А) всякого перехода сухопутной германской границы на западе,

б) любого перелета германской западной границы, если только это не вызывается необходимостью отражения крупных воздушных налетов противника".

Как видно из текста этой директивы никакой спешной переброски войск на Запад командование вермахта в то время предпринимать и не собиралась. Напротив, в директиве ОКВ определено, что эта переброска может начаться только после того, как присутствие соответствующих воинских подразделений в Польше станет излишним.

Таким образом, версия о желании Гитлера начать переброску немецких дивизий для обороны западных границ в ущерб военным действиям вермахта в Польше, не находит своего документального подтверждения. Реальная же переброска немецких войск из Польши началась лишь с 29 сентября, когда штаб 4-ой армии был переподчинен командованию западной группировки войск.

Естественно, что ввод советских войск в Восточную Польшу где-то на 2-3 недели ускорил процесс начала передислокации вермахта к границам Франции. Однако это обстоятельство практически никак не сказалось на сроках западного наступления вермахта.

В связи с вводом советских армий в Польшу возникла версия, что якобы в поражении поляков значительную роль сыграл СССР. Так, например, польский генерал Андрес утверждал, что Красная армия ударила, "когда мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые границы Германии".

Однако даже если бы РККА не вмешалась бы в германо-польскую войну, то это не могло бы изменить позицию Запада в вопросе уже выбранной стратегии военных действий. Ведь союзное командование еще 12 сентября приняло решение приостановить все наступательные операции против линии Зигфрида и перейти к стратегической обороне. Как было сказано: "ввиду быстрого развития событий в Польше". Это решение союзников было принято из расчета действий только немецких войск, ведь в это время было еще совсем не очевидно, что СССР вскоре введет свои войска в Польшу.

 

Вторая альтернативная версия, объясняющая стремление Гитлера привлечь Красную армию к оккупации Восточной Польши, исходит из того, что у немцев на заключительном этапе войны якобы катастрофически не хватало боеприпасов. Поэтому Гитлер был просто вынужден умолять Сталина о вводе советских войск в Восточную Польшу, поскольку без помощи Красной армии Германия рисковала втянуться в затяжную войну с неопределенным исходом.

Подтверждение этой версии можно найти, например, в статье Ганса Керля "Военная экономика и военная промышленность", помещенной в сборнике "Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых", где прямо утверждается:

"За первые 14 дней войны с Польшей немецкая бомбардировочная авиация истратила ВЕСЬ ЗАПАС БОМБ (выделено мой - Ю.Ж.). Немецкая артиллерия только потому не сумела израсходовать весь запас снарядов, что во время молниеносных кампаний в Польше и Франции артиллерия применялась значительно реже, чем это было предусмотрено военными планами".

Можно только удивляться, откуда у Керля взялись подобные данные. Ведь сверх интенсивная бомбежка польских городов продолжалась вплоть до первых чисел октября. Так, например, 20 сентября против Варшавы было использовано 620 самолетов люфтваффе, а в ночь на 22 сентября немцы приступили к жесточайшей артиллерийской и авиационной подготовке окончательного штурма города. В результате уже через два дня оказались полностью выведенными из строя электростанции и телефонная сеть, замолкло радио. Всего на польскую столицу было сброшено 5 818 тонн бомб, а в общей сложности на Польшу люфтваффе обрушили 19 589 тонн бомб, примерно столько же было сброшено на Англию за весь 1941 год.

Кроме того, Гитлер лично совершал инспекционные поездки и наблюдал за боевыми действиями вермахта. Вот что по этому поводу пишет своих мемуарах бывший адъютант фюрера фон Белов:

"21 сентября начался артиллерийский обстрел Варшавы, а люфтваффе получила приказ бомбить ее. 22-25 сентября Гитлер летал на подступы к ней, чтобы лично убедиться в эффективности действий нашей авиации". Так о какой же эффективности немецкой авиации 21 сентября могла идти речь, если, как утверждает Ганс Керл, еще 14 сентября был израсходован весь запас бомб?!

Не согласуется данные Керла и со свидетельствами генерал-инспектора воздушных сил Мильха: "В 1939, как и в 1938 годах все требования Главного Штаба на изготовление воздушных бомб были зачеркнуты лично Гитлером. Он хотел сберечь наши запасы стали и легких металлов для нужд артиллерии и постройки самолетов. В начале войны наших запасов бомб хватило бы всего на пять недель активных операций. В течение 18 дней польской кампании мы израсходовали половину запаса, хотя в деле была только часть наших бомбардировочных самолетов".

Так что худо-бедно, но имевшихся запасов авиационных бомб фашистам должно было хватить, по крайней мере, на 36 дней военных действий, и это, не считая того количества бомб, которое немецкая промышленность изготовила в течение сентября, а также захватила на польских военных складах, что обеспечивало еще 2-3 недели активных операций люфтваффе.

Нет ни единого слова о нехватке бомб или снарядов во время польской кампании и в мемуарах генералов Гудериана и Манштейна, непосредственно участвовавших в боевых действиях в Польше. К тому же если у немцев и были определенные ограничения запасов боеприпасов, то на заключительном этапе войны у поляков боеприпасы просто иссякли, поскольку их военные склады были захвачены немцами. Так что последние крупные бои между германскими и польскими войсками, происходившими 2--6 октября севернее Коцка закончились капитуляцией поляков прежде всего из-за того, что у них просто не чем было стрелять.

А вот что по поводу дефицита снарядов пишет в уже цитированной книге Мюллер-Гиллебранд:

"Положение с боеприпасами в период между Польской и Западной кампаниями показано в табл. 18. Сравнение расхода боеприпасов в ходе Польской кампании с их производством и наличными запасами показывает, что положение в этой области было неудовлетворительным".

Действительно, расход снарядов и взрывчатых веществ во время польской кампании превышал их производство, а по некоторым позициям это превышение было значительным. Так, например расход за сентябрь 1939 года 75-ти мм снарядов составил 415 000 штук, а производство дало за этот же месяц достигло только 200 000 этих типов снарядов. Так что имевшиеся на момент начала войны запасы снарядов убывали, и это с точки зрения затяжной войны было явно неудовлетворительным. Именно об этом и говорит вышеприведенная цитата.

Тем не менее, с точки зрения военных кампаний проводившихся немцами в 1939-40 годах имевшиеся на 1 сентября в Германии запасы снарядов вовсе не были малыми, как это иногда голословно изображается в исторической литературе.

Таблица 1.

ЗАПАСЫ И РАСХОД БОЕПРИПАСОВ ВЕРМАХТОМ ВО ВРЕМЯ ПОЛЬСКОЙ И ЗАПАДНОЙ КАМПАНИЙ.

 

Вид оружия	Запас снарядов на 01.09.39 г.	Расход снарядов за сентябрь 1939 г.	Расход снарядов с 10.05.40 по 20.06.40	Процент расхода за две кампании
Минометы 81 мм	1 865 000	490 000	459 000	51%
Легкие пехотные орудия 75 мм	3 506 000	415 000	381 000	23%
Тяжелые пехотные орудия 150 мм	212 000	25 000	82 000	50%
Легкие полевые гаубицы 105 мм	16 036 000	1 448 000	1 463 000	18%
Тяжелые полевые гаубицы 150 мм	2 888 000	315 000	640 000	33%
Пушки 105 мм	821 000	94 000	249 000	42%
Мортиры 210 мм	9 000	120	15 800	177%

 

Как видно из данных табл. 1, составленной по данным Мюллер-Гиллебранда, суммарно за время польской кампании и западного блицкрига было израсходовано менее половины начальных запасов снарядов. Исключением являются лишь расход снарядов для 210-ти мм. мортир, однако возникший дефицит этих снарядов мог быть компенсирован за счет их производства всего в течение одного месяца. Так что ни о каком дефиците снарядов у вермахта во время польской кампании не могло быть и речи.

Другое дело, что по окончанию польской кампании было совсем не очевидно, что следующая западная кампания не будет долговременной, а в этом случае у немцев в принципе со временем мог бы возникнуть дефицит снарядов. Именно об этом в октябре и говорил Гитлеру генерал фон Браухич:

"Представляется сомнительным, сможет ли военная промышленность покрыть огромный спрос на боеприпасы, который возникнет при ведении крупной войны, продолжающейся несколько месяцев".

Однако, Гитлер, в отличие от Браухича, не собирался вести против Франции многомесячную войну, а полагал справиться с ней всего за несколько недель, что и было реализовано в действительности. Отсюда и отношение фюрера к запасам боеприпасов, необходимых для победы над Парижем.

Впрочем, уже к началу немецкого наступления на Западе Германия увеличила производство бомб и снарядов в 2-3 раза, а их запасы по сравнению с запасами на 1 сентября 1939 года выросли двукратно.

 

6. Блицкриг в Польше. Вечером 23 августа Гитлер назначил дату и время нападения на Польшу: суббота 26 августа в 4.30 утра. Однако в полдень 25 августа Англия и Польша подписывают договор о взаимопомощи. Узнав об этом, Гитлер внезапно отменил свой приказ о нападении на Польшу. По словам Геринга на его вопрос: "Это серьезно?" Гитлер ответил: "Нет, я хочу только посмотреть, нет ли средства избежать выступления Англии".

Для того чтобы в соответствии с распоряжением фюрера остановить немецкую армию вечером 25 августа, руководству вермахта потребовались значительные усилия, поскольку часть соединений уже находилась на марше. Тем не менее, в 20.35 Кейтель сообщает фюреру о том, что его приказ об остановке немецкой армии выполнен.

Со своей стороны Гитлер, вплоть до начала агрессии против Польши, продолжал активные дипломатические игры с Англией, целью которых была попытка удержать Лондон от вступления в войну против Германии и одновременно ослабить внимания союзников Польши от готовящегося на нее нападения. Однако уже 31 августа в 13.30 Гитлер подписал секретную директиву N1 "По ведению войны", в которой сообщалось: "Нападение на Польшу должно быть осуществлено в соответствии с планом Вайс... Начало атаки -- первое сентября 1939 года".

1 сентября 1939 г. в 4 часа 45 минут утра немецкие войска без объявления войны перешли в наступление с трех направлений: с севера -- из Восточной Пруссии, с запада -- из Восточной Германии и с юга -- из Словакии. Немецкая авиация начала бомбардировку польских городов: Варшавы, Вильно, Гродно, Брест-Литовска и Кракова, а так же аэродромов и коммуникаций, военно-морской флот -- обстрел порта Гдыни, полуострова Вестерплатте.

Поляки прекрасно понимали, что одним им с нацистами не справиться. Поэтому на начальном этапе войны они видели свою задачу в том, чтобы, выиграть возможно больше времени и упорной обороной и контрударами резервов затянуть борьбу до тех пор, пока в войну не выступят вооруженные силы Франции и Англии. При этом допускалась возможность отхода польских армий до 110-240 км с единственной целью -- затянуть борьбу до того момента, когда французское наступление вынудит немецко-фашистское командование оттянуть из Польши на запад крупные силы.

Однако значительное превосходство фашистов в количестве войск и, особенно в танках и авиации, опоздание с мобилизацией армии и отсутствие реальных военных действий союзников - все это обрекало польскую армию на очень быстрое и сокрушительное поражение.

Уже в первых боях люфтваффе уничтожили значительную часть польской авиации на аэродромах и тем самым обеспечили подавляющее превосходство в воздухе и создали условия для стремительного продвижения вермахта. Кроме того, немецкая авиация сделала невозможным организованное завершение мобилизации польских вооруженных сил, а также крупные оперативные переброски сил по железной дороге и тем самым серьезно нарушила управление и связь противника.

Нацистская Германия бросила против Польши 1,5 миллиона солдат, около 2400 танков, 2200 самолетов, 9800 орудий и минометов.

Польская армия выставила против немецких войск около 840 тысяч человек, 475 танков, 463 самолетов устаревшей конструкции, 2800 орудий и минометов.

Имея общее превосходство в силах, германское командование создало компактные группировки на избранных направлениях будущего наступления. Польское же командование, наоборот, практически равномерно развернуло войска вдоль всего будущего фронта. В результате на отдельных направлениях германское превосходство было значительным, а на направлениях главных ударов - подавляющим.

В момент нападения гитлеровских армий 25 польских соединений еще не успели сосредоточиться, находились в железнодорожных транспортах и 22 сосредоточились, но полностью занять позиции не успели. Развертываясь на широких фронтах, армии, как правило, имели низкие оперативные плотности, а между внутренними флангами -- разрывы до нескольких десятков километров.

Немцы наступали двумя группами армий. В группу армий "Север" под командованием фон Бока входили 3-я и 4-я армии. Перед этой группой была поставлена задача совместными ударами из Померании и Восточной Пруссии захватить Данциг и коридор, отделяющий Восточную Пруссию от основной территории Германии. В результате немцы уже 4 сентября захватили "польский коридор" и отрезали в этом коридоре две польские дивизии. После чего 4-я армия получила возможность наступать по обоим берегам Вислы на Модлин и далее на Варшаву.

Однако решающее значение имело немецкое наступление группы армий "Юг" под командованием генерал-полковника фон Рундштедта, включавшая 14, 10 и 8 армии.

Уже 2 сентября 14-я армия захватила Верхнеселезский промышленный район, обойдя находящиеся там польские укрепления, а частью своих сил вышла к реке Дунаец.

10-я армия 2 сентября достигла реки Варта севернее Ченстохова, а затем ее соединения устремились на Варшаву и Радом. Второй по величине польский город Краков пал 6 сентября, а 7 сентября 10 армия на широком фронте форсировала реку Пилица и находилась всего в 60 км от Варшавы.

4 сентября 8-я армия начала обход правого фланга польской армии "Лодзь". Одновременно левому ее флангу угрожали две танковые дивизии вермахта.

В результате к 7 сентября немцам удалось полностью прорвать приграничную оборону противника и либо уничтожить польские войска прикрытия, либо вынудить их к беспорядочному отступлению с большими потерями.

Уже 8 сентября начались бои за Варшаву. Ожесточенная осада города продолжалась 20 дней. Между тем 11 сентября 3-я армия группы "Север" форсировала реку Буг в районе города Вышкува и глубоко обойдя Варшаву с востока, повернула через Седльце на запад, чтобы окружить столицу и перерезать пути отхода войск вдоль Вислы. 15 сентября передовые немецкие части взяли Люблин и вышли к крепости Брест, сопротивление гарнизона которой было сломлено к 17 сентября.

В результате проведенных операций нацистские войска к 17 сентября вышли на рубеж Белосток, Брест, Владимир-Волынский, Львов, Дрогобыч, что было на 150-250 километров восточнее, чем это предусматривал секретный протокол к советско-германскому пакту о ненападении.

В то время, когда на польской земле шла отчаянная борьба с захватчиками, польское правительство во главе с президентом Мосьцицким и премьером Славой-Сладковским тайно покинуло Варшаву и укрылось в Люблине. Позорно бежал от армии в Брест, а затем во Владимир-Волынский верховный главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы. Многие генералы бросали свои армии и дивизии. 16 сентября польское правительство во главе с президентом, оставив народ и страну врагу, бежало в Румынию.

 

7. Тем временем на Западе началась странная война. Еще до начала фашисткой агрессии против Польши, вечером 31 августа, Муссолини предложил урегулировать германо-польский конфликт путем посредничества: должна была спешно собраться конференция пяти государств: Германия, Италия, Англия, Франция и Польша и разрешить спорные вопросы за столом переговоров.

Чемберлен и Даладье обеими руками ухватились за предложение Муссолини и стали затягивать выполнение взятых перед своим союзником обязательств. Однако поскольку в качестве предпосылки для переговоров Гитлер потребовал аннулирования англо-французского ультиматума от 1 сентября, то Чемберлен и Даладье при всем своем желании не смогли пойти на это: уж слишком высоко поднялась на Западе волна гнева и негодования против гитлеровской агрессии. В результате попытка Муссолини мирно разрешить польскую проблему провалилась.

А то, что Чемберлен был готов пойти на сговор с Гитлером, есть множество свидетельств. Вот, например, что писал по этому поводу в своих мемуарах Черчилль:

"Все эти последние недели я больше всего опасался, что, несмотря на нашу гарантию, правительство его величества откажется воевать с Германией, если последняя нападет на Польшу. Нет никаких сомнений, что в то время Чемберлен уже решился на такой шаг, как ни тяжел он был для него".

Вечером 2 сентября состоялось бурное заседание палаты общин, на котором лидер лейбористской оппозиции Артур Гринвуд заявил:

"Я должен выразить крайнее изумление, что наши обязательства в отношении Польши не вступили в действие еще вчера... Палата потрясена сообщением премьер-министра... Как?! Акт агрессии совершен 38 часов назад, а мы до сих пор молчим!.. Сколько времени еще Англия будет медлить?.. Каждая минута сейчас означает потерю тысяч жизней, угрозу нашим национальным интересам, самим основам нашей национальной чести. Ждать больше нельзя. Жребий брошен".

Солидарную поддержку выступлению Гринвуду выразила не только оппозиция, но и большая часть консерваторов. В результате Чемберлен был вынужден оправдываться, ссылаясь на якобы существующие трудности телефонных переговоров между Лондоном и Парижем, но, в конце концов, он дал обещание, что не позже завтрашнего утра правительство сообщит народу вполне определенное решение.

О том, насколько в этот момент времени ситуация в Лондоне приняла взрывоопасный характер прекрасно видно из записи телефонного разговора, состоявшегося 3 сентября между Галифаксом и Боннэ:

"Если премьер-министр появится там (в парламенте, -- Ю.Ж.) без того, чтобы было сдержано обещание, данное Польше, то он может натолкнуться на единодушный взрыв негодования, и кабинет будет свергнут".

А вот как английский историк Тейлор описывает в своей монографии "Вторая мировая война" причину того, почему Чемберлен был таки вынужден объявить войну Германии:

"Палата общин была сильно обеспокоена, ее члены, во всяком случае большинство из них, безусловно признавали обязательства Англии перед Польшей. Они не думали, что эти обязательства -- пустой дипломатический жест, не понимали, что нет возможности ей помочь. Знали только, что для Англии это вопрос чести. К вечеру 2 сентября стало ясно, что, если не объявить войну, правительство падет на следующий день. Члены кабинета были солидарны с палатой общин. Позже, вечером, они организовали сидячую забастовку, отказываясь разойтись, пока не будет принято решение. Чемберлен тихо сказал: "Да, джентльмены, это война". Галифакс недовольно отметил в дневнике: "Во всем этом, по-моему, проявились худшие стороны демократии".

У Чемберлена не оставалось выбора. Он должен был либо объявить войну, либо уйти в отставку. Но и в этом случае войну Германии все равно объявил бы его приемник. Но приемник, которым мог стать Черчилль, скорее всего, начал бы воевать с фашистами всерьез, а это уж никак не входило в планы сэра Невиля. Максимум на что он был согласен пойти, это лишь формальное объявление войны и поддержание морской блокады Германии.

Когда говорят, что правительство Чемберлена дало гарантии Варшаве, а в ответ на фашистскую агрессию против Польши по своей воле объявило Германии войну, следует сказать - это наглая ложь! Войну Германии объявили простые англичане и сделали они это вопреки желанию и воли Чемберлена. И это благородное стремление народа Англии раздавить нацистскую гадину Галифакс цинично назвал в своем дневнике проявлением худших сторон демократии!

3 сентября правительства Англия и Франция, наконец-то, формально объявили войну Германии. Политика умиротворения - хитроумная многоходовая комбинация по натравливанию Гитлера на СССР, задуманная Чемберленом еще в 1937 году, в марте 1939 года дала осечку, после чего события стали неуправляемыми, и Англия, вопреки желанию ее правительства, оказалась вовлеченной в мировую бойню.

4 сентября английские ВВС впервые атаковали германские военные корабли в районе Киля. Бомбы попали в линкор "Адмирал Шеер" и легкий крейсер "Эмден". Однако они отскочили от бронированной падубы линкора прежде, чем успели взорваться. Крейсер же получил незначительные повреждения, причем не столько от бомб, сколько от рухнувшего на него сбитого немцами бомбардировщика.

Кроме этого, мягко выражаясь, не очень удачного налета помощь английской авиации свелась к проведению так называемых "рейдов правды", в ходе которых с 3 по 27 сентября английские ВВС сбросили над Германией аж 18 миллионов листовок -- почти 39 тонн бумаги, в буквальном смысле выброшенной на ветер.

Правда, англичане начали морскую блокаду Германии, захватив в первый месяц порядка 300 тысяч тонн грузов, следовавших в порты Третьего рейха. Потеряв за этот же промежуток времени 29 судов общим водоизмещением 152 тысяч тонн. Однако морская блокада Германии мало чем могла помочь сражающейся Польше. К тому же первыми морскую войну начали не англичане, а немцы, выведшие свои корабли на боевые позиции еще в конце августа и уже 3 сентября еще до начала каких-либо военных действий со стороны Великобритании, потопившими английский пассажирский лайнер Атению.

Вместо обещанного полякам генерального наступления на фронте между Мозелем и Рейном, французское командование предприняло лишь, мягко выражаясь, очень ограниченную операцию в районе Саарбрюккена.

В ночь на 7 сентября французские разведывательные группы впервые пересекли германскую границу западнее Саарбрюккена. После этого 9 сентября девять французских дивизий 4-й и 5-й армий начали продвижение в предполье линии Зигфрида. При этом немцы, имевшие приказ уклоняться от столкновений, без боя отошли на линию укреплений. В результате этого маневра французы продвинувшись на глубину аж в 7--8 км на фронте протяженностью около 25 км, заняв Варндский лес. Однако уже 12 сентября, после совещания с Чемберленом и Даладье, Гамелен отдал приказ генералу Жоржу приостановить даже эти ограниченные наступательные операции против линии Зигфрида, как было сказано: "ввиду быстрого развития событий в Польше".

В тот же день французский главнокомандующий, который считал, что эти атаки, не могут больше повлиять на события в Польше, заявил на заседании Высшего военного совета союзников в Абвилле:

"В настоящее время больше нет необходимости немедленно обеспечить базу атаки против линии Зигфрида... Если осуществится атака противника через Люксембург и, особенно через Бельгию, нам не хватит всех наших активных сил, чтобы противостоять ему".

Можно только поражаться, как генерал Гамелен мог опасаться атаки немцев через Бельгию и Люксембург, в то время когда основные силы вермахта были вовлечены в сражения в Польше, а для их передислокации через всю Германию, ремонта боевой техники, подтягивания тылов, запаса боеприпасов и ГСМ, потребовалось бы никак не менее месяца.

Имея подавляющее преимущество в людях и технике, а также мобилизованные и развернутые войска, французское командование дает отбой любым наступательным действиям своей армии, предпочитая дожидаться пока Германия сосредоточит все свои силы на западе и всей мощью ударит по Франции! Мотивируя весь этот бред тем обстоятельством, что полякам якобы уже не чем не поможешь.

Впрочем, помочь полякам французы могли даже после 12 сентября и этого очень боялись немецкие генералы. Вот что по этому поводу писал в своих дневниках начальник генерального штаба генерал Галъдер:

"Успех в Польше стал возможен лишь благодаря тому, что на нашей западной границе войск почти не было. Если бы французы прочувствовали ситуацию и воспользовались тем обстоятельством, что основные немецкие силы находились в Польше, то они смогли бы без помех форсировать Рейн и стали бы угрожать Рурскому району, который являлся для Германии самым решающим фактором при ведении войны".

Ведь если бы французское командование рассуждало так же как генерал Гальдер, то они могли поставить Гитлера перед дилеммой: либо уничтожение немецкого военно-промышленного потенциала в Руре, либо освобождение Германией оккупированных районов Польши в обмен на захваченные немецкие территории.

Надо сказать, что Гальдер в своих оценках действий союзников был далеко не одинок. Вот как гитлеровские генералы комментировали в своих мемуарах сложившуюся в сентябре 1939 года на западных границах Германии ситуацию.

Генерал Йодль считал, что "мы никогда, ни в 1938, ни в 1939 г. не были собственно в состоянии выдержать концентрированный удар всех этих стран. И если мы еще в 1939 году не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными".

Генерал Б. Мюллер-Гиллебранд писал: "западные державы в результате своей крайней медлительности упустили легкую победу".

По мнению генерала Н. Формана, "если бы пришли в движение эти силы (союзников, -- Ю.Ж.), имевшие чудовищное превосходство, к которым затем, вероятно, примкнули бы голландцы и бельгийцы, то война неизбежно закончилась бы. Сопротивление группы армий "Ц" могло продолжаться в лучшем случае несколько дней. Если бы даже это время использовали для переброски войск с востока на запад, то это все равно не помогло бы. В этом случае любые действия были бы бессмысленными. В Польше нужно было бы прекратить боевые действия еще до достижения решающих успехов, а на запад дивизии не поспели бы вовремя и подверглись разгрому поодиночке -- конечно, при наличии энергичного, целеустремленного руководства у противника.

Самое позднее через неделю были бы потеряны шахты Саара и Рурская область, а на вторую неделю французы могли бы направить войска туда, куда они сочли бы необходимым. К этому следует добавить, что поляки тоже снова обрели бы свободу действий и привели бы в порядок свою армию...

Западный вал не представлял собой непреодолимого препятствия. Правда, между Люксембургом и Швейцарией, главным образом на участке между Саарбрюккеном и Карлсруэ, было некоторое количество готовых бронированных огневых точек, противотанковых рвов и прочих препятствий. Однако повсюду еще ускоренными темпами вела работу организация Тодта. Большая часть линии была еще на бумаге. О готовых сильных позициях вообще не могло быть и речи. Глубокого эшелонирования нигде не было создано".

Генерал Вестфаль полагал, что "если бы французская армия предприняла крупное наступление на широком фронте против слабых немецких войск, прикрывавших границу (их трудно назвать более мягко, чем силы охранения), то почти не подлежит сомнению, что она прорвала бы немецкую оборону, особенно в первые десять дней сентября. Такое наступление, начатое до переброски значительных сил немецких войск из Польши на Запад, почти наверняка дало бы французам возможность легко дойти до Рейна и, может быть, даже форсировать его. Это могло существенно изменить дальнейший ход войны...

Не воспользовавшись временной слабостью Германии на Западном фронте для немедленного нанесения удара, французы упустили возможность поставить гитлеровскую Германию под угрозу тяжелого поражения".

Надо сказать, что у немецких генералов были веские основания для таких оценок. Для того чтобы в этом убедиться достаточно сравнить соотношение противостоящих друг другу на западном фронте в сентябре 1939 года вооруженных сил Германии и союзников. В соответствии с планом "Вайс" Германия разворачивала на своей западной границе группу армий "Ц", на которую возлагалась задача тылового прикрытия операций в Польше от угрозы англо-французского вмешательства.

На 1 сентября эта группа войск насчитывали 31 пехотную дивизию и еще 3 пехотные дивизии находились в стадии передислокации на запад. После 3 сентября на западный фронт были переведены еще 9 пехотных дивизий, которые в основном сосредоточились к 10 сентября, увеличив общую численность группировки до 43 пехотных дивизий численностью около 915 тысяч человек. Однако из них только 11 дивизий были кадровыми, а остальные, по свидетельству генерала Манштейна, являлись лишь частично боеспособными подразделениями. Группа армий "Ц" располагала примерно 8 640 орудиями и минометами, но не имела ни одного танка.

Войска вермахта поддерживали 2-й и 3-й воздушный флоты. Всего у немцев на Западе находилось 1 359 самолетов, в том числе 421 бомбардировщик и 632 истребителя.

А вот, что в это время происходило по другую сторону фронта. 23 августа, сразу после получения союзниками разведывательной информации о том, что Германия собирается напасть на Польшу 25 или 28 августа, во Франции началась скрытая мобилизация.

Как свидетельствовал генерал Гамелен, к исходу 27 августа французские вооруженные силы достигли численности 2 674 тысяч человек, то есть фактически во Франции была создана армия прикрытия, необходимая для ведения первых оборонительных операций. Из них 194 тысяч находились в Северной Африке, 28 тысяч - на Ближнем Востоке и 116 тысяч в колониях. Непосредственно во Франции к 1 сентября численность армии составляла 2 336 тысяч человек.

Утром 1 сентября английский король подписал указ о мобилизации армии, флота и авиации. В этот же день был подписан декрет о всеобщей мобилизации во Франции. Уже 4 сентября мобилизация во Франции фактически завершилась, а войска были развернуты на позициях, а к 10 сентября французские вооруженные силы закончили развертывание по штатам военного времени.

Французское командование развернуло против Германии Северо-Восточный фронт в составе 78 дивизий. В этих войсках имелось 17 500 орудий и минометов, свыше 2 тысяч танков. ВВС Франции насчитывали 1 400 самолетов первой линии и около 1 600 в резерве, кроме того, для действий во Франции можно было использовать 1 021 английский самолет.

Таким образом, с учетом того, что у немцев на западе не было ни одного танка, преимущество союзников на фронте против Германии было никак не меньшим, чем преимущество немецких войск воевавших против Польши! И, тем не менее, имея такой громадный перевес сил на своей стороне, Запад воевать против Германии фактически так и не стал.

Вот как прокомментировал действия союзников на западном фронте фельдмаршал Кейтель в своих "Размышлениях перед казнью":

"С чисто военной точки зрения, эти сковывающие боевые действия французской армии были для нас совершенно необъяснимы... Это противоречило всем принципам ведения войны: бездеятельно взирать на разгром польской армии и не использовать то благоприятное положение, которое имелось у французского руководства, пока наши главные силы были связаны нападением на Польшу. С оперативной точки зрения, мы, военные, стояли перед загадкой: неужели Гитлер опять прав и западные державы не продолжат войну после разгрома Польши?"

Как не печально, но Гитлер и в самом деле был прав, Запад действительно не собирался воевать с фашистами. В Лондоне и Париже упорно надеялись, что после оккупации Польши, получив общую границу с СССР, Гитлер двинется дальше на Восток.

Фюрер прекрасно понимал это и поэтому после расправы над поляками 6 октября предложил Англии и Франции заключить мир. Однако в тех условиях ни Чемберлен, ни Даладье не могли пойти на открытый мир с фашистами, т.к. в этом случае они мгновенно лишились бы своих постов. Поэтому Запад, формально отклонив мир, на самом деле продолжал лишь имитацию войны с Германией. Эта имитация получила у журналистов весьма точное название - странная война.

 

8. Предательство безо лжи не бывает! Хотя англо-французский Высший военный совет уже одобрил решение о прекращении наступления, окончательно бросив свою союзницу на произвол судьбы, тем не менее, Гамелен во время встречи с главой польской военной миссии во Франции 14 сентября ни слова не сказал про это решение, а солгал:

"Последнее заседание Верховного совета союзников определило твердую решимость Франции и Великобритании обеспечить Польше всю возможную помощь. Формы этой помощи намечены совместно с нашими британскими союзниками после тщательного анализа общей обстановки, и я могу Вас заверить, что ни одна из возможностей прямой помощи Польше и ее армии не будет оставлена без внимания".

Гамелен нагло врал полякам, поскольку французское правительство смертельно боялось, что если народу станет известна правда о происходящем, то правительство будет отправлено в отставку в тот же день, а новое правительство будет вынуждено начать реальные военные действия против Германии.

Поэтому же французское агентство Гавас даже 16 сентября как обычно опубликовало два очередных коммюнике N 18: "Большая активность артиллерии по всему фронту. Противник, отступая, покинул и разрушил некоторые свои деревни". И коммюнике N 19: "Сильнейший нажим французских войск на всех пунктах линии Зигфрида". Это коммюнике Гавас выпустило после того, как всякие наступательные операции против немцев приказом главного командования были запрещены уже четыре дня тому назад.

Впрочем, это была далеко не единственная ложь "демократического" Запада. Начнем с того, что французский главнокомандующий даже не пожелал принять польского военного атташе, хотя в телеграмме на имя Рыдз-Смиглы от 3 сентября заверял Варшаву, что завтра он начнет военные действия на суше.

Вечером 6 сентября в Париж поступила польская нота, в которой Варшава просила: "нанести удар по моральному состоянию врага". На следующий день французы ответили им:

"Завтра, а самое позднее утром послезавтра будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков против Германии, которая, может быть, будет распространена даже до тыловых построений на польском фронте".

В это время польский военный атташе во Франции был вынужден констатировать в своем донесении в Варшаву:

"На западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно также нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы не проводят ни дальнейшей мобилизации, ни дальнейших действий и ожидают результатов битвы в Польше".

Когда немцы в 1940 году, захватили Париж, то обнаружили там письмо, написанное 10 сентября генералом Гамеленом польскому главнокомандующему маршалу Рыдз-Смиглы:

"Больше половины наших активных дивизий Северо-Восточного фронта ведут бои. После перехода нами границы немцы противопоставили нам сильное сопротивление. Тем не менее, мы продвинулись вперед. Но мы завязли в позиционной войне, имея против себя приготовившегося к обороне противника, и я еще не располагаю всей необходимой артиллерией. С самого начала брошены военно-воздушные силы для участия в позиционных операциях. Мы полагаем, что имеем против себя значительную часть немецкой авиации. Поэтому я раньше срока выполнил свое обе<