Основные особенности философского мировоззрения

Философия может быть и религиозной, и атеистической, – в зависимости от того, каким исходным мировоззренческим тезисом она руководствуется при построении своей системы. Но основной особенностью философского мировоззрения является его критичность по отношению даже к собственным исходным тезисам.

Философское мировоззрение выступает в понятийной, категориальной форме, в той или иной мере опираясь на достижения наук о природе и обществе и обладая определенной мерой логической доказательности.

Основные черты философского мировоззрения:

- концептуальная обоснованность;

- систематичность;

- универсальность;

- критичность.

Несмотря на свою максимальную критичность и научность, философия чрезвычайно близка и к обыденному, и к религиозному и даже к мифологическому мировоззрению, ибо так же как и они, она выбирает направление своей деятельности весьма произвольно.

3.Философия и другие формы общественного сознания.

Здесь на первый план выступает уже не столько проблема предмета философии, как такового, сколько соотношения философии с другими формами общественного сознания, причем если, например, в средневековье камнем преткновения был вопрос о соотношении философии и религии, а тем самым философии и области гуманитарного знания, то с нового времени больше дискутируется вопрос о соотношении философии, во-первых, с политикой, а во-вторых, с наукой, в основном — с естественными науками; вместе с тем не ослабевает интерес к вопросу о соотношении философии с искусством и науками гуманитарными.

В чем же тут видится проблема, почему на первый взгляд, казалось бы, ясное положение дел (кто же не знает, чем философ отличается от политика или физика?) вызывает, тем не менее, незатихающие споры? Дело в том, что философия занимает особое место в культуре, являясь одновременно и тем фокусом, в котором сходятся лучи от всех других областей познавательной и практической (политической, эмоциональной, эстетической и др.) активности человека, и своего рода общим энергетическим импульсом для всех этих форм интеллектуальной, эстетической, общественной деятельности человека.

Каким именно образом философии, обладающей своим собственным предметом исследования, удается вместе с тем выполнять и обобщающую, и стимулирующую миссию для других форм творческой деятельности, остается до сих пор одним из самых дискуссионных вопросов.

История культуры знала практически все возможные варианты ответа на этот вопрос о том конкретном месте, которое занимает или должна занимать философия в общей системе культуры, о той роли, которую играет философия в политической жизни и в процессе познания, начиная от панфилософской позиции, согласно которой философия вбирает в себя все богатство других наук, являясь их обобщением и признанным лидером, и кончая полным отказом от философии как содержатель, но исчерпавшим себя историческим реликтом, который был необходим лишь в периоды, во-первых, стихийно развивавшейся общественной жизни и, во-вторых, недостаточного раз вития специальных наук. Сторонники панфилософских взглядов получают заслуженные упреки в схоластическом догматизме, а сторонники изгнания философии с карты человеческого знания вынуждены отвечать на не менее заслуженные упреки в эклектизме и эмпиризме.

В чем же дело, почему вопреки очевидной реальности высказываются все же столь парадоксальные и разные мнения, одно — об «отмене философии», другое — о необходимости ее абсолютного господства?

Действительно ли дело тут в том, что одна сторона стремится раздвинуть границы философского знания до пределов человеческого знания вообще, а другая хочет полностью исключить из культурного опыта само понятие философии? Нет, все обстоит гораздо сложней. В глубине этих споров лежат все те же уже упоминавшиеся нами и вызывающие столкновение мнений, борьбу идей три взаимосвязанных вопроса — о природе философского знания вообще, о предмете философии и о соотношении философии с политикой, со специальными науками и другими видами творческой активности человека.

Все эти три вопроса имеют для современного ума одну общую глубинную установку, общий вопрос, который не сразу виден в их частных формулировках. Он заключается в следующем: является ли философия естественным следствием развития потребностей человеческой жизни, то есть, имеет ли объективные причины для своего существования, или же она есть всего лишь форма политической идеологии либо абстрактное мудрствование по поводу проблем, не решенных еще другими науками?

Сторонник последней точки зрения, видящий в философии лишь временное самоуспокоение неудовлетворенного ума, ответил бы на этот вопрос примерно так. Философия когда-то могла иметь и имела статус особой науки, особой формы познания, как, например, в античности, когда она была, по существу, тождественна всей культуре того времени. Но к XX в., веку небывалой ранее дифференциации знания, когда каждый частный вопрос отошел к своей отдельной науке — к логике ли, к языкознанию ли, к физике ли, у философии уже не осталось «своей земли», она потеряла свою былую магическую силу. Тем более, добавил бы современный противник философии, что ныне она открыто, заявила о своих политических или социальных основаниях и интересах, сохранив лишь свою идеологическую функцию, но в таком случае стоит ли называть «философией», скажем, ту или иную политическую доктрину. Слово «философия», с этой точки зрения, должно быть торжественно сдано в архив истории, а дело философии должны продолжить, с одной стороны, частные науки, а с другой — политика и идеология.

Это, конечно, крайне заостренная позиция, которой противопоставляется другая крайность, то есть позиция, согласно которой философия не только не «окончилась», но, наоборот, почти так же, как в античности, приобрела абсолютную синтетическую функцию. Какова же примерная аргументация сторонника этой точки зрения? Философия, сказал бы он, впервые в истории осознала свое истинное место царицы наук, заменив столь долго царствующую религию. Впервые она приблизилась к общественной жизни настолько, что стала влиять на нее не только косвенно, но и прямым путем. И впервые же философия получила право на оценку и даже решение конфликтных проблем не только общественно-политической, но и экономической и даже научно-академической жизни. Если мы не будем открыто признавать эту руководящую роль философского мышления, если мы согласимся, что некогда царственное здание философского знания по кирпичику распалось в пользу частных наук, то мы тем самым лишимся единства нашего духовного мира, которое одно только и способно поддерживать нас в наших практических действиях.

В подобной позиции мы можем узнать знакомые интонации того времени в развитии нашей философии, когда она в целях сохранения своего положения царицы наук пыталась нередко схоластически и догматически навязать свой диктат другим наукам. Это время не столь уж отдалено от нас, чтобы мы могли забыть все сопутствующие ему голоса и точки зрения, проникшие в само общественное сознание.

Описанные две крайние позиции в вопросе о месте философии являются столь жесткими не только потому, что в них выразилось беспокойство о возможности ситуации диктата (в том числе политического, идеологического) со стороны философии, но также и потому, что в их основе лежит такое же заостренно полемическое отношение и к проблеме соотношения философии с наукой.

Что касается соотношения философии и политики, то это. С одной стороны, сама собой очевидная, а с другой — весьма сложная в своих деталях проблема. Конечно, философия не может подменить собой политическое сознание, и тем более последнее не может стать философией. Это две принципиально разные формы общественного сознания, отличающиеся и, но своему предмету, и по методам мышления и, главное, по своим целям. Имеете с тем, конечно, между ними существуют и содержательный, и эмоциональный, и деятельный (функциональный) контакты, причем эта их взаимосвязь наиболее полно проявилась в XX в. Однако из этого бесспорного и уже общепризнанного факта тесной взаимосвязи философского и политического мышления ни в коем случае не должен следовать вывод о «конце философии». (Подробнее о взаимоотношении философского и политического мышления будет сказано в дальнейшем.)

Те, кто отрицает необходимость философии в наше время, отрицают ее политические претензии на том основании, что она не признается, с этой точки зрения, наукой. Для тех же, кто, напротив, видит в философии такую форму общественного сознания, которая должна обобщать и управлять всеми другими его формами, она является именно и, прежде всего наукой. В первом случае имеет место умаление роли философии из-за того, что она не является наукой, во втором случае — возвышение философии именно потому, что она «научнее всех наук», так как способна даже влиять на общественную эволюцию.

В обоих случаях проявляется именно широко распространенное ныне представление о том, что единственной истинной формой познания может быть только рациональное, научное познание, причем в том понимании слова «наука», какое оно имеет в естественнонаучной области. Эта методологическая установка на рациональное научное познание, занижающая роль и значение всего не имеющего столь строго рациональной формы, получила название «сциентизм» (от англ. sciense — наука). Позиция сциентизма настолько влиятельна, что вопрос о соотношении философии и науки необходимо рассмотреть отдельно.

Ф. (любовь к мудрости) зарод-сь ок.2500 лет наз. в странах др. мира (Индия, Китай, Египет). Классич. форма - в Др. Греции. 1-й чел-к, назыв-ий себя ф. - Пифагор. В кач-ве особой науки выделена Платоном. Сначала вкл. в себя всю совок. знаний, позже превр. в сист. общих знаний о мире, им. задачу дать ответ на наиб. общие и глуб. вопросы о природе, обществе, человеке. Формир. разделы ф.: онтология (о бытии и его сущности), гносеол. (о познании) - осн. вопросы; логика (о мышл., его законах и формах), этика (о морали), эстетика (о прекрасном), социальн.ф. (о чел. о-ве), история ф. (зарожд.,становл., разв-е ф.мысли). Проблемы ф.: начальн. пер-д хар-тся космоцентризмом - стремл. понять мир как целое, его происх. и сущность. След. пер-д.: антропоцентризм - пробл. чел-ка, этики, общ. устр-ва; средневек.: теоцентризм - прир. и чел-к как творение Бога; Нов. время: пробл. познания, науч. методов, общ. устр-ва. Предметом ф. явл. всеобщ. св-ва и связи (отн-я) дейст-сти - природы, о-ва, чел-ка, отн-я объ. дейст-сти и субъ. мира, матер. и идеальн., бытия и мышл. Всеобщее - это св-ва, связи, отн-я, присущие как объ. дейст-сти, так и субъ. миру ч-ка. Колич. и кач. опред-сть, структ. и прич.-следств. связи и др. св-ва, связи относятся ко всем сферам дейст-сти: природе, о-ву, сознанию. Предмет ф. необх. отл. от проблем ф. Пр.ф. сущ. объ-вно, незав. от ф. Всеобщ. св-ва и связи (пр-во и время, кол-во и кач-во) сущ-ли, когда ф. еще не было. Центр. мировоззр. пробл. - отнош. чел-ка к миру/сознания к материи/духа к прир./психич. и физич./идеальн. и матер., что явл. первичным - формир. осн. вопр. ф. В о-ве формир. общечел. ценности - единые для всех людей идеи гуманизма, нравств. принц., эстетич. и др. критерии. Т.О. можно гов. о мировоззр. всего о-ва на опр. этапе истор. р-я. Мифолог. мировоззр.: формир. на ранних стадиях разв-я о-ва. Первая попытка ч-ка объясн. происх. и устр-во мира, появл. людей, жив., причины стихийн. явл., опр. свое место. Мифы связ. с обрядами, обычаями, содерж. нравств. нормы и эстетич. предст-я, сочет. реальн. и фантазии, мысли и чувства. В мифах ч-к не выдел. себя из прир. Религиозн. мировоззр. отлич. от миф. верой в сущ-е сверхъест. сил и их главенств. роль в мирозд. и жизни людей. Раздваив. мир на земной/небесн. Вера в сверхъест. - основа. Религ. вера проявл. в поклонении высшим силам, позднее формир. образ единого Бога. Ф. мировоззр. ориент. на рациональн. объясн. мира. Общие предствал. о прир., о-ве, ч-ке станов. предм. теор. рассм. и логич. анализа. Ф. мир-е унаслед. от миф. и рел. совок. вопр. о происх. мира, его строении, месте ч-ка и т.п., но отл. логич. упорядоч. сист. знаний, хар-ся стремл. теор-ски обоснов. положения и принципы. В ф.м. входят тж. обобщ. экон., полит., правов. и ест.науч. предст., нравств., эстетич., религ./атеист. принципы, воззр., идеалы. Сл., ф. мир-е не совсем тожд. ф-ии. Ф. - теор. основа ф. мир-я.