже. Но от него почти и следа не осталось. Так, мутные лужи, подтаявшие горстки.

-Бел-семпай.

-Что?

Сегодня на нём чёрная куртка и тёплые кроссовки фирмы Nike. Редко он так ходит.

-А на кого Вы Миинка оставили?

-Скуало заезжать будет. Или Луссурия. Пускай сами решают.

-Поняятно.

Ну, раз уж он за всё всю неделю платит, то можно побыть ребёнком больше, чем я являюсь. На горизонте виднелся ларёк.

-Семпаай.

-М? – смотрит на меня.

-А купите морооженое.

-Мороженое?

-Даа.

Как только подходим:

-«Ice Fruits», s'il vous plait, - протягиваю выхваченные из рук семпая деньги. ²

-Oh, attendez une minute! – тут же воскликнул усатый мороженщик. ³

Хм, надо же, ещё помню что-то.

-Tenez, jeune homme, - протягивая мне «фруктовый лёд». ⁴

-Merci, - и, забрав сдачу, пошёл к химику. – Вот Ваша сдача, семпаай. ⁵

Он же даже не подумал взять деньги.

-Откуда ты знаешь французский?

-А? – опустил руку.

-Откуда ты знаешь французский? – повторяет.

-Нуу, я полистал как-то пару словареей, - надо придумать что-нибудь более правдоподобное.

-Посмотри на меня, - Айроне, не смотри. – Посмотри на меня, я сказал.

Поднимаю на учителя взгляд, бродящий по прохожим. Казалось, что он меня сожрёт сейчас.

-Только не говори, что ты француз, - упс.

-И не скажуу, - беру в рот мороженое.

-Так ты француз?

-Вы же просили меня не говориить этого, - облизал губы и снова вонзил зубы во фруктовый лёд.

Семпай замялся.

-Ч-что ты делаешь?

-Я? Мороженое ем.

-Не делай этого при мне, - и пошёл дальше.

Я же стою на месте.

-А что такого в том, что я ем мороженое? – Не понимаю.

Осмотрел сладость. Так, я уже понял.

-Семпай! Как можно быть настолько извращённым, что даже кусок льда на палочке за член принимать?

-Ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, что ты на улице?

-Я итальяшка, они меня не понимают, - всё так же стою на месте и посасываю фруктовый лёд.

-Ты француз, не ври мне. Я тебя раскусил, мелкий паршивец. У тебя слишком чистое и быстрое произношение для полиставшего словарь.

-Бел-семпай, а давайте не будем орать об этом на всю улицу, - подхожу.

-Жалкий французишко, я не хочу иметь с тобой ничего общего, - делает пару шагов назад.

И плевать, если сейчас на нас пялится вся улица.

-Вы имеете что-то против французов, Бел-семпай?

Почему-то из-за него я углубился в почти утонувшие во времени воспоминания, и стало обидно.

-Это дискриминация?

Подхожу вплотную. Руки висят вдоль тела, а мороженое давно познакомилось с понятием «дорожное покрытие».

-Вы поняли это с самого начала и поэтому ненавидите меня?

-Что ты несёшь, придурок? – так и чувствую, что ему некомфортно.

-А ведь и Вы не итальянец.

-Что? – растерялся.

-Неужели не ясно? Вы же ещё более тёмная лошадка, чем я. О моём прошлом можно найти в простых школьных архивах, Вы же учитель. А я жалкий школьник.

-У тебя глаза мутные. Эй, слышишь меня?

-Ага, слышу, - ноги немного подкосились, но в вертикальном положении удержался.

-Пойдём-ка в кафе, а? Мне не нравится твой вид.

-Всё со мной нормально, - чёрт, откуда такая слабость?

-Пошли, ребёнок, не ломайся.

И потащил меня куда-то дальше. Представляю, как со стороны выглядело.

Он меня притащил в первую попавшуюся забегаловку и заставил поесть.

-Ну и когда ты в последний раз питался нормально?

-Я не поомню.

-Оно и заметно.

Медленно пережёвываю лист салата.

-Семпай.

-Ну, что? – отзывается немного недовольно.

-А почему Вы повезли меня сюда? Нет, я понимаю, у Вас были билеты на руках, но ведь Вы могли отказаться.

-Лу настоял, - отпивает немного чая, смотря в окно.

Всё же он настолько умело всё уничтожил, что, казалось бы, ничего и не было между нами.

-Что Вы имеете против французов?

-Что? – ставит чашку на стол и наконец поворачивает голову в мою сторону.

-Почему Вам так не нравятся французы?

-Я не говорил, что они мне не нравятся, - засучивает рукава.

-Вы сказали, что не хотите иметь ничего общего с жалким французишкой. Это более чем весомый аргумент.

-Не проще ли забить на это?

-Почему Вы не отвечаете на поставленный вопрос?

-Потому что не хочу.

-Почему же Вам не хочется?

-Не пойти бы тебе к чёрту? – поспешно отвернулся, откинувшись на спинку стула.

-И это всё, что может сказать гений сраной жабе?

-Слушай, не доводи меня, а.

-Да я и не пытаюсь, - фыркнув, возвращаюсь к трапезе.

Придурок.

Весь путь до отеля мы молчали. И пока сидели в номере тоже молчали. Потом, правда, семпай куда-то ушёл на час или два, но я не придал этому особого значения. Просто пошёл в свою комнату и стал рисовать. Листов 6 я скомкал и отправил прямиком в мусорное ведро – ничего не получается. Когда он вернулся, я, верно, уже заснул.

В среду, 4 января, с утра я улицезрел потрясающий восход. Небо заплывало красными полосами, а облака мерно застилали горизонт. Сладко потянувшись, пошёл искать, во что бы переодеться.