ГЛАВА 8. Советское общество в 50-е-70-е годы ХХ века

«Империи были с орлами,

Теперь обходятся без.

Где ты, красный парламент,

Свободных дискуссий блеск?

Сменил их чёрный порох,

Съела седая ложь.

Царят пауки, о которых

У Маркса не прочтёшь.

(А Русь в поту перемыта,

Влачит немое житьё)

Коммуна не пирамида:

Рабам не построить её»

(Илья Сельвинский.)

(Монумент в честь первого полёта человека в космос)

1. Советское общество в послевоенный период: ужесточение политического режима и неизбежность перемен.

Великая Отечественная война стала серьёзным испытанием созданной И.В. Сталиным политической системы. Для собственной защиты она отодвинула в сторону принцип пролетарского интернационализма. Ему на смену пришёл советский патриотизм с идеей защиты социалистического Отечества. Именно русские национальные ценности, реабилитированные ещё в конце 1930-х годов, ещё с большей силой зазвучали в годы войны, что было свидетельством дальнейшей идеологической эволюции режима.

Первое направление идеологической эволюции сталинского режима в годы войны заключалось в восстановлении традиционных ценностей в армии (РККА), в отказе от института политкомиссаров в пользу принципа единоначалия. Наряду с этим средства пропаганды и агитации неизменно подчёркивали, что именно русский народ – первый среди равных – несёт основную тяжесть Великой Отечественной войны. Вместе с тем, в целях нейтрализации вражеской пропаганды, адресованной нерусским народам СССР, всячески подчёркивались исторические связи, объединяющие Россию с другими народами, и прославлялись национальные исторические лидеры, способствовавшие такому сближению (Богдан Хмельницкий, Ираклий II Багратиони, Пётр Багратион и другие). Именно в эти годы на руководящие советские и партийные посты стали продвигаться представители национальных меньшинств.

Вторая сторона идеологической эволюции режима состояла в сближении Советского атеистического государства с Русской православной церковью. РПЦ разрешили избрать патриарха, приобретать здания и предметы культа, готовить кадры священников в религиозных учебных заведениях. Так же были приняты меры по урегулированию отношений с мусульманским духовенством и представителями других вероисповеданий. Такие меры во многом способствовали краху фашистских планов по развалу Советского Союза и массовых восстаний в советском тылу.

Наконец, последнее направление в идеологической эволюции коммунистического режима заключалось в открытом отмежевании советского руководства от идеи мировой революции, что нашло выражение в упразднении Коминтерна, главного средства воздействия Коммунистической партии Советского Союза на мировое революционное и рабочее движение.

Взяв на вооружение традиционные ценности народов России и, поставив себе на службу мощный инстинкт национального самосохранения, Коммунистическая система не просто устояла в годы войны, но и значительно расширила зону своего влияния за счёт утверждения «народно-демократических» режимов в ряде восточно-европейских и юго-азиатских стран.

После победы, одержанной над сильным и опасным врагом, люди надеялись на лучшую по сравнению с довоенным временем жизнь. На то, что власть, наконец-то, проявит на деле постоянно декларируемую заботу о простых гражданах страны. Надеялись на некоторую мягкость руководства в благодарность за совершённый народом подвиг. Однако почти сразу же пришлось разочароваться. Сторонники более сбалансированных темпов развития народного хозяйства и сокращения мер принудительного характера из числа высшего партийного руководства были осуждены и расстреляны по печально знаменитому «Ленинградскому делу». На их примере сталинское окружение хотела предостеречь партийных руководителей от всякой самостоятельности в их действиях. Вновь был усилен контроль над колхозами и мелкими производителями. Они были обложены дополнительными налогами. Предельно низкими оставались доходы городского населения, несмотря на широко рекламируемое ежегодное сокращение цен на продукты.

Более того, после войны вновь стал раскручиваться маховик репрессий. За колючей проволкой оказались бывшие военнопленные, командиры и бойцы Красной армии, проявившие малейшую строптивость или вызвавшие недовольство своими самовольными действиями со стороны начальства. Борьба с малейшими отклонениями от идеологических основ режима велась под видом противодействия космополитизму, т.е. преклонению перед европейской культурой. Со временем она переросла в закамуфлированный антисемитизм.

Продолжилась также дальнейшая идеологическая эволюция сталинского режима. Если в годы войны сталинская политика носила не столько узко-национальный, русофильский, сколько великодержавный характер, имея ориентир на восстановление Великой империи, то теперь она приобрела явный уклон в сторону национал-большевизма. Это заключалось, прежде всего, в отказе от прежней трактовки роли русского народа, как первого среди равных, в пользу её дореволюционного видения в качестве народа – просветителя и покровителя других братских народов. Историкам были даны рекомендации «избегать недооценки влияния Киевской Руси на Западную Европу» и впредь «показывать действительно прогрессивный аспект исторического вклада русского народа в развитие человечества». В этом же русле делались попытки доказать историческое превосходство русской науки, её приоритет в различных изобретениях и открытиях.

И, наконец, неотъемлемой чертой новой идеологической линией сталинского руководства, как уже отмечалось, стала борьба с т.н. «космополитизмом», который трактовался как попытки проникновения западно-буржуазных идейных ценностей в среду советских людей. При этом главными проводниками этого чуждого советским людям влияния были названы известные деятели науки и культуры еврейского происхождения, что придавало борьбе с космополитизмом черты плохо замаскированного антисемитизма, весьма распространённого явления в царской России.

И уж чисто внешними атрибутами возвращения к дореволюционной России стали переименования наркоматов в министерства, введение погон в армии, переодевание части государственных служащих в униформу (имеются в виду, прежде всего, железнодорожники и дипломатические работники).

Однако, несмотря на некоторую реанимацию традиционных сторон жизни дореволюционной России, сталинский социализм являл собой новый тип социально-политического устройства общества, несколько сближавший его с фашистскими режимами в Италии и в Германии. Эта новизна заключалась в тоталитаризме, который в обобщённом виде воплощал в себе наиболее характерные черты минувших эпох, слившихся с ранней моделью индустриального общества. Общие стороны тоталитарного строя заключаются в следующем:

1. Идеология, указывающая путь к достижению нового миропорядка и полностью отрицающая «старый мир» (т.е. капитализм), но на практике расчищающая дорогу к реанимации добуржуазных форм социально-экономической и политической жизни.

2. Единственная массовая партия, организованная по военному принципу и тесно встроенная во все государственные и общественные структуры.

3. Партийно-полицейский контроль над всеми общественными организациями и государственными учреждениями, особенно за армией и средствами массовой информации.

4. Централизованное бюрократическое управление всей экономикой.

5. Раздутый культ вождя, воплощавшего в себе высшую государственную мудрость и являвшегося пророком «нового мира» или «нового порядка».

Что же касается вопроса о корректности сравнения сталинского тоталитаризма с фашистскими режимами в Европе, то здесь, действительно, имелись существенные различия. Во-первых, фашистские «революции» были обращены в прошлое. Проповедовали возвращение в средневековье или к временам Великого Рима. Коммунистическая же идеология звала в будущее, к лучшему социальному порядку. Во-вторых, фашизм проповедовал крайний национализм, превосходство «избранной расы», вплоть до уничтожения т.н. «неполноценных народов». Коммунистическая же идея была глубоко интернациональна. Правда, реальная практика социализма носила оттенок социального расизма, то есть проповедовала всеобщее братство трудящихся людей планеты и устранение всех эксплуататорских классов. Русофильство и борьбу с т.н. «космополитизмом» можно считать отклонением от интернациональной сути коммунистического учения. И, в-третьих, по степени тоталитаризма, то есть по охвату партийно-государственным контролем как можно больше сторон общественной жизни, только сталинский тоталитаризм достигает 100%. В гитлеровской Германии он дотягивает до 85%, а в фашистской Италии лишь до 55%. Таково мнение историка Ю.И. Игрицкого[50].

Таким образом, первые послевоенные годы стали временем наивысшего расцвета сталинского тоталитаризма. Решающая роль, сыгранная СССР в достижении победы над фашизмом, ещё более подняла авторитет Советской страны и её вождя. Высокие темпы восстановления народного хозяйства и военное могущество страны закрепляли в советском обществе и даже за его пределами веру в правильность избранной СССР и его союзниками модели общественного развития.

Именно в последние годы жизни вождя созданная им система приобрела самые жёсткие формы. Только нельзя было держать всё население страны в постоянном эмоциональном напряжении, в страхе за свою жизнь. Получалось, что сталинский тоталитаризм становился слишком экстремальным для дальнейшего стабильного развития советского общества. Даже ближайшее окружение вождя устало от перманентных чисток и репрессий, жаждало более размеренной и спокойной жизни. Ещё больше желала смягчения политического режима подавляющая часть простого населения страны. Да и основное звено партаппарата – низовое и среднее партийное начальство – хотело спокойно пользоваться своим благами и привилегиями. Однако на этом пути к сытой и спокойной жизни стояла мрачная фигура вождя, аппетиты сдерживал страх перед его карательными органами.

2. Меры Н.С. Хрущёва по десталинизации Советского общества: попытка обновления социализма или начало его конца.

Несмотря на громкий пропагандистский шум по поводу всё новых и новых побед социализма, сопровождавший тридцатилетнее правление И.В. Сталина, реальная ситуация в стране была несколько иной, чем её рисовала советская пропаганда. Так что людям, поднявшимся на мавзолей в день похорон вождя, досталось очень тяжёлое наследство. Всё более нищающая деревня, технически отсталая промышленность, сотни тысяч заключённых в концлагерях, раздутый военный бюджет, изолированность страны от внешнего мира. Поэтому не кажется парадоксальным тот факт, что среди возможных преемников И.В. Сталина на посту руководителя страны были те, кто вынашивали реформаторские, почти революционные замыслы.

Даже такой верный страж коммунистической системы и самый мрачный представитель сталинского режима, как Л.П. Берия, и тот удивил своих коллег и прежних соратников И.В. Сталина смелыми идеями, идущими вразрез с прежней линии партийного руководства. В частности, он высказался за ослабление опеки СССР над странами социалистического лагеря. Заметив при этом «пусть немцы сами решают, как им строить социализм». Первым он озвучил идею разрядки международной обстановки: «Неизвестно, что лучше – тратить средства на ГДР или допустить создание единой нейтральной и миролюбивой Германии». Л.П. Берия также предложил на деле осуществить ротацию национальных кадров в аппараты союзных республик. Самым же страшным для партийных чиновников стало его предложение сузить полномочия партийных органов и вывести из-под их прямого контроля государственные исполнительные органы власти: «Пусть Совмин решает все государственные дела, а партия сосредоточится на кадрах и идеологии». Это всё строки из обвинений в адрес Л.П. Берия, прозвучавшие на июльском 1953 года Пленуме ЦК КПСС, где решалась его судьба[51].

Но и это ещё не всё. Принимая во внимание незашоренность Л.П. Берия всякими идеологическими догмами его цинизм, приобретённый за долгие годы руководства органами госбезопасности, вполне можно поверить в приписываемые ему планы по роспуску колхозов, захвату власти с последующей реставрацией капитализма.

Такое, действительно, вполне было возможно. В условиях полного отстранения народа от участия в делах государственного управления и сосредоточения реальной власти только в высших звеньях партийно-государственного аппарата, были возможны любые политические комбинации – от некоторого послабления и облагораживания существующего политического режима, до коренного обновления его основ.

Однако особенность советской традиции смены политического лидера ещё с ленинских времён заключалась в том, что все высшие чины партийного руководства единым фронтом выступали против самого сильного претендента, отдавая предпочтения серой и незаметной фигуры, надеясь править страной из-за его спины. Так было в истории противоборства Л.Д. Троцкого и И.В. Сталина. Точно также это проявилось при выдвижении на роль лидера страны Н.С. Хрущёва, а потом Л.И. Брежнева. Эти представители высшего руководства страны всё время выпускали из виду то обстоятельство, что у слабого и незаметного аппаратчика впоследствии хватит и политической воли и коварства, чтобы расправиться со своими вчерашними сторонниками и установить единоличное лидерство в партии и власть над страной.

Исходя из этих обстоятельств, можно было заранее предположить, что печальный финал для «маршала Лубянки» был уже предрешён. Ирония истории заключалась в том, что Л.П. Берия был осуждён по самым типичным обвинениях эпохи «большого террора». Его объявили агентом международного империализма, обвинили в заговоре против партии и советского народа, осудили в особом порядке, и поспешно расстреляли.

Но был ещё один политический деятель, готовый изменить существующую в Советском Союзе систему политических и экономических координат. Это Г.М. Маленков, назначенный после смерти И.В. Сталина Председателем Совета министров – высшего исполнительного органа страны. Именно он вначале вёл заседания Президиума ЦК КПСС - высшего тогда партийного органа.

В речах Г.М. Маленкова в годы его пребывания у власти содержалось много ценных инициатив по повышению жизненного уровня советских людей, освобождения колхозников от чрезмерных налогов, проведении линии на мирное сосуществование с капиталистическими странами. Особенно важным представляется заявление Г.М. Маленкова о необходимости приоритетного развития лёгкой индустрии перед тяжёлой промышленностью.

Однако Г.М. Маленков оказался слабым в качестве политического лидера, не сумевшего обуздать выступивших против него виднейших представителей режима В.М. Молотова, Л.М. Кагановича и Н.С. Хрущёва. Под прикрытием фраз о развитии внутрипартийной демократии они лишили его реальных властных полномочий, а потом на январском 1955 года Пленуме ЦК КПСС предъявили ему ряд серьёзных политических обвинений. Особенно досталось Г.М. Маленкову за его тезис об опережающем развитии лёгкой промышленности в ущерб тяжёлой индустрии. «Это не была речь большевистского руководителя, - заявил по этому поводу Н.С. Хрущёв, это была самая настоящая оппортунистическая речь». А также за вывод Г.М. Маленкова о том, что третья мировая война приведёт к гибели мировую цивилизацию. «Не о «гибели мировой цивилизации» и не «о гибели человеческого рода» должен говорить коммунист, а о том, чтобы подготовить и мобилизовать все силы для гибели буржуазии», - сказал по этому поводу В.М. Молотов [52].

Тем более, руководителям всех уровней не могли понравиться рассуждения Г.М. Маленкова на совещании московского партактива о необходимости борьбы с бюрократизмом и об ограничении чрезмерных привилегий партийным работником высшего звена». «Так то оно так, - вроде бы невзначай бросил реплику Н.С. Хрущёв, - но ведь партийный аппарат наша основная опора»[53], и сорвал бурные аплодисменты. Это был сигнал к тому, что звезда Г.М. Маленков как лидера партии и страны закатилась.

И, хотя история показала, что прав всё-таки был Г.М. Маленков, а не его оппоненты, которые руководствовались не здравым смыслом и реалиями экономической жизни, а теоретическими предрассудками и собственными эгоистическими интересами, он был вскоре освобождён от должности предсовмина СССР и уже не мог претендовать на лидирующую роль в партийно-советской иерархии. Так что путь к более радикальным реформам, способным изменить сам облик страны, в тот период был перекрыт.

Опыт смещения Г.М. Маленкова с руководящих постов в очередной раз свидетельствует, что нельзя быть слабым и нерешительным лидером, не способным провести свои решения в жизнь. Даже высокий авторитет в народе здесь не поможет. Другой урок заключается в том, что всю жизнь в СССР определял партаппарат. Именно взятие его под своей контроль является главной задачей в борьбе за власть, что блестяще продемонстрировал Н.С. Хрущёв.

После отставки Г.М. Маленкова он стал единоличным лидером партии и страны, поднявшись на волне поддержки со стороны партийной элиты. Н.С. Хрущев и выступил первым разоблачителем преступлений сталинского режима и деформатором созданной И.В. Сталиным системы, в сторону её некоторой либерализации. По этой причине период его политического лидерства в стране получил название «оттепель». Правда, с точки зрения сегодняшнего дня всё свершённое в годы «великого десятилетия» (1953-1964 годы) уже не представляется столь уж значительным. Ведь предпринятые тогда меры по демократизации партийной и государственной жизни на деле лишь усилили позиции местной бюрократии и её роль в обществе. К этому же привело разоблачение культа личности И.В. Сталина и реабилитация его жертв. Освобождённая от контроля со стороны правоохранительных органов и не сдерживаемая больше страхом репрессий, партийная бюрократия отныне становилась решающей политической силой в стране, подчинив себе все звенья государственной власти. Не говоря уже о том, что, ощутив фактическую безнаказанность, она теперь могла пуститься во всё самое тяжкое, то есть погрязнуть в коррупции, что стало постепенно подтачивать основы коммунистического строя. А народ, по-прежнему, остался пребывать на обочине политической жизни. На его долю были отведены героические трудовые свершения во имя будущего коммунистического общества, которое, как линия на горизонте, всё более удалялось по мере приближения.

Вместе с тем, нельзя не отметить позитивные инициативы Никиты Хрущёва по подъёму сельского хозяйства страны и повышению материального достатка советских людей. Особенно по преодолению в советском обществе атмосферы безотчётного страха и некоторого смягчения цензуры в области литературы и искусства, что тоже способствовало раскрепощению общественного сознания.

Несмотря на то, что эти некоторые послабления в сфере литературы и искусства произошли скорее по недосмотру коммунистической диктатуры, нежели по её доброй воле, они породили ощущение «оттепели» в массовом сознании. А разоблачение с трибуны ХХ съезда партии сталинских преступлений породило целый поток литературных произведений, выносящих приговор сталинскому режиму.

Однако довольно скоро, с конца 1950-х годов, началась корректировка политического курса в сторону фактического отказа от дальнейших мер по демократизации советского общества. Причиной этого стало усилившиеся давлением на лидера страны со стороны партийной номенклатуры, которую Н.С. Хрущёв должен был отблагодарить за оказанную ему поддержку в схватке с «фракционной группой Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шипилова» на февральском 1957 года Пленуме ЦК КПСС. Тогда бывшие соратники И.В. Сталина, воспользовавшись автоматическим большинством в Президиуме ЦК КПСС, попытались отстранить Н.С. Хрущёва от власти и изменить политический курс страны.

Только и сам Н.С. Хрущёв не представлял себе иной модели социализма, кроме партийно-бюрократического, где все рычаги управления страной находятся в руках «хозяина» и подобранной им команды исполнителей. Это чувство «хозяина страны», сопряжённое с некомпетентностью Н.С. Хрущёва в экономических и внешнеполитических вопросах, привело вскоре к ряду ошибочных решений. Многие реформы начала 1960-х годов стали носить умозрительный, оторванный от реальной жизни характер, ронять престиж лидера как внутри страны, так и за её пределами. Нереальной оказалась сама стратегическая установка на построение коммунистического общества в обозримом будущем, т.е. в ближайшие двадцать лет. В эту перспективу не верили даже представители правящей верхушки, не говоря уже о простых советских людях. Правящую номенклатуру вообще не интересовал вопрос о том, скоро ли будет построен коммунизм, и будет ли он построен вообще. Для них главным являлось застолбить себе место в качестве организаторов и руководителей этого процесса продвижения к коммунизму, пользуясь причитающимися им немедленно и сейчас благами и привилегиями.

Объявленный руководством страны переход к развёрнутому строительству коммунистического общества - райскому саду на земле - привёл к раскручиванию нового витка антирелигиозной пропаганды, чтобы советские люди, строя земной рай, не отвлекались на думы о царствие небесном. Вообще атеизм был всегда краеугольным камнем всей идеологической работы партии. Попытка искоренить религиозные убеждения в народе ещё в первые годы советской власти не увенчалась особым успехом. Несмотря на превращение храмов в овощехранилища, кощунственное отношение к религиозным святыням, истребление массы священнослужителей, так и не удалось отлучить большинство советских людей от бога и церкви. Предполагавшемуся в третьей пятилетке (1938-1943 годы) полному уничтожению религиозных убеждений в народе помешала Великая Отечественная война. Инстинкт самосохранения заставил атеистическую коммунистическую власть пойти на компромисс с Русской православной церковью и другими религиозными конфессиями в стране, чтобы сплотить весь народ на отражение фашистской агрессии. Сыграла также свою роль и занятая подавляющим большинством священнослужителей патриотическая позиция. Исходя именно из этих соображений, а, также, принимая во внимание большую роль церкви в духовно-нравственном воспитании людей, коммунистический режим на время умерил свою антирелигиозную пропаганду и даже предоставил большую, чем раньше, свободу в деятельности церковных учреждений.

Однако задачи коммунистического воспитания требовали преодоления религиозных «пережитков» в сознании людей, а успехи советской науки в освоении космического пространства, казалось бы, давали новые аргументы в борьбе за преодоление религиозных «предрассудков». И вновь, как в 1920-е–1930-е годы, началось массовое закрытие храмов, жестокое преследование верующих и развёртывание антирелигиозной пропаганды, часто принимавшей самые разнузданные, почти хулиганские формы. Это способствовало подрыву доверия к Н.С. Хрущёву со стороны верующих граждан.

Но самой роковой ошибкой для Н.С. Хрущёва стало решение о разделении партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные, а также попытка ввести периодическую ротацию (обновление) партийных организаций снизу до верху. Этим он покусился на самое святое для партаппаратчика чувство - стремление к стабильности, неприкосновенности своего кресла и своей вотчины.

Так, Н.С. Хрущёв постепенно утратил поддержку со стороны приведшей его к власти партийной номенклатуры. А пренебрежительное отношение Н.С. Хрущёва к деятелям отечественной культуры (Эрнст Неизвестный, Андрей Вознесенский) подорвало его авторитет в среде творческой интеллигенции. Порождённые непродуманной «реформаторской лихорадкой» хозяйственные трудности (дефицит продовольствия, рост цен) в стране, приведшие к Новочеркасским событиям 2 июня 1962 года, усилили неприязнь к Н.С. Хрущёву и к проводимой им политике со стороны простых людей.

Всё это дало возможность лицам из высших эшелонов власти поднять вопрос о смене политического лидера. Противники Н.С. Хрущёва в обстановке нарастающих экономических трудностей избрали «иезуитскую» тактику: усилили славословия в адрес Первого Секретаря ЦК КПСС И Председателя Совета Министров. На станицах газет и в документальных фильмах всячески стали восхваляться мнимые успехи на пути коммунистического строительства и их творец - «верный ленинец» Н.С. Хрущёв, что в душах истомлённых бытовыми неурядицами граждан страны могло вызвать лишь горечь и досаду.

Создав, таким образом, соответствующую морально-психологическую атмосферу в стране и сосредоточив в своих руках все решающие рычаги власти, противники Н.С. Хрущёва заставили его на октябрьском 1964 года Пленуме ЦК КПСС написать заявление об отставке. Так закончилась первая попытка косметического ремонта тоталитарного строя в СССР. От проведённых тогда реформ более всех выиграла партийная бюрократия, которая усилилась настолько, что сумела убрать неугодного ей лидера. Однако заслугой Н.С. Хрущёва стала невозможность реанимации сталинизма в его прежних, кровавых формах, настолько большой резонанс в общественном сознании получила даже та ограниченная критика преступлений сталинского режима, которая прозвучала в докладе Первого Секретаря ЦК на ХХ съезде КПСС в 1956 году.

Также нельзя сбрасывать со счетов заметное повышение материального благосостояния простых людей во второй половине 1950-х годов, широкое жилищное строительство, развитие сферы бытовых услуг, получение колхозниками паспортов, а, значит, и права на свободное перемещение по стране. Отмену «драконовских» статей сталинского уголовного кодекса, политическую реабилитацию жертв режима и разгрузку лагерей, чуть больший простор для развития литературы и искусства, возможность более открыто высказать своё мнение.

Все эти прогрессивные изменения в жизни страны способствовали некоторой гуманизации советской общественной системы, поднимали её престиж в глазах мирового общественного мнения.