Сельджуки — союзники Караханидов

|422| [Хорезмшах Алтунташ выступил из Хорезма к Амую в раби II 423 г. (= III-IV 1032) для похода против Али-тегина. Большое войско было послано от эмира Мас'уда для совместных с ним действий. Алтунташ занял Бухару и пошел на Дабуси, куда отступил Али-тегин.]

|425| Прибыли лазутчики (и донесли), что Али-тегин привел многочисленное войско: и то, что имел, и еще туркмен, сельджуков и ополчение (хашари), (Термин «хашари», или «хашар», для данной эпохи встречается очень редко; по-видимому, речь идет о крестьянском ополчении. Ср. для монгольской эпохи ниже, стр. 473, прим. 2; 486 сл) и что сражение он даст у Дабуси, которая соприкасается с Саманидам, ( *** , повидимому, какое-то искажение) является местом засады, и (там) есть река и много деревьев, и великому государю (Мас'уду) там будет обеспечена победа.

[Сражение длилось весь день и кончилось нерешительно, но Алтунташ был смертельно ранен. Это скрыли и от врагов и от своих и завязали переговоры с Али-тегином. Алтунташ, хотя и был очень слаб, лично принял посла Али-тегина, и было заключено соглашение с тем, что войска хорезмшаха уйдут к Амуйе. На следующий день Алтунташ умер, но это скрывали еще некоторое время, и отступление проходило под руководством Ахмед-и-Абд-ас-самада, кедхуды Алтунташа. Дойдя до Амуя, войска Мас'уда» отправились к Мас'уду, а хорезмские — в Хорезм.

Султан, ознакомившись с результатами похода, сделал ряд распоряжений и назначений. На место умершего хорезмшаха Алтунташа был назначен его сын Харун. (Харун ибн Алтунташ хорезмшах — 423-425 (= 1032-1034) гг) В специальном указе, изданном по этому поводу, Харун был титулован не хорезмшахом, а наместником хорезмшаха. Ходжа [237] Ахмед-и-Абд-ас-самад был назначен кедхудой при Харуне. 8 джумада II 423 г. (= 22 мая 1032) его отвели в джаме-хане (Джаме-хане — гардеробная, откуда выдавались почетные одежды при назначении на высшие должности) и облекли в «полхалата», иными словами, дали половину того, что давали отцу Алтунташу. Младший же сын был оставлен при дворе.

На другой день Харун принес клятву в присутствии многочисленных свидетелей. При расставании с эмиром он выслушал ряд наставлений и приказание, повиноваться кедхуде Ахмеду, «который должен быть ему вместо отца», и в особенности — «не забывать про обязанность быть благодарным за нашу великую милость». «Впоследствии, — добавляет автор, — Харун забыл эту обязанность». По прошествии нескольких лет, когда в Хорасане произошла смута благодаря туркменам, «дьявол нашел дорогу к этому неопытному юноше».]

*События 424 (= 1033) г. Туркмены с Балханских гор нападают на пограничные области владений Мас'уда

|460| [Во время приема посла от халифа, раби II 424 = III 1033] между тем пришло донесение, что сын туркмена Ягмура и сыновья других туркменских предводителей, относительно которых Мас'уд дал Таш-фаррашу, сипехсалару Ирака, (Здесь и далее во всех персидских текстах под Ираком подразумевается Ирак Персидский, древняя Мидия, с городами Рей, Хамадан, Казвин и др) приказ умертвить их, в то время как сипехсалар шел в Рей, явились с гор Балхана с большим числом других туркмен. Они имеют намерение напасть на окраины государства, чтобы отомстить мусульманам за отца.

Эмир приказал сипехсалару Али Дайе итти в Туе, а старшему хаджибу Бильге-тегину — в Серахс и (кроме того, приказал), чтобы они выслали разведочные отряды и разузнали о положении дел у туркмен. Старший хаджиб Бильге-тегин пошел из Нишапура с гулямами и людьми самого сипехсалара Али.

На другой день, в среду, были отправлены письма Бакалииджару с гонцами на быстроходных верблюдах, чтобы они были благоразумны и бдительны и послали сильное войско в Дихистан и чтобы это войско стояло в Рабате (Т. е. рабате Дихистан) и стерегло дороги. Точно так же были отправлены письма в Несу и Баверд, чтобы шихне (градоначальник) и люда той страны слушали сипехсалара Али и хаджиба Бильге-тегина.

|491| Глава о том, какие события произошли в Нишапуре летом этого (424 = 1033) года

|492| Однажды эмир Мас'уд сделал прием. После утреннего намаза пришло от сахиб-берида из Рея письмо (с известием), что туркмены никак не унимаются. Услышав известие о сыне Ягмура, спустившемся с войском с Балханских гор, чтобы отомстить за отца и убитых, они становятся совершенно другими — вот-вот поднимется мятеж. Сипехсалар Таш и Тахир очень озабочены по этой причине.

|509| *Характеристика Сури, правителя Хорасана

28 ша'бана (425 г. = 18 VII 1034) сахиб-диван (Сахиб-диван — начальник дивана; так назывались не только начальники центральных ведомств государства Газневидов, но, как здесь, гражданские правители областей, занимавшиеся главным образом сбором налогов. Такчм сахиб-диваном Хорасана был Сури, более поздние источники именуют его амидом) Абу-л-Фазль Сури Муизз прибыл из Нишапура и явился на поклон (к эмиру). Он преподнес в дар [238] (нисар) 1000 нишапурских динаров и положил перед эмиром ожерелье из драгоценных камней высокой стоимости. В понедельник эмир из сада Махмуди вернулся снова в городов старый дворец отца. В первый день месяца рамазана (= 20 VII) начали поститься, а 3 числа месяца рамазана принесли дары, приготовленные сахиб-диваном Хорасана — 500 тюков. Подобное я видел (только) у Хасанака (Хасанак — его полное имя Абу-Али Хасан ибн Мухаммед — крупный чиновник при эмире Махмуде, был раисом Нишапура, с 416 (= 1025) г. везиром, пользовался полным доверием Махмуда; при Мас'уде в 422 (= 1031) г. был казнен по обвинению в связях с Фатимидами (Muhammad Nazim. The life and times of sultan Mahmud of Ghazna, pp. 135-136) который привез (дары) в таком же количестве эмиру Махмуду в тот год, когда он вернулся из хаджа и прибыл и» Нишапура в Балх.

Среди этих даров Сури было такое количество одежд, сосудов, золотых и серебряных изделий, гулямов и рабынь, мускуса и камфары и жемчуга, армянских ковров и (обыкновенных) ковров и прочего рода добра, что эмир и все присутствующие пришли в изумление, ибо он (сумел) заполучить наиболее редкие вещи из всех городов Хорасана, из Багдада и Рея, Джибаля и Табаристана, (кроме того было) соответствующее этому (этим дарам) |510| съестное и напитки, и (удивились они) тому количеству наличного золота, которое было в зеленых и красных шелковых кошелях, и серебра в вышитых золотом кошелях. Я слышал от Бу-Мансура, мустауфи, (Мустауфи — казначей (Туркестан, стр. 239) а он был таким заслуживающим доверия и верным (передатчиком), в дело которого волос не смог вползти, и имел он великую душу и ясную мысль, он сказал (мне): «Эмир приказал втайне оцепить дары, вышло четыре раза по тысяче тысяч диргемов». Эмир сказал мне, Бу-Насру: (Вероятно, следует читать Бу-Мансуру) «Этот Сури хороший слуга, если бы у пас было (еще) двое-трое таких же слуг, это было бы весьма полезно». Я сказал: «Это так». И я не имел мужества сказать: «Нужно спросить у населения Хорасана, сколько было причинено вреда им, благородным и простонародию, чтобы приготовить такие дары. На завтра обнаружится, каковы будут последствия этого дела». Воистину было так, как сказал Бу-Мансур, ибо Сури был человеком свирепым и жестоким. Когда ему развязали руки по отношению к Хорасану, он уничтожил всех вельмож и раисов и забрал безмерное (количество) денег. Бедствие его гнета постигло слабых. Он отдал султану по 5 диргемов на (каждые) 10 из всего того, что он забрал. Те вельможи (Хорасана) лишились всего. Они написали письма ,в Мавераннахр, послали послов и молили вождей тюрок (Т. е., очевидно, караханидских: владетелей Мавераннахра) побудить туркмен (к выступлению против Мас'уда). Слабые же обратились за помощью к всемогущему богу. У осведомителей недоставало смелости правдиво известить. (эмира) о положении дел Сури. Эмир не слушал ничьих речей, (направленных) против него (Сури), и смотрел на эти дары, как на его излишек, пока Хорасан воистину не пропал из-за его тиранства и жадности. Когда при Данданкане случилось это поражение, Сури пришел с нами в Газну во. времена царствования Маудуда, (Маудуд, сын Мас'уда, — газневидский эмир (433-440 = 1042-1048) принялся за столицу Газну и хотел |511| действовать хорасанскими методами, но не вышло, и его (Сури) обуздали. Конец дела этого человека был таков, что он умер в крепости Газны.

*События 425 (= 1034) г. Нападения туркмен

|535| Освободившись от этих важнейших дел, эмир выступил из Газны в субботу, за 3 дня до конца месяца шавваля. 425 г. (= 14 IX 1034) и. 7 зу-л-ка'да [239] (= 23 IX) прибыл в Тегинабад. Там он находился 7 дней и пил вино (только) один раз, так как несколько дней он был занят. После того оттуда он приехал в Буст в четверг 17 числа этого месяца (= 3 X) и остановился в Кушк-и-Дашт-и-Ленган. Там понастроили много садов, зданий и павильонов..

Из Хорасана пришли важные письма (с известием) о туркменах и вторжении их в области Мерва, Серахса, Бадгиса и Баверда, о произведенных ими крайних бесчинствах и бессилии правительственных агентов и шихне (градоначальников) оказать сопротивление и удержать их. Сури писал, что если государь не поспешит прибыть в Хорасан, то есть опасение, что он уйдет из рук, так как им (туркменам) тайно помогает Али-тегин. Из Хорезма также усиленно подстрекает Харун. Говорят, втайне с Али-тегином он договорился, что из Хорезма подступит к Мерву, в то время как Али-тегин двинется на Термез и Балх, (где) они и встретятся. |536|

*События 426 (= 1034/35) г. Поход Мас'уда в Хорасан, Гурган и Табаристан. Восстание хорезмшаха Харуна

|540| Эмир прибыл в Серахс 4 мухаррама (426 = 19 XI 1034 г.). На берегу большого канала поставили царскую ставку и большую палатку. На месте лагерной стоянки было очень много войска.

В эти два-три дня из Хорезма пришло секретное письмо (с донесением), что Харун энергично налаживает дела, чтобы итти на Мерв.

[Дальнейшие секретные донесения рассказывают об. организации заговора против Харуна. В письме, полученном Бу-Насром Мишканом от великого ходжи, в это время находившегося в Хутталане и Тохаристане, говорилось о Десяти гулямах, которые должны были убить Харуна, и о массе потраченных на это денег. Однако подкупленным гулямам, несмотря на все их старания, не удавалось привести заговор в исполнение, так как Харун соблюдал крайнюю осторожность, не делал прогулок, не охотился, не играл в човган (Човган (***) — палка с загнутым концом, употрбляемая в игре в поло. Термином этим обозначали также и игру в поло, широко распространённую на Востоке (К. Иностранцев. К истории игры в поло, стр. 110 и сл) и был все время занят приготовлениями к походу на Мерв.]

|542| [При обсуждении с эмиром упомянутого выше донесения] я (Бу-Наср) сказал: «Да будет долга жизнь государя! Если с Харуном будет покончено, то, с соизволения божия, будет покончено в самом скором времени, ибо видны признаки того. Если же это протянется дольше, то наиболее правильное мнение мое заключается в том, что государю необходимо пойти в Мерв, так как эти туркмены рассеяны в пределах той области и главные силы направляют на Балх и Тохаристан, пока их не отбросят и пока не будет прервана также поддержка им со стороны Мавераннахра, ибо лазутчики в Бухаре и Самарканде пишут: "А еще хлопочут мятежники — перейти Джейхун". Когда государевы войска приблизятся к Балху и Джейхуну,. в Мерве, который есть середина Хорасана, все эти напасти исчезнут».

Эмир сказал: «Так именно и есть. Сейчас несколько дней побудем: в Серахсе и посмотрим, каковы будут обстоятельства».

6 этого месяца (мухаррама 426 = 21 XI 1034) пришло письмо из Балха об убиении хаджиба Бек-тегина сипехсалара, он был комендантом (кутвал) Термезской области...

|543| В это время случайно произошло так, что большая группа туркмен подошла к границе Термеза и в Кабадиане причинила много бедствий, разграбила (местность) и угнала скот. Хаджиб Бек-тегин, снарядившись, пустился преследовать их со всеми (своими людьми). Неприятели бежали [240] от него к Андхуду и Миле. (Мила — местность при устье р. Вахша (Маrquаrt. Eransahr, SS. 234-235). Возможно, однако, что здесь описка, вместо Меймене) Бек-тегин с поспешностью погнался за ними. Настиг он их в области Шабуркана. Завязали сражение, продолжавшееся; с полудня до времени послеполуденного намаза. Сражались с большим; ожесточением, и много людей было убито. Туркмен (полегло) больше, и эти презренные под конец бросились в бегство — пустились бежать в пустыню. Бек-тегин преследовал их. Его приближенные говорили: «Враги бежали, уничтоженные и разбитые. Преследовать их значит совершить ошибку». Он не послушался, так как пришел его смертный час. Бек-тегин нас несколько человек из наиболее воинственных врагов, и снова началась упорная битва, потому что беглецы боролись за свою жизнь. Бек-тегин нага всадника из группы и хотел его ударить. Когда он приподнимался на седле, между кольчугой обнажился пах. Внезапно один туркмен пустил стрелу и угодил туда. Бек-тегин остановился на месте, испытывая страдание о боли. О трудом и болью вытащил он стрелу и никому (этого) не обнаружил пока ему не стало плохо, и он возвратился. Когда он доехал до стоящ, его сняли с лошади и уложили. Он умер. Войско пришло в Шабуркан, и Бек-тегина похоронили. Туркмены же, узнав об этом происшествии 3 дня спустя, возвратились снова. Эмир опечалился при этом известии, так как Бек-тегин был хороший салар. Он тотчас позвал сипехсалара Али, (сына) |544| Абдаллаха, и рассказал (ему) об этом происшествии. Али сказал:

«Жизнь всех рабов да будет твоей жертвой. Хотя великий ходжа и там, (однако) Тохаристан и Гузганан до реки остался без салара. Необходим (послать) какого-нибудь салара с сильным войском.

Эмир сказал: «Сипехсалару следует отправиться, при помощи войска преградить дорогу бунтовщикам погонщикам верблюдов, уничтожить и (после того) направиться в Балх».

Али сказал: «Слушаю. Когда следует отправиться?» Эмир ответил: «Послезавтра, так как, когда пришло такое важное известие, следует отправиться быстро».

Али (В Калькуттском издании (в дальнейшем сокращенно — Кальк.): Али-тегин) сказал, что он сделает так, и, поцеловав землю, ушел. Те люди, которые находились (раньше) под его начальством и прибыли на этой неделе, снова получили назначение (итти с ним).

В пятницу 28 мухаррама (= 13 XII 1034) он пришел к эмиру и виделся с ним, (затем) отправился в Гузганан. Ходжа Бу-Сахль Хамадани дабир (Дабир — чиновник, писец. В Тегеранском издании (в дальнейшем сокращенно — Тег.): ходжа Бу-Наср-и-Сахль Хамадани дабир) высочайшим указом был назначен сахиб-беридом в войске сипехсалара, и он отправился. Али прекрасно выполнил то поручение, ибо он был человек осмотрительный и очень хорошо вел войско. Он привел погонщиков верблюдов к повиновению и наложил контрибуцию (мувада'ат). После того он повел (войска) к Балху, и распространился большой страх.

На другой день, в субботу, пришло письмо от Нуш-тегина, личного слуги, (Хассе хадим, или хассе — «личный» — титул Нуш-тегина, по-видимому, указывающий на его близость к Махмуду) с двумя гонцами из Мерва. Он писал: «Группа туркмен, пришедшая сюда из Серахса, (прибыла) ранее султанского войска. Я, как только было получено известие, стремительно выступил со своими гулямами и войском и настиг их. Произошло упорное сражение, продолжавшееся от полуденного намаза до наступления потемок. Наконец, они бросились бежать и ушли в сторону пустыни Нух-гумбезан. (Так — *** — «9-ти куполов» в Тег.; в Кальк.: «к Кунендану»; по-видимому, это название тождественно с упоминаемой ниже (стр. 246) «пустыней Дех-Гумбезан» — «10-ти куполов») Ночью не годилось пускаться в пустыню. [241] На другой день, когда пришло известие, что они собрались вместе, я возвратился и произвел знатную расправу. Головы убитых, приблизительно 200 штук, надели на колы для примера (другим). 24 человека из их бойцов, |545| которые были захвачены во время сражения, посланы (государю), дабы государь приказал то, что найдет нужным».

Эмир пил вино, когда пришло это известие. Он приказал выдать халаты и награды вестникам и отправить их обратно и (приказал) бить в барабаны и трубить в трубы. Во время послеполуденного намаза эмир занимался питьем (вина). Он приказал бросить перед (своей) большой палаткой пленников под ноги слонам. Ужасный день был. Слух об этом достиг и близких и дальних.

Во вторник 8 сафара (= 23 XII 1034) прибыл великий ходжа Ахмед-и-Абд-ас-самад с добычей и победой, так как ему удалось сделать большое дело. Он усмирил области Хутталан и Тохаристан и их округа, и был наведен большой страх. Области он, согласно высочайшему приказу, вручил старшему хаджибу Бильге-тегину, который пришел туда, а (сам) вернулся. Ему устроили достойную встречу. Когда он прибыл к эмиру, он получил много знаков внимания на глазах у всех, и эмир тотчас же устроил с ним совещание наедине. Там был также и начальник (сахиб) дивана документов (Бу-Наср Мишкан, ср. выше, стр. 235, прим. 3) (диван-и-рисалат). Я слыхал от него, что эмир говорил везиру:

«Добрыми трудами и стараниями ходжи дело Тохаристана и Хутталана налажено. И с делом Харуна также, если угодно аллаху, будет покончено в скором времени. И туркмены испугались и убежали, и главная часть их из Баверда и Несы бросилась в Фераву. За ним в погоню пошло большое войско под начальством Пири ахурсалара (Ахурсалар — начальник конюшни, придворный чин) с несколькими хаджибами, наиболее выдающимися мукаддамами (офицерами); Абдус — кедхуда, мубашшир и мудаббир (Оба слова означают распорядителя, более конкретное их значение неизвестно) у того войска. Также и Сури, согласно приказу, приготовив (войско) с Кадыр-хаджибом и шихие (градоначальником) Нишапура и Туса, (отправится) из Нишапура через Устуву, и они присоединятся к этому войску. И они не перестанут преследовать неприятелей до тех пор, пока (неприятели) не убегут в Балханские горы. И фураж и потребное для |546| похода через пустыню — все, что нужно (взять) из этих предметов, Сури взял с собой. И мнение наше остановилось на том, что мы (эмир) отправимся в Мерв и проведем там зиму, пока дела не придут в порядок полностью. Что по этому предмету скажет ходжа?»

Ахмед сказал: «Мысль правильная. Не иначе, как только при помощи этой мысли и (этого) плана возможно вернуть Хорезм — и эти туркмены исчезнут из Хорасана и больше уже не осмелятся переходить Джейхун».

Эмир сказал: «Идите к себе, чтобы дела лучше обдумать, так как мы будем здесь еще несколько дней».

Они ушли, а ходжа пошел в свою палатку. Вельможи, свита и начальники отправились к нему (ходже) для приветствия и поклона.

|547| В среду 17 сафара (= 1 I 1035) после приема эмир устроил совещание наедине с везиром, начальником дивана документов, военачальниками и свитой. Ходжа Хасан-и-Микаил также был там. Обсуждали вопрос о выступлении. Было решено двинуться к Мерву, и на этом (решении) и разошлись. Ходжа Хусейн, векиль, (Векиль — заведующий хозяйственной частью дворца) занялся приготовлениями.

20 числа этого месяца (4 I) отправился Сури — распорядиться заготовкой полного фуража, чтобы в нем не было никакой нехватки, когда туда прибудут султанские войска. Спустя 3 дня после отъезда Сури, эмир [242] приказал доставить царский шатер на Мервской дороге в 3 фарсахах от лагерной стоянки.

От ходжи Бу-Насра я слышал, что великий ходжа сказал ему: «А ведь возможно, что этот план похода на Мерв будет осуществлена Бу-Наср ответил: «До тех пор, пока (эмир) не тронется, нужно сомневаться». Веда кий ходжа возразил: «Какое сомнение, когда поставили караулы и векиль уехал». Бу-Наср сказал: «Караулы можно снять, а также и векиль может |548| возвратиться. Ни в каком случае нельзя доверять этой затее, пока не будет пройден один — два перегона по дороге к Мерву».

На другой день (после праздника садэ) (Праздник садэ — древнеперсидский праздник 10 бахмана (= 10 I) эмир приема не делал. На третий день, после приема, устроив совещание с везиром, вельможами и государственными сановниками, он сказал: «Мое намерение заключалось в том, чтобы двинуться в Мерв. А теперь я подумал: Нуш-тегин, личный слуги там со всем войском. Полчище туркмен он разбил, и они от него бежали Пошлем еще полк конницы, чтобы она присоединилась к нему, и пусть он рассчитывает на солдат. И Сури, и Абдус, и сильное войско отправили в Несу. Сипехсалар Али в Гузганане и Балхе, старший хаджиб в Тохаристане — с войсками. И эти войска более близки друг к другу, также и Али тегин, который ведь дал обязательство, а другие не посмеют сделать нападение. Правильный план я вижу в том, чтобы отправиться в Нишапур н быть ближе к Рею. (Следует) задать страху — и те дела, которые запутаны, распутаются: гурганцы испугаются и пришлют взносы (мал-и-заман) (Употреблен термин «мал-и-заман», что обыкновенно означает сумму налога,] сдаваемого на откуп, во здесь, по-видимому, просто означает сумму дани, которую обязался платить Гурган) за два (прошедшие) года».

Ходжа сказал: «Истина такова, какою видит ее государь».

Бу-Наср ничего не сказал. У хаджибов Бектугды и Сюбаши и у Бу-Насра не было причин говорить о таких делах, в особенности когда везир говорил в таком духе. (Затем) эмир приказал написать письмо Хусейну векилш чтобы он возвращался и чтобы дежурные принесли царский шатер. Они сказали, что сделают так, и ушли...

|549| В воскресенье, за два дня до конца сафара (= 12 I 1035), эмир уехал из Серахса и прибыл в Нишапур. В субботу 14 раби I (27 I) он остановился в Шадьяхе. (Дворец в Нишапуре)

Три дня спустя после прибытия в Нишапур эмир устроил заседании с везиром и государственными сановниками. Бу-л-Хасан Ираки стоял около него, и говорились всякого рода речи. Эмир сказал: «Я здесь не буду болея одной недели, так как Хорасан успокоился, туркмены отправились в |550| преисподнюю, и войско преследует их. Фураж Нишапура пусть остается на месте, к лету, когда мы сюда придем снова. Сури скоро придет сюды и устроит дела другие. В Дихистане, говорят, 10 манов пшеницы продают за 1 диргем, 15 манов ячменя (тоже) за 1 диргем. (Эта дешевизна резко сменилась небывалой дороговизной после нескольких лет военных действий газневидских войск против туркмен. В Серахсе цены поднялись настолько, что мана муки нельзя было купить га 10 диргемов (см. ниже, стр. 588). Цена эта была очень велика, потому что даже в голодные годы хлеб был много дешевле. Так, Насир-и-Хосроу (изд. Schefer'a, перс, текст, стр. 4) пишет, что в 457 (= 1064/65) г. во время голода в окрестностях Казвина ман ячменного хлеба стоил 2 диргема) Туда пойдем — пусты потребляется тот даровой фураж, и войску будет благоденствие, и от зимнего] холода избавятся, и к Хорезму и Бал ханским горам будем близко. Абдум и войско, получив от нас известие из Дихистана, воспламенятся отвагой; и до Рея и Джибаля дойдет слух, что мы двинулись из Нишапура в ту сторону. И Бу-Сахль, и Таш, и свита (хашам), которая там, окрепнут духом, [243] а сын Каку (Сын Каку — Ала-ад-даула Мухаммед ибн Душманзияр, владетель Исфахана, Хамадана и Рея (398-433 = 1007-1041); ниже, на стр. 299, этим же именем — «сын Каку» — назван сын Мухаммеда, Ферамурз) и другие мятежники принесут повинную, и Таш дойдет до Хамадана, где нет никакого противника, и то, что сделано в Рее из (предметов) золота и одежд, доставят во дворец (эмира). Бакалинджар пришлет положенные взносы с Гургана за два года вместе с подарками и тоже будет оказывать услуги. А если не выйдет по задуманному, так разом пойдем в Астрабад, и если будет нужда, то и в Сари и в Амуль пойдем, так как расстояние (оттуда) близкое. Говорят, что в Амуле тысяча тысяч людей. Если с каждого человека будет взят 1 динар, то составится тысяча тысяч динаров. Одежда и золото попадут в (наши) руки, и все это свершится через 3-4 месяца. А после науруза, по прошествии некоторого времени, когда снова прибудем в Нишапур, если будет желание, лето можно будет провести там. Сури и тамошнее население должно будет приготовить фураж. Наше мнение остановилось на этом, и мы принуждены итти. Вы как на это смотрите и что скажете?»

Великий ходжа Ахмед-и-Абд-ас-Самад взглянул на присутствующих и сказал: «Вы предводители войска. Что скажете вы?»

Они сказали: «Мы слуги государя. Наше дело воевать, рубить мечами и завоевывать области. Все, что ни прикажет государь султан, мы выполним, как преданные рабы, и пожертвуем жизнью. Вот каково наше слово. |551| Слова — должно или не должно, можно или не можно — дело ходжи, ибо он везир, это (Т. е. рассуждать) — дело не наше».

(Ходжа сказал: «Хотя Ахмеда Йинал-тегина и не существует, (все же) Хиндустан не спокоен. Отсюда до Газны расстояние дальнее, и повертывать спину к Газне и Хиндустану неправильно. Что же касается (якобы) ложного слуха о том, что Али-тегин умер и отдал душу высочайшему суду, по-моему, это верно, так как я слышал, что он умер от болезни, которая с ним приключилась. Он был человек ловкий и опытный в делах хитрец. Он умел обходиться со всяким человеком. Туркмены и сельджуки были его военной силой, и он держал их при себе словами и серебром, так как он знал, что если они отделятся от него, он станет слаб. Так как он умер, то дело этой области попадет (в руки) двум малолетним беспомощным. Как я слышал, между сельджуками, этими двумя мальчиками (Сыновья Али-тегина — Нур-тегин и Ала-ад-даула, — с которыми после смерти Али-тегина (1034) поссорились сельджуки (В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 25) и Куфасом, (Так здесь в Кальк. — *** ; в Тег. — Кунаш, или Кунуш; ниже, стр. 246; *** — Тунаш или Тунуш (в обоих изданиях) сипехсаларом Али-тегина, есть неприятности. Эти неприятности должно быть увеличатся, и (тогда) сельджуки не смогут там быть. Отправиться (же) им в Хорезм невозможно, ибо так решено и мною положено, что, как только Харун выступит, его убьют. Та страна придет в расстройство и туда отправится Шахмелик. (Владетель Дженда) Он же большой враг сельджуков. (Поэтому) им, кроме Хорасана, не окажется места. Боюсь, что они поневоле придут в Хорасан, так как услышат, что сделали здесь Бука, Ягмур, Кокташ и другие, которые их слуги. Тогда, если — сохрани аллах — дело будет так, а государь будет отсутствовать, дело затянется надолго. Правильный план действий был тот, когда государь думал пойти в Мерв. Мнение государя о том (плане) изменилось. Я же то, что знал, по мере своих знаний, сказал, (а в остальном), следует повиноваться приказанию государя» (Это предсказание будущего хода событий, которое оправдалось до мелочей, вызывает большое подозрение. Возможно, что эта речь, как и ряд других, сочинена самим Бейхаки). [244]

|552| Эмир сказал: «Нуш-тегин, личный (слуга), со своимвойском в Мерве, Также и два салара со свитой и войсками в Балхе и Тохаристане. Как эхо возможно, чтобы туркменам Рудбара (Рудбар, букв, «побережье реки» — название многих местностей в разных частях Ирана и Средней Азии, в частности около Мерва, в Тусе и других; однако, скорее всего, здесь подразумевается побережье Аму-дарьи, на что указывает и упоминание пустыни. Ср. выше (стр. 226) упоминание Рудбара Земма, т. е. побережья Аму-дарьи около Келифа) (удалось) напасть на Мерв и притти через пустыню. А алтунташцы заняты собой, делом, которое имеют перед собой. У нас нет более правильного образа действия, кроме этого: пойти в Дихистан, чтобы посмотреть, каковы будут дела Хорезма».

Ходжа сказал: «Да не будет (это мнение) иным, как только благословенным».

Эмир обратился к хаджибу Сюбаши: «Погонщикам нужно сказать, чтоб: они не гоняли верблюдов далеко: через б дней я отправляюсь и оставлю здесь кого-нибудь из хаджибов с помощниками (наиб) Сури. Пусть, когда Сури явится, он действует вместе с ним, чтобы приготовить фураж к нашему возвращению. Остальное войско в полном составе пойдет с нашими знаменами».

Он сказал: «Так сделаем». А Бу-Насру Мишкану (эмир) сказал: Следует написать письма в Мерв и Балх, чтобы (там) были осмотрительны и настороже и охраняли сторону пустыни и места переправы через Джейхун, так как мы намерены отправиться в Дихистан, чтобы быть с этой стороны против Хорезма, Несы и Балханских гор. Туркменам вовсе придется; убраться из Хорасана, и заботы сердцу не останется».

Салару дворцовых гулямов, хаджибу Бектугды, он сказал: «Устрой дела дворцовых гулямов: больные остаются здесь, в цитадели (кухендиз), а другие, которые готовы (к выступлению), идут с нашими знаменами. То же самое и вьючные лошади».

(Все) встали и пошли.

|555| Эмир сказал (Бу-Насру): «То, что говорит ходжа, вздор. Хорасан и переправы (через Джейхун) полны войск. Иракские туркмены убежали. Их преследовали до Балханских гор, и (наше) войско у них в тылу,. Известно, какое расстояние до Дихистана и Гургана. Если будет желание, через две недели можно будет возвратиться в Нишапур».

[Он возражал на мнение ходжи, который считал, что отправляться в Дихистан и оставлять Хорасан при наличии близких мятежников — неблагоразумно.]

|555-574| [Описывается поход эмира Мас'уда в Гурган, куда он прибыл 26 раби I 426 (= 9 II 1035), пройдя через Турбет-и-Кабус, (Турбет-и-Кабус — гробница Кабуса ибн Вашмгира около г. Джурджана, существует и теперь (В. В. Бартольд. Башня Кабуса как древнейший датированный памятник мусульманской персидской архитектуры) и остановился поту сторону города в месте, которое называют Мухаммедабад на берегу большой реки. Бакалинджар и другие гурганцы покинули дома и ушли в Сари. Предводители арабов со своими дружинами (хейль), которые составляли военную силу гурганцев, в числе 4000 явились на службу Мас'уду. 12 раби II (= 24 II) эмир выступил из Гургана в Астрабад, оставив в Гургане своего сына Маудуда и послав в Дихистан 2000 арабов с Пири-ахурсаларом. Из Астрабада Мас'уд пошел в Сари, куда прибыл 27 раби II (= 11 III) и оттуда в Амуль Табаристанский. Бакалинджар и другие ушли в горы, а городская знать выразила покорность. Мас'уд прибыл в Амуль 6 джумада I (= 19 III). Из Амуля Мас'уд ходил к Натилю, где произошло большое сражение с гурганцами, кончившееся поражением последних; Мас'уд вернулся в Амуль 12 джумада I (= 25 III). Затем Мас'уд потребовал с г. Амуля огромную контрибуцию — миллион динаров. Городская знать, которой [245] было предъявлено это требование, созвала народное собрание, но жители города отказались платить. Город был разграблен войсками Мас'уда.]

|574| На этой неделе (начало джумада II = середина апреля) пришли важные донесения из Дихистана, Несы и Феравы о том, что большая группа туркмен снова появилась из пустыни с целью напасть на Дихистан и что-нибудь награбить. Эмир Маудуд писал, что он послал на четыре стороны разведочные отряды в большом числе всадников и отдал приказ подвезти провиант ближе к Гургану на верблюдах и лошадях и что он на каждого всадника, который был на лошади, добавил двух-трех (лошадей). Последовал ответ, чтобы хорошенько соблюдали осторожность, так как султанское войско возвращается вслед.

|574-578| [В пятницу 6 джумада II (= 18 IV) получилось из Балха известие о смерти Али-тегина. Далее излагаются поступки сыновей Али-тегина. Будучи в сговоре с хорезмшахом Харуном, который должен был выступить к Мерву, они напали на Чаганиан, безуспешно осаждали Термез и ушли назад в Самарканд. Эмир выступил из Амуля обратно к Гургану22 джумада II (= 4 V), раскаиваясь в том, что он сделал в Амуле.]

|578| В среду 3 раджаба (= 14 V) в дороге пришло письмо, что убили Харуна, сына хорезмшаха Алтунташа, и что то войско, которое шло на Мерв, возвратилось в Хорезм. Эмир, получив это известие, очень обрадовался и сказал великому ходже Ахмед-и-Абд-ас-самаду много хорошего, так как это он сделал хитрость, как мы показали ранее, чтобы неблагодарный погиб.

|579| Было так, что, когда Харун выступил из Хорезма, 12 гулямов, которые устраивали покушение на него, в то время как он в 4 фарсахах от города хотел слезть с лошади, пустили в ход мечи, копья и кистени и изрубили в куски ту неблагодарную собаку. И войско растерялось и возвратилось назад,

В субботу 6 раджаба 17 V) прибыл старший хаджиб Телек-тегин. И когда сипехсалар Али Дайе прибыл в Балх, старший хаджиб, согласно приказу, пришел в Нишапур, а из Нишапура в Гурган, и большую часть передавшихся гурганских арабов поручили ему, чтобы он отвел их в Нишапур. По прибытии туда он скончался.

В понедельник 8 раджаба (= 19 V) эмир прибыл в Гурган. Стояла очень жаркая погода, в особенности там, так как это была страна с жарким климатом. Животные ослабели, потому что в Амуле и в пути ели рисовую солому. Я слыхал, как ходжа Бу-Наср Мишкан говорил: «Эмир весьма |580| раскаивался в походе на Амуль, ибо понял, что выйдет из этого».

|581| Во время послеполуденного намаза того дня, когда эмир прибыл в Гурган, он находился в хорошем настроении благодаря происшествию в Хорезме, гибели презренного Харуна. По случаю того, что очень большая опасность была уничтожена, он устроил попойку и, по обычаю отца, пил всю ночь.

*Появление сельджуков в Хорасане

На следующий день аудиенции не было, и все люди ушли обратно от дворца. Хотя погода была жаркая, было решено, что (эмир) пробудет в Гургане 2 недели. Ходжа Бу-Наср после полуденного намаза позвал меня, и мы занялись едой. (В это время) два всадника, принадлежащие Бу-л-Фазлю Сури, из числа отважных феравских наездников прибыли о-двуконь. Они подошли (к Бу-Насру) и приветствовали его. Бу-Наср им сказал: «Что случилось?» Они сказали: «Мы прибыли из Нишапура в два с половиной дня. На всем пути мы брали свежих лошадей и так быстро скакали, что ни даем, ни ночью не отдыхали, за исключением того количества (времени), когда мы ели, ибо такой приказ дал сахиб-диван, а обстоятельства и причины (такой спешки) нам неизвестны». [246]

Ходжа перестал есть и усадил их за еду, взял письма, раскрыл пакет и начал читать. Он сильно взволновался и покачивал головой. Я, Бу-л-Фазль |582|, понял, что что-то случилось. Затем (ходжа) сказал: «Оседлайте, коня» и, вымыв руки, потребовал одежду. Мы встали. (Ходжа), мне сказал: «Приходи следом за мной во дворец». Всадников разместили, а я отправился во дворец. Дворец был пуст, эмир до полудня пил вино и после веселья почивал. Бу-Наср сказал мне, а он был один: «Туркмены и сельджуки, множество людей, переправились через реку (Джейхун), через пустыню Дех Гумбезан, прошли на Мерв и отправились, в Несу. Сахиб-дивана Сури они сделали своим ходатаем, чтобы он поддержал (их), чтобы Неса была оставлена за ними (с таким условием), что один из трех предводителей (их) пойдет ко двору и будет служить, а они будут с войском, которое выполнит всякую службу, какая будет приказана. Ей, Абу-л-Фазль, пропал Хорасан. Иди к великому ходже и изложи ему это положение». Я вошел, нашел его вставшим ото сна и читающим книгу. Как только он меня увидел, то сказал: «Добро пожаловать». Я приветствовал его. Он сказал: «Я знаю, что сельджуки пришли в Хорасан». Я сказал: «Это так», сел и изложил ему положение. Он сказал: «Нет могущества и силы, кроме как у великого аллаха». (Затем) сказал: «Не иначе, как это результат похода на Амуль и распоряжений Ираки-дабира». Он приказал (слугам): «Оседлайте коня, выезжаю». Он сел на коня. Бу-Наср явился к нему из своего дивана и устроил совещание. Кроме меня, никого другого не было. Он дал ему письмо Сури. Было написано, что сельджуки и йинальцы, (Йинальцы (***), в издании всюду *** — одна из групп туркмен, связанных с сельджуками. По-видимому, с ними как-то был связан Ибрахим Йинал, сводный брат Тогрул-бека, отец которого у Бейхаки не назван, но, может быть, следует его имя читать Ибрахим-и-Йинал, т. е. Ибрахим, сын Йинала. Более поздний источник, Имад-ад-дин Исфахани (ниже, стр. 322), называет Ибрахима сыном Йинала, сына Сельджука) тысяч десять всадников, мимо Мерва пришли к Несе и что туркмены, которые находились там, а также еще одна группа из хорезмийцев и сельджуков, держат их в своем присутствии на ногах, не посадили и даже не нашли этого возможным. (Текст неясен) Письмо, которое они написали ко мне, я послал при своем письме государю, чтобы он был о том осведомлен. Письмо было такое:

|583| Абу-л-Фазлю Сури... (Опускаем эпитеты) от рабов Ябгу, (В издании всюду Бейгу) Тогрула и Дауда, клиентов эмира правоверных. (Т. е. халифа; это выражение, может быть, указывает на то, что Сельджуки уж» в то время вступили в какую-то связь с багдадским халифом) Нам, слугам, было невозможно оставаться в Мавераннахре и в Бухаре, так как, пока был жив Али-тегин, с нами было хорошее обхождение, дружба и близость, а теперь, когда он умер, дело попало; в руки к дв