Уголовно-правовой запрет оборота наркотических средств в контексте патерналистских идей (подходы немецких исследователей)

Анализ немецкоязычной юридической литературы позволяет утверждать, что в последнее десятилетие актуализировалось обсуждение вопросов патернализма в уголовном праве. До этого времени, отмечают А. фон Хирш, У. Нойман, К. Зеельман, осмысление патерналистских положений занимало меньшее пространство в теоретико-правовой мысли Германии, чем, например, в работах английских и американских ученых[1].

Исследователи трактуют проблему патернализма следующим образом: «В какой мере государство может защищать личность путем применения непосредственного принуждения или выражения угрозы наказанием от желаемых ею нарушений личных интересов»[2]. Могут ли быть признаны легитимными в либеральной уголовно-правовой системе те составы преступлений, в которых содержатся признаки посягательства лишь на правовые блага самого субъекта деяния или совершение которых связано с использованием согласия потерпевшего[3].

Нормы Основного закона ФРГ, отмечает М. Ригопоулоу, не содержат прямых указаний на законность ограничения свободы личности путем наложения запретов, защищающих от него самого. Автор утверждает, чтобы определить содержание и границы легитимного правового патернализма, необходимо, прежде всего, выдержать критику в аспекте философских учений. Основную часть критического осмысления патернализма можно провести через деонтологический принцип, зерном которого является мысль об автономии, т.е. идея определения своей жизни максимально самостоятельно и распоряжения своими интересами, благами как угодно. По мысли М. Ригопоулоу, прямой уголовно-правовой патернализм, который может привести к серьезным последствиям для правообладателя, находит ряд возражений: фундаментального характера – защита индивидуального правового блага против воли самого лица не может быть признана легитимной с точки зрения учения о правовом благе; превентивно-правового характера – прямые патерналистские нормы оказываются, к тому же, далеко не эффективными; этически-правового характера – наказуемость поведения субъекта, причиняющего вред самому себе, несовместима с моральным порицанием как частью наказания.

В свою очередь, признаком мягкого патернализма является лежащее в его основе уважение к автономии личности. Патерналистское ограничение свободы не вызывает сомнений в том случае, если речь идет о пороке воли, о физических или психических (душевных) отклонениях, не позволяющие ответственного распоряжения собой, о нарушении прав других лиц. «Патернализм в собственном смысле этого слова – это установление уголовно-правовых норм, которые направлены на защиту не вполне самостоятельных лиц (например, несовершеннолетних), т.е., тех, кто может допустить ошибку в оценке правовых благ и своими действиями вызвать их нарушение[4]».

В каждом отдельном случае необходимо задаваться вопросом, является ли представленный в патерналистском аспекте уголовно-правовой запрет необходимым и соразмерным. В противном случае, гарантирующий свободу граждан социальный принцип превратился бы в инструмент вмешательства государства[5].

И. Хоунтис приводит различные формы патернализма, говоря об активном и пассивном, жестком и мягком, прямом и косвенном, чистом и т.н. нечистом патернализме. В чистом виде патернализм редкость, так как в рамках сегодняшнего правопорядка, покоящегося на либеральных предпосылках, законодатель прикрывает свое намерение защитить человека охраной других интересов, реализацией иных целей[6].

Рассуждая о проблемах патернализма в уголовном праве, немецкие ученые затрагивают вопросы об ответственности в сфере коммерческого донорства органов (§§ 17, 18 Закона о пожертвовании, изъятии и пересадки органов), в сфере оборота наркотических веществ (абз.1, 3 § 29 Закона о наркотических веществах), за причинение смерти по просьбе (§ 216 УК ФРГ). В частности, уголовно-правовой запрет приобретения и хранения наркотиков ученые относят к примерам т.н. нечистого патернализма.

В истории развития норм об ответственности за незаконный оборот наркотических веществ в Германии учеными приводятся первые законы двадцатых годов, которые были нацелены на исполнение международного соглашения в сфере борьбы с наркотиками и призваны служить «сохранению здоровья народа». О начале нового, патерналистского законодательства сигнализировал новый закон 1971 года, принятие которого было обусловлено Концепцией о наркотиках 1961 года[7]. Как пишет И. Хоунтис, закон имел двойной характер, так как был ориентирован на защиту не только здоровья населения, но и отдельной личности, охватывал личные и «надиндивидуальные» интересы. «Положения параграфа 29 Закона о наркотических веществах являются примером нечистого патернализма, так как под покровом охраны надиндивидуальных интересов находится непосредственно защита человека от самого себя с помощью уголовно-правовых средств».

Это привело к широкой дискуссии относительно соответствия или несоответствия Конституции запрета на употребление наркотических веществ. Как отмечает И. Хоунтис, высшие судебные органы, выступающие «за» наказуемость оборота наркотических веществ, при уточнении своей позиции относительно данного вопроса делали акцент на специфике объекта посягательства[8].

Так, В. Волерс и Ф. Вент приводят мнение Верховного Суда Германии: «Уголовно-правовые нормы, устанавливающие запрет оборота наркотических веществ, защищают не жизнь и здоровье отдельной личности (как, например, в составах преступлений об убийстве или причинении тяжкого вреда здоровью), а общество от распространения в первую очередь тяжелых наркотиков и вытекающего из этого вреда личности. Подразумевается, что охраняемым благом является - здоровье населения[9], а также «социальное общежитие, свободное от вредоносного влияния распространения наркотиков»[10].  

По мысли В. Волерса и Ф. Вента, запрет оборота наркотиков является псевдопатерналистским, так как ориентирован не на ограничение свободы отдельной личности, способной причинить себе вред приобретением и хранением наркотиков, а на охрану общего блага, интересов общества в целом[11].

М. Ригопоулоу указывает, что наказуемость приобретения и хранения наркотических веществ для собственного потребления согласно абз. 1, 3 параграфа 29 Закона о наркотических веществах не может признаваться законным, если речь идет о цели защиты здоровья и жизни отдельной личности (наличие таких норм является жестким патернализмом). Полагая, что данные формы поведения должны получать уголовно-правовую оценку, автор в качестве одного из вариантов предлагает обойти т.н. «принцип ненаказуемости причинения себе вреда самим субъектом деяния» путем гипостазирования такого абстрактного понятия, как здоровье населения. М. Ригопоулоу пишет: «рассматриваемые составы посягают не на право отдельной личности, а коллективное правовое благо»[12].

Стремление исследователей объяснить легитимность запрета приобретения и хранения наркотических веществ, а также желание минимизировать количество составов преступлений с патерналистской природой к привело к смещению приоритетов охраны в сторону общего правового блага. Хотя, на мой взгляд, немецкое законодательство, устанавливающее ответственность за незаконный оборот наркотиков, ставит, все же, на один уровень такие объекты, как здоровье населения и отдельной личности. С учетом наличия двух равнозначных по своему значению объектов, рассматриваемые уголовно-правовые нормы должны быть проанализированы в контексте мягкого патернализма, допустимость которого в уголовно-правовой политике европейских стран не отрицается учеными. Основной закон Германии допускает вмешательство в свободу гражданина в рамках специально принятого нормативного акта (п.2 ст. 2 Конституции ФРГ). Поэтому можно исходить из того, что уголовный закон Германии ограничивает свободу отдельной личности, испытывающей зависимость и не способной в отдельных случаях принимать ответственное решение о недопустимости нанесения ущерба своему здоровью путем приобретения наркотиков. Не следует забывать также о том, что подобное деяние затрагивает интересы сообщества, его социальную жизнь.

Соколова О.В.