ФИЛОСОФИЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Средневековье занимает длительный отрезок истории от распада Римской империи

до эпохи Возрождения —почти целое тысячелетие. Ран­нее средневековье в Европе

характеризуется становлением христианства в условиях формирования европейских

государств в результате падения Римской империи (5 в.), а зрелое

средневековье (начиная с 11 в.) связано со становлением и утверждением

феодализма, который в качестве своей мировоззренческой основы использовал

развитое христианство. Длитель­ное время в истории философии господствовало

представление, согласно которому между античностью и Новым временем лежит

полоса полного за­стоя философской мысли и вообще какого-то мрака. Этим в

значительной степени объясняется тот факт, что не только философская мысль

средне­вековья, но и эпохи Возрождения долго оставалась вне серьезного и

объ­ективного внимания исследователей. А между тем это богатейший период

истории духовной культуры, исполненный глубоких поисков и находок в об­ласти

философии.

Религиозная ориентация философских систем средневековья диктовалась основными

догматами христианства, среди которых наибольшее значение имели такие, как

догмат о личностной форме единого Бога. Разработка этого догмата связана в

первую очередь с именем Августина.

Блаженный Августин

Августин (354—430) — выдающийся, можно даже сказать, гени­альный мыслитель,

вписавший заключительные страницы в исто­рию духовной культуры Рима и всей

античности своими многочис­ленными трудами и заложивший мощный фундамент

религиозно-философской мысли средневековья. Он был вдохновителем

много­численных и разнообразных идей и течений в области не только богословия

и общей философии, но и научной методологии, эти­ческих, эстетических и

историософских воззрений.

Учение о бытии Августина близко к неоплатонизму. По Авгус­тину, все

сущее, поскольку оно существует и именно потому, что оно существует, есть

благо. Зло — не субстанция, а недостаток, порча субстанции, порок и повреждение

формы, небытие. Напро­тив, благо есть субстанция, «форма» со всеми ее

элементами: видом, мерой, числом, порядком. Бог есть источник бытия, чистая

форма, наивысшая красота, источник блага. Поддержание бытия мира есть

постоянное творение его Богом вновь. Если бы творчес­кая сила Бога

прекратилась, мир тотчас же вернулся бы в небытие. Мир один. Признание многих

последовательных миров — пустая игра воображения. В мировом порядке всякая вещь

имеет свое место. Материя также имеет свое место в строе целого.

Августин считал достойным познания такие объекты, как Бог и душа: бытие Бога

возможно вывести из самосознания человека, т.е. путем умопостижения, а бытие

вещей — из обобщения опыта. Он анализировал идею Бога в соотношении с

человеком, а челове­ка — в отношении к Богу. Он осуществил тончайший анализ

жиз­ненного пути человека — разработал философскую антропологию. Душа,

согласно Августину, — нематериальная субстанция, отлич­ная от тела, а не

простое свойство тела. Она бессмертна. В учении о происхождении человеческих

душ Августин колебался между идеей передачи душ родителями вместе с телом и

идеей креацио-низма — творения душ новорожденных Богом.

Бог, мир и человек. Мировоззрение Августина глубоко теоцентрично: в

центре духовных устремлений — Бог как исходный и конечный пункт размышлений.

Проблема Бога и его отношения к миру выступает у Августина как центральная.

Креационизм (творе­ние), сформулированный в Священном Писании, осмысливается и

комментируется крупнейшими мыслителями. Как и Плотин, Августин рассматривает

Бога как внематериальный Абсолют, соотнесен­ный с миром и человеком как своим

творением. Августин настоя­тельно противопоставляет свои воззрения всем

разновидностям пантеизма, т.е. единства Бога и мира. Бог, по Августину,

сверхприроден. Мир, природа и человек, будучи результатом творения Бога,

зависят от своего Творца. Если неоплатонизм рассматривал Бога (Абсолют) как

безличное существо, как единство всего сущего, то Августин истолковывал Бога

как личность, сотворившую все сущее. Августин специально подчеркивал отличие

так понимаемого Бога от Судьбы, фортуны, занимавших и занимающих столь боль­шое

место не только в древности, но и по сию пору. Августин все­мерно подчеркивает

абсолютное всемогущество Бога. По Августину, христианский Бог всецело овладел

судь­бой, подчинив ее своей всемогущей воле: она становится промыс­лом,

предопределением его. Утверждая принцип бестелесности Бога, Августин выводит

отсюда принцип бесконечности божест­венного начала. Если Бог, говорит Августин,

«отнимет от вещей свою, так сказать, производящую силу, то их так же не будет,

как не было прежде, чем они были созданы». Августин писал: «Не мать моя, не

кормилицы мои питали меня сосцами своими, но Ты через них подавал мне,

младенцу, пишу дет­скую, по закону природы. Тобою ей предначертанному, и по

богат­ству щедрот Твоих, которыми Ты облагодетельствовал все твари по мере их

потребностей».

О свободе и божественном предопределении. Большое влия­ние на последующую

христианскую философию оказало учение Ав­густина о божественной благодати в ее

отношении к воле человека и о божественном предопределении. Суть этого учения в

следую­щем. Первые люди до грехопадения обладали свободной волей: могли не

грешить. Но Адам и Ева дурно использовали эту свободу и после грехопадения

потеряли ее. Теперь они уже не могли не гре­шить. После искупительной жертвы

Иисуса Христа избранные Богом уже не могут грешить. Божество от века

предопределило одних людей к добру, спасению и блаженству, а других — к злу,

погибели и мучениям. Без предопределенной божественной благо­дати человек не

может иметь доброй воли. Эту позицию Августин отстаивал в ожесточенной полемике

с одним из церковных писате­лей — Пелагием, который утверждал, что спасение

человека за­висит от его собственных нравственных усилий. Учение Августина о

предопределении можно назвать религиозным фатализмом. Идеи Августина по этому

вопросу породили широкую и острую дискус­сию, длившуюся многие века (даже

сейчас).

Августин, критикуя скептицизм, выдвинул против него следую­щее возражение:

без знания истины невозможно и «вероятное» знание, так как вероятное есть

нечто правдоподобное, т.е. похожее на истину, а чтобы узнать, что похоже на

истину, надо знать саму истину. Где же ее найти? По мысли Августина, наиболее

достовер­ное знание — это знание человека о своем собственном бытии и

сознании. «Знаешь ли ты, что ты существуешь? Знаю... Знаешь ли ты, что ты

мыслишь? Знаю... Итак, ты знаешь, что существуешь; знаешь, что живешь;

знаешь, что познаешь». Эта же мысль изложена им и другими словами: «Всякий,

кто сознает, что он сомневается, сознает это как некоторую истину...» «Кто

сомневается в том, что он живет, помнит, сознает, желает, мыслит, знает,

судит? И даже, если он сомневается, то все же... он помнит, почему

сомневается, сознает, что сомневается, хочет уверенности, мыслит, знает, что

не знает, думает, что не следует опрометчиво соглашаться». Познание, по

Августину, основано на внутреннем чувстве, ощущении и разу­ме. Человек,

говорит Августин, имеет о доступных пониманию и разуму предметах познание,

хотя и малое, однако совершенно до­стоверное, и жалким образом обманывается

тот, кто думает, что чувствам не надо верить. Нормой же познания является

истина. Неизменная, вечная истина, согласно Августину, есть источник всех

истин, есть Бог. Новым в теории познания было утверждение Августина об

участии воли во всех актах познания, т.е. понимание познания как

энергийноволевого процесса. Характеризуя роль волевого начала в чувствах,

Августин подарил в века афоризм: «Человек испыты­вает страдания ровно

настолько, насколько поддается им».

Учение о душе, воле и познании. Разум и вера. Августин го­ворил о

скептиках: «Им показалось вероятным, что истину найти нельзя, а мне кажется

вероятным, что найти можно». Разум, по Августину, есть взор души, которым она

сама собой, без посредства тела, созерцает истинное. Истина же содержится в

нашей душе, а душа наша бессмертна, и человек не вправе забывать о внеземной

цели своей жизни. Человек должен подчинять свои знания мудрос­ти, ибо в

спасении души — его высшее назначение. «Все, что мы созерцаем, мы схватываем

мыслью или чувством и разумением Душа угаснуть не может, если не будет отделена

от разума. Отделиться же она никак не может». Августин рассматривает разум ка1

очень важную функцию души: «Я полагаю, что душа питается не иным чем, как

разумением вещей и знанием, умозрениями и размышлениями, если может через них

познать что-нибудь. К изучению наук ведет нас двоякий путь — авторитет и разум;

по отношению ко времени первенствует авторитет, а по отношению к существу

дела—разум. Вера в авторитет весьма сокращает дело и не требует никакого

труда. Если она тебе нравится, ты можешь прочитать много такого, что об этих

пред­метах написали, как бы из снисхождения, великие и божественные мужи,

на­ходя это необходимым для пользы простейших, и в чем они требовали веры к

себе со стороны тех, для чьих душ, более тупоумных или более занятых

жи­тейскими делами, другого средства к спасению быть не могло. Такие люди,

которых всегда громаднейшее большинство, если желают постигать истину

разумом, весьма легко одурачиваются подобием разумных выводов и впадают в

такой смутный и вредный образ мыслей, что отрезвиться и освободиться от него

не могут никогда или могут только самым бедственным для них путем.

Таким полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему

вести жизнь».