Синдикаты и тресты по иностранному законодательству.

МВД России

Санкт-Петербургский университет

А.А. Селифонов

 

Правовой статус объединений предприятий в

Российской Федерации

(научно-практическое пособие)

 

 

Санкт-Петербург

2005

 

План 2004, поз. 53

 

Селифонов А.А.

 

Правовой статус объединений предприятий в РФ: Научно-практическое пособие. СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2005. _____ с.

 

 

Рассматривается история правового регулирования объединений предприятий в России, обращается внимание на зарубежный опыт в этой области. Комплексному анализу подвергнута нормативно-правовая база деятельности различного рода объединений предприятий в современный период. Анализируются существующие юридические механизмы борьбы с злоупотреблениями при создании и деятельности объединений предприятий. 

Для практикующих юристов и сотрудников правоохранительных органов, руководителей предприятий, студентов, аспирантов, преподавателей учебных заведений юридического и экономического профиля. 

 

Рецензенты:

В.И. Смирнов, кандидат юридических наук, доцент

(Санкт-Петербургский университет МВД России);

С.Г. Гребенькова, заместитель начальника Управления экономической безопасности – начальник Информационно-аналитического отдела Дирекции по безопасности и режиму ОАО «Силовые машины – ЗТЛ, ЛМЗ, Электросила, Энергомашэкспорт»

 

 

© Санкт-Петербургский университет МВД России, 2005

Содержание:

Введение.

Глава 1. Развитие правового регулирования предпринимательских объединений.

§ 1. Синдикаты и тресты по иностранному законодательству.

§ 2. Право дореволюционной России о предпринимательских объединениях.

§ 3. Основные формы объединений предприятий в советской промышленности.

Глава 2. Правовое регулирование объединений предприятий в современной России.

§ 1. Современные формы и механизмы интеграции предприятий по российскому законодательству.

§ 2. Транснациональные объединения предприятий.

§ 3. Проблема контроля над интеграцией предприятий.

Заключение.

Введение.

Процесс глобализации влияет на различные сферы общественной жизни. Одним из аспектов, сопутствующих глобализации, является выход экономических связей предприятий за территорию одного государства (транснационализация хозяйственной деятельности). В настоящее время транснациональные корпорации (ТНК) являются наиболее активными пользователями экономических преимуществ, предоставляемых новыми условиями хозяйствования[1], что обусловлено, в том числе, учетом организационной структуры предприятий этих условий. Например, в США в 50-е годы процесс изменения организационной структуры происходил один раз в 14-16 лет, в 70-е – в 5-6 лет, в конце 80-х гг. – в 2-3 года, а в начале 90-х – 6 раз в год2. При этом впечатляют суммы, расходуемые на производящиеся организационные преобразования в масштабах мировой экономики. ''… 80% всех международных капиталовложений в наши дни, или четыре из каждых пяти долларов, идущих на цели международного инвестирования, тратятся не на новое строительство или учреждение новых компаний за рубежом, а на приобретение активов уже существующих фирм''.3 В настоящее время не оспаривается положение институциональной теории[2] о том, что одним из факторов повышения конкурентоспособности предприятия является создание эффективной организационной структуры, адекватной издержкам, связанным с заключением и исполнением контрактов.

В этих условиях исследование институтов российского права, регламентирующих создание предприятий различных организационных форм, приобретают новое звучание. С одной стороны законодательство должно предоставлять предприятиям эффективные механизмы приобретения и изменения организационных признаков соответственно экономической конъюнктуре. С другой – должна обеспечиваться задача сохранения за государством контроля над доступом к экономическим благам страны в целом.

 

Глава 1. Развитие правового регулирования предпринимательских объединений.

Синдикаты и тресты по иностранному законодательству.

Не останавливаясь подробно на экономических характеристиках процесса формирования первых объединений предприятий[3], следует отметить ряд моментов, которые отразились на последующем правовом регулировании этого процесса. Одной из основных причин возникновения (либо ускорения) процесса концентрации капитала на более высоком организационном уровне, чем единое предприятие стал кризис практики законодательно неограниченной конкуренции. Б. Шеланк отмечает, что с 1825 г. мир шесть раз переживал сильнейшие экономические потрясения, прежде чем в голове капиталиста могло зародиться неясное представление о том, что система свободной конкуренции есть система анархии в производстве и что необходимо предпринять какие-либо меры против вытекающих неурядиц[4]. В условиях отсутствия публичного института, призванного устранить негативные последствия неограниченной конкуренции,  собственники предприятий начинают самостоятельно создавать механизмы, выполняющие эти функции. Данные механизмы приобретают различные формы: от временных соглашений до стратегических альянсов - структур, преследующих, в первую очередь, цель согласования интересов крупных капиталистов. В истоках формирования таких организационных структур стоят семейные династии Рокфеллеров, Морганов, Дюпонов, Меллонов и другие, что дало основание исследователям[5] определить личную унию как одну из первых форм интеграции. 

Новые принципы организации экономической деятельности приносят существенные плоды: появляются эффективные рычаги управления конъюнктурой рынка, что позволяет, проводя согласованную производственную и сбытовую политику, исключать из борьбы конкурентов, монополизировать целые отрасли производства, сбыт. Характеризуя эту тенденцию, В.И. Ленин отмечал, «финансовый капитал, концентрированный в немногих руках и пользующийся фактической монополией, берет громадную и все возрастающую прибыль от учредительства, от выпуска фондовых бумаг, от государственных займов и т.п., закрепляя господство финансовой олигархии, облагая все общество данью монополистам»[6]. Все это приводит к конфликту с общественными интересами, вызывает реакцию, направленную на изъятие функций управления рынком из рук монополистов в пользу государственного вмешательства. Перед государством возникает сложная задача, с одной стороны не допустить абсолютно свободной конкуренции, что вновь привело бы к ослаблению промышленности, с другой стороны - создать барьеры для трансформации экономического потенциала отдельных объединений в политические функции регулирования рынка. Выражением деятельности государства по распределению сфер влияния на рынке между частным капиталом и публичной властью становится законодательство.

Характеризуя общемировые тенденции промышленной интеграции в начале XX века, С.П. Фармаковский указывает, что впереди других стран в этом отношении стоят Североамериканские Штаты, где подобного рода организаций к 1907 г. насчитывается более 500, тогда как в 1890 г. их было не более 11, а в 1864 г. не более 4 организаций синдикатского характера1.

Преобладающей формой промышленных союзов в Соединенных Штатах являются не картели, участники которых, связывая себе различного рода обязательствами в отношении торгово-промышленной деятельности, остаются, в общем, независимыми предпринимателями, а тресты, главной отличительной чертой которыхо является то, что вступившее в него предприятия утрачивают свою самостоятельность и образуют одно предприятие крупных размеров с монопольным характером. Наиболее распространенной формой треста является полное слияние (fusion), при котором устраняется юридическая самостоятельность отдельных предприятий. Вместе с тем существует еще целый ряд других форм, различающихся характеристикой внутренних связей предприятий внутри треста. Первоначальная форма трестов, от которой и происходит само название ''трест'', характеризуется тем, что самостоятельность предприятия сохранялась, единство управления осуществлялось путем образования в соответствии с положениями англо-американского права особого института доверенных лиц (trustees), которому передавалось право голоса владельцев и акционеров конкурировавших предприятий. Подобная форма организации была признана в США противозаконной. На смену этой форме пришли другие формы, преследовавшие те же цели, однако, иными средствами. Какое-либо предприятие забирало, например, в свои руки контроль над остальными путем скупки акций или же при помощи учреждения особых обществ (holding companies, parent corporations)1 цель которых заключалась в сосредоточении большинства акций трестированных предприятий с тем, чтобы управлять ими. Организация трестов вела к очевидным выгодам, с другой стороны проявлялись и негативные стороны, что, в первую очередь, обусловливалось монополистическими стремлениями этих структур. Здесь, по мнению А.И. Каминки, перед государством встает задача исключительной сложности: признать явление, доказавшее свое право на существование, достаточно сильное для того, чтобы завоевать себе подобающее в общем строе отношений положение, и вместе с тем устранить все те вредные его стороны, которые грозят не только ухудшить экономическое положение более слабых, но и подорвать основы общежития, сосредоточив в руках немногих такую страшную силу, с которой затем окажется не по плечу борьба с органами государственной власти1.

Федеральная власть США в области регламентации деятельности промышленных объединений была законодательно ограничена. Согласно 10 приложению к основным законам Соединенных Штатов все суверенные права, поскольку они однозначно не закреплены за федеральной властью, сохраняются за правительствами отдельных штатов. В силу § 8 ст. 1 Конституции союзному правительству предоставляется лишь право регулирования торговых сношений с иностранными государствами, между отдельными штатами и штатами с территориями союза. Производство и торговля в отдельных штатах подлежала, таким образом, компетенции правительства отдельных штатов.

Одним из первых источников в этой области являлась common law2. Судебная практика в США шла по пути признания недействительным всякого соглашения, имевшего цель установления цены или ограничения свободы конкуренции, как противоречащего общественным интересам. В то же время механизм признания различных соглашений такого рода недействительными не являлся вполне эффективным, в связи с чем в 90-х годах XIX века появляются первые специализированные законодательные акты против трестов. Первым законом в этой области на территории США становится Interstate Commerce Law от 4 февраля 1887 г. Впоследствии закон неоднократно изменялся, самое крупное изменение связывалось с принятием 29 июня 1906 г. Herbun Act. Закон был направлен главным образом против злоупотреблений в сфере внутренних отношений между штатами, связанными с тарифной политикой крупных частных железнодорожных обществ. Был создан специальный орган для контроля над исполнением Закона - ''Комиссия для надзора за сношениями между штатами (Interstate Commerce Commis­sion). Комиссия состояла из 7 членов, назначаемых президентом с согласия сената. Члены избирались на 6 лет, при этом ежегодно из Комиссии выбывало по одному члену. Содержание каждого члена составляло 10 тысяч долларов. В Комиссии не могло быть более 4 лиц, принадлежащих к одной и той же по­литической партии. Действие Interstate Commerce акта рас­пространяется непосредственно лишь на транспортные предприятия. Более общий характер носил Закон Шермана («An Act to protect Trade and Commerce against unlawful Restraints and Monopolies») от 2 июля 1890 г. который был направлен вообще против ''всякого лица, вступающего в договор, соглашение или заговор (Conspiracy), - безразлично, в форме ли треста или в какой-либо иной форме, в целях ограничения промышленных или торговых сношений отдельных штатов между собою, или с ино­странными государствами", и объявляет всякое такое соглашение противозаконным. В силу ст. 2 Закона, всякий, монополизирующей или пытающийся монополизировать торговлю между отдельными штатами, или же их торговлю с заграницей, или вступающий в тех же целях в соглашение или заговор с другими, признавался виновным в нарушении Закона и подлежал денежному штрафу в размере не свыше 5 тысяч долларов или тюремному заключению на срок не свыше года.

Вообще с 1890 г. активизируется законотворческая деятельность Конгресса по регламентации деятельности промышленных объединений. При этом принимаемые законодательные акты развивали положения Interstate Com­merce Act и акта Шермана. 11 фе­враля 1893 г. принимается закон, касающийся свидетельских показаний (An Act in Relation to Testimony etc.). В силу этого закона, любое лицо, привлеченное на основании положений Interstate Commerce Act, не могло быть освобождено от дачи показаний или предъявления деловых бумаг только потому, что это могло навлечь на него опасность уголовного преследования. Следующим нормативным актом становится Закон Вильсона (An Act to reduce Taxation and provide Revenue for the Governement and for other Purposes) от 27 августа 1894 г., посвященный, главным образом, вопросам создания нового таможенного тарифа. Наряду с этим в силу §§ 73 - 77, запрещались всякого рода соглашения и договоры между импортерами, независимо от того, будут ли они частными лицами или обществами, зани­мающимися профессиональным ввозом товаров из заграницы в США, если только результатом таких соглашений будет ограничение законной свободы действий или свободы конкуренции при заключении сделок. Закон Dinglе от 24 июля 1897 г. также был посвящен таможенному законодательству и в основном развивал положения Закона Вильсона (§ 34), относительно возможных злоупотреблений синдикатов. В то же время, американская судебная практика показывала, что применение указанных нормативных актов встречало определенные сложности. Так, за десять лет действия федерального закона от 2 июля 1890 г. последовало лишь шесть судебных решений.1

В дополнение к «Interstate Commerce Act» и «Sherman Act» 11 февраля 1903 г. принимается так называемый ''экспедиционный'' Закон, который был призван ускорить процессы, начатые на основании вышеназванных законов. Такого рода процессы должны были раз­бираться в федеральных судах в первую очередь, если только генеральный прокурор не заявит о том, что, по его мнению, подлежащий судебному разбору факт затрагивает общественные интересы. Следующий Publicity Act (An Act to establish a Department of Commerce and Labor) от 14 февраля 1903 г. представляет собой дополнение к Закону Шермана. Этим Законом было создано Министерство торговли и труда, в структуре которого находился департамент корпораций («Bureau of Corporations»); во главе этого департамента стоял ответственный перед министром комиссар. Комиссару поручался надзор за организацией, ведением дел и управлением всех предприятий, принадлежащих корпорациям, акционерным обществам и ассоциациям, ведущим торговлю в двух или нескольких штатах, за исключением транспортных обществ.

19 февраля 1903 г. принимается «Elkins» Act (An Act to further regulate Commerce with Foreign Nations and among the States), который был призван служить допол­нением к ст. 6 «Interstate Commerce Act». Данный нормативный акт приравнивал нарушения постановлений Interstate Commerce Act служебным персоналом корпораций к соответствующим проступкам самих корпораций, предусматривая для корпораций за каждое такое правонарушение штраф от 1 до 20 тысяч долларов.

Таковы были основные федеральные нормативные акты, регулирующие деятельность промышленных объединений на территории США в кон.XIX - нач.XX вв. Следует отметить, что на соответствующих территориях действовали еще и законодательные акты отдельных штатов, а также активно использовались судебные прецеденты по спорам в этой сфере1.

В целом законодательство США по вопросам деятельности промышленных объединений носило ограничительный характер. В то же время, указанные нормативные акты стали той основой из которой крупнейшие американские корпорации вышли на лидирующие позиции в современной мировой экономике.

Среди западных стран одной их первых, на территории которой возникли промышленные объединения, является Германия. Исследователи указывают2, что первые шаги к объединению предприятий Германии относятся уже к 60-м годам XIX в. В 1862 г. в Кельне устраивается ''жестяная контора'' - картель рейнских жестяных фабрик, в 1864 г. основывается ''немецкое рельсовое товарищество''.

Что касается отношения германских правительственных органов к различного рода промышленным объединениям, то здесь отмечается значительно более либеральная позиция чем, например, у Австрии и Франции. Так, С. Рудштейн отмечал, что германское имперское законодательство представляет собой в этом отношении tabula rassa. Уголовное уложение не знает предписаний, запрещающих картели, промышленный устав также молчит об этом. В целом, судебная практика признает образование картелей допустимым1. С позиций гражданского и торгового права деятельность промышленных объединений регламентировались правилами Гражданского уложения 1896 г. и Германского торгового уложения 1897 г. (до этого Общегерманское торговое уложение 1861 г.). Данные правила определяли форму соответствующего объединения с правами либо без прав юридического лица, а также требования к договорам, на основании которых возникали картельные организации. При этом картели или органы картелей, созданные в определенной, предусмотренной законом, форме, должны выполнять и все предписания закона, регулирующие данные формы объединения. В таких случаях необходимо было руководствоваться §§ 107, 143, 161, 277 и 293 Торгового уложения, §§ 67, 71, 74 Гражданского уложения, §§ 54 и 65 законодательства о товариществах с ограниченной ответственностью и §§ 15, 16, 78 и 82 общего законодательства о товариществах (Genossenschaftsgesetz). Большое значение имели решения имперского суда.

Активное формирование правовой базы деятельности промышленных объединений происходило в Австрии. 7 апреля 1870 г. здесь принимается Закон о коалициях. В соответствии с § 4 Закона его положения распростра­няются также на ''соглашения промышленников, имеющих целью повышение цен на товары в ущерб интересам потребителей". Как видно положения § 4 не вполне подходили к союзам крупных предпринимателей. Однако, впоследствии, посредством судебного толкования эти положения были, распространены на большинство картельных соглашений. Впоследствии судебной практикой картельный договор признается недействительным и в том случае, если он имеет целью оказать косвенное воздействие на цены, при помощи ограничения производства, распределения обла­стей сбыта, повышения цен на вспомогательные материалы или другими приемами. При этом даже соглашения, которые, на­ряду с повышением цен, улучшают качество товара, подпадали под действие закона.

В то же время предпринимаются попытки ограничить действие картельного законодательства, устранив из-под его влияния ряд объединений. Так, согласно положениям проекта австрийского за­кона о картелях, опубликованного в 1897 г., под действие закона не подпадали картели, которые:

а) имеют своей целью не повышение цен товаров, а лишь сохранение существующих на прежнем уровне, например, при ухудшении экономической конъюнктуры;

в) имеют целью понижение покупной цены на сырье, полуфабрикаты и т. п., безразлично, путем ли непосредственного соглашения относительно цены или же путем распределения районов закупки (картели для за­купки товаров);

с) стремятся исключительно к тому, чтобы создать наиболее выгодную комбинацию прочих условий произ­водства (напр., к сокращению издержек по страхованию транспорта и т. п.).

15 ноября 1867 г принимается Закон о союзах, на основании которого в соответствии с § 6 союзы, преследующее цели картелирования могли быть закрыты, так как в силу этой нормы могли быть воспрещены все союзы, которые по своей цели или организации являются противозаконными или могли быть признаны опасными для государства. В то же время у властей Австрии имелся еще один инструмент контроля над созданием картелированных объединений. Так, еще на основании § 14 императорского Декрета, от 26 ноября 1852 года, правительству разрешалось отказывать в создании акционерных обществ с картельными целями (синдикатов для сбыта и т. п.), мотивируя свой отказ тем, что существование таких акционерных обществ противоречит общественным интересам. Однако активного применения подобная запретительная мера не нашла.

История развития французского законодательства свидетельствует о преобладании запретительного подхода при регламентации деятельности объединений предприятий. И.М. Гольдштейн пишет, что законы, изданные в революционный период, запрещали образование всяких сообществ - со спекулятивными целями (compagnies financieres), как и всякое объединение граждан одного и того же класса или профессии в целях совместного преследования своих частных интересов; за скупку же зерна в целях спекуляции («accapgrement») закон вообще грозил смертной казнью2. Как отмечает С. Рундштейн, французский закон от 29 июля 1793 г. угрожал в ст. 2 за всякое «accapgrement» смертной казнью, и лишь более мягкий Code penal отменил это драконовское постановление3. В исследуемый период уголовный запрет на меры, принимаемые в целях искусственного воздействия на цены, в особенности, если эти попытки являются результатом картельных соглашений, предусматривался ст. 419 и 420 французского Code penal4 1810 г.

Гражданское законодательство предоставляло классические инструменты для борьбы с подобными организациями - признание организационных договоров недействительными. Так в соответствии с положениями Гражданского уложения (ст.ст 6, 1131 и 1133), признавались недействительными договоры, которые противоречат закону, добрым нравам и общественному порядку - картельные организации неоднократно объявлялись юридически недействительными.

Указанные выше нормативные акты носили общий характер и применялись к объединениям различной отраслевой принадлежности. Однако специфика отдельных сфер деятельности вынуждала законодателя специализировать законодательство в отношении соответствующих предприятий.

- Указ от 23 октября 1852 г. запрещал сосредоточение в одних руках, без специального на то разрешения правительства, нескольких горных концессий.

- Статья 9 Закона от 26 юля 1844 г. была направлена против предоставляемых частными железными дорогами льгот в области фрахтов. Воспрещалось под угрозой санкций ст. 419 Code penal предоставлять транспортным предприятиям, без разрешения правительства, льготы, если их лишены все остальные предприятия того же рода и на тех же линиях.

- Статьей 12 Закона от 1 июля 1901 г. запрещались ассоциации, преследующие, в виде цели картелирование, при условии, что большая часть участников является иностранцами, либо имеют своим руководителем иностранца, либо управляющего делами, который находится заграницей. Правительство уполномочивалось закрывать такие союзы.

Таким образом, основное внимание французских законодателей было направлено на недопущение возникновения картельных объединений в отечественной экономике, что вылилось в целый ряд законопроектов общего и специального характера. Это не ушло от внимания исследователей, так В.В. Добровольский относил Францию к числу немногих государств, чьи правительства относятся вообще отрицательно к возникновению картелей, синдикатов и трестов1.

Анализ законодательства отдельных государств в сфере организации промышленных объединений свидетельствует о существовании двух противоположных подходов в их правовом регулировании: поощрение создания промышленных объединений и ограничение (полное либо частичное) их деятельности. Для реализации этих подходов в странах континентальной Европы были избраны, в основном, две отрасли права: гражданское (нормы о договорах и отдельных формах юридических лиц) и уголовное (нормы, устанавливающие соответствующие правонарушение и ответственность за него).

 

§ 2. Право дореволюционной России о предпринимательских объединениях.

Россия активно использовала зарубежный опыт правового регулирования создания и деятельности различных форм предпринимательских объединений.

В то время как в экономиках западных стран торгово-промышленные комбинации возникали как реакция на конкуренцию, то есть де-факто, в России государственная власть экономическими и законодательными мерами создавало крупные формы предпринимательства. Рассматривая причины более позднего возникновения интегративных форм предпринимательства в России относительно стран Западной Европы и Соединенных штатов, В.А. Удинцев делает вывод о том, что многочисленные и многообразные союзные формы общежития, пережитые Западной Европой в средние века, были чужды нашему древнему укладу и не имели почвы для возникновения2. С.П. Фармаковский в 1910 г. писал, если русское синдицирование еще не получило широкого развития, то из этого вовсе не следует, что нам рано думать об его регулировании. Синдикатское движение может оказаться наиболее вредным именно у нас, где широкие круги населения ничтожно развиты в культурном отношении и где экономическая приспособляемость стоит на крайне низкой ступени даже среди интеллигентного класса, воспитанного на сентиментальных традициях. Но с другой стороны Россия находится в значительно лучшем положении по сравнению с другими странами, так как при сравнительно слабом развитии синдицирования и почти при полном отсутствии трестирования, законодательные нормы могут охватить это движение в самом начале. При этом России не придется повторять неудачный опыт с синдикатским законодательством, проделанный уже другими странами1.

Однако, было бы неверным утверждать, что возникновение первых синдикатов и трестов на территории России связано исключительно с усилиями государства. Как отмечает Г.Д. Наумова, в вопросах организации устройства синдикатов практика к началу XX в. далеко опередила законодательство. Отечественные предприниматели успешно использовали опыт других стран, раньше России подошедших к необходимости выработки норм синдикатского законодательства. При этом внешне синдикаты могли существенно отличаться друг от друга, являясь акционерно-паевыми обществами, товариществами, действуя на базе торгового дома и др.1 К периоду образования объединений синдикатского типа в России уже существовали национальные формы предпринимательских объединений. Исследуя первые формы предпринимательства на территории Древней Руси В.В. Гуляев пишет2, что политическое становление русской государственности шло параллельно с экономическим освоением русскими предпринимателями гигантских территорий нашего государства. Традиции коммерческого и производственного предпринимательства складывались здесь задолго до принятия христианства. Одним из древнейших видов предпринимательства являлся торговый обмен. Истоки его прослеживаются в IX-X в., когда Русь активно включилась в международную транзитную торговлю. Н.Я. Аристов3 указывает, что еще в X-XI в. под покровительством церкви купцы соединялись в артели по единству торговых интересов и артель называлась по имени того святого, которому посвящена была церковь. Таким образом, купечество делилось на общины, которые имели свое управление, свои общинные капиталы, накопляемые от вклада в артель. Такие торговые союзы существовали до XV в. в Новгороде и Москве. Сохранился устав ''Иваново сто'' - новгородской торговой корпорации, основанной в XII в. и объединившей крупных оптовых торговцев воском (вощников). ''Иваново сто'' владело монопольным правом взвешивать и мерить некоторые товары, взимая за это соответствующую пошлину. Представители общины участвовали в заключении важнейших торговых договоров и были членами Совета Новгородской республики. Были разработаны основы внутриорганизационных отношений. Так, для вступления необходимо было внести в кассу ассоциации 50 гривен, а также пожертвовать в пользу церкви святого Иоанна 30 гривен. Член ассоциации имел право на кредит и безвозмездную помощь, в случае же проведения опасных торговых операций мог получить вооруженный отряд для охраны. Начиная с XII в. на Руси получили распространение торговые товарищества - ''складничества''. В основе складничества лежало объединение деловых интересов и имущества нескольких лиц, что позволяло значительно расширить территорию деятельности и увеличить оборотный торговый капитал предприятия. Складники несли ответственность соединенным имуществом по обязательствам, вытекающим из совместной деятельности.

Существование на Руси древнейших форм организации совместной деятельности показывает на объективное существование экономических предпосылок интеграции хозяйствующих субъектов. Подобные формы стали прообразом будущих крупных торгово-промышленных компаний, объединяющих отдельные производственные и торговые предприятия.

Активизация процесса создания крупных национальных торгово-промышленных объединений связывается с периодом правления Петра Великого. Князь Щербатов писал, до Петра Великого на Руси ''не было ни фабрик, ни ремесел, а что и было, и то находилось в крайнем несовершенстве''. И не было потому, что ''не знали и не могли хотеть многих вещей, которые Петром В. введены и нужны учинились''1. Петром I был предпринят целый ряд мер по организации в России промышленного производства. В числе этих мер было создание правовой базы деятельности новых форм промышленных предприятий2. Перспективы отечественной торговли и промышленности, начиная с 1699 г., связывались петровской администрацией с компанейскими формами организации предпринимательства. Это было связано со стремлением правительства устранить посредничество иностранцев во внешнеторговых операциях русских купцов. Имел значение и пример деятельности крупнейших торговых компаний европейских стран, в частности голландской Ост-Индийской компании. В соответствии с именным указом Петра I 1699 г. "Московского государства и городовым всяких чинов купецким людям'' составлять торговые компании и вести торговлю компаниями ''как торгуют иных государств торговые люди''1. Кроме этого указа, носившего общий характер, в 1720 г., именным указом3 было велено составить компанию и передать ей московскую суконную фабрику с тем ''чтобы из-за моря в несколько лет вывоз сукна был прекращен''.

В дальнейшем большое внимание государством уделяется созданию совместных предприятий с участием иностранного капитала. В 1739 г. появляется проект компании для торговли с Китаем. В 1757 г. создается Российско-константинопольская компания, а в 1758 г. компания Персидского торга. В 1798 г. появляется Русско-американская компания, в основе которой лежат уже акционерные конструкции. Дальнейшее развитие законодательства идет по пути совершенствования корпоративных форм организации крупнейших предприятий4.

Существуют примеры образования промышленных объединений на основе договоров в целях согласования отдельных направлений торгово-промышленной политики. Имеет место договор от 1 июня 1882 г. между Путиловским, Брянским, Прагским, Гута-Банковским и Александровским заводами о создании ''Союза рельсовых фабрикантов''3. Устанавливалось, что с целью обеспечить свое существование данные заводы заключили условия на составление между ними Союза для принятия сообща всех заказов на изготовление стальных рельсов весом 18 фунтов и более в погонном футе. В силу § 2 Договора его основа состоит в том, чтобы каждому из участвующих в Договоре очищалась в среднем выводе одинаковая попудная цена на заводе. Для управления делами Союза заводами избирался общий представитель, который уполномочивался на ведение переговоров на получение заказов, их распределение между заводами и установление периодических отчетов. Таким образом, основанный на основе данного Договора Союз представлял собой объединение синдикатского типа, устанавливающий взаимные обязательства заводов по приему заказов на изготовление соответствующей продукции. При этом был сформирован специальный орган - Управляющий делами Союза рельсовых фабрикантов, в функции которого входила координации деятельности объединившихся заводов по указанному предмету. Данный Договор был заключен сроком на пять лет и 21 января 1887 г. прекратил свое существование1. Еще одним примером является договор от 12 апреля 1884 г. Брянского, Варшавского сталелитейного, Гантке, Гута-Банковского (Домбровского и Франсуа), Лильпоп, Рау и Левенштейн и Кошки, Островецкого, Путиловского и Франко-Русского завода о создании ''Союза фабрикантов рельсовых скреплений''2.

Использование договорных форм интеграции по отдельным производственным направлениям практиковалось не только в железнодорожной промышленности3. Сохранились проекты от 1894 г. договора о разделе заграничных рынков сбыта между агентами двух групп русских нефтепромышленников4 и договора между двумя группами русских нефтепромышленников о совместном экспорте русского керосина1. В указанных проектах речь идет о порядке взаимоотношений по совместной торговли и распределении районов сбыта, что указывает на синдикатские черты.

 В первую очередь следует упомянуть уголовное законодательство. В соответствии со ст. 913 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных2 за стачку, сделку или другое соглашение торгующих к возвышению цен на предметы продовольствия, виновные подвергаются наказаниям, определяемым ст. 1180 Уложения. Статья 913 Уложения входила в отдел II "О противозаконных действиях для непомерного возвышения или понижения цен на жизненные припасы'', который был включен в главу II "О нарушении постановлений для обеспечения народного продовольствия''. В свою очередь ст. 1180 гласила ''За стачку торговцев или промышленников для возвышения цены не только предметов продовольствия, но и других необходимой потребности товаров, или для непомерного понижения сей цены в намерении стеснить действия привозящих или доставляющих сии товары, а через то препятствовать и дальней­шему в большом количестве привозу оных, зачин­щики таких противозаконных соглашений подвергают­ся: заключению в тюрьме на время от 4 до 8 месяцев, а прочие, только участвовавшие в них, приго­вариваются, смотря по степени сего участия: или к аре­сту на время от трех недель до трех месяцев, или к денежному взысканию не свыше двухсот рублей.

Когда же от такой стачки произойдет действи­тельный недостаток в товарах первой необходимости, и cиe будет поводом к нарушению общественного спокойствия, то зачинщики приговариваются: к лишению некоторых особенных на основании статьи 50 сего уложения прав и преимуществ и к заключению в тюрьме на время от одного года и четырех месяцев до двух лет; а прочие виновные: к заключению в тюрьме на время от четырех до восьми месяцев".

Кроме норм Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, отдельные виды деяний, направленные на злоупотребление монополистическим положением, запрещались нормами Уголовного уложения 1903 г. Нормы Уголовного уложения были направлены на защиту интересов государства и участников различных видов хозяйствующих субъектов безотносительно к деятельности торгово-промышленных объединений. Так, в частности, в соответствии со ст. 318 Уголовного уложения за открытие без установленных правил и без надлежащего разрешения торгового и промышленного общества и или товарищества, частного или общественного кредитного установления или банкирского заведения был предусмотрен арест или денежная пеня не свыше 500 рублей. Указанными положениями ограничивалось уголовное законодательство в сфере преследования за нарушение порядка создания и деятельности предприятий различных организационно-правовых форм. В дальнейшем с активизацией работы по создания нормативно-правовой базы предпринимательских объединений предлагались отдельные меры по совершенствованию уголовного законодательства в сфере деятельности предпринимательских объединений1.

В целом, уголовное законодательство России н