ВОПРОС: Согласно церковным канонам и традициям, каким должно быть церковное пение?

ОТВЕТ: Каким должно быть церковное пение, это ясно указывает и твёрдо законополагает 75-ое правило Шестого Вселенского Собора: «Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика, и не вводили ничего несообразного и несвойственного церкви: но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное. Ибо священное слово поучало сынов израилевых быти благоговейными» (Лев. 15, 31).

Здесь указываются следующие основные черты, какими должно отличаться церковное пение: 1) В церковном пении неуместны и недопустимы «безчинные вопли» и «неестественные крики», то-есть всякого рода внешние эффекты, 2) В церковном пении не разрешается вводить ничего «несообразного и несвойственного церкви», то-есть не должны допускаться мелодии и напевы, не отвечающие духу Церкви, и 3) В церковном пении главное – это «великое внимание» к словам, которые поются и, следовательно, к мыслям, в них .заключающимся, и, вследствие того, чувство «умиления», с каким эти слова поются, то-есть молитвенно-благоговейное отношение к ним и соответствующее певческое исполнение, выражающее вовне внутреннее чувство умиления.

Из всего этого ясно, что церковное пение должно быть совершенно особенным, не похожим на обыкновенное светское пение. Так это и было всегда на протяжении ряда веков в Христианской церкви.

Ещё с первых веков христианства Святые Отцы и Учители. Церкви решительно боролись с проникновением светских театральных элементов в церковное пение. Так в одной из своих проповедей св. Киприан Карфагенский требует, чтобы христиане, собирающееся на молитвенные собрания, соблюдали величайшее благоговение и должный порядок, чтобы они не возносили молитвы Богу разнузданными и искусственными голосами и криками, ибо Бог не слушает голоса уст наших, а нашего сердца, и не обращает внимания на крики наши, а на то, что таится в мыслях наших. В подтверждение св. Киприан приводит целый ряд текстов из Свящ. Писания и подчёркивает, что разнузданные крики и искусственные выкрики несогласны с духом Церкви и не приличествуют ей.

Великий вселенский учитель и святитель св. Иоанн Златоуст в одной из своих бесед выражает сожаление, что многое из того, что слышно на театральной сцене, переносится и в церковь, что неестественные крики в церкви в состоянии лишь рассеять дух человека, и при этом ставит вопрос: «К чему такое усиленное выкрикивание? к чему насильственное напряжение духа, испускающего звуки, которые ничего естественного не выражают? – Это следует предоставить женщинам и певцам на сцене. Разве можно смешивать забаву с пением, имеющим назначение прославлять Бога ангелов».

Блаженный Иероним, обращаясь к молодежи, которая поёт в храме, увещевает её, что «петь Богу надлежит не столько горлом, сколько сердцем; горло и уста в храме не должны быть таковы, как в трагедии» и во храме не следует петь «театральных мотивов и песней, а надлежит благоговейно произносить и познавать Св. Писание». Хотя бы пение в храме и не было сладкогласнейшим, всё же оно, при добрых делах, приятно Богу. Слуга Христов должен петь так, чтобы приятными были слова, которые он произносит, а не голос его, дабы этим изгнать злого, савловского духа из тех, в которых этот злой дух, подобно Савлу, обитает, и дабы этот злой дух не вселился в тех, кто храм Божий превращает в театр».

Знаменитый толкователь канонов 1оакн Зонара, изясняя 75-ое правило НИестого Вселенскаго Собора, выражает глубокую скорбь по поводу того, что в его время (XII век) «всё то, что имеется самого вычурного, самого неестественного на театральной сцене и самого безнравственного в пенни, всё это ухитрялись вводить в храм и в церковное пение».

Подлинно-церковное пение, как это само собою должно быть ясно, отличается от светского своей безстрастностью, отрешённостью от всего земного: оно не должно возбуждать никаких земных чувств и переживаний, а должно возносить дух молящихся к небу. Увлечение чисто-эстетической стороной в церковном пении, как это и подчёркивают вышеупомянутые церковные авторитеты, неуместно. Эстетическое чувство относится к области душевности, в то время, как в церкви все должно быть духовно, а потому и пение церковное должно возбуждать чувства духовные, а не душевные. Такое «душевное» начало распространяться, к сожалению, в наших российских храмах, под влиянием нахлынувших в Россию итальянских певцов, в течение двух последних столетий и почти совсем вытеснило собою настоящее церковное пение, строгое и безстрастное, унаследованное нами от Византии. Глубоко скорбели об этом у нас многие выдающиеся архипастыри и пастыри, а некоторые из них решительно боролись за восстановление в наших храмах древних подлинно-церковных напевов.

К числу таких ревнителей настоящего церковного пения в самое последнее время надо отнести Преосвященного Арсения, Архиепископа Новгородского и Старорусского (удостоившегося в 1917 году на Всероссийском Церковном Соборе в Москве избрания на втором месте в патриархи). Вот его авторитетные слова о церковном пении:

«Когда с XVII века мы обратили свои взоры на Запад, мы изменились во всём. И в пении мы забыли чудные знаменитые, болгарский и греческий распевы. Церковные певцы вообразили себя артистами: стали думать, что своим, чуждым богослужебного характера, пением делают услугу Господу. Вместо исполнения, напр., Херувимской песни в строгих тонах, берут для неё вульгарные мелодии. Они готовы внести в богослужебные песнопения музыку какого-нибудь романса, годного для исполнения на эстраде, готовы из клироса сделать сцену. И это в то время, когда священнослужители готовятся к совершенно христианского таинства Евхаристии. И не стыдно и не грешно нам! И не думаем мы, какую ответственность несём за эту профанацию богослужения своим пением».

В самое последнее время перед революцией начал всё более и более усиливаться интерес к древнему церковному пению и стали раздаваться голоса за возвращение к нему и за устранение с церковного клироса «итальянщины», то-есть новейших светских композиций церковных песнопений, написанных под влиянием итальянских певцов. Преосвященный Арсений с удовлетворением это отмечает. «Русское общество начинает понимать», пишет он: «что прочна только культура, созидаемая на прочном фундаменте прошлого. Композиторы с интересом изучают образцы древне-русского пения. Но нам нужно работать и каждому на своём месте, чтобы возбудить интерес к этому новому течению в области богослужебного пения. НУЖНО ДОРОЖИТЬ НАШИМ ДРЕВНИМ ЦЕРКОВНЫМ ПЕНИЕМ. Оно есть выражение духа нашего народа, воспитавшегося и возросшего под влиянием Церкви. Нужно дорожить своими родными мелодиями, как памятниками религиозно-народного песенного творчества. К сожалению, мы не дорожим им. ОТСЮДА ИСТИННОЕ ЦЕРКОВНОЕ ПЕНИЕ ЗАБЫВАЕТСЯ, ИЗМЫШЛЯЕТСЯ НОВОЕ, ЧУЖДОЕ ДУХУ НАШЕГО НАРОДА. Забота о сохранении и восстановлении древнего церковного пения является одной из главных забот тех, кому дороги интересы Церкви и народа. Церковное пение должно быть строго молитвенным. При мелодическом пении слышна, так сказать, молитвенная тишина в храме. Не то при пении гармоническом, особенно безграмотном. Тут стоящий в храме следит, как будет исполнять свою партию тот или иной голос, что делает регент и т.д. НО КЛИРОС – НЕ ЭСТРАДА ДЛЯ АКТЁРОВ. В ЦЕРКВИ ДОЛЖНО БЫТЬ ВСЁ СВЯТО».

Как мы видим, Преосвященный Арсений подходит к современному партерному пению в церкви с совершенно тою же отрицательною оценкою, с какой осуждали подобные же попытки внести «театральность» в церковные напевы древние Отцы и Учители церковные. Под редакцией самого Преосвященного Арсения был составлен особый нотный сборник церковных песнопений большой ценности под названием: «Спутник псаломщика».

Широко распространённый у нас так называемый «Обиход» Львова-Бахметева представляет собою искажение нашего исконного церковного пения под тем же западным влиянием, что и творения многих композиторов последних двух столетий, но уже преимущественно немецким. Знаменитый наш Московский Митрополит Филарет, возмущённый тем произволом, какой проявили гармонизаторы этого «Обихода», не допускал употребления его в московской епархии, где и до последнего времени крепко держалась древняя певческая традиция.