ТЕОРИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА П. БУРДЬЕ

Важное значение для понимания особенностей социального пространства имеет учение выдающегося французского социолога Пьера Бурдье, числяще­гося в научной табели о рангах под номером один.

Предваряя свои рассуждения о социальном пространстве, П. Бурдье решитель­но отмежевывается от господствовавших в его время интеллектуальных традиций в социологии. Так, он заявляет о своем разрыве с марксизмом, который рассмат­ривает классы как реальные группы, обладающие определенной численностью, способностью действовать, например совершать революции, классовым сознани­ем и т.п. Французский социолог именует такую позицию субстанциалистской'. Не понравились ему и другие течения, в том числе структурализм и конструкти­визм, объективизм и субъективизм, реализм и номинализм: одни — зато, что на первый план выдвигают индивида и умалчивают о социальных отношениях между ними, другие — за то, что выпячивают отношения в ущерб реальным людям. Критикует он Бурдье и за то, что он сводит все многообразие и всю многомер­ность социального поля лишь к экономическим отношениям производства.

Хотя свой подход Бурдье никак не квалифицирует, т.е. не относит к суще­ствующим традициям в социологии, его можно именовать скорее интегралист-ским. Действительно, властитель современных дум старается занять промежу­точную позицию, избегая крайностей (разумеется, как он их сам понимает, а не как они существуют на самом деле). Так, он сразу же заявляет, что социология должна действовать исходя из того, что человеческие существа являются в одно и то же время биологическими индивидами и социальными агентами². Явля-ясьсуществом природным, человек обладает телом, потребностями, мотивацией и множеством иных свойств, которые, между прочим, характеризуют его суб­станцию, от которой в самом начале Бурдье успел откреститься. Биологичес­кая составляющая, которая, по расчетам современных ученых, занимает никак не менее 50% в человеческом существе, оказалась некой декорацией, данью моде

Субстанция (лат. substantia — сущность; то, что лежит в основе) — объективная реальность; мате­рия в единстве всех форм ее движения; нечто относительно устойчивое; то, что существует само по себе, не зависит ни от чего другого.

Бурдье П. Социология политики / Пер. с фр. Н.А. Шматко; Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шмат-ко. М., 1993. С. 33.

или фигурой речи, но никак не серьезным инструментом анализа. Бурдье ниг­де обстоятельно не анализирует инстинктивное поведение, потребности и мо­тивацию, сходство между человеком и животными, болезни и здоровье, нако­нец, социологию тела. Зато с удовольствием разбирается в подробностях соци­альной составляющей человеческого существа. В результате социология Бурдье оказалась смещенной от центра, заявленного им самим, в сторону социальных агентов. Это необходимо учитывать, рассматривая его учение о пространстве.

БУРДЬЕ(Bourdieu) Пьер (1930-2002) - француз­ский социолог, философ, культуролог. Родился в деревне на границе с Испанией, в семье почтового чиновника. Закончив в 1955 г. Высшую педагоги­ческую школу, преподавал философию в лицее Мулена, в 1958 г. уехал в Алжир, где продолжил пре­подавательскую работу и начал социологические исследования. Из Алжира переехал в Лилль, зло­том в Париж, где в 1964 г. стал директором-иссле­дователем в Высшей практической исследователь­ской школе. В 1975 г. основал и возглавил Центр европейской социологии, а также журнал «Ученые труды в социальных науках», который наряду с «Французским социологическим журналом» счи­тается ведущим социологическим изданием Фран­ции. В 1981 г. выбран действительным членом Французской академии и стал заведующим кафедрой социологии в Коллежде Франс. Его жизнь — попыт­ка соединить карьеру ученого-социолога и интеллектуала-практика. В мае 1968 г. Бурдье поддерживал студентов, в середине 1990-х гг. стал пламенным защитником безработных, активно критиковал экономические доктрины неолиберализма и идеологию глобализации.

Его творчество эволюционировало от философии к антропологии, а затем к социологии. Центральные идеи его теоретической концепции — соци­альное пространство, поле, культурный и социальный капитал, габитус. Важное значение имеют этическая сторона учения и стремление постро­ить справедливое, основанное на республиканских ценностях общество. Работы (26 монографий и десятки статей) по методологии социального познания, стратификации общества, социологии власти и политики, об­разования, искусства и массовой культуры, этнографическим исследо­ваниям. Его произведения переведены на все европейские языки. По силе воздействия на свою эпоху П. Бурдье сравнивают с Ж.П. Сартром и считают самым крупным социологом современности. Сочинения: Bourdieu P. Distinction. A Social Critique ofthe Judgment of Taste / Trans. R. Nice. Cambridge, 1984; Bourdieu P. In Other Words: Essays Towards a Reflexive Sociology / Trans. R. Nice. Cambridge, 1990; Bourdieu P. Outline of a Theory of Practice / Trans. R. Nice. Cambridge, 1977. На русском языке: Бурдье П. Начала / Пер. с фр. Н.А. Шматко. М., 1994; Бурдье П. Социология политики / Пер. с фр.; Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. М., 1993; Бурдье П. Практический смысл / Пер. с фр.: А.Т. Бикбов, Е.Д. Вознесенская, С.Н. Зенкин, Н.А. Шматко; Отв. ред. пер. и послесловие Н.А. Шматко. СПб., 2001.

Бурдье не забывает о людях как биологических существах и даже говорит, что они, как и вещи, размещаются в физическом пространстве, занимая определен­ные место и объем. «Занимаемое место может быть определено как площадь, поверхность и объем, который занимает агент или предмет, его размеры или,

еше лучше, его габариты (как иногда говорят о машине или о мебели)»³. С этим нельзя не согласиться, но причем здесь биология, если речь идет о физике?

Кстати сказать, именно из физики Бурдье черпал свои главные идеи, в том числе идеи социального пространства, социального поля, социальных сил, социальной топологии. Точно так же за 200 лет до него поступали О. Конт и А. Кетле. При этом франкоговорящий бельгиец Кетле именовал свое учение социальной физикой, а чистый француз Конт видел в физике интеллекту­альный образец для всех социологов. Бурдье — более продвинутый француз­ский интеллектуал, поэтому за основу берет социальную топологию —наи­более продвинутую геометрическую парадигму, принятую физиками в кон­це XX в. Действительно, у Бурдье социология прежде всего есть социальная топология⁴.

Сделаем необходимые разъяснения относительно топологии. Термин «топо­логия» (от греч. тбгоС — место и А6уо£ — закон) ввел в научный оборот И.Б. Лис­тинг (1847). А. Пуанкаре определял топологию как науку о качественных свой­ствах. Топология — раздел математики, изучающий топологические свойства фигур, т.е. свойства, не изменяющиеся при любых деформациях, производи­мых без разрывов и склеиваний (точнее, при взаимно однозначных и непре­рывных отображениях). Примерами топологических свойств фигур являются размерность, число кривых, ограничивающих данную область, и т.д. Так, ок­ружность, эллипс, контур квадрата имеют одни и те же топологические свой­ства, поскольку эти линии могут быть деформированы одна в другую описан­ным выше образом. Топологическое пространство — множество элементов любой природы, в котором тем или иным способом определены предельные соотношения. Иначе говоря, это такой математический термин или знаковая конструкция, которая дает обобщающий образ метрического пространства. Причем последнее может быть каким угодно, например евклидовым или ри-мановым, все равно у него будет топология. Тип пространства и соответству­ющей ему топологии задается исходными аксиомами и правилами метрики. Из топологической теории размерности следует, что размерность простран­ства задается размерностью порождающего его элемента.

Порождающим элементом в топологии Бурдье выступают люди как био­логические индивиды и социальные агенты. С прилагательным «биологичес­кие», правда, вышла накладка, поскольку у Бурдье люди — индивиды в фи­зическом пространстве, которые перемещаются, сталкиваются, притягива­ются и совершают прочие физические действия. У них нет только одного физического свойства — вездесущности, т.е. способности одновременно на­ходиться в двух разных местах, поскольку никакой физический объект та­ким свойством не обладает. За исключением физического поля — оно может одновременно находиться во всех местах (за это его и полюбил Бурдье). Но поле — не объект в строгом смысле, имеющий конечные размеры и форму. Форму поля определяет топология, т.е. размерность пространства.

О размерности своего пространства, пусть даже физической его части, Бурдье на самом деле ничего не говорит. Он мыслит достаточно расплывча­тыми образами о том, к примеру, что социальное пространство представля-

^ Бурдье П. Социология политики. С. 33.

Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» / Пер. с фр. Н.А. Шматко // П. Бурдье. Социология политики / Пер. с фр.; Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. ML, 1993. С. 55.

ет собой ансамбль разного типа полей, в том числе религиозных, экономи­ческих этнических и т.п. Разумеется, если взять отдельную нацию или со­вокупность православных, то их можно рассматривать как сумму социальных агентов благодаря своей солидарности и кооперации создающих такое ма-тенькое целое которое больше механической суммы частей. А если это так, то данное микроцелое, т.е. субполе, подчиняется таким законам, которым не подчиняются социальные агенты, и наличествуют такие свойства, какими они врозь не обладают. Иначе это не целостность. Кратко говоря, такие суб-поля (религиозные, классовые, этнические, культурные и т.д.) живут тесны­ми замкнутыми мирками по собственным законам. Они не растворяются без остатка в огромном целом, именуемом социальным пространством общества, но активно взаимодействуют с ним. Иначе и быть не может: каждый из нас, будучи гражданином многомиллионного государства, имеет работу, наделен ппавами и привилегиями, может получить образование или медицинское обслуживание наконец, пользуется интернетом или СМИ отнюдь не как член замкнутой общины, а как частичка огромного целого. Получается, что одновременно мы входим, принадлежим, являемся членами нескольких со­циальных полей которые вкладываются друг в друга, подобно матрешкам.

Рис 8 Каждый из нас имеет работу, может получить образование, пользуется интернетом или СМИ не как член замкнутой общины, а как частичка огромного целого

Место или topos, которое может занимать социальный агент⁵, определя­ется у Бурдье двояко: 1) абсолютно - как та пространственная точка, где в данный момент времени располагается агент или предмет, т.е. где он лока­лизован- и 2) относительно (релятивно) - как позиция или ранг в социаль­ной иерархии В первом случае следует говорить об абсолютной (лучше ска­зать - евклидовой) метрике: площадь, поверхность и объем, который зани­мает агент или предмет, его размеры и габариты.

< На самом деле место может занимать только физический предмет или человеческое тело и только в физическом, но отнюдь не в социальном пространстве.

Бурдье отдает себе отчет в том, что физическое и социальное пространство — разные вещи. Он даже пытается их как-то разграничить. Так, он указывает, что «физическое пространство определяется по взаимным внешним сторонам об­разующих его частей, в то время как социальное пространство — по взаимоис­ключению (или различению) позиций, которые его образуют, так сказать, как структура рядоположенности социальных позиций»⁶. Однако рядоположенность и различение — универсальные свойства и физического, и социального про­странства. Сходство между ними заключается еще и в том, что пространство, в котором обитает Homo sapiens, является социально обозначенным и сконструи­рованным. Это относится и к физическому, и к социальному пространству. У Бурдье физическое пространство есть социальная конструкция и проекция со­циального пространства, социальная структура в объективированном состоянии (как, например, дом или план города), объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений⁷. Социальное пространство, найдя физи­ческую реализацию в пределах городской черты, представляет собой распреде­ление различных видов благ и услуг, а также индивидуальных агентов и/или групп, обладающих возможностью их присвоения (в зависимости от имеюще­гося у них капитала, а также от физической дистанции, отделяющей от этих благ).

Отличие двух сущностей состоит, наверное, в том, что рядоположенность в физическом пространстве зримая, а в социальном — только мыслимая. По­зицию, например некоего Петрова, в классовой иерархии видеть невозмож­но, она определяется им самим (самореференция) или другими людьми по внешним признакам —доход, капитал, образование, власть и т.п., которые служат достаточными признаками для установления социальной позиции каждого человека. Отметим, что конструируемость — специфическое свой­ство только социального пространства. Физическое им не обладает, ибо ок­ружающее нас пространство задается вполне объективными и не зависящи­ми от нас законами, в том числе постоянной тонкой структуры⁸.

Два фундаментальных свойства — соотносительная, или релятивная, по­зиция социальных агентов по отношению к другим местам (выше, ниже, между) и дистанция, отделяющая это место от других мест-позиций, —оп­ределяют, как можно предполагать, метрику социального пространства Бур­дье. Оговорка «предполагать» здесь вполне уместна, поскольку никаких под­робных разъяснений о метрике Бурдье не дает.

Непонятным остается и взаимоотношение двух типов полей. Французский социолог указывает, что «социальное пространство стремится преобразоваться более или менее строгим образом в физическое пространство с помощью иско­ренения или депортации некоторых людей». Но что это за процедуры — иско­ренение и депортация? Депортация малых народов в 1930-е гг. в СССР — явле­ние известное и хорошо описанное. Его можно считать и искоренением, по­скольку ²/з переселенцев умерли в суровых условиях Сибири и Казахстана. Нов таком случае, можно ли говорить о преобразовании или проникновении соци­ального пространства в физическое, если одно — материальное, а другое —лишь мысленное местоположение явлений? К тому же ряду явлений Бурдье отнес и

Бурдье П. Социология политики. С. 35.

Там же. С. 33-52.

Постоянная тонкой структуры определяется как отношение скорости электрона на низшей борове-

кой орбите к скорости света и составляет « = 7,297352533(27) 101

натурализацию, которая, если верить словарям и справочникам, представляет собой принятие лица по его просьбе в гражданство или подданство какого-либо государства (например, в случае долголетнего проживания). У Бурдье натура­лизация вызывает: а) «устойчивое занесение социальных реальностей в физи­ческий мир» и б) деформацию иерархизированного социального пространства⁹. В действительности никакой деформации общественного пространства натура­лизация не вызывает, поскольку строится по логике и законам такого простран­ства, выступает его органическим свойством. Правда, у Бурдье есть другая трак­товка натурализации — как овеществления социального пространства в физи­ческом. Но и такое уточнение вряд ли проясняет суть дела.

К двум указанным выше фундаментальным свойствам — соотноситель­ности позиций и дистанции между ними — Бурдье добавляет третье фунда­ментальное свойство — иерархичность. Оно логически связано с двумя пер­выми, а причиной его появления на свет выступает общественное разделе­ние труда. С этим вряд ли кто из социологов будет спорить, как и с тем, что разделения труда в физическом пространстве не существует. Таким образом, с иерархичностью и разделением труда у Бурдье впервые проступают отли­чительные контуры социального пространства, хотя он сам того не осозна­ет, а если и осознает, то явным образом не декларирует. Как уже говорилось, соотнесенность и дистанция таковыми не являются, они присущи и физи­ческому, и социальному пространствам.

Врезка

ИСТОРИЯ ВОПРОСА.Полевые теории наиболее полно представлены двумя науками — физикой и психологией. На понятии силы базируется класси­ческая физика Ньютона. Фарадей и Максвелл, ис­следовав эффекты действия сил электричества и магнетизма, ввели понятие «силового поля» и пер­выми вышли за пределы физики Ньютона. Состо­яние, способное порождать силу, было названо полем. Поле создает каждый заряд независимо от присутствия противоположного заряда, способно­го испытать его воздействие. Это открытие суще­ственно изменило представление о физической реальности. Ньютон считал, что силы тесно связа­ны с телами, между которыми они действуют. Те­перь же место понятия силы заняло более слож­ное понятие поля, соотносившееся с определенны­ми явлениями природы и не имевшее соответствия в мире механики. Вершиной этой теории, получив­шей название электродинамики, было осознание того, что свет есть не что иное, как переменное электромагнитное поле высокой частоты, движу­щееся в пространстве в форме волн. Сегодня мы знаем, что и радиоволны, и волны видимого све­та, и рентгеновские лучи — это колеблющиеся электромагнитные поля, различающиеся частотой колебаний. Еще дальше пошел Эйнштейн, заявив­ший, что эфира не существует и что электромаг-

нитные поля имеют свою собственную физическую природу, могут перемещаться в пустом простран­стве и не относятся к явлениям из области меха­ники. Общая теория относительности Эйнштейна утверждала, что трехмерное пространство действи­тельно искривлено под воздействием гравитаци­онного поля тел с большой массой. Представления о пространстве расширила квантовая теория, ко­торая описывает наблюдаемые системы в терми­нах вероятностей. Это значит, что мы никогда не

можем точно утверждать, где будет находиться в определенный момент субатомная частица и каким образом будет происходить тот или иной атомный процесс. Эксперименты последних десятилетий раскрыли динамическую сущность мира частиц. Любая частица может быть преобразована в дру­гую; энергия может превращаться в частицы,

⁴ Бурдье П. Социология политики. С. 33—52.

Иерархия и разделение труда крайне важны для Бурдье. Благодаря им со­циальное пространство впервые приобретает структуру. Ведь матрешечность субполей, вкладывающихся друг в друга и в общее социальное пространство, очень проблематично именовать структурой. Скорее это система.

Однако вместе разделение труда, иерархия и субполя придают социально­му пространству его многомерность. Бурдье прямо утверждает, что готов «изоб­разить социальный мир в форме многомерного пространства, построенного по принципам дифференциации и распределения». Отдельные агенты, груп­пы агентов, классы и сферы общества (политическая, экономическая, рели­гиозная и др.), выделенные по определенным свойствам, составляют субполя в социальном пространстве. Если эти свойства рассматривать не только как застывшие характеристики, скажем вероисповедание или уровень образова­ния, а как некие активные свойства, а именно: социальные действия и взаи­модействия, то субполя превращаются в поля силы. Понятия силы и взаимо­действия, к которым относятся соперничество, «практическая солидарность», обмен, прямые контакты и другие действия, переводит теорию из разряда суб­станциональных в разряд полевых теорий.

Понятие поля играету Бурдье не меньшую роль, чем категория пространства. Он трактует пространство как поле сил, а точнее, как совокупность объективных отношений сил, которые навязываются всем входящим в него и которые несво­димы к намерениям индивидуальных агентов равно, как и к их взаимодействию¹⁰.

и наоборот. В этом мире бессмысленны такие по­нятия классической физики, как элементарная ча­стица», «материальная субстанция» и «изолиро­ванный объект». Вселенная представляет собой подвижную сеть неразделенно связанных энерге­тических процессов. Всеобъемлющая теория для описания субатомной действительности еще не найдена, но уже сейчас существует несколько мо­делей, вполне удовлетворительно описывающих ее определенные аспекты".

Теория поля — это также психологическое направ­ление, сформировавшееся под влиянием идей немецко-американского ученого Курта Левина (1890—1947). С 1933 г., эмигрировав в США, он разрабатывал концепцию личности, в основе кото­рой лежало понятие «поля» (заимствованное из фи­зики) как единства личности и ее окружения. Для построения модели структуры личности и ее вза­имодействий с окружающей средой был использо­ван язык топологии — раздела геометрии, в кото­ром исследуются взаимное расположение фигур и расстояния между их элементами. С тех пор по­левая теория Левина и его последователей приоб­рела второе название — топологическая и вектор-Подробнее см.: Каира Ф. Дао физики. — http:// Hb.ru/KAPRA/daofiz.lxt

ная психология. Она утверждает, что психическая энергия выносится из личности на окружающие предметы, которые в силу этого приобретают оп­ределенную валентность и начинают ее притяги­вать или отталкивать, вызывать «локомоции». При столкновении подобного поведения с непреодоли­мыми барьерами происходит переход психической энергии в другие личностные системы, связанные с иной деятельностью, происходит «замещение». Целостная структура психики человека предстает как личность, взятая с ее психологическим окруже­нием, на границе между которыми находятся пер­цептивные и моторные системы. В основе челове­ческого поведения, полагал Левин, лежит сила, которая имеет направление и может быть пред­ставлена вектором. Использованное Левином по­нятие векторного поля означает область, в каждой точке Р которой задан вектор а (Р). К понятию век­торного поля приводят многие физические явле­ния и процессы (например, векторы скоростей частиц движущейся жидкости в каждый момент времени образуют векторное поле). Особое значе­ние Левин придавал когнитивной силе, которая пе­реструктурируется в ходе реализации поведения".

Топологическая и векторная психология // Психологический словарь/Под ред. В.П. Зин-ченко. Б.Г. Мещерякова. М., 1996. С. 383.

Бурдье П. Социология политики. С. 55—57.

Иначе говоря, на понятие социального поля распространяется известный из тео­рии систем принцип «целое не сводится к сумме частей».

Если разобраться, то действительно на поведение каждого из нас прину­дительным образом влияют такие силы, как власть денег, традиции, среды, уровень и профиль образования. Мы можем не желать их воздействия на нас, но не подчиняться им мы не можем. Они имеют объективный характер, а их конфигурация и векторы формируются где-то над нами и за нами. Полити­ческая система общества нам неподвластна, мы не оказываем на нее почти никакого воздействия, наш голос на выборах — микроскопическая величина. Политические партии, как и крупные корпорации, договариваются за наши­ми спинами и создают такую конфигура­цию векторов влияния, которая выгодна только им, но которая вынуждает нас подчиняться этой объективной силе.

Понятие власти имеет у Бурдье не только и не столько политический смысл. Власть определяет возможность одних социальных агентов влиять на других помимо их воли и желания. По­добное происходит практически в каждой области общественной жизни: бо­гатые влияют на бедных, образованные — на необразованных и т.д. Символи­ческий или интеллектуальный капитал, который вводит в свою теорию Бур­дье, описывает уникальную ситуацию, при которой бедный, но образованный, может повлиять на богатого, но некомпетентного то ли в качестве его совет­ника, то ли в ранге государственного чиновника, то ли в одеянии священника или судьи. У Бурдье власть денег и власть знаний эквивалентны посвоим воз­можностям, а на чьей стороне будет победа, зависит от конкретного общества и проходимой им стадии исторического развития.

Обладание властью, капиталом, образованием, как и их масштабы, создают для людей неравные возможности добиться успеха. Различные категории благ, как и виды капитала, — это как козыри в игре, определяющие шансы на выиг­рыш в данном поле (у Бурдье каждому полю или субполю соответствует особый вид капитала, имеющий хождение в нем, как власть или как ставка в игре).

Понятие жизненных шансов, то ли позаимствованное у М. Вебера, то ли навеянное его произведениями, неожиданно обостряет интригу социальной драмы. Оно вносит элемент неопределенности в судьбу каждого из нас: можно прекрасно стартовать, имея на руках все козыри, но потом проиграть, можно попеременно выигрывать и проигрывать, но вряд ли кто способен только вы­игрывать. В мире неопределенности всегда правит бал теория вероятностей. Казалось бы, Бурдье в самый раз внести в свое учение элементы квантовой тео­рии, базирующейся на принципах индетерминизма. Но он этого не делает. Воз­можно, такой ход показался ему бесперспективным, возможно, он его просто проглядел, а может быть, применение суперсовременных моделей к тонкой и неподатливой социальной материи показалось ему верхом кощунства.

Вместо этого Бурдье сворачивает на проторенную дорогу классических представлений. Он заявляет вполне в духе механического детерминизма, что объем культурного капитала (равно как и экономического) определяет со­вокупные шансы индивида на получение выигрыша во всех играх, где этот капитал задействован и где он участвует в определении позиции в социаль-

ном пространстве (в той мере, в какой эта позиция зависит от успеха в куль­турном поле). Иначе говоря, позиция данного агента в социальном простран­стве может определяться по его позициям в различных полях, т.е. в распре­делении власти, активированной в каждом отдельном поле".

Если выразиться проще, то ваше социальное положение тем выше, чем: а) выше посты и ранги, которые вы занимаете в разных сферах, группах и сообществах; б) чем больше их сумма; в) чем более они активизированы (ви­димо, речь идет о том, чтобы пользоваться своим служебным положением, а не просто числиться). Но тогда здесь не участвуют жизненные шансы, ко­зыри в игре, неопределенность и вероятность судьбы? Они возникают именно при неожиданном повороте событий.

Нет, Бурдье не отступил и не сдался, он просто оставил «на потом» самый интригующий вопрос — о соотношении социальной топологии и статистической вероятности в поведении людей, а сам наметил общие контуры его решения. Они выглядят примерно так. Можно построить упрощенную модельсоциального поля, полагает Бурдье, в его ансамбле, т.е. как некое целое, мысленно построив для каждого агента его позицию во всех возможных пространствах, понимая при этом, что если каждое поле имеет собственную логику и собственную иерархию, то иерархия, установленная между различными видами капитала, и статистическая связь между имеющимися капиталовложениями устроены так, что экономичес­кое поле стремится навязать свою структуру другим полям^|2.

Социальное поле, согласно Бурдье, можно описать как многомерное про­странство позиций, в котором любая позиция, в свою очередь, представляет собой опять-таки многомерную систему координат, значения которых кор­релируют с соответствующими переменными. В качестве переменных могут выступать различные виды капитала — экономический, социальный, симво­лический или какой-либо другой. Каждый вид капитала распознается набо­ром общественно значимых (или легитимированных) признаков. Для эко­номической собственности — это документ, подтверждающий право владе­ния, для культурной собственности — диплом и ученое звание, для социального капитала — дворянский титул. Символическим капиталом он предлагает называть престиж, репутацию, имя, авторитет и т.п. Таковы са­мые общие признаки, которые вполне можно установить в ходе эмпиричес­кого исследования. В других своих работах Бурдье расширяет их список.

Соотношение сил между социальными агентами в каждом субполе, на­пример экономике, определяется композицией видов капитала (инкорпори­рованного или материализованного) в каждый момент времени. Такая ком­позиция зависит от множества факторов — потока инвестиций в экономику страны, налогообложения, состояния рынка труда и товаров, размера бан­ковских активов и т.д. В США представители среднего класса выступают держателями акций самых разных корпораций и фирм, они сами или через своих доверенных лиц следят за состоянием рынка ценных бумаг, вклады­вая и перекладывая свои капиталы из одного сегмента рынка в другой. Их экономическое положение нужно считать текучим, очень подвижным и мобильным. Козыри в игре здесь определяются стечением самых разных экономических обстоятельств, порой непредсказуемых, например войны на

Бурдье П. Социология политики. С. 54-60. ¹² Там же. С. 53-97.

Ближнем Востоке и падения цены на нефть. Социальные агенты в этом поле не только конкурируют и соперничают между собой, но получают прибыль и разоряются часто вместе с теми компаниями, куда они вложили свои ка­питалы или, выражаясь словами Бурдье, объективированный продукт акку­мулированного социального труда. Отношения между социальными агента­ми в таком субполе институционализованы в устойчивых, признанных со­циально или гарантированных юридически социальных статусах. Причем не индивидуальных, а часто корпоративных (инвестируемые компании, банки, гарантирующие надежность их вкладов, и т.д.).

Если уникальную комбинацию, сформировавшуюся у конкретного агента

(скажем, менеджера такого-то отдела корпорации «Дженерал моторе») в эко­номическом поле, дополнить комбина­цией сил влияния, которые он имеет в другом поле (или субполе), например образовательном (выпускник престиж­ного Гарварда, доктор философии, автор 30 научных публикаций), то в итоге мы получим удивительную топологию лич­ного социального пространства.

Упрошенная модель социального поля, как назвал свое творение Бурдье, еше более усложнится, если вспомнить об огромном заряде иерархии, которую он заложил в неравновесную модель поля. Выпускник Гарварда, менеджер прославленной компании может оказаться чернокожим американцем, а зна­чит, в этнической иерархии, формирующейся, конечно, не на основе госу­дарственных постановлений, а исключительно через механизмы обществен­ного мнения и обывательского сознания, он будет занимать не высокие, но низкие позиции. Субполя как части единого социального поля не равны меж­ду собой, они выстроены в иерархическом порядке таким образом, что со­циальный агент, занимающий вершину в одном субполе, окажется у подно­жья в другом. Возможно, подняться наверх в одном субполе ему не даст об­щий низкий рейтинг другого субполя, скажем, этнического, который это субполе занимает в общественной табели о рангах. Индивид поднимается и опускается по общественной лестнице не только индивидуально, но и вме­сте со своей группой, к которой он принадлежит по классовым, экономичес­ким, образовательным, религиозным или этническим признакам.

Этническое субполе в большинстве стран мира, особенно в крупных, состо­ит не из одного, а из множества наций, каждая из которых обладает собствен­ным социальным пространством, характеризуемым присущей только ему соци­альной структурой. Определяет эту структуру история народа. В результате со­циальное пространство общества еще более дифференцируется и усложняется. Межгрупповая, или межсубполевая, иерархия постоянно модифицируется и изменяется. Итальянская диаспора, в первой четверти XX в. занимавшая низ­кие рейтинговые позиции вследствие того, что большинство ее представителей занималось неквалифицированным трудом или криминальным бизнесом, к концу XX в. изменила свое положение. И не только в этнической иерархии, но

также в экономической и культурной. Чернокожие американцы, составлявшие подавляемое этническое меньшинство, сегодня прославились своими артиста­ми, музыкантами и бизнесменами. В субполе культурного капитала их место стато совсем иным, изменившись при этом и в других субполях.

Бурдье добавляет, что общий рейтинг этнической группы в одном или не­скольких субполях определяется также: а) распределением ее состава вокруг среднетипичного образца, т.е. коэффициентом дисперсии, б) численностью группы, занимающей высокопрестижные или низкопрестижные позиции в конкретных субполях. Иными словами, если группа разнородна, в ней не­мало тех, кто приобщился к искусству и криминалу, то общий рейтинг груп­пы в иерархии социального пространства будет не только неустойчивым, но и невысоким. Так, среди чернокожих американцев немало не только звезд Голливуда, но и уличных бандитов. Следовательно, у них одинаково много­численное представительство в высших и низших позициях культурного суб-поля. Иными словами, у данной группы высока дисперсия — статистичес­кий показатель отклонения от средней нормы. Он не позволяет сложиться позитивному имиджу этнической группы в общественном мнении. Но воп­реки ему, утверждает Бурдье, группа способна к вертикальной мобильнос­ти, т.е. продвижению вверх по социальной иерархии, если у нее окажутся эф­фективными внутригрупповая солидарность, протестное поведение, коллек­тивное противодействие и давление на общество.

Возможности солидарных действий и коллективной мобильности у Бурдье совершенно непонятны в свете его рассуждений о классах. Он отказывается признать их реальными группами, способными создать свою партию, профсо­юз, консолидированно выступать на общественной сцене, социализировать свое потомство в духе классовых ценностей, обладать классовым сознанием и т.п. Он так и заявляет: я признаю классы только на бумаге¹³. У него классы существуют лишь в логическом смысле: их нельзя пощупать, увидеть, передвинуть, сверг­нуть, уничтожить. Классы — теоретические конструкции, существующие в го­лове ученого. Его реальные представители могут осознавать свою классовую принадлежность, но как-то очень туманно, приблизительно догадываясь о ней и даже затрудняясь ее сформулировать в анкетном опросе. Возможно, так оно и есть, особенно в постиндустриальном обществе эпохи постмодернизма, когда люди считают социальным предрассудком расовые барьеры, классовую борьбу, политические границы, этническую принадлежность. Они мультикультурали-сты, плюралисты, интернационалисты. Правда, так живет «золотой миллиард» развитых стран, а остальные три четверти землян все еще придерживаются ус­таревших убеждений. По всей видимости, Бурдье предлагает им побыстрее из­бавиться от них и принять концепцию «бумажных классов».

Класс у Бурдье — это совокупность агентов, занимающих сходные пози­ции, находящиеся и подчиненные действию сходных условий, поэтому име­ющих все шансы для того, чтобы выработать сходные диспозиции и интере­сы и, как следствие, сходные социальные практики, т.е. системы социальных действий. Это класс на бумаге. Он существует лишь теоретически. Будучи продуктом объяснительной классификации, он ничем не отличается от тех классов, видов и отрядов животных, которые созданы в зоологии. Такая модель позволяет социологу объяснить и даже предвидеть поведение клас-

Именно так называется одна из глав его книги «Социология политики».

сифицируемых объектов, но не более. Это не настоящий класс, готовый к борьбе. Правильнее его именовать возможным классом.

Понятно, что от социологического реализма Бурдье отмежевался. Но по­чему он считает, что он дистанцировался и от социологического номинализ­ма? Его утверждение, будто номиналистский релятивизм уничтожает соци­альные различия, сводя их к чисто теоретическим артефактам, достаточно спорное. В противовес ему Бурдье провозглашает существование объектив­ного пространства, которое якобы кладет конец номинализму. Но в таком случае, куда девать его «бумажные классы», которые суть теоретические ар­тефакты, а не реальные со