Истоки консервативно-охранительных и умеренно-реформаторских тенденций в правительственной политике

Реформы и контрреформы второй половины XIX века позволили правящей элите России с наименьшими для себя потерями приспособиться к процессу начавшейся индустриальной модернизации и одновременно сохранить жёсткий контроль над всеми общественно-политическими процессами в стране. Однако начавшаяся капиталистическая индустриализация упрямо выталкивала на поверхность общественной жизни всё новые социальные группы, предельно усложняла механизмы управления страной. Новая обстановка настоятельно требовала увенчать уже сложившийся социально-экономический фундамент капиталистического общества соответствующей политической надстройкой в виде парламентской или конституционной монархии. Это было единственным средством спасения для Российской империи в новых для неё условиях ХХ века.

Другие страны Европы сумели к началу ХХ века путём проб и ошибок создать у себя необходимый социально-политический оптимум, предохраняющий от опасных социальных потрясений. Только правящие круги России не понимали всей неотложности мер по реформированию страны. Всемерно заботясь о росте и укрепления промышленного потенциала страны, они и мысли не допускали о том, чтобы это хоть как-то сказалось на политическом устройстве страны. «Самодержавие божественно по природе. Оно создало великую Россию, и только оно может обеспечить её дальнейшее существование в виде великой державы», - такова была подоплёка всех мероприятий царского правительства. Новый император Николай II жил чисто феодальными представлениями о роли государя и о судьбе подвластного ему народа. По мнению современников, он, по своему мировоззрению, был человеком даже не XIX, а, скорее, XVII века. Отсюда у него особая любовь к этой эпохе. Даже коронацию по примеру своего родителя он с женою провёл в одеянии московских царей, впоследствии мечтал восстановить патриаршество в церкви и изменить придворный быт, вернув его к эпохе Алексея Михайловича.

Зная умонастроения нового царя, нетрудно было определить его политические пристрастия. Уже на первой своей встрече с российской общественностью в лице представителей земств и городов Николай II прямо заявил, что никаких серьёзных изменений в политической системе страны не последует. «В земских собраниях увлеклись бессмысленными мечтаниями о привлечении представителей губернских управ к делам государственного управления… Я буду охранять начала самодержавной власти так же твёрдо и незыблемо, как охранял их мой покойный родитель»[38]. Вот эта фраза – «бессмысленные мечтания» подействовала на земских либералов, как ушат холодной воды, как удар хлыста по их робким ожиданиям реформ.

Правительство видело дальнейший путь развития страны в постепенном врастании институтов самодержавной монархии в новые для неё буржуазные социально-экономические отношения. Разногласия внутри правящих кругов России накануне Первой Русской революции могли касаться только вариантов осуществления этой стратегической линии: то ли проводить некоторые меры по содействию процессу индустриализации страны, или же отдавать предпочтение чисто охранительным мерам, обеспечивая стабильность политического строя замедлением темпов эволюции государства в сторону буржуазной монархии.

Проводником политики ускоренной модернизации страны без серьёзных политических реформ выступал министр финансов С.Ю. Витте. Его политика в экономической сфере заключалась в строгом протекционизме для защиты молодой российской промышленности от иностранной конкуренции и в широком привлечении иностранного капитала для «разогрева русского экономического мотора». Иностранные вложения в русскую промышленность шли путём создания смешенных предприятий и размещения русских займов за границей, что должно было содействовать новому промышленному подъему. Главным детищем С.Ю. Витте стала финансовая реформа, придавшая золотой паритет русскому рублю и превратившая его в одну из сильнейших валют мира. После С.Ю. Витте ни одному министру финансов дореволюционной России этого достичь не удалось. Со временем реформы С.Ю. Витте дали значительный эффект, обусловив бурный рост российской экономики накануне Первой мировой войны.

Кроме ускорения индустриального развития страны экономическая программа С.Ю. Витте включала ряд мер по реорганизации сельского хозяйства. Именно при нём впервые началось поощряемое правительством переселение безземельных крестьян в Сибирь. К 1899 году уже успело переселиться около 1 млн. человек. Дважды, в 1898 и 1899 годах, С.Ю. Витте предлагал Николаю II осуществить переход от общинного к подворному типу землепользования, но оба раза безуспешно. Ведь, в общинном укладе на селе царская власть видела удобное средство взимания налогов с крестьян и залог социальной стабильности в стране. Возможно, именно это предложение С.Ю. Витте стало причиной его отставки в 1903 году.

Да он давно уже вызывал к себе неприязнь в окружении молодого императора за свои симпатии к отечественным предпринимателям и за забвение интересов помещичьего сословия. По существу его лишь терпели, пока дела в российской экономике шли хорошо, и как только разразился первый хозяйственный кризис, его основным виновником был определён С.Ю. Витте.

Этот пример в очередной раз показывает, насколько зыбкими являются позиции реформатора при царском или авторитарном режиме, когда судьба реформ всецело зависит от доброй воли правителя. Ведь, С.Ю. Витте не мог опереться на свою фракцию в парламенте, или апеллировать к внепарламентской оппозиции, из-за их отсутствия в тогдашней России. Да он и не был сторонником столь серьёзных преобразований в политическом строе, выступая, как он сам отмечал, за «правовое самодержавие». С.Ю. Витте надеялся улучшить политическую систему не посредством разделения властей и привлечения общественности к делам государственного управления, а за счёт внедрения в чиновничий корпус компетентных людей, что представляло собой верх политической наивности.

Не свидетельствует о политической прозорливости С.Ю. Витте и его пренебрежительное отношение к «рабочему вопросу». Прочным условием мира и согласия в рабочей среде он считал доброе, отеческое отношение предпринимателей к своим рабочим, без всякого вмешательства со стороны государства.

В этом отношении сторонники консервативно-охранительного направления в правительственной политике были людьми более осмотрительными, так как хорошо понимали опасность нарождающегося рабочего движения в России. Именно в момент ужесточения правительственного курса, связанного с деятельностью нового министра внутренних дел В.К. Плеве, был произведён эксперимент по созданию легальных рабочих организаций, подконтрольных правительству.

Такое явление в правительственной политике получило название «полицейский социализм». Подобные попытки создания подконтрольных правительству рабочих организаций предпринимались ещё в XIX веке Наполеоном III во Франции и Бисмарком в Германии. Дальше всего этот процесс зашёл в Германии, когда почти что был заключён договор между канцлером Отто Бисмарком и лидером «Общегерманского рабочего союза» Фердинандом Лассалем, по которому канцлер легализует рабочее движение, а «Союз», в свою очередь, будет поддерживать его политику. Однако Лассаль вскоре погиб на дуэли и уже готовое соглашение оказалось похороненным.

Только в России т.н. «полицейский социализм» приобрёл достаточно широкий размах и зримые организационные формы. В своей поддержке легального рабочего движения правительство даже пошло на некоторое ущемление интересов заводчиков и фабрикантов, чтобы привить рабочим симпатию к существующему строю. Умственному взору организатора и вдохновителя «полицейского социализма», жандармскому полковнику С.В. Зубатову, уже представлялась перспектива «социальной монархии» при полном единении царя и рабочих классов, где нет почвы для революционной пропаганды. Однако правительство вскоре стало заложником своей политики «полицейского социализма». Чтобы вызвать к себе симпатию и доверие рабочих, зубатовские организации были вынуждены поддерживать их требования к заводской администрации. Это вызвало поток протестов предпринимателей к властям, за то, что они вмешивается в их взаимоотношения с рабочими.

В развернувшейся на юге России в 1902 году массовой стачки выяснилось, что в ней принимали участие и зубатовские организации, опять же, чтобы окончательно не дискредитировать себя в глазах рабочих. Это обстоятельство заставило правительство быстро прекратить свои опасные эксперименты с рабочим движением. Зубатовские организации были распущены, а их инициатор лишён поста начальника Московского охранного отделения и как неблагонадёжный элемент выслан под контроль полиции в город Владимир.

Теперь акцент в правительственной политике отныне был сделан на чисто полицейских карательных мерах ко всем проявлениям оппозиции существующему строю. Суть такой политики министр внутренних дел В.К. Плеве определил довольно точно: «Если мы не в силах изменить историческое движение событий, ведущих к колебанию государства, то мы обязаны поставить ему преграды, дабы задержать его, а никак не плыть по течению, стараясь быть всегда впереди»[39].

Между тем отказ от проведения неотложных реформ был лучшим средством разжигания революционных страстей. Революция уже стояла в повестке дня, поскольку в обществе имелись реальные альтернативы существующему строю в программах оппозиционных партий и движений. Эти партии, готовые возглавить общественное недовольство, зародились в России и только ждали своего часа. Каждая из них хотела использовать революцию в своих целях, для реализации собственной политической программы.

2. Три политических лагеря в Первой Русской революции. Итоги и значение революционных событий в России.

Почему-то довольно часто в российской истории неуверенное в себе и не желающее серьёзных реформ правительство видит выход в войне, лучше всего маленькой и победоносной. Так случилось и на этот раз. Возможно, сам император Николай II не хотел войны, но он ничего не сделал для её предотвращения. В российском же правительстве верх взяли сторонники войны. Когда военный министр А.Н. Куропаткин заявил о неподготовленности русской армии к ведению войны на Дальнем Востоке, В.К. Плеве ответил ему в приватном письме: «Батенька, вы нашего внутреннего положения не знаете, чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая, победоносная война»[40].

Однако вспыхнувшая война с Японией оказалась, как известно, не маленькой и далеко не победоносной. Россию ожидал в ней великий конфуз. Впервые в новейшей истории мощная европейская держава потерпела военное поражение от маленького островного государства, да ещё азиатского и не сильно развитого экономически.

Это поражение России в русско-японской войне сыграло роль детонатора революционного взрыва, направленного против режима, явившегося инициатором этой войны и главным виновников поражения. При этом оказался подорван самый весомый аргумент в пользу существования самодержавного строя – поддержание величия России и боевой мощи её армии. В результате этого в оппозицию к существующему строю встали почти все слои русского общества, за исключением откровенных ретроградов.

Революционный кризис в России вызревал с самого начала ХХ века. К нему вёл целый комплекс причин экономического, социального, межнационального и даже психологического порядка. Разразившиеся революционные события явились расплатой правящей элиты за архаичность государственно-правовых институтов, за наличие полуфеодальных пережитков в деревне, за тяжёлое положение рабочего класса, за нежелание правительства пойти на компромисс с новыми общественными силами, чтобы совместными усилиями решить стоящие перед страной проблемы.

Итак, получалось, что в оппозицию к существующему строю встали практически все слои русского общества от либералов-конституционалистов до революционеров-экстремистов.

И, как это часто бывает в истории, политическое брожение в народе порождает смятение в государственных умах, мешает правительству реально оценить ситуацию в стране, заставляет играть с огнём. Как ещё можно объяснить затею с возрождением зубатовского движения во главе с небезызвестным священником Г.И. Гапоном. Итогом этой полубезумной политики правительства стало «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 года, ставшее прологом революционных событий. Правильно потом было отмечено в революционных прокламациях, что войска расстреляли не мирную демонстрацию, а веру народа в царя, в то, что царю одинаково дороги интересы господ и простого народа.

Именно в результате крушения былой харизмы царя, как защитника и покровителя всего народа, ситуация окончательно вышла из-под контроля правительства и весь мир стал свидетелем бурных событий в стране с января 1905 по июнь 1907 года. Главным содержанием революционных событий в России стала борьба за более радикальный слом полуфеодальных пережитков и обеспечение лучших условий для развития буржуазных отношений в стране. Но разные политические силы, задействованные в этих событиях, высказывались за свой вариант модернизации страны.

Царская администрация и поддерживавшие её силы были вынуждены допустить некоторое реформирование социально-экономических и политических отношений в стране, но при непременном условии сохранения помещичьего землевладения и полновластия царя. Для осуществления этого, правительственного, варианта модернизации страны требовалось решительное подавление начавшейся революции для обеспечения правительству большей свободы действий.

Другой вариант развития страны, устраивавший противостоящие царизму либеральные слои общества, предполагал радикальное реформирование существующих в обществе политико-правовых отношений, вплоть до конституционного ограничения самодержавия. При успешном для российских либералов исходе революционных событий, это вполне могло привести к перераспределению власти между государством и обществом, к созданию парламентской монархии немецкого или английского типа. В некоторые, наиболее острые, моменты революции этот либеральный вариант вполне имел шансы на осуществление. За такой вариант развития революционных событий выступали представители буржуазно-демократического лагеря в Первой русской революции в лице партий октябристов и кадетов.

Третий вариант развития революционных событий в случае политического крушения самодержавия мог привести к демократической республике. За этот вариант выступали, в большей части неосознанно, самые активные участники революционных событий: рабочая и студенческая молодежь, направляемая и поощряемая социалистическими партиями разных оттенков и направлений, но сходящихся в том, что установление буржуазно - парламентской республики станет лишь первым шагом в борьбе за социализм.

Надо отметить, что все политические силы, втянутые в водоворот революционных событий и являющиеся носителями определённых вариантов дальнейшего развития страны, слабо понимали своё действительное предназначение и свои реальные возможности на данный исторический момент.

Николай II и его ближайшее окружение были в принципе против любых перемен в политическом строе России, и никакие реалии ХХ века не могли поколебать их твёрдой уверенности, что самодержавие есть наилучшая форма государственного устройства для России. Поэтому первая реакция правительства на подъём революционной волны была прогнозируемой: силой подавить всякое сопротивление власти, что было в духе прежних традиций. Такой настрой покоился на уверенности в преданности войск и надежде на царистские иллюзии крестьянских масс.

Однако подобные расчёты не оправдались. Крестьянские выступления и восстание на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический» показали, что правительство прочной опоры в народе не имеет. Напротив, применение вооруженного насилия со стороны властей способствовало консолидации всех, оппозиционных царизму, политических сил. Столкнувшись с дальнейшим подъёмом революционного движения в стране летом 1905 года, особенно с Всероссийской Октябрьской политической стачкой, которая фактически парализовала экономическую жизнь страны, император Николай II, наконец-то, поступился принципами, даровав обществу Манифест от 17 октября 1905 года. В этом документе он предоставлял своим подданным гражданские свободы, а Государственная дума, о созыве которой было объявлено ещё 6 августа 1905 года, наделялась законодательными полномочиями.

Это был ловкий ход со стороны правительства. Он позволил решить сразу несколько задач. Во-первых, Манифест успокоил финансовые круги Запада, от которых зависела выдача кредитов России. Они приветствовали становление её на парламентский путь развития, так как это снижало накал критики в их адрес за то, что они оплачивают карательные акции царизма. Во - вторых, объявленные права и свободы способствовали расколу либерального лагеря, из которого окончательно выделилось умеренное крыло, полностью удовлетворённое содержанием данного документа и ни к чему большему не стремящееся. Наконец, признав Думу законодательным учреждением, правительство ослабило, тем самым позиции революционных сил с их лозунгом «Вся власть Учредительному собранию». Такое собрание созывается революционным путём для изменения основ существующего строя. Значительную часть российского общества столь радикальный лозунг уже не привлекал. Зачем? Когда появилась возможность влиять на правительственную политику с трибуны Государственной думы. Теперь же существовала Дума с законодательными функциями, что давало обществу возможность влиять на правительственную политику без экстремистских действий.

Всё это способствовало отходу от революции значительной части благонамеренных граждан, что позволило правительству, сочетая тактику «кнута» и «пряника»: усиление репрессий под прикрытием демократического фасада, постепенно восстановить контроль над страной.

Правительство тоже не было довольно сложившимся положением. Оно рассматривало думу как вынужденную уступку, как свидетельство собственной слабости, и всячески старалась урезать её влияние на политическую жизнь страны. Оппозиция же, получив большинство в первых Государственных думах, пыталась использовать представительное учреждение для решения злободневных вопросов российской жизни, особенно аграрный. Поэтому с первых же шагов своей деятельности дума стала ареной острейших противоречий с правительством.

Решить возникший конфликт между думой, требовавшей создания ответственного перед ней министерства, и правительством, стремящимся превратить орган народного представительства лишь в законосовещательное учреждение, можно было двумя путями. Либо дума конституирует себя в Учредительное собрание и примет меры по радикальной ломке самодержавно – сословного строя, либо инициативу возьмёт на себя правительство. Так оно и случилось. Убедившись в слабости революционных сил, правительство разогнало неугодную ему II Государственную думу, и объявило о подготовке новых выборов по новому избирательному закону, дающему односторонние преимущества имущим классам.

День разгона II Государственной думы принято считать временем завершения Первой российской революции. Победа осталась на стороне правительства. История предоставляла ему последний шанс: не ломая резко институтов традиционного общества, обеспечить поступательное развитие России. Но для этого надо было вначале полностью и окончательно подавить революционные выступления в стране. Эти задачи была возложена на нового

премьер-министра П.А. Столыпина.