Политический курс Л.И. Брежнева: эпоха застоя или расцвета «реального социализма

С отставкой Н.С. Хрущёва со всех государственных и партийных постов была скомкана первая попытка серьёзного реформирования советского общества с целью придания социализму большего динамизма и более «человеческого» лица. Со временем стало ясно, что на место краткосрочной «оттепели», так известный публицист Илья Эренбург образно назвал некоторое смягчение коммунистического режима в хрущёвские времена, к более затяжным «заморозкам», ибо, чем дальше, тем больше представления нового руководства страны о желаемом и допустимом становились всё более консервативными, а его поведение всё более охранительным.

Однако до полномасштабного возвращения к сталинским временам дело и не дошло. Настолько мощным оказался резонанс от критики культа личности и его последствий во времена правления Н.С. Хрущёва. Новые руководители партии и страны хорошо понимали, что «полномасштабная» реабилитация И.В. Сталина может отрицательно сказаться на политической стабильности советского общества и уронить престиж СССР в мире.

Иного отношения к сталинской эпохе от новых лидеров страны трудно было ожидать. Как люди, сформировавшиеся в годы сталинских пятилеток, и именно тогда выдвинувшиеся на руководящие посты, они просто не могли принять окончательное развенчивание этой политической фигуры.

Именно по этой же причине Л.И. Брежнев и другие руководители страны больше доверяли тем методам хозяйствования, которые, по их мнению, дали такой блестящий результат в годы сталинской индустриализации. Поэтому, осудив Н.С. Хрущёва за «субъективизм» и «волюнтаризм» в решении хозяйственных вопросов, они со временем перечеркнули все его ценные начинания в экономической сфере и вернулись к тому, что было апробировано при И.В. Сталине. Это сыграло самую плачевную роль в широко разрекламированной экономической реформе второй половины 1960-х годов. Направленная на совершенствование форм экономического стимулирования производства и расширение хозрасчётных прав предприятий, эта реформа вскоре забуксовала, а затем обратилась вспять. И всё потому, что основную причину трудностей в социалистической экономике брежневское руководство видело не в самой системе её организации и управления, а в отдельных недостатках, которые легко исправить. Так об этом и было заявлено на сентябрьском 1964 года Пленуме ЦК КПСС, что «…трудности в развитии нашей экономики носят временный характер и должны быть в кратчайший срок преодолены».

В результате хозяйственная реформа 1964 года была проведена в крайне урезанном виде. Основной позитивный заряд от этой реформы заключался в том, что предприятия получили право часть выпущенной сверх плана продукции реализовывать самостоятельно и полученные средства направлять на социальные нужды предприятия: строительство здравниц, домов отдыха, детских садов, общежитий для работников предприятия, а также выплаты им премий за добросовестную работу. Также по ходу осуществления экономической реформы всячески поощрялась работа хозрасчётных бригад и звеньев, которые, пользуясь некоторой самостоятельностью в своей деятельности, наращивали производственные показатели, что приносило и большую прибыль. Это позволяло членам этих бригад получать более высокую зарплату, чем получали остальные рабочие предприятия. Поскольку хозрасчётные бригады, таким образом, наглядно демонстрировали неэффективность советской планово-директивной экономики, а их высокие заработки вызывали недовольство основной массы рабочих, их деятельность постепенно была свёрнута. Госпредприятия постепенно вернулись к обычному режиму работы.

Примерно тоже произошло и с другими ценными инициативами провозглашёнными этой реформой. Предприятия не получили всех обещанных им прав. Самофинансирование не стало реальностью. Планирование по валу, а не по качеству продукции, осталось без сколь-нибудь серьёзных изменений. Обычным явлением в хозяйственной практике стала ежегодная корректировка плановых заданий в сторону их уменьшения. Отсюда известный парадокс экономической системы социализма, когда скорректированные годовые плановые задания успешно выполнялись и перевыполнялись, а в итоге оказывалось, что очередная пятилетка провалена по ряду важнейших показателей. Всё это затем сказалось на решении социальных вопросов, не давая советскому государству приблизить материальное благополучие своих граждан к уровню жизни населения развитых европейских государств.

Таким образом, никаких коренных перемен в советской экономике тогда не произошло. Даже многое из того, что было задумано в реформе 1964 года, осталось на бумаге. Более того, первые же успехи на пути её реализации послужили основанием «достаточности» принятых мер. Оттого темпы развития советской экономики год от года замедлялись. Это - правда, но правдой было и другое. Вторая половина 60-х и первая половина 70-х годов ХХ века стали временем грандиозных свершений в социально-экономическом развитии страны. При подведении итогов 8 пятилетки (середина 1970-х годов) был отмечен прирост продукции на 42% и рост производительности труда на 38%. Таких темпов никогда не знала ни одна западная страна с рыночной экономикой. Именно в те годы трудом советских людей был создан мощный топливно-энергетический сырьевой комплекс в восточных районах страны, который является становым хребтом российской экономики по настоящее время. Но это вовсе не отменяет того факта, что плановая советская экономика больше не реагировала на достижения развернувшейся в мире научно-технической революции и, будучи эффективной для индустриальной эпохи, уже не соответствовала потребностям новой постиндустриальной эпохи, в которую уже вступил капиталистический мир. Но эти новые вызовы и проблемы современного этапа мирового развития остались вне поля зрения тогдашних руководителей Советской страны, ибо их вполне устраивал сложившийся порядок вещей.

Для приведшей Л.И. Брежнева к власти партийно-государственной номенклатуры это было самое благоприятное за все годы «реального социализма» время. Новый лидер полностью оправдал все их ожидания. Сразу же было отменено крайне раздражавшее партаппарат деление партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные отделы. Тихо и незаметно было сведено на нет периодическое обновление руководящих кадров. В противовес этому был выдвинут лозунг стабильности – голубая мечта любого аппаратчика. На XXIII съезде партии в 1966 году из Устава КПСС были удалены пункты о нормах обновления партийных органов и предельных сроках пребывания на выборных партийных должностях. После постоянных реорганизаций, смещений и назначений хрущёвского времени, владыки местного и общесоюзного масштаба могли себя чувствовать спокойно. И вполне искренне заявил на этом съезде лидер казахских коммунистов Динмухамед Кунаев, что «…нынешний стиль партийного руководства вселяет в нас чувство уверенности». Это чувство уверенности ещё подкреплялось ощущением полной безнаказанности в своих действиях на порученном участке работы или в своей местной вотчине.

В целом победила та концепция развития страны, которую на Западе нарекли «доктриной Брежнева». Она означала постоянство и стабильность везде и во всём, причём любой ценой, ради сохранения сложившегося порядка вещей. На практике это вылилось в консервацию политических и идеологических структур, сложившихся ещё во времена И.В. Сталина. В сфере же внешней политики такая политическая доктрина означала отказ от любых поисков новой модели социализма, кроме реально существующей государственно-бюрократической системы. Сама мысль о пересмотре устаревших постулатов марксизма-ленинизма представлялась изначально порочной.

Причём, брежневское руководство взяло на себя право решать, что соответствует, а что не соответствует интересам социализма не только внутри страны, но и за её пределами, не останавливаясь пред применением военного диктата. «Доктрина Брежнева» наиболее отчётливо себя проявила во время чехословацких событий, когда в ответ на действия правительства этой «братской республики» по демократизации социалистического общества, на её территорию были введены войска пяти стран – участниц Варшавского договора. Это вызвало горечь среди всех друзей Советского Союза на Западе и протест со стороны представителей отечественной интеллигенции.

Такой политический курс брежневского руководства, который не продвигал давно назревших проблем развития страны, а, напротив, тормозил их разрешение, нашёл своё теоретическое обоснование в концепции «развитого социализма». Суть её заключалась в том, что ныне существующий реальный социализм объявлялся высшим достижением социального прогресса, а потому не нуждается ни в каких структурных изменениях.

Всё это в совокупности (теория и практика «реального социализма») способствовали со временем втягиванию советской страны в полосу системного кризиса. Уже говорилось о резком снижении темпов экономического роста, приведшее к тому, что ни одно из плановых пятилетних заданий во второй половине 1970-х годов выполнено не было. Национальный доход увеличивался не более чем на 2% в год. Большие трудности возникли в энергетике, в угольной и лесной промышленности, на транспорте, в производстве предметов потребления. Сельское хозяйство целиком оказывалось нерентабельным, потому что предельно низкие цены на сельхозпродукцию не стимулировали увеличение её производства. Возникшие трудности в экономическом развитии страны способствовали её отставанию в соревновании с развитыми капиталистическими странами. В 1980 году среди пяти «сверхдержав» Советский Союз по валовой продукции в миллиардах долл. опустился на четвёртое место, как во времена царской России. Объём производства в Европейском сообществе тогда достиг 2700 миллиардов долл., в США – 2600 миллиардов долл., в Японии – 1200 миллиардов долл., а в СССР – 1050 миллиардов долл. Только Китай тогда ещё отставал от Советского Союза. Его валовое производство достигло только 550 миллиардов долл.

Лишь в одной сфере промышленного производства, а именно в оборонной промышленности, Советский Союз демонстрировал гигантские успехи. Впервые в отечественной истории военная мощь нашей страны сравнилась с объединённой военной силой всех вероятных противников, что и неудивительно, если вспомнить слова М.С. Горбачёва о том, что уровень расходов на оборону составлял тогда около 46% от всего произведённого национального продукта страны. Но уже тогда наиболее здравомыслящие люди из руководства страны понимали, что без крепкой и хорошо отлаженной экономики, без передовых технологий, без процветающего сельского хозяйства, обеспечивающего хорошее питание населения и необходимые стратегические резервы, невозможно поддержание на должном уровне военной мощи СССР. Осознание вставших пред страною проблем и стало источником реформаторских настроений в правящей верхушке Советского Союза в последующие времена. Тем более что год от года всё заметнее становилась социальная и нравственная коррозия советского общества, разъедающая всю систему идеалов и моральных ценностей общества, строящего коммунизм.

Сам лидер страны к исходу 1970-х годов являл собой живое воплощение упадка коммунистической системы. Он даже, по сути, не управлял, а лишь послушно выполнял волю тех сил, которые составляли несущие столбы этой системы. Партийному аппарату было позволено беззастенчиво распределять общественное богатство страны в свою пользу. Вновь были повышены роль и значение органов госбезопасности в политической жизни общества. Армии безропотно предоставлялись всё новые и новые ассигнования для наращивания её боевых арсеналов, хотя экономика страны испытывала неимоверные трудности. Только поддержание едва тлеющей жизни лидера позволяло обеспечивать пока стабильность в стране.

И, тем не менее, нельзя отмахнуться от рассуждений публициста Александра Зиновьева о том, что именно «период застоя» стал самым достойным и примечательным за всю тысячелетнюю историю государства Российского. Действительно, несмотря на всевозможные дефициты и неравенство в распределении, год от года повышался уровень жизни простых советских людей. Их социальному благополучию не угрожали ни призрак гражданской войны, ни массовые репрессии, ни криминальный беспредел. Как никогда ранее было велико влияние России в образе СССР на окружающий мир. Без участия Советского Союза тогда не могла быть решена ни одна серьёзная международная проблема. И, как уже отмечалось, несмотря на огромную разницу в объёмах промышленного производства (не в пользу нашей страны) военный потенциал СССР сравнялся с совокупной военной мощью вероятного противника, которого тогда олицетворяли США и их западноевропейские союзники, включая и враждебный тогда Советскому Союзу Китай. Поистине, в канун своего крушения СССР представлял собой «сверхдержаву», несущую угрозу западной цивилизации.

Странно сейчас об этом думать, но на рубеже 70-х-80-х годов ХХ века, по мнению, западных политологов, Советский Союз обладал большей устойчивостью и военной мощью, чем западный мир. Свидетельством того является поток американских блокбастеров, живописующих захват и покорение «свободного мира» пресловутой «империей зла».

Однако это было лишь внешнее впечатление. В действительности получается, что эти времена стали началом конца великой эпохи в жизни Советской страны при коммунистическом режиме. К исходу 1970-х годов Советский Союз сохранял лишь внешние признаки величия. Стабильность в экономической сфере обеспечивалась распродажей природных энергоресурсов (жаль, что положение с тех пор не изменилось, а, напротив, ещё больше усугубилось). Непомерные военные расходы подрывали бюджет страны. Падение мировых цен на нефть и большие военные расходы вели к сокращению реальных доходов населения страны. И всё это на фоне утопающей в роскоши и погрязшей в коррупции правящей номенклатуры. Провозглашённое когда-то большевиками общество для трудящихся превращалось в неповоротливого экономического монстра, где всем заправляли чиновники и спекулянты, а добросовестный труд не являлся прочной гарантией достойной жизни.

Правда, тогда простые советские граждане ещё не осознавали истинную причину нахлынувших на советское общество трудностей и противоречий. Их больше печалил тот факт, что оказались в забвении нормы коммунистической морали, что лишало социалистическое общество его гуманистической природы. На исходе 1970-х годов в советской стране сложилась такая морально-психологическая атмосфера, что почти все слои общества были недовольны существующим порядком вещей. Почти иссякла вера в близкое торжество коммунистических идеалов. Рабочие желали более справедливого распределения общественных благ. Интеллигенция хотела подлинной демократии и индивидуальной свободы. Колхозное крестьянство мечтало стать подлинным хозяином своей земли и своего труда. Даже представители партийно-советской номенклатуры уже явно тяготились пуританскими нормами коммунистической морали и зависимостью личного благополучия от служебного положения. Они желали открыто наслаждаться выпавшими на их долю благами жизни, но этому мешал существующий социальный строй.

Поскольку для выражения открытого недовольства ни у кого реальных возможностей не было, протест проявлялся в снижении заинтересованности к честному и добросовестному труду, в росте мелких и крупных хищений социалистической собственности, в коррупции, поразившей буквально все поры советского общества. Короче, в сознании советских людей социалистическое общество утратило все перспективы к дальнейшему развитию, они постепенно заражались мещански-торгашеским духом.

Руководство страны, конечно, страшили факты тотальной коррупции, а также ухудшение показателей экономического роста, её отсталость в научно-техническом плане. Только поддержание ещё теплящейся жизни, как уже говорилось, как уже говорилось, Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, к тому времени уже утратившего способность к адекватной оценке сложившейся ситуации, позволяло до времени обеспечивать стабильную ситуацию в стране. Но будущая перестройка советского общества, по сути, уже была предрешена. Проблема лишь заключалась в определении её основных направлений и форм: либо навести порядок и дисциплину в стране жёсткой рукой, а затем искать выход в совершенствовании социализма на основе достижений современной эпохи. Либо пойти по тому пути, по которому прошли все экономически развитые государства мира, встав на путь радикальных рыночных реформ.

Вряд ли кто мог подумать 10 ноября 1982 года, что со смертью Л.И. Брежнева страна вступит в новую историческую эпоху, чреватую серьёзными переменами во всем мировом пространстве. Правда, в первый период после смерти этого лидера никаких радикальных преобразований не последовало. В высших партийных органах господствовали консервативные настроения. Предлагалось переломить сложившиеся негативные тенденции в экономике и в общественном сознании, ничего не меняя серьёзно ни в хозяйственной системе, ни в методах руководства общественными процессами.

По такому пути предполагал пойти новый лидер страны Ю.В. Андропов, начавший свою деятельность с отставки нерадивых партийно-советских чиновников, запятнанных коррупцией, и принявший меры по наведению порядка в обществе и дисциплины на производстве. Его тринадцатимесячное правление ознаменовалось определёнными сдвигами и в экономике, и в сознании людей, которые, наконец, увидели честного и динамичного руководителя, искренне пытающегося улучшить положение дел в стране.

Однако после его смерти при поддержке престарелых брежневских соратников к власти пришёл кадровый работник партаппарата К.У. Черненко. Его одиннадцатимесячное правление ознаменовалось восстановлением самых характерных примет брежневской эпохи (поток наград партийным чиновникам, пропагандистский шум по поводу мнимых достижений и прекращение ряда уголовных дел за крупные хозяйственные преступления). Здравомыслящие люди страны уже не могли не понимать, что советское общество зашло в безысходный тупик и не способно к поступательному движению при сохранении нынешней системы руководства страной.