Трансатлантическая игра

Доклад

Экспертов международной инициативы «Постглобализация»

Украина, Европейский Союз и

Трансатлантическая интеграция

Экспертная группа

Джеффри Соммерс

Василий Колташов

Борис Кагарлицкий

Анна Очкина

Москва

06 декабря 2013 года

Какие внутренние проблемы подвигли ЕС активизировать усилия по ассоциации Украины, Молдавии, Грузии и других постсоветских стран? Как связаны кризис европейской экономики и создание ТС с борьбой Брюсселя за Украину? Какие цели проследуют США в «европейской игре», предлагая план Трансатлантической интеграции? Что за места в нем будут отведены странам Восточной и Западной Европы? Принесет ли такой проект развитие экономикам и процветание европейским народам?

Основные выводы

1. В 2013 году Евросоюз активнее повел переговоры с постсоветскими странами об ассоциации. Украина среди них представляла наибольший интерес, поскольку обладала крупнейшим рынком и территорией, с население в 45 млн человек.

2. ЕС оказался в 2008-2013 годах в глубоком кризисе. Он нашел выражение в экономическом спаде, росте проблем банковского сектора и резком повышение государственной задолженности. Антикризисная политика Евросоюза основывалась на «жесткой экономии» и поддержке финансового сектора. Все это резко усилило противоречия между Брюсселем и населением стран, входящих как в ЕС, так и в еврозону.

3. Украина и другие постсоветские страны необходима ЕС для расширения собственной периферии, сбыта продукции европейских корпораций и оказания давления на население стран Западной Европы. Дешевая рабочая сила из Восточной Европы должна помочь сделать еще менее дорогими рабочие руки на Западе, и помочь демонтировать социальное государство.

4. США играют особую роль в европейской политике. Через блок с Германией они стремятся уже в 2014 году реализовать план Трансатлантического соглашения о свободной торговле, куда кроме ЕС и ассоциированных с ним государств должны быть включены Канада и Мексика.

5. Трансатлантическое соглашение должно будет обеспечить сбыт американской продукции и помочь реализации плана экспортной реиндустриализации Соединенных Штатов. Фактически, это план Маршала наоборот. Он должен будет не помочь, а помешать индустриальному развитию Европы, особенно южных и восточных стран.

6. Политика Брюсселя по уничтожению социальных завоеваний прошлого и подавлению демократии является неолиберальной и соответствует стандартам «Вашингтонского консенсуса». Она не дает шанса на развитие не только Украине, но и большинству членов Евросоюза. Однако именно ей объясняются крайне жесткие требования, которые евробюрократия предъявила Украине.

7. Украинское общество устало от социально-экономических проблем и дезориентировано как правой оппозицией, так и правительством Януковича. Президент страны не был последователен в переговорах с ЕС и ТС, играл и позволял играть с «европейской мечтой», а также упустил из внимания истощение общественного терпения. Все это позволило противникам власти сыграть против нее, опершись на возмущенных граждан и поддержку евробюрократии.

8. ТС и Россия рассматриваются элитами Евросоюза и США в привязке к плану выстраивания нового торгового пространства только как стратегический противник. Брюссель и Вашингтон обеспокоены угрозой распада «объединенной Европы», с запуском интеграции не на дискриминационных принципах. Они опасаются, что ТС может стать центром притяжения для недовольных ЕС европейских стран.

9. События в Украине имеют огромное значение не только для Восточной Европы, но и для всего ЕС. Брюссель рассчитывает укрепить свои позиции и заблокировать расширение ТС, но может спровоцировать разрушение Евросоюза, превратившегося в «тюрьму народов». США в этой ситуации не смогут реализовать свой большой трансатлантический проект зоны свободной торговли.

10. Переговоры об ассоциации с ЕС Украины, Грузии, Молдавии и Армении должны были резко сократить возможности расширения Таможенного Союза России, Белоруссии и Казахстана. Одновременно Брюссель стремился решить свои внутренние проблемы — справиться с затяжным многоплановым кризисом.

 

Выбор Украины

 

Украину в разгар дискуссии 2013 года об интеграционном пути часто сравнивали с невестой. Либеральные эксперты страны подчеркивали, что выбор делается между двумя женихами: респектабельным деловитым европейцем (Евросоюз) и неприглядным российским ухажером (РФ, Таможенный Союз). Такое сравнение очень понравилось многим гражданам Украины, мечтающим о европейском стандарте жизни и быстром решении своих материальных проблем. Однако на деле оно было лишено связи с фактами.

 

Большинство участников дискуссии игнорировали как практическое содержание проектируемого договора об ассоциации, так и общий международный и экономический контекст переговоров, когда подготовка к расширению европейской зоны свободной торговли на Восток велась одновременно и совместно с подготовкой к созданию Трансатлантической зоны свободной торговли. Иными словами, речь шла о радикальном преобразовании самого европейского рынка и правил игры в Европейском Союзе, причем Украине предлагалось вступить в экономическую зону, правила которой будут фактически определены уже после того, как решение будет принято.

 

Ожидания, связанные с договором об ассоциации в украинском обществе, основывались не на фактическом содержании обсуждаемого договора и не на реальном опыте евроинтеграции в других странах, где подобные надежды уже обернулись горькими иллюзиями. Скорее можно говорить о вере в мистическое спасение, которое позволит решить все проблемы без каких-либо дополнительных усилий со стороны самого общества. Однако проект договора имеет конкретное содержание, которое не только идет вразрез с подобными надеждами, но и грозит появлением новых, крайне серьезных проблем в дополнение к старым, никоим образом с его помощью не решаемым.

 

Украинские протестующие в ноябре 2013 года верили, что успешное развитие страны возможно только вместе с ЕС. Пресса сравнивала Россию с мистической империей зла, носителем отсталости, дикости и авторитаризма. Носителем надежд была «Европа», олицетворенная ЕС[1]. Последнее принципиально важно, поскольку в самих западноевропейских странах складывается прямо противоположное восприятие ситуации: Европейский Союз всё большим числом людей (во многих странах уже большинством) рассматривается как организация, систематически подрывающая европейский образ жизни и европейские ценности, антидемократическая структура, враждебная народному суверенитету, парламентаризму, и лишающая народы континента свободного выбора.

 

Собиравшиеся на Майдане люди верили, что договор об ассоциации поднимет уровень жизни, победит безработицу, позволит свободно путешествовать по ЕС и, наконец, попасть на равных правах с европейцами Запада в обетованное потребительское общество. По словам украинского политолога Юрия Романенко, похищаемая «мечта» и недовольство властью были основой протестных выступлений[2].

 

Уже в 2012 году Украина оказалась в состоянии явного кризиса. «По сведениям Государственной службы статистики страны, в сентябре 2012 года промышленное производство сократилось на 7% в сравнении с тем же периодом 2011 года»[3]. Спрос на сталь под влиянием проблем в экономиках ЕС и Китая понижался. Вступление Украины в ВТО произошло на плохих условиях, что облегчило импорт и ослабило внутренних производителей. В итоге правительству пришлось бороться за поддержание курса национальной валюты.

 

Обвала гривны удалось в 2011-2013 годах избежать, но это потребовало валютных займов. Со 103,4 млрд долларов в 2010 году, государственный долг и валовой внешний долг Украины выросли к началу 2013 года до 135 млрд долларов. Власти осознали угрожающий характер этого процесса и смогли по итогам 2013 года добиться уменьшения его до 134,4 млрд долларов, что не сняло проблему нехватки денег в казне[4]. В реальной экономике ситуация за год не стала лучше. По данным Госстата Украины, промышленное производство в сентябре 2013 года упало по сравнению с тем же периодом 2012 года на 5,6%[5]. Угроза дальнейшего спада остается.

 

Не только проблемы в мировой экономике (проявившиеся после надежд 2010 года), но и грубые просчеты властей Украины привели экономику в тяжелое состояние. Киев был последователен в стремлении извлечь максимум выгод из международных соглашений, маневрируя между ЕС, США, Россией и ее партнерами по ТС. Однако Украина неожиданно для всех фракций своего правящего класса оказалась в центре борьбы на евроазиатском пространстве.

 

Вплоть до конца октября 2013 года власти Украины демонстрировали готовность к ассоциации с ЕС, надеясь одновременно сохранить позиции украинских товаров на российском рынке. Однако заявления Москвы о том, что договор об ассоциации вызовет осложнения в торговле («европейские» пошлины для украинских товаров, поставляемых в страны ТС). Представители украинского бизнеса, ознакомившись с проектом зоны свободной торговли, обнаружили в нем серьезные угрозы для экономического развития страны и подняли тревогу. Развернувшаяся дискуссия заставила Януковича занять более жесткую позицию по отношению к Евросоюзу. При этом не давление Москвы, а протесты украинского бизнеса сыграли решающую роль в пересмотре принятого решения. Сделанные правительственными экономистами Украины расчеты показали: расширение связей со странами ТС будет выгоднее, чем попытки расширить позиции украинских товаров на рынках ЕС.

 

Ориентация Киева на Брюссель диктовалась желанием, прежде всего, финансовой интеграции и защиты вывезенных из страны капиталов. Улучшение условий поставки стали и продовольствия в ЕС имело меньшее, но немаловажное значение. Евросоюз обещал Украине 6% роста ВВП[6]. И это выглядело немыслимо в условиях давно разразившегося в экономике ЕС кризиса. Однако, какими бы ни были расчеты Киева, выбирала не только Украина. Она также была предметом выбора.

 

 

Трансатлантическая игра

 

Показательно, что большая часть дискуссии, как противниками, так и сторонниками ассоциации велась на уровне ценностей, а не интересов. В лучшем случае говорили в категориях обобщенных понятий об «Украине», «Европе», «России», не указывая на то, какие именно силы и группы в каждой из стран заинтересованы в проведении той или иной политики. Более того, из дискуссии постоянно исключались Соединенные Штаты Америки, как будто официальный Вашингтон или американские корпорации не имеют никаких интересов, связанных с процессом расширения европейского рынка.

 

Создание зоны свободной торговли рассматривалось исключительно как некий бескорыстный подарок, который европейцы готовы преподнести украинцам исключительно ради альтруистической и платонической любви к своим восточным братьям. Как относится к происходящим экономическим процессам общественное мнение Запада, никто не интересовался (показательно, кстати, что и западные правительства не спрашивали собственное население, как оно относится к зоне свободной торговли с Украиной).

 

На протяжении 2000-х годов политика расширения Европейского Союза и подписание договоров об ассоциации со странами, находящимися за пределами этого объединения сопровождалось сначала стагнацией, а затем снижением жизненного уровня по всему европейскому Западу, начиная от стран Южной Европы, где падение было катастрофическим, заканчивая Германией и Францией, где наблюдается управляемое снижение уровня заработной платы. При этом радикальных улучшений в социальной ситуации в восточноевропейских странах ЕС не наблюдалось.

 

На протяжении этого периода росла обеспокоенность общества на Западе снижением уровня демократических стандартов в политической жизни, ростом коррупции и т. д. (опять же на фоне не меняющейся или даже ухудшающейся ситуации на Востоке — достаточно вспомнить признаваемый самим ЕС кризис демократических институтов в Венгрии). Иными словами, происходило «выравнивание» ситуации Запада и Востока континента, не по верхней (западной), а по нижней (восточной) планке. Не жизненный уровень Румынии или Болгарии повысился до уровня Испании и Италии, а наоборот, жизненный уровень испанцев и итальянцев стал приближаться к румынскому.

 

Подобные результаты интеграции вполне соответствовали выбору финансовой олигархии, занявшей ключевые позиции в органах ЕС. «Политика расширения» была направлена на то, чтобы за счет обострения конкуренции на рынке труда понизить заработную плату наемных работников, подорвать завоеванную ими на протяжении ХХ века систему социальных гарантий и, демонтировав сложившуюся европейскую модель, приблизить страны старого континента к модели существующей в США, где социальные процессы управляются рыночными факторами на основе конкуренции между потребителями «услуг».

 

Последнее особенно важно для понимания специфики реального функционирования рынка. Вопреки либеральной мифологии, на рынке конкурируют не только производители и поставщики товаров, но и потребители. И чем менее регулируемым является рынок, тем более он монополизирован продавцами услуг, что и составляет специфику американской модели.

 

Кризис 2008 года положил конец эпохе финансовой глобализации. Встал вопрос о формировании новых крупных рынков. Очагами этого процесса могли быть только крупные экономики, прежде всего, страны БРИКС. В этих условиях США и ЕС столкнулись с новыми угрозами. Евросоюз оказался даже в более тяжелом кризисе, чем Соединенные Штаты. Его ответом на внутренние противоречия стало расширение зоны влияния и укрепление связей с США. Крайне важными оказались переговоры об интеграционном слиянии двух берегов Атлантики[7].

 

США имеют устойчивую репутацию «главного члена Евросоюза». Не только потому, что без оглядки на Вашингтон в Брюсселе не принимается ни одно решение, но и потому что в ползучей американизации Европы состоит основная суть «интеграционного проекта», сформулированного Маастрихтским и Лисссобонским договорами. Однако американские элиты стремятся к большему: в условиях сохраняющегося глобального кризиса создание зоны свободной торговли США и ЕС, а также, вероятно, Мексики и Канады должно обеспечить контроль над огромным рынком. Вероятно, что его границы охватят и потенциальных членов Евросоюза, а также его младших партнеров, к числу которых присоединяется по договору об ассоциации и Украина. Основой привлечения капиталов будет удешевление рабочей силы, полным ходом происходящее в ЕС с 2008-2009 годов. Предполагается, что торговый блок поможет западным корпорациям защититься от конкуренции со стороны компаний стран БРИКС и ограничить их экспортные возможности.

 

Трансатлантическое торговое партнерство названо Бараком Обамой приоритетным. В настоящее время активно обсуждается вопрос об отмене пошлин. Она крайне важна для США, которые обещают Европе новые рабочие места и рост экономики, но сами более всего нуждаются в надежных рынках сбыта для своей продукции.

 

Реиндустриализация в США идет по ориентированной на экспорт модели, что согласуется с неолиберальным подходом к экономике и помогает сохранять давление на заработную плату и трудовые права. В результате торговое партнерство с ЕС может оказаться планом Маршала наоборот. США будут не вытягивать Европу из кризиса, а экспортировать туда свой кризис и эксплуатировать ее как рынок. И низкая цена местной рабочей силы имеет особое значение. Она позволит размещать в Евросоюзе и ассоциированных с ним странах наиболее трудоемкие и наименее сложные технологически, и экологически более опасные производства.

 

Такая стратегия инвестирования не сделает страны Восточной Европы богаче, свободнее и более развитыми. Они закрепятся в положении стран периферии, причем периферизация продолжится и в еврозоне. В выгоде, кроме США, рассчитывает оказаться «хозяйка Европы» Германия, вернее её финансовый капитал и крупнейшие промышленные компании. Торговый блок двух сторон Атлантического океана может возникнуть уже в 2014 году. Трансатлантическому партнерству пророчат активизацию торговли и 13 млн новых рабочих мест[8]. Однако только замещение китайского и иного импорта могло бы их обеспечить не в сфере «хороших ставок», а при низкой оплате и ухудшении условий труда. Рабочим Украины и других стран не стоит ожидать, что они займут позиции «среднего класса».

 

США и Евросоюз продолжают вывод капиталов из Китая. Они готовы поддерживать рынками свои компании, но имеют меньше интереса делать это в отношении чужих корпораций. В рамках ВТО большее соединение усилий Вашингтона и Брюсселя позволит им сильнее давить на страны БРИКС, преграждая им путь к превращению в новых мировых лидеров. Нет сомнения, что США и ЕС будут стараться переложить на них свой кризис. Обама искренне стремится выполнить одно свое предвыборное обещание: удвоить экспорт страны. Если это не удалось сделать за минувшие 5 лет, то можно успеть за 6-8 лет. Но в условиях глобального кризиса за подобные успехи США другие страны должны будут заплатить (и уже платят) сокращением товарного вывоза и потерей части внутреннего рынка.

 

В ноябре 2013 года США и ЕС вновь обсудили создание зоны свободной торговли. Посчитано, что взаимный торговый оборот сторон должен будет составить ежегодно более 750 млрд долларов, вырасти на 100 млрд долларов по сравнению с 646 млрд долларов по итогам 2012 года[9]. Однако немецкие экономисты полагают, что именно США получат от Трансатлантического партнерства максимум выгод. Доход в них благодаря трансатлантической зоне свободной торговли увеличатся на 13,4%, а «в Европе рост не перешагнет отметку 5%»[10]. Оценку эту можно назвать оптимистической вообще и в частности — по отношению к ЕС. Не исключено, что за рост в США европейские страны заплатят спадом или стагнацией. В результате появляется необходимость перераспределения кризисных издержек по цепочке — от США к Западной Европе, от Западной Европы к новым членам Евросоюза и к внешним партнерам, таким как Молдавия, Грузия и Украина.

 

Трансатлантическая зона свободной торговли более всего обнадеживает правящие круги Великобритании и Германии, что почти гарантирует ее появление. Франция, скорее всего, не сможет сопротивляться долго, и вряд ли будет требовать много. Элиты этой страны, как и всюду в ЕС, рассчитывают, что сближение с Америкой позволит ослабить противоречия в Европе, усилить неолиберальный курс, подорвать профсоюзы и левые партии. Но, не исключено, что издержки окажутся большими, чем ожидают архитекторы Зоны свободной торговли. В этом случае создание общей с США зоны свободной торговли настолько обострит кризис Евросоюза, что возникнет реальная угроза его распада. Из ЕС выйдут наиболее подавляемые его члены; они будут искать другой проект интеграции. Этот вариант развития событий имеет высокую вероятность, поскольку ни Вашингтон, ни Брюссель не имеют плана обеспечения устойчивого роста экономики — увязки спроса и предложения таким образом, чтобы вырваться из затяжного кризиса.

 

Отсутствие такого плана, как возможного набора мер остается главной слабостью и для Таможенного Союза, который пока не готов предложить себя в качестве яркой и привлекательной альтернативы. Новый вариант «восточной» интеграции может появиться и реализоваться лишь в случае политических перемен в странах общего евроазиатского рынка.

 

Дальнейшее навязывание европейцам «чистого капитализма» в духе XIX века приведет к разочарованию в нем даже наиболее наивных народов. Однако цена этого отрезвления может оказаться непомерно дорогой: придется пожертвовать значительной частью промышленного потенциала, понизить жизненный уровень и отказаться от остатков социальных гарантий.