СТРУКТУРА И ПРИЗНАКИ СОЦИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА

Поскольку зарубежные, а вслед за ними и отечественные социологи при­держиваются различных определений социального института, то вполне ес­тественно, что они по-разному понимают и его внутреннее строение, т.е. фун­кционально взаимосвязанную систему опорных элементов. Одни считают, что главное в социальном институте — статусы и роли, другие уверены, что сле­дует говорить в первую очередь о системе норм и предписаний, третьи выде­ляют значение моделей и образцов поведения, регулируемых механизмом со­циального контроля, и т.д. При всем многообразии точек зрения все они по существу верны потому, что представляют просто разное видение одного и того же. Еще В.И. Ленин писал, что в зависимости оттого, как вы используете ста­кан, его можно считать сосудом для воды, орудием нападения, инструментом для ловли мух и т.п.

Так и в социологии. К примеру, Дж. Бернард и Л. Томпсон²⁸ выделяют следующие элементы социального института:

♦ цели и задачи, которые относятся к явным функциям института;

♦ образцы, или правила, поведения;

♦ символические черты;

♦ утилитарные черты;

♦ устные и письменные традиции.

²⁶ Современное российское общество: переходный период. М., 1998.

²⁷ Bernard J., Thompson L.F. Op. cit. P. 130.

²⁸ Ibid. P. 127.

Г. Ландберг, С. Шраг и О. Ларджен, раскрывая поэлементную структуру социального института, тесно связывают ее с выполняемыми институтом функциями (табл. 6).

По мнению С.С. Фролова, правильнее говорить не об элементах, входя­щих в структуру института, а о неких институциональных признаках — об­щих для самых разных институтов чертах и свойствах. Таковых существует всего пять: 1) установки и образцы поведения (например, привязанность, ло­яльность, ответственность и уважение в семье, послушание, лояльность и суб­ординация в государстве); 2) символические культурные признаки (обручаль­ное кольцо, флаг, герб крест, иконы и др.); 3) утилитарные культурные чер­ты (дом для семьи, общественные здания для государственных нужд, магазины и фабрики для производства, учебные классы и библиотеки для об­разования, храмы для религии); 4) устный и письменный кодекс (запреты, правовые гарантии, законы, правила); 5) идеология (романтическая любовь в семье, демократия в государстве, свобода торговли в экономике, академи­ческие свободы в образовании, православие или католицизм в религии)²⁹.

Таблица 6 функции и структурные элементы основных институтов общества

Источник: Lundberg G., Schrag С, Largen О. Sociology. N.Y., 1968. P. 709.

К приведенному списку институциональных признаков необходимо доба­вить еще несколько, которые описывают не то, что скрыто «внутри институ­тов», а то, что находится снаружи, т.е. какими их воспринимает человек. Пер­вый признак — объективность: мы считаем, что институты семьи, государства,

²⁹ Фролов С.С. Указ. соч. С. 127-130.

производства, образования и религии — огромные комплексы, существующие независимо от нашей воли и сознания. Второй признак — принудительность: институты не только не зависят от нашей воли, но навязывают нам такое по­ведение, мысли, поступки, которые мы не желали бы для себя. Государство принуждает юношей служить в армии, родители принуждают детей учиться, налоговая инспекция принуждает платить налоги. Третий признак социальных институтов — моральный авторитет и легитимность: государство — это един­ственный институт, имеющий право применять силу на данной территории. Нас не страшит, что оно наказывает преступников, но нас страшат сами пре­ступники, которые узурпировали у государства право применять физическую

силу. В разное время государство, семья, религия пользуются в обществе неодина­ковым авторитетом. Сегодня уровень ре­лигиозности в России превышает 60%, а в годы советской власти он не достигал 15%. Если доверие к церкви резко воз­росло, то уважение к государству, армии, милиции, прокуратуре_; институтам предпринимательства и бизнеса у рядовых граждан резко снизилось. Четвертый признак — историчность: фундаменталь­ные институты имеют многовековую историю, в течение которой он зарож­дался, укреплялся, трансформировался. Каждый из нас застает его готовым, созданным раньше и существовавшим до нас; а знания, воплощенные в ин­ституте, аккумулировались в течение долгого времени несметным числом ин­дивидов, чьи имена и лица никогда уже не будут извлечены из прошлого³⁰.

Если обобщить весь перечень входящих элементов, то социальный инсти­тут предстанет перед нами гигантской социальной машиной (системой), су­ществующей исторически длительное время, удовлетворяющей фундамен­тальные потребности общества, обладающей легитимной силой и моральным авторитетом, охватывающей большую совокупность явлений, выраженных с помощью статусов и ролей, социальных норм и санкций, социальных орга­низаций (предприятий, университетов, фирм, агентств, колхозов и т.п.), которые, в свою очередь, имеют персонал, аппарат управления, особые про­цедуры приема, закрепления и увольнения, многочисленные механизмы со­циального контроля, процедурные практики и т.п.

Сделаем вывод: социальный институт — приспособительное устройство общества, созданное для удовлетворения его важнейших потребностей и ре­гулируемое сводом социальных норм.

ТИПОЛОГИЯ ИНСТИТУТОВ

Все социальные институты, существующие в обществе, удобно подразде­лять на главные(их именуют также фундаментальными, основными) и не­главные(неосновные, частные), которые «скрываются» внутри главных как более мелкие образования. Помимо деления институтов на главные и неглав­ные их можно классифицировать и по иным критериям. К примеру, инсти-

¹¹¹ Подробнее см.: Berger P., Berger В. Sociology: A Biographical Approach. P. 84-88; Анурин В.Ф. Осно­вы социологических знаний. Н. Новгород, 1998. С. 128-129.

туты различаются временем своего возникновения и продолжительностью су­ществования (постоянно действующие и кратковременные), жесткостью применяемых санкций за нарушение правил, условиями функционирования, наличием или отсутствием бюрократической системы управления, формаль­ных правил и процедур.

Р. Миллс насчитывал в современном обществе пять институциональных порядков, подразумевая главные институты: 1) экономический — институ­ты, организующие хозяйственную деятельность; 2) политический — инсти­туты власти; 3) семейный — институты, регулирующие половые отношения, рождение и социализацию детей; 4) военный — институты, организующие законное наследие; 5) религиозный — институты, организующие коллектив­ное почитание богов.

Вслед за ним большинство социологов сходятся в том, что главных (ос­новных, фундаментальных) институтов в человеческом обществе всего пять³¹. Их предназначение — удовлетворять важнейшие жизненные потребности коллектива или общества в целом. У каждого их в избытке, к тому же у каж­дого — индивидуальная комбинация потребностей. Если можно так выра­зиться, индивидуальный стиль. Но фундаментальных, важных для всех, не так уже и много. Их всего пять, но ровно пять и основных социальных ин­ститутов:

♦ потребности в воспроизводстве рода (институт семьи и брака);

♦ потребности в безопасности и социальном порядке (политические ин­ституты, государство);

♦ потребности в добывании средств к существованию (экономические ин­ституты, производство);

♦ потребности в передаче знаний, социализации подрастающего поколе­ния, подготовке кадров (институты образования в широком смысле, т.е. включая науку и культуру);

♦ потребности в решении духовных проблем, поиске смысла жизни (ин­ститут религии).

Социальные институты возникли в глубокой древности. Производство насчитывает 2 млн лет, если за отправную точку брать первое орудие труда, созданное человеком. Семье антропологи отводят второе место и полагают, что нижняя граница проходит на отметке 500 тыс. лет; с тех пор она посто­янно эволюционировала, принимая множество форм и разновидностей (по­лигамия, полиандрия, моногамия, сожительство, нуклеарная, расширенная, неполная и т.д.). Государству примерно столько же, сколько и образованию, а именно 5—6 тыс. лет. Религия в своих первобытных формах (фетишизм, то­темизм и анимизм) появилась приблизительно 30—40 тыс. лет назад, хотя некоторые археологи, учитывая возраст древнейших наскальных рисунков (15 тыс. лет) и миниатюрных скульптурок, отображающих зарождение культа матери-земли (25 тыс. лет), считают ее возраст несколько меньшим.

В табл. 7 представлены четыре из пяти фундаментальных институтов об­щества и указаны отличительные черты каждого.

Как уже говорилось, внутри главных институтов скрываются (наподобие матрешек) неглавные, или неосновные, институты. Неосновные институты называют еще социальными практиками.

' Фролов С.С. Указ. соч. С. 123.

Таблица 7 Основные институты общества: структурные элементы

Источник: Chapin F.S. Contemporary American Institutions. N.Y., 1935. P. 28.

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ

У каждого главного института свои системы наработанных практик, ме­тодов, приемов, процедур. Так, экономические институты не могут обойтись без таких механизмов и практик, как конвертация валюты, защита частной собственности, профессиональный подбор, расстановка и оценка труда ра­ботников, маркетинг, рынок и т.д.

Социальные практики называют еще обычаями. Например, целибат (без­брачие духовенства) и кровную месть с равным правом можно называть либо традицией, либо устоявшейся практикой. То и другое верно. Ведь определяя основной институт, мы уже включали в него и социальные практики, и обы­чаи. Внутри института семьи и брака, куда входит и система родства, ученые находят институты отцовства и материнства, родовой мести, побратимства, наследования социального статуса родителей, имянаречения и т.д. При этом обычай назначать свидание является элементом социальной практики уха­живания.

Культуры различаются существующим в них набором социальных практик. Так, в некоторых регионах Азии невест выкупают либо похища­ют, поэтому родился институт выкупа. Калымный брак — его разновид­ность. А в Европе за невесту дают приданое, отсюда берет начало инсти-

тут приданого, имеющий длительную историю и множество региональных особенностей.

Социальной практикойбудем называть существующую исторически дли­тельное время последовательность действий, осуществляемую большой со­циальной группой (одной или несколькими) в качестве группового (нацио­нального, этнического) обычая ради удовлетворения какой-то важной для этой группы или общности потребности.

Естественно предполагать, что социальные институты и социальные прак­тики находятся в тесном, почти братском, единстве. В самом деле, соци­альный институт — относительно устойчивые и долговременные формы со­циальной практики, которые санкционируются чаще всего не государством, а самими людьми и поддерживаются с помощью социальных норм и посред­ством которых организуется общественная жизнь и обеспечивается устойчи­вость социальных отношений.

Исторически длительное время, наверное, с тех пор как помнит себя че­ловечество (имеется в виду письменная память) и с тех пор как появилось начальство, существует такая социальная практика, как подача жалоб ниже­стоящих лиц вышестоящему лицу. Социальная практика, или частный (не­основной) социальный институт, включает в себя правила подачи жалоб, ме­ханизмы реагирования на жалобы, ответственность должностных лиц по их исполнению. В России его развитие шло от «челом битья» князю, «долгого ящика» для жалоб царю, организации специальных приказов и присутствий на местах по разрешению прошений и челобитий в XVII—XVI11 вв. до созда­ния системы специальных организаций советского времени.

Сегодня прямым выразителем жалоб различных групп населения высту­пает Государственная Дума. Постоянство ее действия (в отличие, например, от земских соборов и съездов КПСС, собиравшихся эпизодически) позволяет депутатам осуществлять регулярный контроль деятельности центральных ор­ганов власти. Наиболее важным представляется дальнейшее развитие инсти­тута административных жалоб, являющихся в нашей политической системе основной формой обратной связи.

В отличие от основного института неосновной выполняет специализиро­ванную задачу, обслуживает конкретный обычай или удовлетворяет нефун­даментальную потребность. Так, важнейший институт — собственность — Т. Веблен сводил к потребности или склонности человека к соперничеству.

Однако нельзя полностью отождествлять социальную практику и частный (неосновной) институт. К примеру, институт представителей Президента России, а также институт наставничества в СССР — яркие образцы частных институтов. Они учреждены сверху государством, а не возникли из низов на­рода как естественное продолжение его традиций и обычаев. А ритуал знаком­ства, который у разных народов принимает подчас невероятно экзотические формы, относится к социальным практикам. В большинстве обществ для зна­комства не нужны посредники, но во многих странах, прежде всего в высшем свете, мужчина не может подойти к даме или к другому мужчине и предста­виться ему. Необходимо, чтобы их представил друг другу кто-то третий.

Напротив, исповедь является социальной практикой, а не учреждением, совокупностью учреждений или организацией. Это многовековая практика, имеющая свои технологию исполнения, правила и нормы поведения, круг исполнителей практики (исповедники и исповедуемые), систему предписан-

ных статусов и ролей. Социологи говорят об институтах целибата в католи­честве, крещения и исповеди в православии, инквизиции, монашества, епис­копата и т.д. Подумайте, к какой категории их следует относить — к частным институтам как учреждениям или социальным практикам?

Рис. 37. Исповедь — пример социальной практики

Простейший пример социальной практики — очередь в советском мага­зине. За дефицитным, т.е. ограниченным в количестве, товаром выстраива­лась цепочка случайных прохожих, которые моментально начинали подчи­няться определенным правилам поведения.

Среди неглавных политических институтов мы обнаруживаем институты судебной экспертизы, паспортной прописки, судопроизводства, адвокатуры, присяжных, судебного контроля за арестами, судебной власти, президентства, королевской власти и т.д. К ним можно отнести также институт отстранения от власти (должности), исторические формы которого претерпели длительную эволюцию. Достаточно сказать, что одной из древнейших разновидностей являлось поедание вождя. Современная его форма — импичмент. Сравнивая начальную и конечную точки исторической эволюции этого института, уста­новим различие: поедание вождя — социальная практика, а импичмент — част­ный институт в ранге учреждения. Таким образом, некоторые неглавные ин­ституты претерпевают эволюцию от социальной практики к социальному учреждению. А возможен ли обратный путь? Подумайте об этом.

Институт заложников — разновидность частного, или неглавного, соци­ального института. Видимо, он существовал у всех народов и во все истори­ческие эпохи.

Сделаем вывод:внутри главных институтов скрываются (наподобие мат­решек) неглавные, или неосновные, институты — это социальные практики либо социальные учреждения.

В конце XIX в. Александр III ввел институт земских начальников. Это было большой ошибкой". Начальником в отсутствие помещиков должен быть добрый дворянин. Но где их столько взять в провинции? Они все уехали в Петербург и Москву. Поэтому в земствах воцарился произвол. Этот инсти­тут существовал недолго. Но возродился позже в сталинских колхозах в лице председателя — такого же самодура.

Социальные, культурные, языковые и повседневные практики все чаще фигурируют в качестве предмета исследования не только в социологии, но и в антропологии, философии, истории, политологии, языкознании и др. Обычно практики обозначают мышление или действие «по привычке», следование пра­вилу, поведение, имеющее ритуальный характер, нечто само собой разумеюще­еся³². В этнометодологии, занимающейся социологическим изучением повсед­невности, практики понимаются, как: а) фоновое (неэксплицированное) зна­ние; б) конкретная деятельность, соединяющая слова и действия («языковая игра»); в) искусство решения практических задач в ситуации неопределеннос­ти. Под фоновыми практиками Дж. Сёрль подразумевает совокупность приня­тых в культуре (традиционных) способов деятельности, навыков обращения с различными предметами и т.д." Г. Гарфинкель известен радикальными социо­логическими экспериментами, позволившими выявлять скрытое и обычно не проговариваемое знание, которое тем не менее часто оказывается более силь­ным и более властным, чем знание явное, эксплицируемое. Иными словами, ему удалось «пробивать брешь в фоновых ожиданиях повседневной жизни»³⁴. Задавая респонденту сбивающие с толку вопросы, социолог стремился выявить нечто, что находилось на заднем плане сознания и что считалось само собой ра­зумеющимся, привычным. Именно оно служило тем неявным алгоритмом, с помощью которого респондент конструировал социальную реальность. Не уди­вительно, что при опросе он запинался, смущался, терял дар речи, но в конеч­ном итоге выдавал скрытые механизмы, позволявшие ему осмысливать окру­жающую реальность и организовывать рациональное взаимодействие с други­ми людьми. В этом случае практики, по мнению Э. Гоффмана, выступали как неявные интерпретативные схемы (frames), которые организуют коллективный опыт, но сами остаются нетематизированными³⁵.

Повседневные практики, помогающие организовать согласованные дей­ствия больших групп людей, вносят в социальную реальность определенность и предсказуемость, благодаря чему поддерживают существование социальных институтов. Социальные практики не только поддерживают, но еще и уко­реняют социальные институты в культурной почве данной страны, делают их специфичными только для данного народа. Институты демократии в каж­дом западном обществе свои, они давно интегрированы в традиции и обы­чаи своего народа, возможно, существуют только в неразрывном единстве с ними. В таком случае можно ли заимствовать их и переносить на другую почву, допустим, из Европы в Россию?

Волков В. В. О концепции практик(и) в социальных науках //Социологические исследования. 1997. № 6. С. 9-23.

Searle J. The Background of Meaning // Speech Act Theory and Pragmatics / Ed. by J. Searle et al.JJortrecht, 1980; Searle J. Intcntionalitv: An Essay on the Philosophy of Mind. Cambridge, 1983._m P- 141-159. '

35 ^Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. Cambridge. 1987. P. 54.

Hoffman E. Frame Analysis: An Essay on the Organization of Experience. N.Y., 1974.

Политический философ М. Оакшотт полагал, что демократия как соци­альная и политическая практика представляет собой совокупность традиций и обычаев данного народа и включает множество специфичных и незамет­ных для постороннего глаза процедур, установлений, привычек, при помо­щи которых она только поддерживается и успешно функционирует. Если пре­вратить эти процедуры в набор формальных принципов и постулатов демо­кратии и перенести их в другую страну, то копия вряд ли будет соответствовать оригиналу, поскольку формальные постулаты наполняются новым содержа­нием, соответствующим местным традициям и обычаям, местным соци­альным практикам³⁶. Конечно, российские депутаты могут посетить англий­ский парламент, детально изучить его деятельность вплоть до регламента и процедурных тонкостей, чтобы потом перенести все это на новую почву. Но приведет ли к успеху механическое заимствование? Способен ли и россий­ский парламент, если над ним будет проведен подобный эксперимент, стать более демократичным, более цивилизованным?

Удачное исследование местных практик провел Р. Патнэм. Он сравнил, как действуют в различных регионах Италии институты местного самоуправ­ления, созданные в 1970 г. по одинаковой схеме. Оказалось, что модель, со­зданная «на бумаге», очень сильно отличается от того, что было воплощено на практике. Исходный образец приспосабливался, переосмыслялся, пере­делывался и в результате искажался под влиянием местных традиций и обы­чаев, т.е. тех социальных практик, которые веками организовывали коллек­тивную жизнь в том или ином районе Италии³⁷.