Визуальная организация

Коммуникатор работает с символами. Наиболее эффек­тивной средой для реализации символов является визуаль­ная среда. Символ выступает в роли определенного "якоря" для ситуации, которая должна быть восстановлена с его по­мощью. Достаточно часто путь порождения символа в наше время идет от его определенных системных свойств, то есть тех характеристик, которые требует от него система.

Пример. В качестве любимого цветка фюрера был избран "эдельвейс**. В действительности Гитлер вообще не любил цветы. Эдельвейс был цветком далеких горных вершин, а Гитлер с точки зрения слушавших его немцев обладал осо­бым акцентом такого же рода.

Одновременно следует подчеркнуть, что это не свойст­венно только нашему веку. Филипп Тэйлор подчеркивает: "Распространение христианства было достигнуто с сущест­венной помощью визуальной символики. Основанные на ярких историях Старого и Нового Заветов, визуальные сим­волы, которые были легко узнаваемыми и красивыми в своей простоте (крест является наиболее явным примером) помогали объединять людей из различных областей и раз­ных социальных оснований в единую веру"*.

Визуальная символика выступает в роли объединителя еще и потому, что для нее не существенны различия в языке, которые важны для текстового сообщения. Для ви­зуального символа более важно различие в культуре.

Мы движемся в процессе кодировки сообщений в рамках визуального пространства (через столетия, постоянно совершенствуя

* Taylor P.M.Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester, 1995. — P. 52-53.

визуальный способ кодирования). Для России характерным примером является переход от религиозных икон к политическим плакатам времен гражданской войны. Ф. Тэйлор, например, считает плакаты того времени на­ибольшим вкладом Советского Союза в историю изобрази­тельного искусства, отмечая, что большевики избрали на­иболее эффективный способ в условиях неграмотности на­селения того времени. То есть визуальный метод постоянно находится в числе лидеров, если не считать непродолжи­тельного главенства радио. Мы можем изобразить это сле­дующим образом:

иконы плакатырадиотелевидение

Визуальное сообщение носит более долговременный ха­рактер. Оно порождается по единым нормам, что можно увидеть по зарождению тех же самих идей в рамках запад­ных и восточных вариантов следующих плакатов: "Бол­тун — находка для шпиона" и "Ты записался доброволь­цем?" Однотипные наборы карикатур реализовывались после аварий в Тримайл Айленд и Чернобыле. Мы мыслим одинаково, порождая одинаковые типы решений, которые затем с некоторыми вариациями визуализируются.

Особая роль визуального канала привела, например, к введению цензуры именно в области визуальных сообще­ний в модели общения с прессой в период войны в Персид­ском заливе, в результате чего не публиковались фотогра­фии разбитых американских танков и раненных солдат. Те­левидение, являясь в первую очередь визуальным каналом, "выравнивало" эту ситуацию компьютерной анимацией, что принесло дополнительные расходы.

Отсутствие визуального телевизионного канала в некото­рые исторические периоды не снимало тяги человечества к визуальности. Например, подсчитано, что открыток с изо­бражением Муссолини было выпущено 20 миллионов штук, на них было запечатлено две тысячи разнообразных сюже­тов. Причем выпуском их занималась не только пропаган­дистская машина: люди нуждаются в визуализации тех, кого они считают героями.

Однако визуализация может задавать то, чего исходно могло и не быть. У католической церкви, например, возни­кли сомнения в правильности изображения Бога в образе благообразного старца с седой бородой. "Для папы Иоанна Павла II эти изображения более не убедительны. За послед­ние 20 лет папа осуществил фактическую ревизию теологи­ческой доктрины, в ходе которой пришел к выводу, что в образе Божества не должно столь явно присутствовать че­ловеческое начало, ранние же христиане брали за основу фигуры языческого бога Зевса, что сильно отдает идолопок­лонничеством. Правда, понтифик не стал наставлять худож­ников, как именно следует изображать Всевышнего, и воз­держался от комментариев насчет пола Творца. Однако это за него сделали средства массовой информации, вспомнив­шие предыдущего папу Иоанна Павла I. За три короткие недели своего правления в 1978 году он поразил мир откро­вением о женской сущности Бога, которого скорее следует считать матерью, нежели отцом"*. То есть избранная когда-то визуализация породила типаж Бога, который сегодня уже трудно изменить.

Телевизионный канал приблизил лицо политика к насе­лению, и, как следствие, возникают разнообразные пробле­мы. Так, М. Тэтчер в избирательных плакатах думали порт­ретировать более молодой. Но потом отказались от этой идеи, поскольку поняли, что избиратель сравнит телевизи­онную Тэтчер с ее плакатом и сделает вывод о заложенной в нем неправде. С другой стороны, создатели избиратель­ных плакатов Р. Рейгана не побоялись делать их на основе ранних киносъемок актера-политика. Аналогичные пробле­мы имеет в виду В. Костиков, когда говорит о тех измене­ниях, которые претерпевает внешность политика за время нахождения у власти: "Ничто, пожалуй, так не изнашивает человека, как власть и борьба за нее. И это проблема не только Ельцина. Вспомните лица Горбачева, Руцкого, Хас­булатова, Станкевича, Собчака, Шумейко — какими они были "добрыми молодцами", когда только входили во власть, и как поизносились при "хождении во власти". Ут­раты здесь неизбежны. Я наблюдаю это на лицах своих дру­зей из команды президента. Сказываются колоссальные нервные

* «За рубежом", 1999, № 3.

нагрузки, нарушенный сон. Безусловно, отрицатель­но сказывается и дефицит позитивных эмоций — следствие работы в условиях кризиса и нестабильности"*. Так что про­блема узнаваемости имеет и отрицательный аспект.

Визуальные символы сравнительно с вербальными об­ладают большей долговременностью и универсальностью. Для коммуникатора это очень важные параметры. У. Эко отмечает "неизмеримые расстояния, отделяющие диктато­ров (Гитлер на стадионе в Нюрнберге и Муссолини на бал­коне Палаццо Венеция) или деспотов, восседавших на своих высоких тронах"**. Можно добавить в этот список самые большие в мире площади, домны и пр.

Визуальная символика обеспечивает также многоканальность воздействия, к которой стремится коммуникатор. Со­общения, посланные по нескольким каналам, должны кор­релировать друг с другом. Королевская речь должна совпа­дать с пышностью королевского одеяния. Одежда шута, сотканная из разноцветных кусков, отражает его тип сооб­щений. Клоун с огромным красным носом, рыжими воло­сами и штиблетами невообразимых размеров не может вы­ступить в качестве объекта для почитания.

Ельцин на танке повторяет Ленина на броневике. Это модель спонтанности, страха и призыва к бою. Страх, опас­ность демонстрировал А. Коржаков, прикрывавший Б. Ель­цина бронежилетом. Призывный характер связан с правом на обращение в такой ситуации, которое есть только у ру­ководителей. Только их может слушать толпа, сама лишен­ная права голоса.

Нарушение типа одежды демонстрирует проигрыш (нем­цы в женских одеяниях под Москвой). Керенского созна­тельно мифологизировали в женском платье, чтобы проде­монстрировать проигранный характер противостояния. Просто скрывшийся Керенский не так эффективен, как Ке­ренский в женской одежде. Сталин в солдатской шинели демонстрирует все аксиомы советского общества типа "ра­венства" и "братства".

* Костиков В. Роман с президентом. — М., 1987. — С. 193.

** Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. — СПб., 1998. - С. 250.

Пышно декорированный Брежнев отражает смешение жанров: нельзя бояться вождя, над которым смеются. Б. Бо­рисов говорит в этом случае о его оперном характере: "Л. Брежнев в этой манере стилистической оценки имиджа обладают внешностью оперного певца. Многочисленные ордена и густые брови дополняли оперную атрибутику. Па­радоксальным образом все это подчеркивала дикция, точ­нее ее отсутствие, с фразеологическими шедеврами типа "народы азиатского контингента"*. Мы бы скорее говорили в этом случае об опереточном характере, учитывая реакцию аудитории. Именно для оперетты характерна двойственная точка зрения, когда некоторые ситуации и лица на сцене неизвестны героям, но известны и понятны зрителям (на­пример, знание/незнание, что герой в действительности яв­ляется героиней).

К сожалению, наиболее идеально демонстрируют качес­тва вождя диктаторы — Ленин и Сталин. Толпа по отноше­нию к ним не испытывает двойственных чувств, а только чувство восхищения. Толпа вызывает к жизни типажи с ги­перболизацией одной черты, именно они имеют гипноти­ческое воздействие на массовое сознание. Толпа при этом находится в состоянии, родственном гипнотическому тран­су. Назовем это трансом толпы, когда происходит стирание индивидуальных различий, а доминирующим становится вариант стадного поведения. По этой причине толпа опери­рует только полярными реакциями типа обожания/ярости. Вообще в любом собрании главными становятся именно коллективные эмоции, при этом блокируется индивидуаль­ное поведение. Например, для достижения необходимого единства поведения тоталитарные секты стараются не ос­тавлять человека наедине с самим собой.

Для толпы основными являются негативные эмоции. Позитивная ее направленность требует умелого дирижиро­вания подобно торжественным собраниям, где существует достаточно строгий сценарий. Толпа "съедает" промежу­точные аргументы, оперируя только целью. Есть соответст­вующее коммуникативное правило: "Сообщения, относя­щиеся к целям, лучше принимаются аудиторией, чем сообщения,

* Борисов ЕЛ. Реклама и паблик рилэйшнз. Алхимия власти. — М., 1998. - С. 85.

относящиеся к промежуточным ступеням и методам достижения этих целей"*. Толпа не реагирует на сложные содержания.

Одновременно следует помнить и то, что визуальные символы являются формой для определенного содержания. Удачно избранное содержание становится залогом успеха визуального символа. Р.Э. Герцштейн описывает плакаты, которые привели к власти Гитлера: "Враги Гитлера являли собой воплощение зла, Гитлер же представлялся ангелом-мстителем, заступившимся за поруганную Германию. Пла­каты появлялись повсюду — на стенах зданий, в киосках, в окнах партийных учреждений и в окнах всех, кто симпати­зировал Гитлеру. Темы их были незамысловаты, однако апеллировали к двум сильным эмоциям: ненависти и идеа­лизации"**.

Можно привести также мнение В. Костикова о наиболее досаждавших ему четко визуализированных выступлениях оппозиционной прессы. Например: "Ельцин со стаканом, Ельцин с бутылкой, Ельцин "в припляс", Ельцин с раздоб­ревшим лицом после дегустации кумыса в Калмыкии... Все эти картинки нам хорошо известны и по фотографиям, и по карикатурам, и по издевательским частушкам в газетах "День" или "Советская Россия"***.

Визуальные символы из разных систем слабо вступают во взаимодействие друг с другом. Поэтому город может быть украшен памятниками из разных эпох. Визуальные симво­лы сами порождают контекст вокруг себя.