Текст воспроизведен по изданию: Абу-л-Фазл Бейхаки. История Мас'уда. Ташкент. Изд-во АН УзССР. 1962 1 страница

АБУ-Л-ФАЗЛ БЕЙХАКИ

ИСТОРИЯ МАС'УДА

1030-1041

Во имя Аллаха милостивого, милосердого! /1/

Повествующий эту быль, Абу-л-Фазл Бейхаки, дебир, о виденном им самим рассказывает так:

Когда покойный султан Махмуд, сын Себук-тегина Гази, - да будет им доволен Аллах, получил в Газне [божие] повеление переселиться в иной мир [и] вверенную на время драгоценную душу отдал обратно творцу душ, старший сын его и наследник престола, эмир Мас'уд, пребывал в Исфагане, собираясь двинуться на Хамадан и Багдад, и обретался очень далеко от престола царства. Основываясь на этом, хранители и столпы Махмудовой державы, как-то: старший хаджиб эмир Али Кариб ¹, Азуд ад-довле эмир Абу Якуб Юсуф, сын Насирад-дина Себук-тегина, брат султана ², который был сипахсаларом, эмир Хасан ³, везир, который был известен под именем везир Хасанек, Бу Наср Мишкан ⁴, начальник посольского дивана, Бу-л-Касим Кесир, начальник воинского дивана, Бектугды, начальник дворцовых гулямов ⁵, Абу-н-Наджм Аяз ⁶ и Али Дая, родственник султана, все они совместно с прочими знатными и могущественными мужами, с одобрения друг друга, и как того требовало время ⁷, привезли из Гузганана ⁸, расположенного близко от столицы, меньшого сына покойного султана, да просветит Аллах его доказательство, эмира Абу Ахмеда Мухаммеда ⁹ и посадили его заместо великого отца на престол царства, а старший хаджиб, эмир Али Кариб, самый именитый из хранителей державы, сталво главе правления и начал вершить государственные дела. Когда эмир Мас'уд, да смилуется над ним Аллах, отменив решение идти на Багдад, прибыл из Исфагана в Рей, из Рея в Нишабур и из Нишабура в Герат, эмир Али, опять-таки с согласия и одобрения прочих могущественных сановников, заключил эмира Мухаммеда в теги-набадскую крепость Кухтиз ¹⁰. Извиняясь тем, что это было совершено ради пользы [государства], они сие послание ¹¹ посредством Менгите-рака, брата старшего хаджиба, и Бу Бекра Хусейри, недима покойного султана, доставили ко двору государя султана Мас'уда, да будет ими доволен Аллах ¹². [44]

[ЛЕТОПИСЬ ГОДА ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО]

/2/ СПИСОК ¹³ С ПОСЛАНИЯ, КОТОРОЕ СТОЛПЫ МАХМУДОВОЙ ДЕРЖАВЫ ИЗ ТЕГИНАБАДА ОТПРАВИЛИ К ЭМИРУ МАС'УДУ В ГЕРАТ

«Да пребудет долгой жизнь властителя мира, преславного султана-благотворителя, в величии и могуществе, в царском достоинстве и преуспеянии, в обретенном спокойствии и неусыпном стремлении к заветной цели на этом свете и в загробном мире!

Отписали слуги государя из Тегинабада в понедельник третьего числа месяца шавваля о положении победоносного воинства, кое ныне находится здесь, в том смысле, что как только будет сюда высочайшее повеление, полк за полком, решившись служить высочайшему двору властителя мира, преславного султана-благотворителя, да продлит Аллах его век, окажут помощь в победе его стягу ¹⁴, дабы все препятствия и помехи рухнули и сгинули и дела пришли в порядок и выправились. А сердца [слуг его] покорны и решения и намерения их искренни, *слава Аллаху, господу миров! Да будет благословение над посланником его Мухаммедом и всем семейством его!* Суд божий свершается по воле Аллаха, велик он и всемогущ, и по слову и велению его, а не по хотению человеческому, ибо по воле его, хвала ему и слава, совершается коловращение судеб и ему принадлежит вынесение приговора, одарить ли или ввергнуть в несчастье, удовлетворить ли всяческие желания, предоставить ли силу и мощь. И что бы он ни сделал — то справедливо. Царство на земле по милости его достается от сего тому и от того сему, покуда *истинно, Аллах наследует землю и тех, кто на ней, и он есть наилучший из наследующих* ¹⁵. А эмир Абу Ахмед, да продлит Аллах его здоровье, был ростком от корня державного рода покойного эмира, да просветит Аллах его доказательство. [Но] всякий [росток], самый крепкий, самый сочный и самый преуспевающий ¹⁶, /3/ ведь отнюдь даже не допустит и не согласится, коль кто-нибудь из слуг царского дома, или иной кто, станет вести о нем неподобающие речи, ибо что бы ни говорили, возвращается к [45] великому корню. Поскольку в предвечности было решено, что он [эмир Мухаммед] некоторое время будет сидеть на престоле царства Газны, Хорасана и Хиндустана, который был местом эмиров, его отца и деда, да будет над ними милость Аллаха, то ему сесть и украсить [собой] тот престол было неизбежно. В тот день у него было право на то. Не миновать ему было отдавать повеления по разному поводу, как [их] отдают государи, а те, кто состояли при нем, люди разного рода, самые высокие и самые низкие, покорно и послушно исполняли повеления и соблюдали таким образом условия повиновения. Когда же его время прошло и господь бог, велик он и всемогущ, удостоил слуг старшим ростком от корня государства, [то есть] истинным наследником престола, и осенил государство, ибо он был наместником [отца] и наместником наместника, избранника божьего ¹⁷, привет ему, [слуги государя] ныне поневоле поспешают восстановить [его] право и признать послушание ему самой священной для себя обязанностью.

Сего дня, коим помечено послание всех слуг государевых, они поступили согласно высочайшей воле, начертанной высочайшей рукой в записках, и заключили эмира Мухаммеда в крепость Кухтиз. После этого войска при оружии построились рядами от самого сераперде до отдаленного места в поле, и пошли большие разговоры и споры. Он, [эмир Мухаммед] говорил, что его, дескать, нужно отправить обратно в Гузганан вместе с людьми или свезти его самого к высочайшему двору. В конце концов было постановлено на том, чтобы ему оставаться взаперти в крепости со своими домочадцами и недимами, с подчиненными им слугами, покуда не придет о нем высочайшее повеление. Хаджиб Бек-тегин со своим хейлем и пятью сотнями отборных всадников стоит под крепостью, расположившись в шаристане Рутбиль ¹⁸, для охраны ее, дабы, когда слуги [твои] отсюда уедут /4/ и направятся к высочайшему двору, не случилось беды.

Сих двух слуг ¹⁹ избрали из числа вельмож, дабы они, ежели будут спрошены, разъяснили как обстоят дела. По милости властителя мира, преславного султана, да продлит Аллах его царство, подобало бы простить то, что слуги [его] натворили сначала, ибо ежели они и учинили тогда ради спокойствия некое дело и поступили по-своему, то в этом они соблюли указ покойного повелителя, да будет им доволен Аллах. Ныне же, когда объявился государь самый правый, и пришло его повеление, слуги полностью исполнили те условия службы и повиновения, кои обязательно требовались, и пребывают в ожидании ответа на эту службу и [надеются], что он прибудет вскоре [с указанием], как должно поступить с эмиром Абу Ахмедом и насчет других дел, дабы было исполнено согласно с ним. [Слуги государя] послали спешных гонцов из числа хейльташей в Газну и оповестили о делах, которые произошли, и о прибытии в счастливый час в Герат высочайшего [46] знамени, да окажет ему Аллах помощь, дабы государыня-мать и прочие слуги возрадовались и совершенно успокоились. Эту добрую весть везут [также] в Синд ²⁰ и Индию, чтобы в областях тех владений не случились беспорядки. *С соизволения Аллаха, да будет славно поминание его!*».

Итак, Бу Бекр и Менгитерак поехали. Таким же образом отправили в Газну и трех спешных хейльташей, и в пятницу здесь, в Тегина-баде, прочитали хутбу на имя султана Мас'уда. В соборную мечеть явились султанский хатиб, старший хаджиб и все вельможи, жертвовали много диремов и динаров и совершилось славное дело. Было послано письмо, чтобы и в Бусте ²¹ тоже прочитали хутбу. [Там так] и поступили и пышно отпраздновали.

Ежедневно хаджиб Али выезжал в поле и останавливался. Вельможи, придворные /5/ сановники и обладатели меча и пера тоже приезжали вкупе, останавливались, сидя верхом, и до позднего утра обменивались новостями. Ежели с какой-нибудь стороны доходила свежая весть, ее рассказывали, а ежели где-либо происходили беспорядки, то их устраняли с помощью письма и конного [гонца] в соответствии с обстоятельствами и показанием свидетелей; затем они снова возвращались в свои шатры. Эмира Мухаммеда содержали прекрасно, его личным недимам было позволено ходить к нему, а также его кавва-лам и мутрибам. Виночерпии носили вино и разного рода плоды и пахучие травы.

От каввала Абдаррахмана я слышал, что эмир Мухаммед два-три дня был словно ошеломлен и печален; когда он садился за еду, то удалял всех своих людей. На третий день Ахмед Арслан сказал [ему]: «Да будет долгой жизнь господина! Что суждено, то неминуемо сбудется. Пребывать в печали — невелика польза. Господину снова следует обратиться к вину и радостям жизни, а то мы, слуги, опасаемся, как бы его, сохрани бог, не одолела черная желчь ²² и не принесла с собой болезни». Эмир, да будет им доволен Аллах, подавил печаль и в тот день в собрании прослушал несколько песнопений. С каждым днем он постепенно отходил, так что когда рать выступила в Герат, он снова обратился к вину. Однако, [хотя] питье обставлялось пышно, со сладкими закусками, каждая чаша [сопровождалась] печальным вздохом, ибо вино и веселье хороши, когда на сердце спокойно. То, что говорят, будто опечаленным людям нужно пить вино, дабы утешить горе, — большая ошибка. Да, вино сразу утешает и умаляет [горе], но когда /6/ оно окажет свое действие и ложатся почивать, то похмелье столь отвратительно, что [люди] уснуть не могут, и это продолжается два-три дня.

Хейльташи, ездившие в Газну, вернулись обратно и рассказали, что когда радостная весть дошла до Газны, то знать и простой народ, [47] низкие и благородные [там] несколько дней ликовали, приносили в жертву [скот] и раздавали много милостыни, потому что дело упрочилось и пришло в порядок. Серхенг Бу Али, кутвал, сказал, что по всем владениям написали письма об этом известии, и в своем письме упомянул, что по прибытии письма из Тегинабада он отдал распоряжение изготовить с него списки, чтобы послать в Синд и Индию, а также в области Газны, Балха, Тохаристана ²³ и Гузганана, дабы повсюду стала известна важность этого события и [люди] успокоились бы. [И еще] посланные спешные хейльташи говорили: «Вельможи, факихи, судьи и хатиб оставались в рабате Джармак ²⁴ вследствие случившегося события. Когда же мы прибыли туда из Тегинабада, они обрадовались и повернули обратно в Газну. А когда мы доехали до Газны и отдали письмо серхенга кутвалу, он сейчас же распорядился, чтобы в крепости пробили в литавры и протрубили в рога. Радостную весть распространили повсюду, и государыня, родительница эмира Мас'уда, со всеми благородными женщинами спустилась из крепости вниз и отправилась в серай Абу-л-Аббаса Исфераини ²⁵, /7/ как было в обычае у эмира Мас'уда в пору эмира Махмуда. Все ученые законоведы, вся знать и простой народ отправились туда же, чтобы принести поздравления. Толпами туда пришли на поклон и городские мутрибы и трубачи Шадиабада ²⁶, все с сазами. И нас отпустили обратно. Мы получили больше пятидесяти тысяч диремов золотом, серебром и одеждой. День прошел славно, так что никто подобного не помнил. Приехали мы рано на заре, а в полночь повернули обратно с ответами на письма».

Старший хаджиб Али очень обрадовался таким известиям, написал эмиру Мас'уду письмо и послал его с двумя хейльташами. Он обстоятельно доложил о делах и отправил [также] все письма, которые были получены из Газны.

В субботу, в половине месяца шавваля, прибыло письмо от эмира Мас'уда, [привезенное] двумя его всадниками. Один был турок, другой бедуин. Ехали они о четыре-конь и поспели в четыре с половиною дня. [То был] ответ на письмо, которое повезли хейльташи, с упоминанием о заключении эмира Мухаммеда в крепость Кухтиз. Когда Али прочитал письма ²⁷ , он сел верхом, выехал в пате и вызвал [к себе] всех вельмож. Они сейчас же приехали, и Бу Са'ид, дебир, стал во всеуслышание читать письмо, письмо весьма ласковое, полное сердечной теплоты. [Эмир] обращался с любезными словами ко всем своим родичам ²⁸, свите и войскам. Написано оно было рукой дебира Тахира, начальника посольского дивана, и украшено высочайшей печатью. Несколько строк было начертано собственноручно эмиром Мас'удом старшему хаджибу Али. Обращение было: «превосходительный хаджиб, брат», ласка и любезность беспредельны, как равные пишут равным. Когда Бу Са'ид произнес имя султана, все спешились и снова [48] сели верхом [на коней]. Письмо прочитали. Полк за полком подходили войска и их уведомляли о содержании письма, они лобызали землю ²⁹ и удалялись. Повеление [хаджибу] Али было такое: /8/ дескать, надобно отправить [в Герат] родичей султана, свиту и рать, полк за полком, как [хаджиб] признает за лучшее. Затем вслед за ними двинулся бы он сам с индийским войском, слонами, арсеналом и казной и здрав и невредим прибыл бы ко двору, да знал бы, что все государственные дела милостиво возложены на него, и [что] его достоинство и сан превосходят все прочие.

Старший хаджиб промолвил: «Сказать надобно накибам, чтобы воротили рать назад и остановили, ибо сегодня у меня к сим вельможам есть несколько важных дел, и моя священная обязанность о них доложить, а потом, завтра, пусть подумают, как отправить рать, полк за полком, согласно велению султана государя». Накиб каждого отряда ушел, и все войска повернули назад и стали на месте. Старший хаджиб поехал обратно и увел с собой всю войсковую старшину, тазиков и турок. Они расположились в уединенном месте. Али передал Бу Са'иду, дебиру, собственноручное письмо эмира Мас'уда, которое они не видели, дабы тот его прочитал. Рукой [эмира] было начертано: «Нам известно, что в то время, когда отец наш, покойный эмир, скончался и превосходительный эмир призвал [нашего] брата Абу Ахмеда воссесть на престол царства, то ради благополучия царства иного средства не было. Мы повоевали тогда дальние области, весьма славные, и намеревались идти [еще дальше] на Хамадан и Багдад, ибо дейлемцев ³⁰ нечего было опасаться. Мы написали письмо к брату, через того сейида, с соболезнованием и поздравлением и советом. Ежели бы он послушался, сделался бы нашим наместником и прислал бы нам сразу то, что мы просили, то мы его ни в коем случае не стеснили бы, вызвали бы тех лиц из сановников и военачальников, которые по [нашему] разумению были нужны, и двинулись бы на Багдад, дабы царство мусульман стало находиться под нашим и [нашего] брата /9/ началом. Однако брат не нашел для себя пути благоразумия и вообразил, что наши, рабов [божиих], предначертания равносильны предопределению творца. Ныне, поскольку дело дошло до того, что он обретается вольно ³¹ в крепости. Кухтиз, его ни в коем случае нельзя отсылать в Гузганан, и было бы некрасиво брать его с собой [сюда], поскольку он заключен, ибо ежели бы он прибыл в Герат, мы с ним в таком [его] состоянии не могли бы свидеться. Самое лучшее для него — в почете и уважении пребывать в той крепости [вместе] со всеми своими домочадцами и таким числом людей, какое ему там надобно, ибо нет указа задерживать кого-либо из его людей. Хаджиб Бек-тегин, человек рассудительный, пусть находится у подножия крепости со своими людьми. Должность тегинабадского правителя ³² и должность шихне [49] Буста мы пожаловали ему, пусть пошлет в Буст своего наместника. И еще большие будут ему милости, коль поусердствует на службе, ибо мы намереваемся из Герата пойти в Балх и провести там эту зиму. Когда минует праздник нового года, мы отправимся в Газну и уладим, как должно, дело брата, потому что для нас нет человека дороже его; пусть обо всем этом узнают, ежели будет угодно Аллаху, велик он и всемогущ».

Когда это письмо было выслушано, все сказали: «Господин поступил тогда совершенно справедливо, что отправил посла, а теперь [поступил] еще справедливей. Каково мнение хаджиба на сей счет?» — Тот ответил: «Это письмо, ежели вы скажете, нужно бы послать эмиру Мухаммеду, дабы было ему ведомо, что по повелению государя он остается здесь и что пристав /10/ и страж его объявлен, мы же все от его дела отстранены». — «Обязательно надобно послать, чтобы он знал, в чем дело, и впредь вел разговоры с хаджибом Бек-теги-ном», — сказали [все]. — «Кто же отнесет [письмо] к нему?» — «Да любой, кого назовет хаджиб». Хаджиб назвал законоведа Небиха и войскового судью Музаффара и сказал: «Ступайте к эмиру Мухаммеду и представьте ему это письмо. Посоветуйте ему, обойдитесь с ним любезно и расскажите, что мнение государя султана насчет его очень хорошее, а когда мы, слуги, прибудем к высочайшему двору, то сделаем его еще лучше. Дня через два-три мы все отсюда уйдем, и дела, мол, твои теперь зависят от хаджиба Бек-тегина, а он человек благоразумный и мудрый, будет блюсти право твоего величия, и то, что тебе нужно будет сказать, говори ему».

Оба эти человека отправились к Бек-тегину и сказали ему, по какому делу пришли, что без его приказа никто не смеет входить в крепость. Бек-тегин назначил к ним своего кедхудая, и они вошли в крепость, предстали пред лицо эмира Мухаммеда и выполнили обряд приветствия. Эмир спросил, каковы вести от брата и когда рать пойдет к нему. Они ответили: «Известия от государя султана все весьма благоприятны. Рать выступит дня через два-три, а следом за ней — старший хаджиб. Вот ради этого и пришли [твои] слуги», — и они вручили эмиру письмо. Эмир прочитал и слегка насупился. Небих промолвил: «Да будет долгой жизнь эмира! Султан ведь брат, он будет блюсти право эмира и будет оказывать любовь. Не следует огорчаться, нужно быть довольным судом господа, велик он и всемогущ». И много еще таких же добрых слов сказал [Небих]. «Короче говоря, бывает так, как должно быть. Надобно вернуться к радостям жизни, ибо говорят: /11/ «существует судьба, а бог милостив».

Эмир обошелся с ними ласково и сказал: «Не забывайте меня». Они возвратились обратно, и то, что было, рассказали старшему хаджибу Али. [50]

Люди все разошлись и стали готовиться ехать в Герат, поскольку [старший] хаджиб дал позволение на отъезд. Он также распорядился принять в расчет жалование и содержание эмира Мухаммеда и приказал тегинабадскому амилю, чтобы тот хорошо заботился [об эмире], так чтобы не было неисправности. Позвал он к себе и хаджиба Бек-тегина, вручил ему жалованную грамоту с печатью ³³ государя на [исправление] должности шихне в Бусте и правителя Тегинабада. Хаджиб встал, повернулся лицом в сторону, где пребывал государь, и облобызал землю. Хаджиб Али позволил ему удалиться, похвалил и сказал: «Оставь свой хейль, а прочих воинов, которые с тобой у подножия крепости, отошли в войсковой стан, чтобы они отправились с нами. Будьте благоразумны и бдительны, дабы никакой беды не случилось». Тот поблагодарил и вышел. Воинов, находившихся при нем, он отослал в стан, призвал кутвала крепости и сказал: «Теперь, когда рать уходит, нужно быть особо осторожным. Без моего позволения никого в крепость не пропускать!» Все дела упрочились, и люди начали отправляться на служение в Герат.

О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО С ЭМИРОМ МАС'УДОМ ПОСЛЕ КОНЧИНЫ ЕГО РОДИТЕЛЯ ЭМИРА МАХМУДА, ДА БУДЕТ БЛАГОВОЛЕНИЕ АЛЛАХА НАД НИМИ, ВО ВРЕМЯ ЦАРСТВОВАНИЯ ЕГО БРАТА В ГАЗНЕ ДО ЗАКЛЮЧЕНИЯ ЕГО В ТЕГИНАБАДЕ, О РЕШЕНИИ ЕГО ДЕЛА И ВОСШЕСТВИИ НА ПРЕСТОЛ ЦАРСТВА В ГЕРАТЕ, ДА БУДЕТ МИЛОСТЬ АЛЛАХА НАД НИМИ ВСЕМИ!

В прочих историях нет такой пространности, ибо они смотрят на события проще и упоминают лишь небольшую [их] часть. Я же, взявшись за сей труд, хочу воспроизвести историю полностью и вымести прах из всех углов и закоулков, дабы ничто из происходившего не осталось сокрыто. И ежели сия книга растянется и усугубит за чтением скуку читателей, горячо прошу их милость не относить меня к числу докучливых людей, потому что нет ничего, чего не стоило бы прочитать, ни одна, наконец, повесть ведь не лишена соли, которая не стоила бы внимания.

/12/ То, что было сделано эмиром Мас'удом в Рее ³⁴ и Джибале ³⁵ до взятия им Исфагана, я уже соразмерно изложил в [месте, отведенном] остатку жизни его отца, эмира Махмуда, и сделал из этого отдельную главу, как [читатели] уже видели и читали. Как пришел к концу срок царствования его брата, эмира Мухаммеда, и как его посадили в крепость Кухтиз, [тоже] уже объяснено, [а равно, как] пришел ответ на письмо, написанное эмиру Мас'уду, в коем он повелел, чтобы [рать и сановники] явились ко двору в Герат, и они стали готовиться к отбытию. Как это происходило и как они прибыли ко двору, я пока [51] оставил [в стороне], потому что обязан [сперва] изложить, что во время царствования эмира Мухаммеда делал эмир Мас'уд, покуда не прибыл из Рея в Нишабур и из Нишабура в Герат, ибо в этот промежуток времени произошло много примечательного, и это непременно нужно описать, чтобы полностью выполнить условия сочинения истории. [Вот поэтому] я теперь приступаю к изложению того, что эмир Мас'уд, да будет им доволен Аллах, содеял и какие дела сотворил в то время, когда его отец, эмир Махмуд, скончался, когда его брат, эмир Мухаммед, прибыл в Газну и воссел на престол царства, до дня его свержения в Тегинабаде, дабы сказано было все. А после того, как я с этим покончу, я снова вернусь к тому, как рать отправилась из Тегинабада в Герат, а следом за ней [старший] хаджиб и что произошло, когда они прибыли в Герат, и как обернулось дело эмира Мухаммеда, когда хаджиб Бек-тегин перевез его из тегинабадской крепости в крепость Ман-диш, сдал [там] кутвалу и [сам] уехал.

Эмир Мас'уд находился в Исфагане ³⁶ и имел намерение оставить там [за себя] сипахсалара Ташферраша, а [самому] пойти на Хамадан и Джибаль. Слуги уже вывезли за город сераперде и [эмир] хотел было на той же неделе выступить. В субботу, за десять дней до конца месяца джумада-л-ула лета четыреста двадцать первого ³⁷, внезапно пришла весть, что отец его эмир Махмуд, да будет им доволен Аллах, скончался, дела возглавил /13/ старший хаджиб Али Кариб и что тотчас же отправили спешных конных [гонцов] в Гузганан, чтобы эмир Мухаммед немедля приехал и сел на престол царства. Когда эмир [Мас'уд], да будет им доволен Аллах, узнал об этом событии, он был сильно ошеломлен, и все его мероприятия, которые он собирался осуществить, расстроились.

Я слышал от ходжи Тахира, дебира — уже после того как эмир Мас'уд перешел в Балх и дела поправились — что он говорил: «Когда эти вести дошли до Исфагана, то в полдень того же дня эмир Мас'уд позвал меня, уединился [со мной] и сказал: «Отец мой скончался и на престол царства призвали моего брата». Я ответил: «Да будет вечная жизнь государю». Затем он бросил мне письмо [на его имя]: читай, мол! Я развернул письмо, это был почерк его тетки, благородной Хатли ³⁸, она писала: «Наш государь, султан Махмуд, в час предвечерней молитвы, в. четверг, когда оставалось семь дней до конца месяца раби ал-ахир ³⁹, скончался, да смилуется над ним Аллах, и счастье слуг [его] пришло к концу. Мы вместе со всем гаремом находимся в Газнийской крепости и послезавтра объявим о его смерти. В час предзакатной молитвы государя похоронили в саду Пирузи, и все мы тоскуем по нему, ибо прошла уже неделя, как мы не видели его. Все дела вершит хаджиб Али. После погребения, в ту же ночь, в Гузганан отправились спешные конные гонцы, чтобы [твой] брат немедля приехал сюда и сел на престол [52] царства. Твоя тетка из жалости, которую питает к эмиру-сыну, в ту же ночь написала своей рукой записку и приказала назначить двух самых расторопных стремянных ⁴⁰, которые до этого приехали к эмиру с несколькими важными бумагами, дабы они тайком выехали из Газны с этой запиской и поскорее доставили [ее] на место. Эмир знает, что брат [его] не справится с таким большим делом, а у царского семейства врагов много и мы, женщины, и сокровища остались без защиты ⁴¹. Необходимо, чтобы [эмир] сей же час взялся за это дело, ибо он наследник отцовского престола, и не занимался бы теми областями, кои захватил. Другие владения можно будет завоевать [потом], ведь дела, содеянные до сих пор, совершены благодаря величию отца [эмира]. Когда весть о его смерти станет общеизвестна, дела примут иную окраску. Корень — это Газна и затем Хорасан, а все прочее — ветви. /14/ Пусть [эмир] хорошо обдумает то, что я написала, и наискорейшем образом приготовится прибыть [сюда], дабы престол царства и мы не пропали. И пусть поскорее вернет обратно нарочных, потому что тетка ждет_г устремив глаза на дорогу. Все, что здесь происходит, будет отписано к нему».

Узнав про все дела, я сказал: «Да будет долгой жизнь государя? Нет никакой нужды совещаться. Должно действовать согласно тому, что написано [в этой записке], ибо все, что [в ней] сказано, — совет самый настоящий. Никому об этом не нужно говорить». — «Именно так, — -ответил эмир, — правильное мнение то, что высказала тетка, я так и поступлю, ежели угодно будет господу богу, велик он и всемогущ. Что же касается совещания, то оно бесполезно. Подымись, пошли людей, позовите сипахсалара Таш[ферраша], старшего хаджиба Алтунташа и прочих вельмож и предводителей, я с ними тоже поговорю и послушаю, что они скажут. Тогда на чем порешим, то и сделаем».

Я встал и послал людей. Народ собрался; пошли к эмиру. Когда уселись, эмир рассказал о событии, а мне передал записку, чтобы я прочитал им. Когда я кончил [чтение], они сказали: «Да будет жизнь государя долгой! Царевна подала хороший совет и весьма вовремя оповестила. Большое счастье, что сообщение пришло сюда, ибо ежели бы высочайшее стремя в час добрый уже двинулось отсюда, осеняло бы [теперь] другой край, дело еще не было бы совершено и это сообщение прибыло бы туда, то поневоле пришлось бы повернуть назад, [а это] было бы позорно. Что думает сейчас по этому поводу [сам] государь?» — «А вы что думаете, как лучше поступить?» — спросил он. «По нашему, самое лучшее поскорее выступить [отсюда]». — «Я тоже стою за это, — сказал [эмир], — однако завтра мы прикажем объявить о смерти отца. Когда будет исполнен обряд оплакивания, отправим посла к Сыну Каку ⁴² и задобрим его. Несомненно, это известие достигнет до него раньше, чем к нему приедет наш человек. Для [53] него выгодно, чтобы мы отсюда ушли. Какое бы решение мы не вынесли, он согласится услужить нам откупными деньгами ⁴³ и торговаться с нами не станет, /15/ ибо [все равно] из того, что обещал [уплатить], он ничего не даст, потому что понимает, когда мы повернем обратно, у нас случится много важных дел, от которых мы долгое время не освободимся. Но однажды для нас [все же] будет предлог возвратиться [сюда]». Все сказали: «Очень хорошо, решено правильно, ничего нет лучше. Чем скорее высочайшее стремя выступит в Хорасан, тем лучше. Расстояние дальнее, а газнийцы самообольщаются, будто дело для нас затянется». Эмир промолвил: «Ступайте, а я еще рассмотрю получше, и то, что признаю нужным, прикажу».

На другой день эмир устроил прием, в белом кафтане, белом плаще и белой чалме ⁴⁴. Все вельможи, предводители и разного рода воинство явились на поклон [тоже] одетые в белое. Было много скорби. Три дня совершался царский обряд оплакивания, как было положено, так, что все это одобрили. Когда окончился срок [оплакивания] несчастья, эмир назначил посла и его отправили к Бу Джа'фару, сыну Каку Ала ад-довле. Расстояние до него было близкое, [но] прежде чем это извещение успело дойти [до него], повелитель верующих прислал письмо с ходатайством, чтобы Исфаган был возвращен обратно Ала ад-довле. Он, дескать, будет наш наместник, а сколько будет положено денег за откуп, он выплатит. Податель письма, будет ли ему ответ или нет, пусть останется на месте.

Однако на сей раз эмир Мас'уд счел это обстоятельство выгодным для себя и отправил посла с письмом и устным сообщением такого рода: «Мы-де ходатайство повелителя верующих выслушали покорно, ибо [оно] для нас, слуг господина, не есть ходатайство, а повеление, и хотя нам предстоит [уладить] дела поважнее исфаганских, [мы все же повинуемся, поскольку] более достойного наместника, чем эмир Ала ад-довле не находится. Ежели бы сначала, когда мы вознамерились пойти на эти края, прислали посла, представили доводы и не было бы сказано того упрямства и упорства, то [этой] беды не приключилось бы. Но что можно сделать? Так должно было быть. Теперь вопрос стоит иначе, мы оставили намерение отправиться в ту сторону, перед нами другое неотложное дело: мы идем в Хорасан, потому что великий /16/ султан скончался и государственные дела остались там совсем без присмотра. Прибрать к рукам основное — лучше, чем увлекаться побочным, особливо, ежели оно находится далеко и ускользает. В Рей, Тарум ⁴⁵ и области нами взятые, будут назначены шихне, чтобы в наше отсутствие [там] ни в коем случае не приключились беспорядки. Ежели кто-нибудь будет носиться с пустыми мечтаниями и искать удобного повода, то эти мечтания и поводы [завершатся тем], что мы сядем на престол отца, и уж [тогда] ни за что эту область не оставим без внимания, [54] ибо мы пристально присматриваемся к добру и злу этой страны и [они] нам известны. С высоты отцовского престола [по отношению] к той стране будет предпринят иного рода порядок действий, потому что там [у нас], слава Аллаху, воинов, снаряжения и оружия много. А сейчас эмиру [Ала ад-довле] надлежит это обязательство поскорее исполнить и не затягивать время вопросами и ответами, дабы нам уйти, доведя дело до конца. Поэтому, если он станет подсовывать гнилой товар, говоря, что нужно, мол, действовать помедленнее, потому что эмир Мас'уд уже на крыльях отступления и здесь недолго будет оставаться, то [повелитель верующих] не покупал бы [такой товар]; покупать не нужно и слушать такие речи не нужно, ведь наша ярость велика, и ежели мы возвратимся сюда в ярости, то дело примет другой оборот, вот и все!».