Текст воспроизведен по изданию: Абу-л-Фазл Бейхаки. История Мас'уда. Ташкент. Изд-во АН УзССР. 1962 12 страница

/141/ Одно предание порождает другое. О Зу-р-ри'асатейне, как называли Фазла, сына Сахля, о Зу-л-яминейне, как называли Тахира, и о Зу-л-каламейне, который был начальником посольского дивана Ма'муна, я расскажу длинную повесть, дабы тому, кто ее не знает, она стала известна.

Когда Мухаммед, сын Зубейды, был убит и халифство досталось Ма'муну, он два года с чем-то оставался в Мерве. Повесть об этом долгая. Фазл, сын Сахля, желал передать халифство от рода Аббасова роду Алиеву. Он сказал Ма'муну: «Ты дал обет при мне и поклялся, что когда господь всевышний покончит с правлением твоего брата и ты станешь халифом, то назначишь наследника престола из [рода] Алиева. Хотя [это] на тебя не похоже, но ты как будто свалил со своих плеч бремя и обет и клятву не исполняешь». «Прекрасно, — промолвил Ма'мун, — кого же мне назначить наследником престола?» — «Али, сына Мусы, [прозванного] ар-Риза, — ответил тот, — он ныне имам и пребывает в Граде посланника божия ³²⁴, мир ему». — «Надо кого-нибудь тайно послать к Тахиру, — сказал [халиф], — и написать ему, что мы-де желаем сделать то-то и то-то, дабы он послал человека, доставил Али из Медины, привел бы его негласно к присяге и наилучшим способом отправил в Мерв, чтобы здесь объявить о присяге и престолонаследии». «Повелителю верующих следовало бы написать письмо своей рукой», — заметил Фазл. Тот [148]немедленно потребовал чернила и бумагу, написал письмо и отдал его Фазлу. Фазл вернулся домой, заперся и написал все, что надлежало написать. Справив дело, он послал надежного человека с этими распоряжениями к Тахиру, а Тахир немало обрадовался этому обстоятельству, потому что [сам] тяготел к роду Алиеву. Он это поручение как следует обделал и назначил одного верного мужа из числа весьма близких к себе поехать вместе с человеком Ма'муна.

Оба направились в Медину, встретились негласно с Ризой, представили [ему] письмо и сообщили устные извещения. Риза пошел на это дело неохотно, поскольку понимал, что на успех расчитывать трудно. Однако он все же свое согласие дал, потому что нельзя было не исполнить воли Ма'муна, и скрытно, в переодетом виде, приехал в Багдад. Его поместили в прекрасном месте. Через неделю, когда он отдохнул, к нему [однажды] ночью, в глубокой тайне, явился Тахир, смиренно поклонился ему, обратился с любезной речью и представил собственноручную записку Ма'муна, сказав: «Я — первый, кто по указу повелителя верующих, /142/ государя моего, приведет тебя к присяге; когда же я приму присягу сам, то сто тысяч конников и пехотинцев, кои со мной, все [тоже] присягнут». Риза, упокой его господь, выпростал для присяги правую руку, как обычно, Тахир же протянул левую. «Что сие значит?» — спросил Риза. «Десница моя уже занята присягой Ма'муну, — ответил [Тахир], — а шуйца свободна, потому я ее и протягиваю». Риза похвалил его за это, и оба они присягнули.

На другой день [Тахир] с большими почестями отправил Ризу в путь, и его доставили в Мерв. Когда он отдохнул, к нему ночью на свидание пришел Ма'мун и вместе с ним был Фазл, сын Сахля. Они усердно задавали друг другу вопросы, Риза много благодарил Ма'муна и рассказал [ему] случай о левой руке и присяге. Поступок Тахира пришелся Ма'муну очень по душе и Ма'мун его [тоже] похвалил и сказал: «О имам, то была первая рука, которая прикоснулась к твоей благословенной руке, посему ту шуйцу я нарекаю десницей». Вот по этой причине Тахира зовут Зу-л-яминейн ³²⁵.

Потом дело Ризы было объявлено. Ма'мун назначил его своим преемником, опустил долу черные знамена и вздел зеленые ³²⁶. На диремах, динарах и тиразах выводили имя Ризы. Событие разгласили. Ма'мун сказал Ризе: «Тебе надобно взять [себе] везира и дебира, дабы они пеклись о делах твоих». «О повелитель верующих, — ответил [Риза], — мне по душе Фазл, сын Сахля, потому что он исправляет должность моего кедхудая, и Али, сын Са'ида, начальник посольского дивана халифа, который сочиняет послания от моего [имени]». Ма'мун одобрил его слова и распорядился, чтобы оба эти мужа «служили также и Ризе. Фазл а оттого звали Зу-р-ри'асатейн ³²⁷, а Али, [149] сына Са'ида — Зул-л-каламейн ³²⁸ . То, что мне хотелось рассказать об этих трех почетных прозвищах, я рассказал и дальнейшее повествование [о них] прекращаю, ибо оно [слишком] пространно и его можно найти в исторических книгах.

Хаджиб Гази давил на сердца махмудовцев как самая тяжелая гора. Дело его с каждым днем возносилось все выше, великолепие возрастало, а милости эмира Мас'уда, да будет им доволен Аллах, в смысле угощения обедом, сажания выше других, приглашения на пиршества, оказания почестей и награждения почетной одеждой превысили всякую меру. Хотя Гази никогда не пил и не пьет вина и среди людей не найдется более коварного и более многознающего, /143/ чем он, он все сильней делался предметом зависти и заглядения. Завел он себе около тысячи человек конных и соответствующее тому убранство и принадлежности. В конце концов, однако, когда дело дошло до последней черты, его поразил дурной глаз, ибо махмудовцы не переставали строить ему козни, дабы доставить человека в Газну. О том, что с ним приключилось, я расскажу в своем месте, ибо сейчас не время. Все разговоры о войске эмир вел с ним, а он от воинства выступал посредником, чтобы все обращались к нему, так что когда он выезжал из ворот кушка, его сопровождал очень большой поезд. Махмудовцы учинили подвох — подговорили людей, чтобы они о нем расписывали картины ³²⁹. Эмир, само собой, прислушивался, [хотя] такие вещи от него не были скрыты, — никто не видывал и в книгах не читывал про более умного, великодушного и мягкосердого царя, — покуда дело не дошло вот до чего.

Однажды [государь] пил вино, пил целую ночь, а наутро объявил прием в большой суффе. Как полагается, хаджибы пошли первыми, а вслед за ними стали сходиться вельможи, по порядку садились или оставались стоять, В дверь вошел Гази, а расстояние до суффы было немалое. Эмир велел двум хаджибам пойти встретить сипахсалара. Никто не помнил, чтобы когда-нибудь какому-либо сипахсалару оказывалась такая честь. Хаджибы пошли и на середине серая встретили Гази. Еще прежде хаджибов к нему подоспело несколько человек и оповестили, [что будет встреча]. Когда хаджибы подошли к нему, он склонился и облобызал землю. Его взяли под руки и почтительно посадили. Эмир обратился к нему и сказал: «Сипахсалар нам заместо брата. Службу, кою он сослужил нам в Нишабуре и [после] по сей день ни при каких обстоятельствах мы не забудем. За часть службы [ему] уже воздано, а за большую часть ее еще остается отблагодарить [150] со временем. Мы слышим, что кое-кому твое главенство не по нраву, и тебя представляют другим людям в ложном виде. Ежели попытаются вызвать в нашем сердце нерасположение к тебе, смотри, не осердись сам, ибо наше благоволение к тебе таково, как ты слышал с наших слов». Гази встал, облобызал землю и промолвил: «Коль высочайшее мнение таково, /144/ я, слуга твой, не побоюсь никого». Эмир велел принести кафтан со своего плеча, и его набросили на Гази. Гази встал, надел на себя кафтан и облобызал землю. Эмир приказал принести охотничий пояс, осыпанный драгоценными камнями, подозвал его к себе и перепоясал его своей рукой. Гази [еще раз] облобызал землю и удалился [из дворца] с такими почестями, подобных которым никто не запомнил.

Наставник мой, Бу Наср, да смилуется над ним Аллах, пребывал в Герате в унынии, как я уже поведал раньше. Эмир, да будет им доволен Аллах, не раз утешал его, чтобы придать бодрости, и ныне, в Балхе, Бу Наср удостоился высокой милости. Жители столицы, являясь в посольский диван, вели переговоры с моим наставником, хотя Тахир и приобрел уже силу и значение. Люди видывали Тахира, стоящим перед Бу Насром, как правителя двора этого государя. Наш диван помещался в тереме прихожего серая ³³⁰. Бу Наср заседал там, как в былое время, на левой стороне терема, где было посветлей. Ходжа-начальник Абу Сахль, да продлит Аллах его помощь, начальник посольского дивана в царствование преславного султана Абу Шуджа Фаррухзада, сына Поборника веры в Аллаха, — да пребудет вечно [его] державность, — Бу Сахль Хамадани ³³¹, ныне здравствующий в почете и уважении, прекрасный сын вельможи, отец коего служил у знаменитых везиров, брат его Бу-л-Кдсим Нишабури, большой мастер, Адибек Бу Мухаммед Дергари ³³², человек умный, благовоспитанный, недурной стихотворец, но неважный дебир, сидели по левую руку от Тахира. Перед Тахиром ставили пребольшую серебряную чернильницу на скатерти из черного шелка. А Ираки, дебир, Бу-л-Хасан, хотя и слыл за способного [человека], /145/сам редко сидел в диване. Он по большей части находился при эмире, вел другие дела и был влиятельным лицом в государственном совете.

В те дни, когда садры дивана и дебиры занимали место в [упомянутом] порядке, Ираки приходил в терем и садился в нимтерге, так что приходился посередине между обоими вельможами, в передней части терема, и приступал к работе. Каждый, кто приходил в посольский диван, завидев Бу Насра, обязательно заводил разговор с ним, а ежели требовалось что-либо написать, то просили его. Недимы, приносившие от эмира устные сообщения по какому-нибудь важному государственному делу, которое [надлежало] изложить письменно, [151] тоже обращались к Бу Насру. В конце концов дошло до того, что на одной стороне все время работали, а на другой стороне поглядывали. Разве только время от времени приходил кое-кто из людей, знакомых с Тахиром по Ираку, и просил его составить письменную жалобу или прошение о вспомоществовании или подорожную ³³³. Тахир приказывал написать, и они беседовали.

Через два-три дня, прошедших таким образом, однажды поздним утром эмир призвал Бу Насра, — он слышал о том, как Бу Насру приходится заседать в диване, — и распорядился: нужно-де составить поименный список дебиров, тех, кои были с тобой, и тех, что приехали со мной из Рея, дабы было приказано, что надлежит приказать. Наставник мой пришел в диван, имена [дебиров] обоих разрядов были написаны, и список он представил эмиру. «Убейдаллаха, племянника Бу-л-Аббаса Исфераини и Бу-л-Фатха Хатими писать не надобно, — сказал эмир, — я им дам другую должность». «Да будет долгой жизнь государя, — возразил Бу Наср, — принять Убейдаллаха в диван мне велел эмир Мухаммед из уважения к его деду. Сам он скромный молодой человек, почерк у него прекрасный и с обязанностями дебира он справляется отлично. Что касается Бу-л-Фатха Хатими, то зачислить его в диван распорядился сам государь еще при жизни эмира Махмуда, потому что он сын слуги государя». «Все это так, как ты говоришь, — заметил [эмир], — но в прошлом они в твоем диване были соглядатаи, коих назначил я, а теперь они для дивана не годятся». «Очень обидно, что я об этом узнал только сегодня!» — промолвил Бу Наср. «А чтобы ты сделал, ежели убедился в том раньше?» — спросил эмир. «Я выгнал бы обоих из дивана, — ответил [Бу Наср], — ибо дебиры предатели для дела не гожи». Эмир рассмеялся и сказал: «Не следует объявлять им о нашем разговоре, а то они огорчатся». Не видал я никого более великодушного и милосердного, чем он! «Мы прикажем должное, — сказал [эмир], — /146/ чем занимался Убейдаллах [раньше]?» — «Он был начальником почты в Серахсе, а Бу-л-Фатх — начальником почты в Тохаристане», — ответил Бу Наср. «Ступай», — сказал эмир, и Бу Наср удалился.

На другой день, когда у эмира был прием, мы все стояли. Эмир позвал, и Убейдаллах выступил из рядов. «Ты в посольском диване состоишь?» — спросил эмир. «Состою», — ответил тот. «А какая должность у тебя была при моем отце?» — спросил эмир. «Был начальником почты в Серахсе». «Жалую тебе [снова] ту же должность, а в диване тебе уже больше не сидеть, там полно народу. И дед и отец твой несли службу, потрудись и ты для меня. Заходи к недимам, когда придет время, тебе дадут назначение». Убейдаллах облобызал землю и вошел обратно в ряд. Затем эмир вызвал Бу-л-Фатха [152] Хатими, тот выступил вперед. «Для Балха и Тохаристана потребен мушриф честный и способный. Мы избрали тебя. Абдус по нашему велению скажет тебе то, что надобно сказать». Бу-л-Фатх тоже облобызал землю и встал в ряд. После [эмир] сказал Бу Насру: «Надо написать две жалованные грамоты для этих двух, а мы поставим печать». «Слушаюсь», — ответил Бу Наср. Обе грамоты были написаны и украшены печатью [эмира]. Оба [дебира] покинули диван, и никто не узнал, в чем было дело, а я, Бу-л-Фазл, слышал это от своего наставника. И все они отошли в иной мир, да смилуется Аллах над ними всеми!

Должности и дела, коими занимались дебиры, сохранились за ними. Должность начальника почты в Систане, в прежнее время пожалованная Хасанеку и считавшаяся важной и почетной, была отдана Тахиру, а должность кухистанского ³³⁴ дебира — Бу-л-Хасану Ираки. Тогда же произвели подсчет. Ежемесячное содержание для всех составляло семьдесят тысяч диремов. Может ли милость быть еще выше? Дебиры, прибывшие недавно и не имевшие содержания, получили содержание и работу позднее. Дебир Тахир был озадачен тем, что его дела идут без успеха, и сильно этим смущался. Кончилось тем, что он стал редко являться в диван, а ежели и приходил, то вскоре же удалялся. Он начал пить вино и кутить, ибо владел земельными угодьями ³³⁵ и большим богатством, было у него и множество гулямов, луноликих девушек, пышного убранства и утвари. /147/ Случилось однажды, что эмир распорядился о назначении четырех мушрифов для всего государства. [Их] избрали. «Надобно передать Бу Насру, — изволил сказать эмир Тахиру, — чтобы написали жалованные грамоты». Тахир пошел и передал [приказание] Бу Насру. «Прекрасно — ответил [Бу Наср], — будут написаны». Тахир, раздосадованный, удалился к себе и прислал ко мне правителя своего двора со словами: мне-де обязательно надо с тобой переговорить, есть устное сообщение для Бу Насра. Когда будешь возвращаться из дивана, заиди ко мне. Я рассказал [об этом] моему наставнику. «Что же надобно пойти», — ответил он.

Итак, возвращаясь из дивана, я направился к Тахиру. Его дом находился в околотке Симгеран ³³⁶, в балхском шаристане Я увидел серай, украшенный, как рай, с большой роскошью. Благородство и великодушие [Тахира] были совершенны, и держал он себя с достоинством. Он посадил меня рядом с собой на почетное место, и нам подали угощение, прекрасное и весьма изысканно приготовленное Пришли его недимы и раздалась музыка мутрибов. Мы откушали. Вино-питие было устроено в другом месте. Пошли туда, и я узрел великолепие безмерное, невозможное описать. Мы приступили к делу и пир [153] пошел горой. Когда чаша с вином совершила несколько кругов, появился казначей [Тахира] и передо мной положили пять штук высокоценной одежды и кошель с пятью тысячами диремов и снова приняли в сторону. Вслед за тем много серебра и одежд раздали недимам, мутрибам и гулямам.

Потом, на пиру, [Тахир] втихомолку сказал мне: «Я не отрицаю главенства, важности и старшинства начальника Бу Насра, и той славы великой, которую он приобрел с давних пор. Но ведь прибывают же и новые люди и, благодаря государю падишаху, обретают звание и достоинство. Хотя мы ныне и начальствуем вдвоем в диване, я его признаю [главой], а себя считаю ниже [его]. Государь султан пожалует мне другую должность, более высокую, чем у меня сейчас. Однако до той поры, покуда эмир не даст повеления, я ожидаю, что поскольку caм соблюдаю его главенство и старшинство, он тоже будет относиться ко мне с уважением. Сегодня, когда [государь] приказал [составить] жалованные грамоты мушрифам, он по этому поводу разговаривал со мной. Ему и прочим совершенно ясно, что в отправлении дел, в правилах, приемах и навыках работы дивана, в [вопросах] сбора налогов и имущественных я разбираюсь лучше [Бу Насра], однако я, оберегая его достоинство, передал [приказание эмира] ему. Я надеялся, что он скажет мне написать, /148/ но когда он [этого] не сказал, я обиделся. Ради того я тебя и побеспокоил, чтобы рассказать об этом, а ты представь [Бу Насру в таком виде], как найдешь лучше». Я тотчас же высказал ему в ответ все, что требовалось сказать, развеселил его, и в круговую пошли чаши еще большего размера. День пришел к концу, и все мы разошлись.

Чуть свет меня позвал к себе наставник, и я пошел. Он расспросил меня о том, что произошло, и я ему точно и обстоятельно все рассказал. [Наставник мой] посмеялся, да будет им доволен Аллах, и промолвил: «Сегодня я тебе покажу, что значит понимать и не понимать производство дел». Я пошел к себе, а он сел верхом и поехал. Следом за ним отправился и я. Когда происходил прием у государя, по странной случайности эмир обратился к моему наставнику и спросил: «Я говорил Тахиру, чтобы он передал тебе насчет жалованных грамот мушрифам, они уже составлены?» [Наставник мой] ответил: «Я набросал черновик, сегодня его перебелят, дабы государь просмотрел, а [потом] напишут». «Ладно», — сказал государь. Тахир тихо удалился. Мы вернулись обратно в диван. Бу Наср взял в руку-перо сочинительства и начал составлять указ, а меня посадил перед собой, чтобы я переписывал набело. Так прошло время до часа пополуденной молитвы, и на свет появилась такая жалованная грамота, что все вельможи и садры признались: никто, дескать, подобной жалованной граматы на должность мушрифа [до сей поры] еще не [154] видывал, да и не увидит». Жалованная грамота была переписана мною на дести бумаги почерком мукрамат ³³⁷. [Бу Наср] снес ее к эмиру и прочитал. [Грамота] весьма понравилась, и с нее [потом] изготовляли списки. Тахир сразу сдался и полностью уразумел, чего стоит сам. Впоследствии, до самого его отъезда в Ирак на должность везира, он уже больше не заводил речи с Ташферрашем о занятиях по письменной части. Хотя все произошло [именно] так, наставник мой передал ему на словах через меня сообщение. Я сходил к нему и исполнил поручение, и он воспрял духом и повеселел. После между ними завязались добрые отношения и постоянная переписка. Они [даже] сиживали вместе и попивали вино, ведь наставник мой на сей предмет был в свое время дока, несмотря на кручину. *Да будет над ним милость Аллаха и благословение его!*

(пер. А. К. Арендса)
Текст воспроизведен по изданию: Абу-л-Фазл Бейхаки. История Мас'уда. Ташкент. Изд-во АН УзССР. 1962

Комментарии

229. Т. е. опасность самим подвергнуться гневу Насра.

230. Ахнаф б. Кайс [Абу Бекр Даххак], жил в пору основоположника ислама Мухаммеда. Участвовал в знаменитом сражении при Сиффине и в завоевании арабами Хорасана. Умер в 66 г. х. Его доброта и мягкосердечие стали нарицательными. ***, Истанбул, 1306/1889, 1, 800.

231. *** — т. е. выпрямил шею, поднял голову.

232. ***

233. Т. е. в начале 1058 г.

234. См. следующую страницу.

235. Т. е. в конце 1030 г.

236. Т. е. эмира Мас'уда, убитого в 432/1041 г.

237. Перевод автора не совсем точен, следовало бы: “удостоенный похвалы повелителя верующих”, т. е. халифа.

238. Эта часть “Истории” Бейхаки не сохранилась.

239. 1010—1011 г.

240. Гуз (гузы, огузы) — союз некоторых тюркских, древнемонгольских и сакско-массагетских племен, существовавший в VI—XI вв. в Приаралье. Приблизительно с середины X в. и до первой трети XI в. государство гузов занимало обширное пространство, гранича на юго-востоке с областями Тараза и Шаша (ныне Джамбула и Ташкента). Во второй половине X в. гузы, селившиеся на правом берегу Аму-Дарьи, приняли ислам и стали называть себя туркменами, и это название мало-помалу вытеснило название гузы. В начале XI в. гузы под предводительством вождей из рода Сельджукидов начали продвижение в области к западу и юго-западу от Аму-Дарьи, т. е. на территорию современной Туркменской ССР. См. также С. П. Толстов, Города гузов, “Советская этнография”, 1947, № 3, 101.

241. Гур — горная область, составляющая центральную область современного Афганистана и граничившая с Гузгананом, Гарчистаном и Гератской областью. Высокие горы и глубокие ущелья делали эту страну неприступной. В ней находилось значительное количество селений, укрепленных замков и крепостей. К концу X в. ислам был распространен в Гуре только в районах, примыкавших к областям с мусульманским населением. Из Гура в соседние области доставляли рабов, панцыри кольчуги и разного рода оружие. Бартольд, Обзор, 36, 54; Худуд ал-Алем, л.21б. Н'А Min, 342—343

242. Заминдавер — область [широкая долина] между Гуром и Б'устом, с того места, где течение реки Гильменд сворачивает на юго-запад. По ней пролегал путь из Герата в Индию. Le Strange, 339.

243. *** — точная огласовка не установлена.

244. Абу Таййиб Ахмед б. ал-Хусейн Мутанабби (915—965) — классик арабской поэзии. Блестящий панегирист, его касыды носят печать высокого оэтического мастерства.

245. Рейхан-хадим; последнее слово здесь употреблено в специальном значении “евнух”, служитель гарема, на что указывает и прозвище, обычное для такого рода служителей.

246. *** — вообще почетное место— центральный медальон на поле ковра; *** полоса с растительным орнаментом, окаймляющая ковер.

247. Велиаддин Абу Ахмед Халаф б. Ахмед, 942-43—1002-03, владетель Систана.

248. Ошибка, нужно 401/1010—1011 г.

249. 1014—1015 г.

250. Хуванин — так в Xудуд ал-Алем, л. 22а; в нашем подлиннике, видимо, ошибочно Хвабин.

251. Автор называет гурцев неверными и нечестивцами, потому что к началу XI в. еще далеко не все население Гура было мусульманское.

252. 1020—1021 г.

253. 1 сентября 1020 г., в четверг, а не в субботу.

254. Башан — селение [***] в Гератской области, см ГФ, 115.

255. Хайсар — селение на пути из Герата в Гур, в двух дневных переходах от первого. Бартольд, Обзор, 37.

256. *** ВМ; *** АП: на поле примечание: “Бузйан — *** пo словам Якута, селение [***] в Гератской области”.

257. *** — правильное название и местоположение не установлены.

258. Чишт — селение в двух днях пути от Обе (Офы) на восток. Бартольд, Обзор, 36.

259. ***

260. *** -чтение в переводе условное, местоположение не выяснено.

261. *** — в ряде списков *** Местоположение не выяснено, чтение в переводе условное.

262. ***

263. *** — Джурвас, такую огласовку дает АП; согласно примечанию там же — город в Гуре. Вариант: ***

264. *** дармишпат или дармешпат; должно быть, титул владетеля части Гура или даже всего Гура. См. Н'А Min, 333, 48; 346, 12—15; ср. там же, 343.

265. ***

266. ***

267. Встречаются разночтения ***; чтение в переводе условное, местоположение не установлено.

268. К востоку от Герата, на современных картах — Марва. Бартольд, Обзор, 36.

269. Столица империи Сасанидов на р. Тигре.

270. Ездигерд III (632—651) — последний царь из династии Сасанидов.

271. *** BM: ***; в Zainu'l-Akhbar, 35—36: ***.

272. Название Хайсар здесь вызывает сомнение, так как выше (стр. 127) селение под этим названием указано на пути из Герата в Гур, на значительном расстоянии от последнего.

273. *** по Zainu'l-Akhbar — ***, что может быть ближе к истине. В Tabakat-i Nasiri, 362, крепость Тулак упоминается в округе Герата.

274. ***

275. ***

276. *** — ходившие в то время по рукам книги, аналогичные индийским Кама сутра.

277. ***— открытый приказ.

278. Т. е. штукатуров. Гядж — подвергнутая обжигу природная смесь гипса с глиной.

279. *** — это можно понять и так: раскинули ковры.

280. *** или ***

281. *** — значение слова в точности не установлено, перевод условный.

282. *** — это слово действительно значит “лев”, и львы, как известно, водились в полупустынях Иранского плоскогорья, но, вероятно, уже тогда, когда Абу Фазл писал свой труд, это же слово употребляли и для обозначения тигра потому что он повествует об охоте в зарослях вдоль рек (Адрескен, Исфизар) и в лесах, где львы вряд ли водились. Нам доводилось видеть в современных афганских печатных изданиях с изображениями представителей местной фауны изображение тигра с подписью *** — лев.

283. Непонятное слово ***по-видимому, искажение.

284. Исфизар — округ к югу от Герата, входивший в состав Гератской области. В нем два города:Адрескен, в двух переходах от Герата, и Исфизар (ныне Себзевар), в одном переходе к югу от Адрескена. Бартольд, Обзор, 44.

285. Фарах — город на левом берегу Фарах-руда, существует и в настоящее время. Там же, 45.

286. Местоположение Зирекана и Шернера [***] не установлено.

287. *** — в Худуд ал-Алем, л. 26 а — *** —город в области Туран (северо-восточная часть Белуджистана), через которую вели пути в Мультан и в Кусдар. Ср. Н'А Min, 373, 12.

288. Далее следует заголовок: “Двустишия шейха Абу Сахля Завзани в похвалу великого султана Мас'уда, сына Махмуда, да будет ими доволен Аллах!” Заголовок, по-видимому, является позднейшей вставкой, что побудило нас привести его в сноске.

289. ***

290. ***

291. Ибн Фундук отмечает, что Беззаз — имя старинного рода шейхов и купцов в Бейхаке. Само слово значит "суконщик", *** л. 64 а.

292. ***

293. ***

294. ***

295. *** — поскольку значение этого термина для поры Газневидов окончательно не исследовано, мы останавливаемся на значении “наличные деньги” — cash, — на которое указывает В. Минорский, хотя и для гораздо более позднего времени, Tadhkirat al-Muluk... 152.

296. *** и *** термин не установлен. Возможно искажение.

297. ***

298. Гардиз или Гардез — город в одном переходе от Газны по пути в Индию, расположенный на холме. В нем имелась цитадель с тремя крепостными стенами. Бартольд, Обзор, 52; Худуд ал-Алем, л. 16 а; Н'А Min, 251, 47.

299. *** — т. е. исправляя должность амиля Газны и т. д.

300. В подлиннике Зейнаби.

301. Т. е. наместника Хорасана.

302. ***, т.е. титулом, присвоенным свергнутой султаном Махмудом в Рее династией Бундов: См. прим. 100 к этой же главе.

303. ***

304. Т. е. имена Махмуд и Мас'уд одинаково огласованы.

305. ***

306. *** т. е. в палатке, где находились дежурные хаджибы и дебиры.

307. ***. ГФ в примеч. поясняет: ***

308. Фелек ал-Ма'али Абу Мансур Минучихр б. Кабус, Зиярид (1012—1029).

309. Т. е. Хасан, знаток и сказитель преданий об образе жизни и поступках Мухаммеда, основоположника ислама.

310. Т. е. Астрабад.

311. См. выше, примеч. 50.

312. Секавенд упоминается в Xудуд ал-Алем, л. 22а, как небольшой городок вЗавулистане. Н'А Min, 347, 21.

313. Вставка, сделанная в рассказе Абдалгаффара, вероятно, самим Абул Фазлом Бейхаки.

314. Т. е. человек который должен был отвезти обязательство Мас'уда.

315. Этот титул здесь очевидно применен ошибочно, так как принадлежал не Махмуду, а сыну его Мас'уду.

316. Т. е. сэмиром Минучихром.

317. Т. е. Гургана.

318. ***

319. Абу-л-Хасан Хейдер б. Каус, родом из Усрушаны, полководец халифов Ма'муна (813—833) и Му'тасима (833—842).

320. Бабек — вождь народной войны против арабского завоевания, охватившей в первой четверти IX в. весь Азербайджан и часть Армении. В 837 г. Бабек был схвачен и предан мучительной казни.

321. Хасан б. Сахль — наместник западных областей халифата при Ма'муне. Mueller, Der Islam... I, 502.

322. *** т.е. в части “Истории” Бейхаки, посвященной Махмуду Ямин ад-довле.

323. См. выше, примеч. 112.

324. Т. е. в гор. Медине.

325. Т. е. обладателем двух десниц.

326. Зеленый — цвет дома Али, четвертого халифа (656—661), двоюродного брата и зятя Мухаммеда.