Неделя двадцать первая 23 страница

-Доброе утро, семпай.

Блондин сидел на диване и смотрел телевизор. Сдавленное «угу», переключает канал. Ну и хрен с тобой.

-Я гулять.

-Удачи, - сухо бросает вслед.

Что же ты за мерзость в последнее время, семпай? Очень странная мерзость. Сажусь на лавочку в каком-то парке. Эйфелеву башню и отсюда видно. Тупая Франция. Лучше бы Луссурия и не дарил никаких путёвок. Завтра в Лувр бы сходить. Да, потащу завтра эту королевскую задницу в Лувр. Совершенно же в искусстве не разбирается, я уверен.

Я вернулся где-то в 2. Химика встретил, как только вышел из лифта.

-Назад, - вновь затаскивает меня в лифт.

-Семпай?

-Мы идём смотреть на Эйфелеву башню.

-Неет, я не хочуу туда, - пытаюсь дотянуться до кнопки, чтобы двери лифта раскрылись, но мы уже поехали вниз.

-Меня это не волнует.

-А меня волнует!

Фыркает:

-Волнует его, ага, конечно.

Обидевшись, встал в самый угол кабины. Изредка бросал на учителя злобные взгляды. На шее у семпая висел фотоаппарат, а на плече – чехол для него.

По пути он фотографировал всё, что взбредёт в голову: здания, деревья, небо, людей. И даже меня.

Разворачивается, идёт спиной вперёд:

-Улыбнись, - подносит фотоаппарат к своему лицу, поддерживая рукой под объективом, и делает снимок.

Одним ботфортом наступает в лужу, но плюёт на это.

-Ну, улыбнись, Лягушка, - произносит немного капризно и снова фотографирует.

-Бел-семпай, отстаньте, - отмахнулся, как от надоедливой мошки.

-Не отстану, - останавливается.

Стою перед ним:

-Ну, что ещё?

-Не будешь улыбаться? – тянет объектив к моему лицу, приближает к глазу, очередная фотография.

-Нет.

-Как знаешь, - и, пожав плечами, пошёл дальше.

Мы приближались к цели, а химик продолжал своё безумное занятие. На асфальте под чуть тёплыми лучами зимнего солнца млела пушистая уличная кошка. Вся чёрная, с пронзительным взглядом ярко-голубых глаз. Семпай присаживается на корточки и фотографирует животное.

-Зачем Вы это делаете? – подошёл.

-Делаю что? – смотрит получившиеся кадры, прокручивая пальцем колёсико.

-Фотографируете всё подряд.

Чёрная особа встаёт, отряхивается и трётся об колено учителя.

-На память, - чешет кошку за ухом, проводит рукой по холке.

-Фу, семпаай, она же наверняка с лишаём. И грязная.

Берёт пушистую в руки и пихает её мне в грудь. Подхватил кошку.

-Не любишь кошек?

-Нет, люблю. Я бы даже завёёл. Но нет. Не жалую животных, - провёл пальцем по голове скотинки.

-Пошли.

Вернул её на землю и поспешил за химиком.

Аккуратно смотрю вниз, стараясь особо к краю не подходить. Чёрт, а здесь выше, чем я предполагал.

-Чего ты там жмёшься? Иди сюда! Нам очень повезло, что сегодня нет почти никого. Обычно такой наплыв туристов!

-Семпай, Вам нравится – Вы и смотрите. Мне и здесь нормально.

Цокнув, покачав головой и, видимо, закатив глаза, опять меня сфотографировал.

-Семпай, можно? – тяну руку к фотоаппарату.

-Зачем тебе? – отдал.

-Просто так, - пожав плечами, пытаюсь понять, как посмотреть снимки.

Сообразив, что мне надо, учитель нажимает на какую-то кнопку. Я с крайне недовольным видом, вид на Париж с Эйфелевой башни, ещё, и ещё, дерево, кошка…

-Потом посмотришь, - отобрал.

-Ну, Бел-семпаай!

-Потом.

Я ещё долго боялся подойти к краю, но семпай за рукав притащил меня ближе. Огромными глазами смотрю вниз.

-Не ссы, не свалишься же, - говорит на ухо, пока я старательно отталкиваюсь от ограждения.

-Семпааай, я не хочу стоять так близко.

-А я хочу.

-Ну, семпаай, - развернувшись, повис у него на шее, согнув колени.

Ну и зачем я это сделал?

-Жаба, чего это ты творишь?

А он всё ещё пользуется тем одеколоном.

-На Вас вишу, что здесь непонятного?

-И зачем же?

-Чтобы вниз не смотреть.

-Отпусти.

-Нет.

-Фран, - слегка приподнимает, стараясь поставить меня на ноги. – Отпусти, пожалуйста. Ты тяжеловат для моей шеи.

Я же отлетел от него, как ошпаренный.

-Лягушатина, да что с тобой? - крайне недоволен моим поведением.

-Я умоляю, давайте спустимся вниз, - устало прикрываю глаза.

Августейшая особа вела себя ужасно непринуждённо, а вот я начал шугаться. Зачем он назвал меня по имени? Да и вежливо. Слишком вежливо.

Резко тянет куда-то в сторону.

-Куда Вы меня таащите? – пытаюсь поспеть.

Почти вбегает, ну, с его шагом – входит, в какой-то магазин, затем затаскивает в фотокабину, задёргивая шторку. Нет. Вот так же и знал, поганый он извращенец!

-У тебя должна была остаться сдача за то мороженое. Ты мне не возвращал.

А?

-А? – озвучиваю свои мысли.

-Господи, да что же ты за тормоз? – сразу обеими руками роется в карманах моей куртки. – О, нашёл.

Находит на ладони определённую монетку и что-то ещё делает с чудо-машиной. Я не смотрел.

Быстро присаживается сбоку:

-Улыбнись, Лягух, - тянет мои щёки в разные стороны.

Что-то начинает потихоньку щёлкать.

-Семпай, отстаньте, - отпихиваю.

-Жаба, улыбнись!

-Я не буду!

-Улыбнись!

-Я не буду улыбаться!

-Жаба!

Быстро развернулся к камере и растянул губы в улыбке. Через минуту выдаёт снимки.

6 небольших фотографий.

Раз: Семпай тянет меня за щёки.

Два: Я пихаю учителя.

Три: Ещё смотрю в камеру, приоткрыв рот, а семпай гневается на меня.

Четыре: Ругаемся.

Пять: Ругаемся.

Шесть: Я смотрю в камеру, довольно мило улыбаясь, а химик сидит в профиль.

-Довольны? – отдёрнув шторку, выхожу из кабинки.

-Ши-ши-ши, да более чем.

На обратном пути заскочили в суши-бар. Семпай всё же убрал технику в чехол, а фотографии засунул во внутренний карман пальто. Похоже, он уж очень любит суши. Съел много и с превеликим удовольствием. Я же ограничился каким-то салатом и роллами.

Зато пока шли до номера, я постоянно хамил и язвил. Не знаю, что на меня нашло. Просто захотелось. Звуки тянул до омерзения долго, а в голос вкладывал побольше равнодушия.

-Да заткнись ты уже!

-Вам этого так хооочется?

-А кому этого не хочется? – делает ударение на «не».

-Вы что, еврей, вопросом на вопроос отвечать?

-Как же ты мне уже осточертел!

-Здесь есть Эйфелева баашня. Можете совершить суицид. Хотя, если остальные евреи узнают, что один из них сбросился, то могут повторить Ваш поодвиг. Это чем-то смахивает на геноцид , потому что Вы вроде как и не еврей, а они потянутся за Ваами.

-Захлопнись!

-Я же Вам не книга, чтобы захлоопнуться.

-Если бы ты был книгой, я бы ни за что не стал тебя читать и сразу бы сжёг в камине.

-И всё Вы врёёте.

-Отъебись от меня!

-Семпааай, да что же Вы такой неервный? На Вас аж смотрееть страшно. Может, валерьяяночки? – уже в отеле, уже заходим в лифт. – А то Вы больно бледно выглядите. Шизофрения доканывает, да? Ох, как Вам, наверное, тяжело.

-Я тебя по-хорошему прошу - замолчи, - тяжело выдыхает. Готов поспорить, что он и глаза закрыл.

-А Вы давно такой раздражиительный?

-Что ж у тебя за характер стервозный, а?

-Ох, да что же Вы всё во мне причину своих недомогааний ищите?

Открывает дверь номера.

-Семпаай, а…

Хватает за шкирку, тянет дальше. Ворот больно давит на шею. Втаскивает в спальню и кидает меня на кровать. Садится сверху, крепко сжимая горло обеими руками и посильнее вдавливая меня в матрас. Пытаюсь вдохнуть.

-Этого ты хотел, да?! – почти орёт. – Сейчас будет тебе жареная лягушка в лучших традициях Франции.

На миг перед глазами темнеет, но вдруг тяжесть исчезает. Хватаю ртом воздух.

-Как же ты меня уже достал. Я с тобой, как с человеком, а ты меня тиранишь круглые сутки, приставучий жабёныш. Не думал, что это пригодится аж здесь, но не зря же вчера купил, да?

О чём он? Приподнимаюсь на локтях. В куртке становится жарко.

-Раздевайся, тварь. Наказывать тебя буду.

-С-семпай? – не понял.

Химик уже стоит без верхней одежды, стягивает с себя кофту и кидает на пол. Берёт какой-то пакет и закидывает в изголовье кровати.

-Что «семпай»? Я уже, знаешь, сколько лет семпай? – вновь водружает на меня свою, отнюдь не лёгкую, тушу и хватает за запястья.

Пытаюсь вырваться.

-Спокойствие, только спокойствие, - пытается снять с меня куртку. Я же пытаюсь спихнуть его. – Да хватить ёрзать! Зараза, весь вечер ёрничаешь.

-Семпай, не надо! Я же шутил! – кричу в панике.

-Да хватит орать! – пощёчина. – Ты сам виноват!

Голова откидывается назад, а щека горит. Чёрт, нет, я же совершенно не этого хотел. Да я вообще ничего не хотел. Молния куртки звонко расстёгивается, а потом и сама куртка летит куда-то в сторону.

-Не хочется же, да? – сжимает пальцами мою челюсть, поворачивая лицо к себе. – Я и сам не хотел, но больно уж напрашивался.

-С-семпай, - голос тихий и хриплый. – Пожалуйста. Не надо. Я же не хотел.

-Поздно сожалеть, красавица. Сейчас тебя жёстко отымеют в попку, - проводит ладонью по моему бедру.

-Бел-семпай, я же, правда, не хотел..

–Размазня. Раз уж нарвался – терпи, как мужчина.

Взявшимся из неоткуда стилетом кромсает на мне свитер. Делаю последние отчаянные попытки.

-Семпай, - упёршись в грудь, вяло пытаюсь оттолкнуть. – Пожалуйста…

-Нет, - давит на горло. – И даже думать не смей о поблажках.

Снимает с меня и ботинки с носками, затем джинсы. Остаюсь в одном нижнем белье.

-Вставай на четвереньки, - не шелохнулся. – Живо!

Еле вылез из-под него, упёрся руками и коленями в матрас. Шуршит пакет, что-то звякнуло. Прижавшись к моей спине и уткнувшись подбородком в плечо, сцепил запястья наручниками. Самые обыкновенные серые наручники. Но уже только от их вида я хочу бежать за версту. На глаза мне одевает какую-то маску, застёгивая ремешок на затылке. Собирает мои волосы в хвост, насколько возможно, накручивая на ладонь, и резко тянет голову на себя. Шумно втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы. И вот ведь хорошо ли, что я ничего не увижу? Наверное, да. Поворачивает моё лицо левее, проводит губами по щеке. Мерзость. Подносит к моим губам что-то кожаное и продолговатое, закусываю зубами. Видимо, кляп такой. К щекам прикасается холодный металл, словно завершают это всё некие бивни. Фиксирует на затылке. За этим, значит, вчера отлучался, да? Чёртов извращенец. Руками оглаживает бёдра, языком ведёт вдоль позвоночника. Широкая ладонь ползёт по пояснице, перемещается на живот, на грудь, якобы случайно задевает пальцами соски, провёл кончиками пальцев по рукам, обхватывая за запястья чуть выше наручников. Дышит в ухо.

-Тебе же нравится, я угадал? – шлепок по заднице. – Развратная жабёнка.

И вовсе мне не нравится, придурок. Аккуратно заваливает меня на бок, положив руки на талию. Семпай переворачивает меня на спину. Тонкие пальцы обхватывают икры, и он заводит мои ноги за свои бёдра. Лёгкие прикосновения в области паха, почти невесомые на животе, чуть выше, на груди. Немного сбилось дыхание. Наклоняется ниже, соприкасаясь животами, проводит языком по губе, забираясь за неё, но мешается кляп. Холодная ладонь скользнула по шее. Стягивает нижнее бельё. Нет, не опять. Как же я этого не хочу.

-Сядь, - аккуратно заставляет меня сесть фактически себе на колени.

Руки непроизвольно тянутся вперёд и косо обхватывают его за шею, звякая наручниками.

-Ши-ши-ши, страшно? – провёл пальцем по соску, другой рукой обхватил за талию.

Киваю. Страшно.

-А ты не бойся, - обхватывает уже обеими руками, что-то обматывая вокруг тела. Что-то тонкое, острое. Леска? – Хамить же не боишься, ши-ши.

Блин, ну ты и придурок. Хамить и быть жертвой шизофреника – это разные вещи. Скидывает назад на кровать. Закидывает мою ногу себе на плечо, обматывает, затем вторую. Хватает за наручники и тянет мои руки вверх.

-Хмм, пожалуй, ручонки твои я в живых оставлю.

Заводит их над моей головой, прижимая к одеялу. Проводит языком по соску, посасывает. Мычу в кляп, чуть выгибаясь навстречу. Чёрт, нет, тело, стой! Здравый смысл начал заплывать желанием, похотью и продолжением, хоть и я старался думать о старой жирной голой бабе в пеньюаре. Плохо получается.

-Ши-ши-ши, я тебя порабощу. Понял?

Поработишь. Ещё как поработишь. Какой-то чпокающий звук. Так, не понял. Резко вводит два смазанных пальца. Только и успеваю замычать от боли.

-Тихо, тихо, - второй рукой подхватывает за поясницу и тянет вверх. Леска впивается в кожу. – Я же аккуратно.

Чувствую, как разводит пальцы. Продолжаю мычать. Пытаюсь отодвинуться.

-Сидеть, - изрекает повелевающим тоном и вновь насаживает меня на пальцы.

Из-за смазки, конечно же, легче и довольно-таки приятно, да. Найдя простату, начинает массировать. Чёрт. Абсолютно все попытки держать себя в руках рассыпаются в прах. Пускай лучше трахнет и успокоится. Тяну руки, пытаясь найти учителя. Ладонью наткнулся на что-то мягкое. Так, щека, по ходу. Скольжу рукой вниз: шея, ключица. Схватив за плечо, притянул ближе.

-Ши-ши, не терпится?

Просто сделай это быстрее. Вынув пальцы, вновь ставит меня на четвереньки. Расстёгивает ширинку, ещё что-то возится. Притянув за бёдра, медленно проталкивается внутрь. Судорожно выдыхает и, готов поспорить, запрокидывает голову. Не буду врать, что я бездействовал и просто служил сучкой. Нет. Я стонал, как только позволял кляп, я выгибался, сжимал одеяло в руках, насаживался на чужой член, слюни капали на постельное бельё. Ну, да, мне понравилось. Просто фонтан ощущений. Резкие порывистые толчки, впивающаяся в кожу леска, а когда он стал резать кожу ножом – я почти кончил. Серьёзно, я не знаю, что со мной. Мозг был словно затуманен. Словно это было то, чего не хватало. То, что я судорожно искал, то, в чём я хотел увязнуть с головой. Нельзя сказать, что не было больно. Но боль эта была приятной. В меру уничтожающая, в меру порабощающая, в меру прекрасная. Он прижал меня к себе, прокручивая соски, вгрызаясь в шею и не прекращая двигаться. Руки, слегка онемевшие, сами собой потянулись назад, хватаясь за белокурые волосы и притягивая ближе. Наручники противно звенели, но я старался не обращать на них особого внимания. На член ложится холодная рука, начиная поглаживать. Как лёд и пламень. У него редко бывают тёплые руки. Я бы сказал, почти никогда. В низу живота предательски разливались волны тепла, по телу пробегала дрожь, а кожа покрывалась мурашками. Почему-то вспомнилось солнце. Яркое, знойное. Как летом. Трава. Она часто бывает очень густой и насыщенного тёмного весенне-зелёного цвета. Я никогда не доверял такой траве. Она вечно выглядит так, будто с минуты на минуту засосёт тебя в неведомую бездну. Семпай дёргает рукой слишком резко, и сперма медленно стекает с его пальцев, а я подобострастно мычу, стараясь забыть обо всём. Вскоре кончает и сам, громко простонав в голос. Я буквально падаю на одеяло и ложусь на спину, стараясь унять дрожь и восстановить дыхание. Порезы ноют, леска продолжает полосовать кожу, а я лежу и чувствую лишь слабость, мерно растекающуюся по всему телу. Прогибается матрас, учитель нависает сверху, берётся за цепь наручников и что-то прокручивает. Руки свободны и безвольно падают вниз. Приподнимает мою голову, расстёгивает кляп, снимает. Слюни неприятно засыхают на губах и подбородке. Сделал глубокий вдох ртом. Семпай расстёгивает маску и снимает её с глаз. Голова откидывается назад, и я поворачиваю её чуть вправо, приоткрывая глаза. Всё немного плывёт и поддёрнуто зеленоватой плёнкой. Чувствую себя опустошённым. Ненужным, опустошённым и обречённо тупым, как когда-то он меня назвал.

-Эй, - потормошил. – Жив хоть?

Слабо кивнул, вновь закрывая глаза.

-Придурок, - проходится стилетом по леске, оставляя новый порез. Тело больше ничего не сковывает.

Встаёт и копошится где-то недалеко. Ладно, сейчас без разницы, что он там делает. Вообще, помыться бы, но сил нет. Лучше с утреца. Скрип двери. Ушёл, что ли. Огляделся. Да, ушёл. Тяжело приподнявшись, залез под одеяло. В зеркальном потолке вижу окровавленное постельное бельё.

Сон не шёл, но немного я подремал. Когда открыл глаза, химик уже спал. Как я понял, раз Его Величество позволило мне остаться на ночь в одной с ним кровати, то я поработал неплохо. Задницу саднило, но, в общем, терпимо. Я аккуратно провёл пальцами по порезам на груди и животе. Сейчас часа 3 ночи, наверное. Семпай лежал на животе и шумно дышал от неудобства позы. Заснуть бы.

Бесстрастно смотрю на что попало. Учитель поменял положение: перевернулся на спину, широко раскинул руки, и время от времени посапывал. Чёлка совсем съехала в бок, представляя миру божьему глаза с подрагивающими тёмными ресницами. Симпатично, кстати. Поддавшись порыву, провёл кончиками пальцев по его губам. Теперь чуть хмурится. Медленно слез с кровати и подошёл к окну. Верхнюю одежду он уже отнёс.

9 утра. Алеет рассвет. Ну, доброе утро, Париж. Город любви, вина, сыра, моды и жареных лягушек.

-Какого чёрта ты не спишь? – кладёт на глаза руку и хрипло спрашивает семпай уже после того, как я принял душ и начал одеваться. Поправил чёлку.

-Мне не спится, - застёгиваю ширинку на джинсах. – Можно я надену Вашу кофту? Мне холодно, а мою Вы вчера искромсали в клочья.

-Да мне без разницы, хоть забирай, - приподнялся на локтях. Сонно вертит головой, осматривая помещение. – Надо будет как-нибудь повторить. Мне понравилось.

-Вы типичный извращенец, - закатываю рукава великоватого мне размера на 2 серого в белую полоску джемпера.

-Даже врать не смей, что тебе не было хорошо, - откинулся назад на подушки.

-А если мне не было хорошо? – пытаюсь поправить его джемпер так, чтобы сильно не висел на мне, как на вешалке.

-Тогда точно повторим, чтобы ты убедился в обратном, ши-ши, - поднимает голову, смотрит на меня. – Что ты делаешь?

-Поправить пытаюсь, не видно, что ли? – тихо фыркнул.

-Эх, сюда иди, тупица, - садится, свешивая ноги с кровати, и натягивает на бёдра побольше одеяла.

Подхожу. За кофту притянул ближе, заставив встать между ног. Рукава закатывает до локтя, в плечах натянул выше.

-Нормально, - шмыгнул носом.

-Семпай, у нас Лувр сегодня.

-А? – поднял голову выше. – Какой Лувр? Мы так не договаривались.

-Зато так решил я, - снова опускаю рукава, закрывая порезы. – Собирайтесь.

-Ишь расквакался. Принц сам решит, когда ему идти в Лувр, а когда – нет.

-Ну, семпаай, мы такими темпами вернуться в Палермо успеем.

-Ну и что? – потягивается.

-Ну и то.

-Ладно. Я знаю, что ты начнёшь ныть, поэтому жди, - поднялся, чуть не сшиб меня и пошёл в ванную. Бесстыжий.

Я ждал его в гостиной, лёжа на диване и просматривая вчерашние снимки на фотоаппарате. На столике лежали фотографии из фотокабины. А ведь это наши первые совместные фотографии. Усмехнулся. И те испортить смогли.

Учитель пришёл спустя час, собравшийся и в настроении.

-Ну, пошли в Лувр, - махнул билетами.

Как оказалось, расположились мы от Лувра не так уж и далеко. Пешком дошли. Мы успели вовремя: экскурсовод уже набирал группу.

Мужчина говорил мерно, плавно и по-французски, из-за чего я часть не понял. Семпай то и дело заходил в другие залы, за что получал оплеух за любопытство.

-Ты знал, что Дали нарисовал логотип для «Чупа-чупс»? – склоняется ниже, говоря мне на ухо.

Я лишь кивнул. Не знает это только ребёнок. Ну и семпай. Порой он слушал с не наигранным любопытством и что-то спрашивал у экскурсовода. Пока торчали у Мона Лизы, учитель аж рот приоткрыл, засмотревшись.

-Бел-семпай, отстаём же, ну, - тяну его за рукав.

-Ты знал, что Леонардо да Винчи потратил почти 12 лет, рисуя её губы? – указывает на картину.

-Да, её ещё Джокондой нередко называют. Представляете?

-Откуда ты столько знаешь? – всё-таки идёт за мной.

-Я люблю искусство, семпай.

-Ненавижу, - мотнул головой. – Ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть искусство.

-Почему? – экскурсовод что-то говорит про «можете пока походить, осмотреться» и я останавливаюсь.

-Не знаю, - пожал плечами. – Мне просто не нравится.

-Так сильно? – смотрю на его чёлку.

-Так сильно, - химик кивает.

-Да ну Вас, - отпускаю рукав и иду в зал работ Тициана. Следом слышу неспешные шаги. – Кстати, что в билетах, которые подарил Луссурия, такого особенного?

-Каких билетах?

-Ну, в Лувр.

-А ты ещё не понял?

Повернулся к нему и отрицательно помотал головой.

-Нас водят по всему Лувру и сейчас в нём только те 25 человек, которые в нашей группе. Он ещё должен быть закрыт на праздники, кажется. Стоят… - поджал губы. – Не буду врать, потому что даже предположительно не знаю. Но точно дорого.

Я лишь восторженно моргнул. Невозможно. Экскурсовод стал привлекать внимание. Пошли к нему.

Ещё около четырёх часов ходили по залам. Я устал, а учителю вскоре надоело. Больше его ничего не заинтересовало.

-Il etait agreable de vous rencontrer. Au revoir, - прощается экскурсовод. С чистой совестью уходим. ⁶

По пути семпай что-то ныл и временами шутил. Как только на глаза попался большой торговый центр, сразу же потащил меня туда. Из закусочных первым нашёлся Ростикс и Его Величество не побрезговал поесть среди самых простых смертных.

-Вы хотя бы раньше бывали в Ростиксе? – надкусываю твистер.

-Раз 7, не больше, - мотает головой. – Не люблю подобные места. Еда слишком вредная.

-Вы за здоровое питаание?

-Да. Дай попробовать, что ли, а то я такой хрени не взял.

Из рук даю ему попробовать твистер:

-На, кусай, - пью колу.

Химик не шелохнулся.

-Ты хоть понимаешь, на что это похоже со стороны?

Он не обратил внимания на то, что я случайно перешёл на «ты», он обратил внимание именно на то, о чём я даже подумать не мог.

-А что… - понял. – Дева Мария! Семпай! – шишикает. – Вы ужасно пошлый и извращённый человек!

-Ши-ши-ши, ну а ты что думал?

-А был о Вас лучшего мнения, - отвернулся.

-Да ладно тебе, - легко пихнул в плечо. – Дорастёшь до моих лет - таким же станешь.

-Да не дай Бог, - немного картошечки. – Вы считаете себя старым?

-Мне 26, парень, - вытирает рот. – И я слишком умён. В мои годы половина либо на работе год-два находится, либо только кончает университеты. Я же распрощался с химическим в 22 и 4 года слонялся без дела, разъезжая по конференциям и самостоятельно совершенствуя знания. Это ненормально. У меня сейчас должен быть период постстуденческой жизни, а я отдаю все силы химии, а теперь часть и на тебя трачу. Моя миссия – обучить тебя. Ведёшь себя, конечно, так себе, но хотя бы обучаем. Мне тяжело физически и морально, - смотрит куда-то в сторону. – Всё-таки сложновато. Сейчас жизнь тяжёлая. Не продохнуть даже. Я бы с удовольствием вернулся жить в Варию, но долго перестраиваться буду.

Он, наверное, хотел сказать что-то ещё, но не стал. Семпая стало жалко. Он же действительно вкалывает. Стоит его поменьше доводить. Учителя захотелось обнять. Сжать в объятьях со всей силы, чтобы он задохнулся и больше не страдал. Ведь все мы люди, а я порой умею даже сострадать. Просто сел ближе и положил голову ему на плечо.

-У меня есть одна развлекаловка на вечер, - поднял на него взгляд. – Хочу с тобой опробовать.

-Посмотрим, семпай. Посмотрим.

Вечером меня поджидала «развлекаловка», как выразился учитель. А эта развлекаловка состояла в следующем:

-Ши-ши-ши, - выходит из спальни с какой-то коробочкой в руке. Довольно длинной коробочкой. – Ну? Приступим?

-Бел-семпай, что за очередная похабная мысль Вас посетиила?

-Снимай штаны.

-Зачем? – не то чтобы я совсем был против, просто меня напрягают его намерения.

-Увидишь.

-Сначала покажите, что это.

И он достаёт из коробочки не что иное, как…

-Вибратор. К нему ещё переключатель небольшой прилагается. Но его я себе оставлю, ши-ши.

-И зачем нам вибратор? – вопросительно изогнул бровь. – У Вас всё-таки эректильная дисфункция из-за беспорядочных половых связей?

-Да ты шутник, я посмотрю, - поднял вибратор выше. – Забыл кое-что.

Теперь возвращается ещё и со смазкой.

-Нет, я не запихну это в себя.

-Тогда я тебе помогу.

Подвёл меня к столу, наклонил вперёд. Я положил руки на поверхность стола и прислонился к ней щекой. Семпай расстёгивает молнию на моих джинсах, медленно приспускает штаны с нижним бельём, прижимаясь сзади. Выдавливает немного смазки и начинает растягивать. Скучно.

-Расслабься, - свободной рукой залез ко мне под кофту.

-Семпай, у Вас руки холодные.

Рефлекторно втягиваю живот.

-Я, вообще, это всё не для тебя покупал. Попадаются мне порой этакие любительницы приключений. Но, видимо, это можно использовать, - вынимает пальцы, - и как набор для наказания непослушных лягушек.

Обмазал и вибратор, раздвигает мои ягодицы.

-Готов?

-Да мне как-то и всё равноо.

-Нет, он, конечно, тоньше, чем я хотел купить, - начинает плавно вводить, - но всё же.

Немного неприятно, но весьма терпимо. Ввёл и поменялся со мной местами. Облокачивается спиной о стол, заставляя меня встать на колени.

-Ши-ши-ши, теперь поработай.

Вибратор в заднице, мягко говоря, мешается.

-Семпай?

Расстёгивает ширинку.

-Озабоченный Вы придурок.

-Сейчас твой рот нужен для других целей.

Уже сам стягиваю с него штаны и боксеры. Обхватываю ещё мягкий член рукой, задавая темп. Учителя происходящее пока мало радует.

-Эй, где старание?

-Я не горю желанием брать в рот чей-то член.

-Не «чей-то», а «королевский», тупица, - и нажимает какую-то кнопку на переключателе.

Я резко остановился, приоткрыл рот и изогнул бровь, широко открыв глаза. Эта… эта хрень двигается. Чёрт возьми, жизнь прекрасна. Сжав руку чуть крепче, продолжил занятие.

-Ши-ши-ши, вот так уже лучше.

Прикусив губу, массирую головку уже вставшего «королевского» члена. Чёртов гений, всё же знает. Семпай расслабляется чуть больше. Приобнял его рукой за бедро, чтобы было удобнее, и задрал полосатый джемпер выше. Одна рука поползла вверх, другая вновь сжала член у основания. Провёл языком по подтянутому животу, чуть прикусывая кожу. Обвожу языком родимое пятно-полумесяц, припал к нему губами. На затылок ложится рука, сжимая пряди в кулак. Я, вообще, опыта почти не имею, но ладно. Целую ниже, ещё ниже, беру в рот, начиная посасывать головку.

-Ши-ши, «на, кусай», - припоминает химик.

Ну я и укусил.

Учитель шипит и негодует.

-Совсем, что ли? – опять что-то нажимает.

На этот раз хрень завибрировала активнее. Я забывал сглатывать слюну, отчего просто размазывал её по члену, надавливая языком на выступающие венки. Блондин шумно выдыхает, кусая губы, и нажимает на затылок, заставляя брать глубже. Член почти упирается в глотку, вызывая тошноту, подавить рефлекс получается. Предэякулят течёт рекой, противно, конечно, но вибратор в заднице перебивает все ощущения. Я с каким-то отчаянным усердием беру до основания, расслабляя горло и пытаясь игнорировать собственный стояк. Спешу объяснить, что возбудился я отнюдь не от члена во рту, а от того, что вибратор таинственным образом ускорился, выбивая из меня последнее спокойствие. Я же просто уткнулся лицом в его живот, пытаясь отдышаться и привести голову в порядок, всё ещё держа рукой член.

-Что, тяжело, ши-ши-ши? – проводит рукой по моим волосам.

Лишь быстро киваю, судорожно хватаясь свободной рукой за его штанину.

-Немощный, - приподнимает меня, - давай помогу.

Он чуть откинулся назад, а я положил голову на широкое плечо, прижимаясь чуть ли не всем телом и обхватывая руками. Глаза то и дело закрывались, а губы припухли из-за постоянных прикусываний. Семпай приобнял меня одной рукой, а другой начал двигать фаллосом в заднице. Он не такой гибкий, как настоящий член, но своя толика удовольствия в нём была. Хотя бы из-за вибрации. Левой рукой учитель убрал волосы с моей шеи, наклоняя голову чуть вправо, и начал покусывать, лизать кожу шеи, играться языком с мочкой уха, почти нежно разминая зубами и прихватывая за хрящик. Я притянул его как можно ближе, неосознанно дёргая за волосы. Стонал тоже непроизвольно, но был вовремя заткнут. Королевский язык вовсю скользил вдоль моих зубов, дёсен, но химик старался почти не соприкасаться губами, держась на небольшом расстоянии. Сквозь слипшуюся прядками чёлку, я смог разглядеть прикрытые веки семпая. Открой же глазки, а. Открой. Но я резко прогнулся, цепляясь за его плечи, громко вскрикивая от нахлынувшего оргазма. Его Величество изловчился, обхватив и свой, и мой член и дёрнув рукой вверх. Оттягивает ворот моей кофты, прикасаясь губами к плечу, пощипывая. Вытащил вибратор, положив куда-то назад на стол.

-Иди-ка ты в душ, и спать, - убирает чёлку с моего лица, быстро поцеловав в лоб.

-С-спокойной ночи, - придерживая джинсы, пошёл в свою спальню.

Я сидел в ванне около часа, просто обливая себя водой из душа. Тело было исполосовано следами от лески и длинными, но неглубокими порезами. Такими темпами я вообще на физкультуру ходить перестану. Так быстро всё это не пройдёт.

Когда я лёг в кровать, было, наверное, часов 11. Вскоре свет погас и в гостиной. Надо заснуть.

Меня трясут за плечо. Сонно приоткрыл глаза.

-Эй, давай, просыпайся.

Надо мной склонился учитель.

-Семпай? Что Вам надо? И вообще, сколько времени?

-Почти полдень. Поднимай свою тощую задницу, я вспомнил, куда тебя можно свозить.