Феноменология коммуналки

Изучением коммунального быта в нашей стране занимается не так много специалистов, хотя Россия предоставляет в их распоряжение огромный эм­пирический материал, который накапливался в течение 80 лет советской власти. Одно из редких исключений представляет питерский исследователь И. Утехин, много лет занимающийся этим вопросом и написавший книгу «Очерки коммунального быта»''. Ученый обстоятельно прослеживает все эта-

¹⁰ Виртуальный музей: Коммунальная квартира. — http://www.aanet.ru/~wwwkl l/MUSEUM/kvl/a6.htm.

¹¹ Информация с веб-страницы: http://www.policy.ru/documents/I02503.html.

пы включения новичка в коммунальное сообщество, анализирует социальные нормы общежития, рассматривает культурные стереотипы, каналы массовой коммуникации, в том числе самый экзотический среди них — слухи.

Новоприбывшего жильца, попавшего в коммуналку за выселением или по обмену, на первых порах не считают «своим». Он чужак, ему еще только пред­стоит ознакомиться с нормами коллективного общежития, воспринять дух сообщества, познать его субкультуру, обычаи и даже фольклор. Первый этап социализации для него — ознакомление с нормами и обычаями. Что он дол­жен узнать? Прежде всего сведения, о структуре сообщества и соответственно о структуре пространства. Представим себе гостя, впервые появившегося в квартире. Соседи ему незнакомы: выходя на общую кухню, он здоровается с ними обезличенно. Он не знает, где туалет, где можно взять мыло и поло­тенце, на какую плиту можно поставить чайник, где взять спички и т.п., ведь ему позволительно пользоваться только вещами — и местом — человека, к ко­торому он пришел в гости. Ошибка может навлечь гнев соседей не столько на самого гостя, сколько на его хозяина, потому что всякое мыло, полотен­це, место на плите и т.п. кому-то принадлежит.

Например, ставить свою сумку на чужую табуретку или кастрюлю на чу жой стол нельзя; случайно оставив там свою вещь, вы рискуете позже найти ее на полу. Но если хозяин стола или табуретки (и/или свидетели) сейчас от­сутствуют, если чужая табуретка или стол принадлежат дружественному со-

Врезка

М. Хакимова Кухня

О, кухня! Это наверняка чисто русское изобре­тение. Ни один чопорный иностранец не доду­мается стирать на кухне, купать на кухне детей, встречать гостей на кухне, здесь же сушить бе­лье, курить, содержать домашних животных. Коммунальная кухня — это местный очаг куль­туры, апофеоз общежития. Огромная, заполнен­ная кастрюлями, горами объедков, ошметков, очистков. За отсутствием полноправных хозяев в человеческом облике давними и бессменны­ми хозяевами здесь являются тараканы. К ним привыкли, их устали морить, они, эти вездесу­щие бестии всех мастей и размеров, оказались сильнее жильцов.

Чтобы помыть посуду на коммунальной кухне, надо выстоять очередь, ибо на значительное ко­личество потребителей пищи здесь всего две раковины, причем, по правилам бесхозяйствен­ности и разгильдяйства, одна из двух стабиль­но засорена. Чистить ее лень, и жильцы пред­почитают выстаивать по 20-30 минут за струй­кой теплой полуржавой воды. — Вот раньше были времена! — вспоминает жительница коммуналки с 40-летним стажем (соседи любя прозвали ее Тумбочка), — на кух­ню все шли, как на праздник! Здесь и общение, и поделиться горестями-радостями можно. Я не

понимаю, как люди имеют одну кухню на одну семью. Пока суп варишь— соскучишься. На кухню выходят пообщаться в сигаретном дыму и коммунальные мужички. Но их разговоры, как правило, негромки, так что под потрескивание жарящейся яичницы уловить тему бесед почти невозможно. Часто и наиболее звучно всплыва­ют слова «президент», «доллар», «мафия», из чего можно заключить, что мужской пол политикой

интересуется не меньше, чем женский. Не сле­дует особо паниковать, если капелька от плохо отжатого пододеяльника упадет в турку с заки­пающим кофе или мутная струйка воды с выве­шенных на просушку штанов холостяка-соседа потечет на затылок. Это местные условия, и на­рушать их раздраженными возгласами — лишь наживать себе новых врагов. Источник: Хакимова М. Коммуналка // Аргумен­ты и факты. 1996. № 2. С. 12.

селу, то правило можно нарушить. Компетенция участника сообщества ди к-туетему во всяких данных обстоятельствах линию поведения в пределах до­пустимого.

Коммунальная квартира рождает специфический фольклор и относящу­юся к нему мотивацию. Они предполагают отсылку либо к здравому смыслу («как это ты будешь стирать на кухне, здесь же все готовят?» или «что же, ждать, когда ты постираешь, чтобы помыться? Стирай в кухне, как все люди»), либо к прошлому состоянию или к прецеденту, вроде «здесь еще у моего отца крюк висел, он мне и завещал это место».

Информация и оценки приходят также из чужих уст, в том числе в форме

сплетни. Она имеет смысл только меж­дулюдьми, являющимися соучастника­ми, включенными в коммунальное со­общество. Сплетня представляет собы­тие в эмоционально окрашенном свете, нередко с привкусом зависти или осуж­дения. Ее объектом могут стать, напри­мер, дорогие покупки и новости в лич­ной жизни.

Соседи, чей образ жизни и привыч­ки контрастируют с обычными и объяс­нимыми исходя из местного здравого смысла, постоянно притягивают к себе взгляды окружающих, в том числе де­тей, которых пугают такими соседями. Коммуналка — это относительная прозрачность пространства и глубокая осведомленность о жизни друг друга. Относительность объясняется тем, что каждый пытается оградиться от не­скромных взглядов. Частичная инфор­мация, почерпнутая из подглядывания, подслушивания, перешептываний, ста­новится чрезвычайно загадочной, а по­скольку человек неспособен смириться с тайной и стремится ее разгадать, открывается простор для фантазии и до­мыслов.

Шпионство, подсматривание и подслушивание — незаменимый источник информации, поскольку добытые сведения не имеют цены: их нельзя полу­чить из газет, радио или узнать от экспертов. Если их нельзя проверить и перепроверить по независимым источникам, доказать или опровергнуть чисто научными методами, то сразу появляются истолкования и перетолко­вания, смешение истины и лжи, догадки, сплетни и мифы.

Коммунальный менталитет, если таковой существует (а говорить об этом есть все основания), взращен на тенденциозной информации, питается ею и использует — к месту или не к месту — во всех акциях межличностного взаимодействия. Самыми яркими и весьма специфическими формами такого взаимодействия выступают кухонные разборки, свары соседей, коммуналь­ные конфликты, склоки, захват чужой территории, сбор компромата, груп-

повой сговор, распускание заведомо порочащих сведений, доносительство и некоторые другие.

Общим достоянием коммунального сообщества становится скорее по­зитивная часть коллективного фольклора — то, что всех объединяет и дос­тавляет удовольствие от прослушивания или многократного повторения ус­лышанного. К их разряду относятся, в частности, сплетни-рассказы об эк­стравагантном или нелепом поведении соседей, в том числе о чудачествах пьяных. Негативные моменты со временем стираются, а «деяния», приоб­ретая легендарные черты, передаются в рассказах и после того, как герои события умерли или переехали. Их можно услышать на приеме гостей из другого дома или города, коллективных застольях, в те моменты, когда хозяйки, принадлежащие к разным поколениям, готовят на кухне, или же во время совместных посиделок дружественных соседей за праздничным столом.

Рис. 58. Коммунальная кухня

Чем дольше существует коммунальная квартира и чем больше поколений людей в ней сменяется, тем мощнее исторический пласт фольклора. При этом прошлые события преувеличиваются, обрастают новыми подробностями, не всегда или не обязательно происходившими на самом деле, участники собы­тий героизируются. Особое место в нем занимают представления жильцов о том, кем, когда и зачем был построен их дом, кто в нем жил, в частности в их квартире.

Утехин изучал благодатный объект — легендарные коммуналки Петер­бурга, большинство которых расположены в историческом центре города и построены до революции 1917 г. Каждый такой дом имеет свое лицо, свой архитектурный облик, нередко — собственное название, архитектурную и историческую ценность. В историческом центре города здания отличают­ся друг от друга, и в глазах жильцов эти отличия имеют решающее значе­ние. Приобщение к истории дома играет важную роль для самоидентифи­кации жильцов, осознания своей причастности к данному месту, подчер-

кивания своего статуса старожила. Владение коммунальными мифами и ле­гендами выделяет человека из среды, подчеркивает его статусную исклю­чительность перед слушающими, которые в массе своей не являются ста­рожилами.

Общим местом исторических повествований старожилов о прошлом ока­зывается своеобразная мифологема «золотого века»: раньше жили в тесноте, да не в обиде, умели поддерживать порядок; ругались и склочничали, но в целом жили дружно; квартиру убирали лучше; люди были честнее, у своих никогда не воровали. Разумеется, ностальгический подход более заметен у представителей старшего поколения — носителей традиционного коммуналь­ного мировосприятия.

Историческая память и ее хранители — старожилы коммуналок — пред­ставляют чуть ли не самую интересную социокультурную категорию в иссле­довании Утехина. Оказывается, старожил — это не только неформальный статус, но и определенное административно-правовое положение, закреплен­ное, в частности, советским законодательством. Так, старожилы обладали преимущественным правом на освободившуюся жилплощадь, и даже сегод­ня многие пожилые люди убеждены, что государство должно предоставить им дополнительные комнаты или отдельную квартиру потому, что они здесь живут всю жизнь и пережили блокаду. Ссылки на срок проживания оказы­ваются обычным аргументом во внутриквартирных конфликтах.

Питерским социологом накоплен значительный массив данных по город­скому фольклору в целом и коммунальному в частности: всевозможные бы-лички, сны и другие жанры несказочной прозы, а также граффити. Выясни­лось, что самостоятельным жанром быличек и рассказов снов являются ку­хонные беседы о чудесном и таинственном, нередко инициированные обсуждением увиденного по телевизору или прочитанного в газете. В этом жанре обыденное и приземленно бытовое неожиданным образом перепле­тается с загадочным, космическим, потусторонним. Возникает ощущение не­реальности происходящего, ощущение того, что этот мир родственно связан с другим, параллельным. Со временем иллюзии обретают материальную ре­альность во всевозможных видениях наяву и барабашках, наводящих беспо­рядок в квартире.

Неосознаваемое ощущение того, что твоя жизнь одновременно протека­ет в нескольких измерениях, помогает преодолеть или перетерпеть скучную действительность коммунального быта. Таким образом, мифология и фоль­клор выполняют важную терапевтическую функцию.