Неосознаваемое воровство

Почему именно в этот момент я начал говорить на эту тему и сам не помню. Наверное, накипело. Ведь сколько вре­мени Вечный Принц сам у себя украл.

Речь пойдет не о том воровстве, которое мы осознаем и за которое можно сесть в тюрьму. Речь пойдет о том воровстве, которое мы осуществляем повседневно и даже не замечаем, что воруем. Самое интересное, что последствия тако­го воровства не менее тяжкие, а иногда, может и более тяжелые, чем последствия воровства явного. Воровство как явление современной жизни можно представить в виде айс­берга. Видимая часть — это явное воровство. Им занимаются следственные органы. Там имеется своя классификация. Раз­личают воров, грабителей. Говорят еще об экономических пре­ступлениях, хотя, в принципе, это воровство. Воровство я бы определил как присвоение себе того, что тебе не принадле­жит. Это могут быть как материальные ценности, так и идеи. За это можно сесть за решетку или как минимум полу­чать моральное осуждение. Самый же страшный вид воров­ства — это воровство времени как чужого, так и своего.

Воровство можно классифицировать следующим образом:

 

I. По критериям морали и юриспруденции:

1. Уголовно наказуемое и морально осуждаемое.

2. Уголовно наказуемое, но морально не осуждаемое.

3. Уголовно ненаказуемое, но морально осуждаемое.

4. Уголовно ненаказуемое и морально не осуждаемое.

II. По критерию осознавания:

1. Осознаваемое воровство.

2. Неосознаваемое.

III. По объекту воровства:

1. Воровство имущества и денежных средств.

2. Воровство идей.

3. Воровство чести.

4. Воровство времени.

IV. По субъекту воровства:

1. Воровство у личностей и семей.

2. Воровство у предприятий.

3. Воровство у государства.

4. Воровство у себя.

Отсюда каждый частный случай воровства можно оха­рактеризовать по вышеназванным критериям. Невозвращение книги своему приятелю следует рассматривать как воровство морально и уголовно ненаказуемое, осознаваемое, не планиру­емое, завершенное. Это воровство имущества у личности.

Дорогой мой читатель, сейчас я дам очень краткую харак­теристику осознаваемым и уголовно наказуемым формам во­ровства. Но в основном буду вести речь о неосознаваемых и об уголовно ненаказуемых формах. Самое страшное в них, что человек привыкает воровать и часто не осознает, что он это делает. Он не делает это открыто, он даже не осознает, что ворует, но он привыкает воровать. Рано или поздно он нач­нет воровать осознанно. Мы же боремся с надводной частью айсберга. Это совершенно бесполезная трата времени, сил и средств, если мы одновременно не предпримем усилий по ликвидации подводной части айсберга. Ведь после того, как мы срежем надводную часть айсберга, та, что была подводной, станет надводной, а подводная может только укрепить свою мощь. Борьба только с явной преступностью, если не идет работа со скрытой, способна лишь увеличить ее. Так проис­ходит при попытке избавиться от дерева, когда вырезают ветви, не выкорчевывая корня. Дерево становится только гуще.

Итак, приступим к системному изложению материала. Оно основано на проведении нами социологических анонимных опросов, а также опросов, проводимых другими социологами.

I. По критериям морали и юриспруденции

1. Уголовно наказуемое и морально осуждаемое воровство. Не буду на нем останавливаться подробно. Практически все­ми воровство у отдельных личностей осуждается морально. К этой категории относятся карманники, квартирные воры, грабители и бандиты. Меньшее количество людей осуждает воровство в коммерческих предприятиях. Еще меньшее коли­чество людей осуждает воровство у государства.

2. Уголовнонаказуемое, но морально не осуждаемое воров­ство. Это прежде всего воровство у государства. Оно даже воровством многими не осознается, а рассматривается как возврат ранее у него отнятого. Здесь подворовывают многие. Кто как может. Формы разные: от экономических преступ­лений до попытки уклониться от уплаты налогов или взятия в личное пользование материальных средств со своего произ­водства. В годы застоя никто не осуждал врача или медсес­тру, если они в свое личное пользование брали с поста несколь­ко таблеток от головной боли или с десяток ампул глюкозы или еще какого-нибудь средства.

Эти два вида воровства еще можно подразделить на два варианта: раскрытое и нераскрытое.

Исход раскрытого воровства — наказание. Если воровство незначительное, а наказание легкое, то не исключено, что вор одумается и больше воровать не будет. Если наказание чрез­мерное, и вор попадает в тюрьму, то там пройдет «школу» и может стать профессиональным вором.

Исход нераскрытого воровства завысит от личности вора. Те, кто ориентирован еще на легальную жизнь в социуме, мо­гут длительное время находиться в таком страхе, что нака­жут себя сильнее, чем судья, и больше воровать не будут. Од­нако чаще нераскрытая кража скорее стимулирует человека к совершению следующего воровства, которое он уже будет делать с большим размахом и меньшими предосторожностями. Но даже успешные воры всех мастей, которые осознают, что их действия подпадают под статью уголовного кодекса, все же находятся в состоянии выраженного эмоционального напряжения. Об этом свидетельствует их образ жизни - наркотики, алкоголь, чрезмерное внимание к сексу, которые не столько служат объектом удовольствия, сколько являют­ся транквилизаторами, которые снимают тревогу, если ис­пользуются в малых дозах, и выключают сознание, если ис­пользуются в больших количествах. Следует отметить, что при таком образе жизни завершенного полноценного секса по­степенно становится меньше, а наркотиков и алкоголя — все больше. Так продолжается до тех пор, пока алкоголь или нар­котики не приведут к деградации личности, физическому ма­разму и слабоумию. Все это приводит к тому, что вор пере-стает совершать преступление. У меня временами возникает мысль, что если бы мы прекратили борьбу с употреблением наркотиков, а наркоманов поселяли отдельно от нас, как ин­дейцев в резервации, из которых они могли бы выходить для завершения сделок или работы, то уровень наркомании резко бы упал. В самих резервациях они могли бы организовывать свои производства, выращивать мак и пр. Я понимаю, что об­щество на это не пойдет никогда. Поэтому добиваться это­го не буду. Однако в одном я четко убежден, что современные методы борьбы с этой заразой эффекта не дадут.

3. Уголовно ненаказуемое, но морально осуждаемое. В на­шей стране это воровство в особо крупных размерах. Я не знаю зарплат наших чиновников, но то, что они имеют, вряд ли можно купить на эти зарплаты. Формально я зарабаты­ваю не меньше многих моих знакомых, но позволить себе то, что они позволяют, я никогда не смогу. Если иногда и кое-кого судят, то это скорее исключение из правил или способ распра­вишься с конкурентом при переделе имущества. Чаще произ­водится отстрел. Тем не менее все расстрелы богатеньких не вызывают гнева народного, который может возникнуть, ког­да убьют или изнасилуют маленькую девочку.

И все же гораздо шире отмечается мелкое бытовое воров­ство. Сосед по даче может не отдать инструмент который он одолжил всего на несколько часов. Сослуживец нередко может не вернуть небольшую сумму денег. Нередко эти фор­мы воровства не осознаются самими ворами, но не теми, кто стал жертвой преступления. Люди в ролях «вор — жертва» часто меняются местами. Когда я украл, то я могу это не осознавать, но вряд ли я забуду, что у меня украли. Не хоти­те иметь врагов — отдавайте мелкие долги и не обижайтесь, если вам об этом напомнили, а благодарите человека. Лучше эти мелкие долги записывать. Давно уже замечено, что потерянные деньги или имущество за короткое время выраста­ют в сознании потерпевшего в десятки, а иногда в сотни раз.

Не было ли так, мой дорогой читатель, что, когда-то вам не хватило той суммы, которую вам не вернули? Вспомните, о чем вы тогда думали? «Вот если бы мне вернули этот долг, я бы смог приобрести эту вещь». А сама вещь стоит во много раз дороже суммы долга. Сразу возникает чувство, что вам не вернули эту огромную сумму, следом за этим завязывает­ся ярость на того, кто лишил тебя возможности приобрести столь ценную вещь. Причем думаете вы так не один, а 10, 15, а то и 20 раз и вообще всегда, когда вам не хватает именно этой суммы или даже больше.

Следует иметь в виду, что если вы не возвращаете мелкие долги, то вам, рано или поздно, перестанут одалживать. Тому же, кто одалживает, лучше думать, что ему этот долг ни­когда не вернут или что он просто сделал подарок человеку, которому одолжил деньги. Тогда вам легко будет знать, на какую сумму вам следует покупать подарки. Это сумма невозвращенного долга, о котором вы практически не вспоми­наете. Хотя некоторые все же возвращают свои долги. Тог­да у вас будет возможность лишний раз порадоваться. Только не одалживайте помногу. Кстати, тот, кто вам не отдал долг, больше к вам не придет одалживать. За небольшую сум­му вы избавитесь от нечестного человека. Послушайте рас­сказ одного из моих подопечных, педагога по профессии, кото­рый подрабатывал книготорговлей: «Я обычно легко отдаю книги своим слушателям и разрешаю им деньги за книгу при­нести позже. Также могу одолжить и небольшую сумму де­нег. За много лет человека два или три деньги не вернули. Но они ведь ко мне больше и не приходили! За небольшую для меня сумму я избавился от нескольких мошенников».

Воровство у «своих» осуждается повсеместно, даже в пре­ступной среде. Тогда говорят, что он живет не по «поняти­ям». Я слышал, что такой вор там наказывается гораздо строже, чем если бы его за подобное деяние наказали профес­сиональные судьи. Говорят, что проблема аморальности ста­ла актуальной и в уголовной среде. Там стали чаще красть у своих.

4, Уголовно ненаказуемое и морально неосуждаемое. При­мер такой, формы воровства я уже приводил. Это невозвра­щение книг, которые вы читаете, вашими интеллигентными друзьями. Дорогой мой читатель, уверен, что вы можете при­вести случаи, когда «зачитали» вашу книгу. Но посмотрите па вашу книжную полку. Нет ли там книги, которую вы взя­ли у вашего друга несколько лет назад и каждый день забыва­ете ему возвратить, а потом уже неудобно и возвращать. Дорогие мои, я хотел бы, чтобы вы четко усвоили, что хоро­шую нужную книгу вам ваши друзья постараются не вернуть. Дружба всегда предполагает сходство интересов. Поэтому если книга вам нужна, она нужна также и вашему другу. Кро­ме того, нужную книгу вы читаете довольно часто, делаете какие-то пометки, по которым можете воссоздать мысли, возникшие у вас при чтении этой книги. Когда вы даете чи­тать эту книгу кому-нибудь, то информации, по крайней мере, для вас, уже втрое больше, чем в новой книге. Поэтому утрата такой книги никогда не может быть восполнена, ибо это ваши уникальные мысли. Кроме того, по вашим отмет­кам на полях и по подчеркиванию умный человек (а вы же не водитесь с глупыми людьми) может понять всю вашу суть, всю вашу душу. Готовы ли вы полностью раскрыться перед этим человеком? Отсюда вывод: никогда не отдавайте нико­му читать ту книгу, которую вы читаете много раз, книгу, которая является путеводителем в вашей жизни. Если же вы все-таки не можете отказать своим друзьям, то купите два экземпляра этой книги. Второй экземпляр и будет вам для того, чтобы одалживать почитать. Даже если не вернут, по­теря будет невелика. А если кто-то попросит у вас эту кни­гу, то вы скажете, кому вы ее одолжили. И не думайте, что ваших приятелей мучает совесть за то, что они не отдают вам взятые у вас книги!

Но хочется прямо вам сказать, что эти критерии (юри­дические аморальные) носят исторический и условный харак­тер. Законы, как паутина, держат только слабых, как гово­рил великий древнегреческий мудрец Солон. Со временем законы меняются. То, что раньше у нас называлось спекуляцией, т.е. воровством, теперь называется предпринимательством. То, что раньше называлось обманом, теперь называется многоуровневым маркетингом, и т. п.

Разумеется, здесь я не специалист. Это просто мои сооб­ражения и практические рекомендации. Мне они помогли.

 

II. А сейчас разберем критерий осознаваемости.

1. Осознаваемое воровство. Нас оно интересует в меньшей степени. Им занимаются воры профессионалы, В зависимос­ти от масштабов преступления оно тщательно планирует­ся. Здесь все происходит, как в сексе. Есть идеаторная ста­дия, когда возникает мысль, что все-таки стоит украсть. Затем наступает время производственной стадии, когда пла­нируются детали операции. Затем идет тренировка (аналог пресексуальной стадии), потом идет собственно процесс во­ровства (аналог сексуальной стадии). Далее идет постсексу­альная стадия, которая здесь называется дележом добычи. В воровстве, как и в сексе, самое главное — это постсексуаль­ная стадия. На дележе добычи воры как раз часто не могут договориться, если живут не по «понятиям».

Профессиональное воровство нас интересует в меньшей степени. Но хочется отметить, что вора-профессионала най­ти сейчас не так просто, как и вообще профессионала в лю­бой сфере деятельности. Сейчас и среди людей, которые сде­лали воровство своей профессией, профессионалов не так много, как и в других профессиях. Профессионала очень труд­но найти в любой среде, даже там, где они не прячутся, а, наоборот, рекламируют себя. В книге «Бинтование душевных ран...» я дал критерии профессионала среди врачей-психоте­рапевтов и психологов. Один из них и может быть самый важный: они себя практически не рекламируют. Тем более не рекламирует себя профессиональный вор. Один из его призна­ков — он практически не оставляет следов. Он старается украсть с минимальными усилиями. После его работы внешняя обстановка практически не меняется, актов вандализма нет, убивать ему не приходится, так как при хорошо спланирован­ном воровстве субъект воровства или отсутствует, или чем-то так увлечен, что самого вора обычно не видит. Более того, профессиональный вор заинтересован, чтобы его жертва ос­талась живой и работоспособной, чтобы потом можно было еще что-нибудь у нее отнять. Он не будет запугивать своего клиента, а, наоборот, поможет ему выкрутиться из трудной ситуации, поможет ему заработать, а потом уже, мо­жет быть, изымет и даже еще больше.

Хочу привести случай из практики. Один из моих подопечных организовал неплохой маслобойный завод. Получил кредит па расширение производства. Но допустил одну стратегичес­кую ошибку: занял своим родственникам большую часть этих денег. Когда пришло время расчета, родственники, естествен­но, эти деньги не вернули. (Тоже воровство, за которое еще должники осуждают кредитора. Вспомните, как нас научи­ли презирать процентщиков.) На него, как говорят сейчас, «наехали», угрожали убить, если он не рассчитается вовремя с долгами. Может быть, он бы и выкрутился как-нибудь, но вид у него был депрессивный. Он еще удивлялся, почему ему никто не одалживает деньги. Я его подвел к зеркалу и велел ему посмотреть на себя и спросил: «Неужели человеку с та­ким видом кто-нибудь выделит кредит?» Поработали мы с ним немного. Поговорил он совсем в другом тоне со своими кре­диторами. Они уверовали в его предприимчивость. Настрое­ние его улучшилось. В конце концов, он рассчитался с долга­ми. Но если бы на него не «наезжали», со своими долгами он рассчитался бы быстрее. Возможно, эту книгу прочтут рэкетиры и перестанут действовать только угрозами. Может быть, помогут в принципе инициативному человеку и получат еще больше, чем предполагали. Увы, и среди рэкетиров профес­сионалов мало. Они не столько добиваются своего, сколько вы­мещают свои невротические обиды на зависимых от них людей.

К сожалению, и в осознаваемом воровстве есть много невротичного. Желание кому-то что-то доказать, эмоциональ­но разрядиться, продемонстрировать себя, отомстить кому-то и пр. Здесь также имеется много моментов, связанных с психологической защитой. Чаще всего здесь встречается ра­ционализация. «Меня государство (предприятие, некая персо­на) обкрадывает постоянно. Я не ворую, я просто возвращаю себе то, что было у меня украдено». КПД такого воровства часто не более 20 % (чуть больше, чем у паровоза!), даже если оно удачное. Профессиональный вор затрачивает на это го­раздо меньше усилий и оставляет меньше следов, да и попадается гораздо реже.

2 Неосознаваемое воровство. Классический пример неосоз­наваемого воровства описан в рассказе А. П. Чехова «Злоумышленник». Герой рассказа, неграмотный крестьянин свинчивал гайки, которыми крепили рельсы к шпалам. Эти гайки он ис­пользовал в качестве грузила для удочки. Он так и не понял, за что его осудили. Ведь он не все гайки скручивал, а только одну из четырех. Кстати, этим успешно занимались и другие односельчане.

Примеров неосознаваемого воровства можно приводить неограниченное количество. Никто не считает воровством, если проедет остановку в автобусе и не оплатит, да даже если весь маршрут проедет бесплатно, его это не огорчит, и он сам себя оправдает: «Я не заплатил. Все равно водитель не дает билета, а в кассу сдает не всю выручку. Автобусники все время повышают тариф за проезд. Так что мы хоть не­много квиты». Воруют по мелочам у себя на предприятиях. На стройке - это стройматериалы, которые можно унести, на предприятиях — продукты питания. Не будет считать во­ровством директор ресторана, если он пообедает в своем ре­сторане и не заплатит. Чаще всего воруют друзья друг у дру­га, не осознавая, что они воруют. Проявляется это в форме «бартера». Услуга за услугу. Мне многие врачи жаловались на это. Подвезет сосед - водитель бесплатно груз один раз в год, а пользуется его услугами в течение нескольких лет. Наоборот тоже бывает. Услугу врач оказал один раз, а эксплуатирует много раз. Знакомый психотерапевт рассказал мне забавную историю. Один из его подопечных, довольно состоятельный человек (на джипе ездит), походил несколько раз на занятия группы, а после подвозил доктора домой. В процессе езды они беседовали. Он старался затянуть эту беседу на более дли­тельное время. Затем он перестал ходить вообще на группы, а приезжал к концу для того, чтобы подвести доктора домой. Нетрудно подсчитать, сколько он у него украл. Он фактичес­ки добивался индивидуальной консультации, которая стоила столько, сколько оплачивала вся группа, а в виде бартера рас­плачивался услугой таксиста, которая стоила раз в 20 мень­ше. Конечно, ни доктор, ни пациент этого не осознавали. За­тем доктор понял, что его обворовывают, Я посоветовал ему, чтобы он сам прекратил воровать - отказаться от его ус­луг и вызвать такси. Сразу все стало на свои места.

Материальные ценности неосознанно воруют все-таки реже, чем интеллектуальные. На такое обворовывание жа­луются многие люди интеллектуального труда разных профессий. Чаще всего стараются обворовать в этом плане юристов, врачей, экономистов, психологов, переводчиков, плановиков, чертежников, конструкторов. Воруют так на работе, в транспорте, но чаще в местах отдыха. Поэтому многие на отдыхе, в командировке и в поездке стараются не говорить о своей профессии, особенно те, кто достиг достаточно боль­ших вершин в своем деле. Они просто скрывают свою профес­сию.

В моей жизни был такой случай. Я понес в редакцию свою монографию «Неврозы». Редактор показала книгу, которую ей принесли дня два назад. Она была примерно такого же содер­жания, как и моя монография, но с большим количеством на­учных искажений и ошибок. Оказывается, автор этого произ­ведения слушал мои лекции, записал их, как понял, перепечатал, размножил в 100 экземплярах и успешно их продал. Кстати, меня он даже не цитировал. Затем он решил ее издать. Я бе­седовал с этим человеком. Он не осознавал, что ворует, счи­тал, что делает благое деяние — распространяет среди на­рода медицинские знания.

Чаще всего неосознанно люди воруют друг у друга самое ценное — время. При этом считают, что еще оказывают человеку какую-то милость. Чаще всего - это разговор по ду­шам со своими приятелями и друзьями, которые могут затягиваться часами. Подробнее об этом несколько ниже.

III. По объекту воровства.

1. Воровство имущества и денежных средств. Чаще быва­ет осознанным, уголовно наказуемым и морально осуждаемым.

2. Воровство идей. Часто бывает неосознаваемым, редко уголовно наказуемым. Морально осуждаемое. Неосознаваемо из-за отсутствия общего образования или по неосознаваемым психологическим механизмам. Мне часто жаловались «гадкие утята», как их идеи воровали у них их лучшие «друзья». Вна­чале в соавторстве опубликуют маленькую статейку с изло­жением основных принципов. А затем уже ставят свою фа­милию на основании этой идеи монографии. Читал я одну очень интересную книгу, посвященную проблеме общения. Ав­тор предупредил, что он не хочет загромождать текст фа­милиями и поэтому приводить их не будет. В одном месте он написал, что люди в общении напоминают дикобразов, кото­рые хотят согреться. Но ведь это изречение А.Шопенгауэра. Нашел еще несколько хорошо известных изречений без ссылок. Интерес к книге и автору упал. Знакомиться с ним мне уже расхотелось. Дорой мой читатель, приводить чужие мысли можно и нужно, но необходимо обязательно ссылаться на ав­тора. Считайте, что вас будут читать умные и образованные люди. В крайнем случае, укажите, что где-то слышали, если не помните автора или если есть сомнение, вы ли это придумали. И не обижайтесь на воров, они вас будут стиму­лировать на быструю публикацию своих идей. После того слу­чая, о котором я выше говорил, и кражи моего курса лекций по психотерапии, я быстро все опубликовываю. И сейчас все публикую, а потом об этом говорю.

3. Воровство времени. Самый частый и опасный вид воров­ства. Моруа называл их хронофагами. Хронофагией в моей практике занимаются особенно часто застенчивые люди. На лекции вопросы стесняются задать, а потом, когда ты уже торопишься в другое место, начинают задавать их, пишут письма и требуют внимания. Воровство времени — морально не осуждаемое и уголовно ненаказуемое воровство. Если и осуждают, то скорее того, кто не дает себя обкрадывать. Врачей часто осуждают за то, что не хотят принять лиш­него больного. Осуждают, когда он хочет брать за это день­ги. Осуждают приглашаемого в гости, если он отказывается придти. Осуждается подружка, которая не хочет выслушать ваши жалобы. Ведь помочь она не может. Никто не оплачи­вает потерянное время, если не пришел на назначенную встре­чу. Человек может не придти на визит к врачу, парикмахеру, портному, хотя он уже был записан на прием. Ведь он фак­тически украл время.

IV. По субъекту воровства

1. Воровство у личностей и семей. Обычно морально осуж­даемое, уголовно наказуемо и осознаваемо. Но если у личнос­ти ворует государство, то защитить свои интересы бывает крайне трудно. При задержке зарплаты и пенсии выплата ведь должна идти с процентами. Но, кто их требует и кто выплачивает? Мне один доктор со всеми регалиями жаловался на то, что ему государство платит мало, хотя претензий к нему не высказывает, а, наоборот, поощряет. (У него высшая категория, он доктор наук и отличник здравоохранения)

2 Воровство у предприятий. Уголовно наказуемо, иногда морально осуждаемо, иногда поощряемо.

3. Воровство у государства. Уголовно наказуемо, но мо­рально не осуждаемое, часто неосознаваемое.

4, Воровство у себя. На этом виде воровства остановимся подробнее.

Уголовно ненаказуемое, часто неосознаваемое, морально приветствуемое (не считается с личным временем — писалось в характеристиках советского времени как достоинство ра­ботника, хотя это большой недостаток). Вообще-то, в ко­нечном итоге, каждый вид воровства — это воровство у са­мого себя. Ушел от налогов — государство беднеет и не может тебя же защитить. Не заплатил в автобусе — их станет меньше на линии, будет давка, протрешь быстрее одежду, опоздаешь на работу. Обманул партнера — можешь его лишиться, да еще и приобрести негативную репутацию. Но больше всего воруют времени у себя школьники и студен­ты. Вместо того, чтобы приобретать специальность, они занимаются непонятна чем. Что в результате? Становление специалиста приходит где-то к 35 годам.

Мы предложили методики оценки стоимости потерянно­го времени. Посчитайте, дорой мой читатель, какие убытки вы понесли. Расчет я предлагаю вести не по тому, сколько вы сейчас зарабатываете, а по той сумме, которую мечтаете зарабатывать. Я предлагаю исходить из суммы 100 долларов в час, средней зарплате врача в США. Тогда вы поймете, во сколько обходится обычный праздник, например Новый год или день рождения. Подсчитайте все время на подготовку, про­ведение праздника и время, которое ушло на восстановление формы. Па самым скромным подсчетам получается около 2000 долларов в лучшем случае, если дело не осложнилось какой-нибудь болезнью. Но даже если вы хотите зарабатывать в 10 раз меньше, то и эта сумма будет значительной.

Опаснее всего воровство безнаказанное — человек теряет контроль, расслабляется и попадается. Тяжелее судьба того, кто ворует, чем того, у кого воруют. Обворованный приоб­ретает опыт.

Мы пришли к выводу, что любое воровство — это, в конеч­ном счете, воровство у самих себя. Не воруйте и не давайте себя обкрадывать!!!

Еще немного о воровстве. Шесть лет студенческой жиз­ни и более 20 лет уже в роли преподавателя высшей школы по­казали мне, что учеба — это воровство времени у студентов. Преподаватели вместо того, чтобы сделать так, чтобы их слушали, грозятся расправой на экзаменах. Но ведь и, прав­да, многих слушать невозможно! Убедился я в этом позже. Штатным преподавателем я стал в 42 года. Я не мог позво­лить себе эмпирически накапливать педагогический опыт. Я стал посещать лекции, которые читались многими препода­вателями в нашей аудитории. Я повторил курс многих наук. К какому выводу я пришел? Все наши преподаватели велико­лепно знают свой предмет, немало кто умеет его донести до студента. Он находится как бы в психологическом сне. Кар­тинка примерно следующая. Папа пришел с работы из ночной смены и лег спать. Дети шумят, а мама на них цыкает. Вот и преподаватели в каком-то трансе, психологическом сне. Что-то говорят, с кем-то дискутируют. Студенты при сем присутствуют. Им все это неинтересно. Они потихонечку гудят. Преподаватель живет своей жизнью, студенты сво­ей. Когда шум становится уж чересчур громким, тогда он цыкнет на студентов, пригрозит встречей на экзаменах. Те затихают, но это не значит, что они начинают слушать. Преподаватель по-прежнему непонятно с кем общается. Мно­гие преподаватели настолько к этому привыкли, что, по-мо­ему, их и не угнетает такая ситуация, что их никто не слу­шает и не слышит. Лишь бы было тихо. Как-то у нас ввели свободное посещение лекций. Лекции многих преподавателей студенты перестали посещать. Что нужно было делать этим преподавателям? Пойти послушать тех, к которым студен­ты ходят, и поучиться их методике чтения лекций. Что сделали? Ввели опять обязательное посещение лекций.

 

Каникулы

 

Итак, после успешного завершения весенней сессии я сразу же лег на операцию в отделение ухо-горла-носа. И летом в день моего рождения мне удалили миндалины.

Операция в принципе прошла успешно, хотя вечером было кровотечение. Его остановили. Выписался я дней через 10 и был освобожден от сельхозработ преподавателем кафед­ры терапии, который вел меня, когда я обследовался до поводу субфебрилитета. Он удивился по поводу того, что я хочу отклониться от сельхозработ, но, увидев сразу меня после операции, освобождение дал.

Из-за операции я пропустил сестринскую практику и проходил ее один в горбольнице, которая находилась воз­ле моего дома. По весьма странному стечению обстоя­тельств руководителем практики была медсестра, с которой у отца в свое время был роман, или мама просто приревно­вала, Эта медсестра об отце отзывалась весьма уважитель­но, ко мне относилась с теплотой. Много давала делать вся­ких манипуляций. Так что уже тогда я научился неплохо делать даже внутривенные вливания.

Лето я провел у отца. Он тогда служил во Владимирской области. Часть стояла недалеко от деревни и строила какой-то военный объект. В деревню мы ходили за покупками. Я впервые узнал, что такое глубинка и что такое деревня и чем она отличается от села. Оказывается, в селе есть церковь, в деревне ее нет. Тогда мне показалось, что я попал в сказку. Я впервые увидел срубы. Деревня, куда я ходил, представ­ляла собою одну улицу длиной 4 км. В центре деревни были все учреждения: магазин, сельсовет, почта, клуб. Вот кажет­ся и все, что там было-. Интересно, что когда ты идешь по деревне, то по мере твоего хода открываются окна справа и слева и оттуда по пояс вываливается женщина лет 40—45 ^;Я и внаглую тебя рассматривает, а потом окно закрывается. Я удивлялся, как так можно сразу по пояс высовываться из довольно высоко отстоявшего от земли окна. Потом, когда я зашел в один из домов, я понял, в чем дело. Там в доме было довольно высокое подполье. Полы были высоко над землей. Лавочка у окна была достаточно высокой. Почти под самый подоконник. Отсюда и такой эффект, что чело­век почти полностью оказывался на улице. В доме была всего одна комната. В центе огромная печь, на которой спали многие члены семьи. Была всего одна кровать, лав­ки и стол. Может быть, было что еще, но я не заметил. Мужчин в этой деревне я почти не видел. Два из них лежа­ли пьяные возле одного из колодцев. Мне потом объяснили, в чем дело. Тогда крестьяне еще не имели паспортов. Ребята, прослужив в армии, оставались на сверхсрочную службу. Прослужив еще года два—четыре, увольнялись уже в город, получали паспорт и в село не возвращались. Девоч­ки более или менее толковые старались уехать на учебу в город. Люди были практически все на одно лицо — круг­лолицые, курносые, с русыми волосами. Сейчас эти дере­веньки в большей своей части стали, наверное, необитае­мы. Я тогда наблюдал начинающееся запустение. Воинская часть, конечно, оживила несколько эти деревни. Солдаты находили себе сексуальных партнерш, которыми часто были одновременно как молодая дочь, так и еще нестарая мать.

К моему удивлению, я и там успехом у женщин не пользовался. Попытался я даже сходить на танцы под про­игрыватель в местный клуб. Но он жил какой-то своей, чу­жой для меня жизнью. Я там тоже видел расслоение обще­ства. Солдаты срочной службы уже в эту жизнь были включены. А я им абсолютно был не нужен со всем своим городским и психастеническим псевдоинтеллигентным лоском. Смотрели они на меняскорее сверху вниз, чем снизу вверх. Да оно и верно. В чисто практическом, житей­ском плане они явно превосходили меня, а знание мифо­логии иискусства здесь не котировалось. Девочки все были одеты с претензией на высший свет. В моих глазах все это выглядело смешно, Я попытался какую-то девушку пригла­сить на танец. Она откровенно обозвала меня армяшкой. По-видимому, о других нациях она не имела представления. Настроение у меня упало. Я сразу же ушел. Они ничего не потеряли, да и я тоже, По-моему, каникулы эти я проску­чал, и с удовольствием вернулся в Т.

 

Четвертый курс

 

Четвертый курс ознаменовался для меня следующими событиями. Здоровье мое восстановилось. Но легкая несве­жесть в голове и ощущение, что слева не так, как справа, держалось. Я снова вернулся в секцию штанги. Подтвердил третий разряд и стал подбираться ко второму. Ятогда пытался заниматься культуризмом и накачивал некоторые мышцы. Честно признаюсь, делалось это, чтобы при случае продемонстрировать все это девочкам. Я даже научился жонглировать двухпудовой гирей, тренировал специально себе кисть на тренажере, чтобы легко победить партнеров при армреслинге. Вскоре мало кто из ребят мог повалить мою руку. Тем не менее, о карьере штангиста я не мечтал.

Второе событие, которое определило мое дальнейшее поведение в институте, было то, что я пошел на кружок опе­ративной хирургии и топографической анатомии. Руково­дила нами Доцент, приятная женщина с неудавшейся лич­ной судьбой и с массой нахлебников-родственников. С ней у нас сложились хорошие, неформальные отношения. Ра­бота там у нас была довольно интенсивной. Мы организо­вали две бригады и оперировали собачек. Делали весьма сложные операции. Удаляли полностью желудок, и вместо него одна бригада вставляла слепую кишку вместе с впада­ющей в нее тонкой той же самой собаки. Другая бригада формировала желудок из тонкого кишечника. Чисто техни­чески это была очень сложная операция в которой было три этапа. Первый этап — удаление желудка, второй этап — формирование из кишечника нового желудка из отрезка кишечника, восстановление целостности кишечника, под­шивание вновь сформированного желудка на место удален­ного нами. На людях тогда таких операций не делали. Мы хотели дать теоретическое обоснование возможности про­изводства таких операций. Мы сами ловили собак, сами давали наркоз. Роли по очереди менялись. Каждый имел возможность почувствовать себя хирургом. Со временем люди разбегались, приходили новые помощники. В конце концов, практически все операции делали двачеловека: я иеще одна студентка. Вначале, конечно, собаки у нас гибличерез несколько часов после операций (Общество охра­ны животных было бы возмущено, но тогда в СССР его просто не существовало). Однако постепенно наша техни­ка улучшалась, и собачки у нас после операции жили не­сколько недель и даже месяцев. Мы стали делать уже и гистологическое исследование наших желудков. В общем, работа становилась серьезной. В конце концов, бригада наша стабилизировалась по составу. Ко мне в бригаду пришли два студента на курс моложе, которые потом стали видными профессорами хирургам. Кстати, замечу, что я был первым, кто учил их оперировать.

Все наши «хирурги» как-то смогли устроиться в больни­цы и дежурили в хирургических отделениях. Там они асси­стировали, некоторые говорили, что даже оперировали. Но понятно, что это были за операции — зашивание ран, в крайнем случае, аппендициты. Не сравнить же с тем, что делали мы. Это я так себя утешал. Просто мне не хватило смелости пойти и попроситься к какому-нибудь врачу-хи­рургу, который дежурил бы по скорой помощи. Где-то в глу­бине души я завидовал ребятам, которые дежурили в боль­ницах. Меняс собой они не брали, даже мой друг Болгарин. Ему вообще удалось пристроиться к тогда еще молодому ас­систенту, а потом видному урологу, профессору В.И., кото­рым я тогда восхищался, но не смел к нему подойти, хотя он у нас был «классной дамой». Так мы называли препода­вателей, которые выполняли функции классного руководи­теля в школе. Сейчас, кажется, такого института уже нет. И правильно. Зачем продлевать детство. (Помните, что у Веч­ного Принца, был комплекс рабско - тиранический? Я думаю, что если бы у него было какое-либо общение с Урологом, то от растерянности он не произвел на него никакого впечатления. Но Вечный Принц тогда не понял, что другом ему Болгарин не является. Ведь он мог его привести к Урологу тоже. Поче­му он этого не сделал? Теперь уже не выяснить. — М.Л.) Бол­гарин даже ездил в Москву на защиту докторской диссер­тации Уролога. Потом он работал у него в клинике. Затем что-то произошло с защитой кандидатской диссертации. Болгарин стал крупным руководителем. Наши пути с ним еще пересекались.

Так вот на зимней сессии (январь 1959 года) я получил свою первую тройку и именно по оперативной хирургии. Получил я тройку потому, что вступил в пререкания с эк­заменатором. Хорошо помню, что, рассказывая о сосудис­тых бороздках на височной кости, я сказал, что иногда эта борозда может стать такой глубокой, что превращается в замкнутый канал. Хирурги должны это знать, иначе во время операции на мозге, когда надо будет отвернуть эту кость, они могут порвать сосуд и вызвать сильное кровотечение. Он мне сказал, чтобы я не говорил глу