Враги Европейского Союза

«Битва за Украину» оказалась в 2013 году крайне острой. Одна из причин такого развития событий: непоследовательность Януковича, стремление его играть на противоречиях.

Власти Украины стремятся извлечь максимум кратковременных выгод от любой сделки. Отложив ассоциацию Украины с ЕС на год, ее президент немедля указал на цену возможного соглашения, шокировав Брюссель. В условиях бюджетного кризиса украинские власти готовы были пойти практически на любые стратегические уступки, жертвуя интересами собственной промышленности в обмен на получение необходимых средств для спасения казны. Однако западные партнеры сами сталкиваются с финансовыми трудностями, а потому проявили несговорчивость, что окончательно и торпедировало подписание соглашения об ассоциации в ноябре 2013 года.

Еврокомиссар Штефан Фюле заявил, что «украинские требования финансовой помощи от ЕС в 160 млрд евро чрезмерны и не заслуживают доверия»[11]. Именно в такую сумму были оценены затраты на адаптацию законодательства и технических стандартов Украины к требованиям ассоциации[12].

В Брюсселе уверены, что Россия не сможет предложить Киеву что-либо равноценное тому объему финансовой и технической помощи, на которую украинские власти рассчитывают. Поэтому неуступчивость по отношению к Киеву сочетается с не менее жесткой позицией по отношению к Москве. Предложение Януковича обсудить ассоциацию его страны с ЕС вместе с Россией и представителями Евросоюза было еврочиновниками незамедлительно отвергнуто. Москва при этом успела дать понять, что готова к диалогу[13]. Но Еврокомиссия определила такой вариант как неприемлемый[14]. Этим она показала против кого направлены попытки включить Украину, Молдавию, Грузию, Армению и Азербайджан в европейскую политическую орбиту.

Таможенный Союз и Россия на данный момент не обладают моделью, которая могла бы обеспечить подъем украинской экономики. Но слияние рынков с большим, чем в Евросоюзе уровнем защиты внутренних производителей создает потенциал перемен. Исторически не случайно, что кризис ЕС совпал с рождением ТС.

Россия долгие годы пытается добиться от Евросоюза введения взаимного безвизового режима. Однако еврочиновники «необъяснимым» образом откладывают решение, для которого, как кажется, нужна политическая воля и ничего более[15]. Формально, сохранение виз для россиян Евросоюз объясняет возможностью наплыва рабочих-мигрантов. На деле, власти ЕС рассматривают уступки российской стороне, как уступки потенциальному врагу. Канадский исследователь Наоми Кляйн в книге «Доктрина шока» пишет, что еще в 1990-е годы многие западные советники имели установку давать российскому правительству вредные советы, на случай подъема страны и заявления ею своих прав в глобальной политике[16].

Евросоюз действует по той же логике, когда препятствует покупке бизнесом из России ценных активов на территории ЕС. Однако в 2011-2013 годах простая осторожность «объединенной Европы» перешла в едва скрытую борьбу против восточного соседа. Причиной этого стали возрастающие с каждым годом экономические и социальные проблемы ЕС, приведшие к кризису этого европейского интеграционного проекта. В результате ТС стал рассматриваться Брюсселем не как показные действия постсоветских стран (сменившие имитацию взаимодействия в рамках СНГ), а в качестве потенциально серьезной угрозы.

Первый страх руководителей Евросоюза, американской и европейской деловой элиты прошел в 2012 году. Россия вступила в ВТО, что породило трения в ТС — недовольна импортом оказалась Белоруссия[17]. Общий рынок, строившийся с протекционистскими задачами, стал превращаться в единое торговое пространство, где облегчился ввоз и движение товаров из государств не входящих в ТС. Если в рамках этой же логики развитие Таможенного Союза соединится с созданием Трансатлантической зоны свободной торговли, то ТС превратится в свою противоположность. Вместо совместной защиты рынка в интересах своих производителей, он станет инструментом для укрепления позиций их иностранных конкурентов на внутреннем рынке.

Признаками кризиса Таможенного Союза в 2013 году стали затруднения со включением новых членов, в ответ на которые некоторые эксперты принялись предлагать смену вектора интеграции. Это наиболее ярко выразилось в идее принять в Союз Турцию, Индию и Сирию — страны, не смыкающиеся на суши с членами ТС. К этому времени Брюссель сумел в немалой мере переключить на себя внимание Молдавии, Украины, Армении и Грузии.

2013 год оказался временем контрнаступления Евросоюза. Однако уже в ноябре стало понятно, что лишь Грузия и Молдавия твердо намерены идти по пути ассоциации с ЕС, подчинившись его требованиям в расчете на «свободную торговлю» — облегчение сбыта своей продукции в Европе. Во внимание не принималось, что европейские корпорации имеют гораздо больший интерес, и стремятся взять под контроль новые рынки, как в товарном, так и в финансовом виде. Немаловажным здесь для Евросоюза было упредить движение ТС, и ассоциация Украины с ЕС имела большое значение. Будучи осуществленной, она «ломала карту» Евразии и отдавала в распоряжение Брюсселя обширную территорию с 45,5 млн. населением.

Евросоюз не смог справиться с распространением хозяйственного спада. Бороться с падением уровня жизни Брюссель даже не стал, поскольку это противоречило интересам транснациональных корпораций. Но население стран ЕС восприняло происходящее совершенно иначе. В результате «объединенная Европа» оказалась в кризисе как проект интеграции. С одной стороны, «евроскептические» настроения овладели широкими массами граждан, включая значительную часть бизнеса. С другой стороны, элиты, ориентированные на трансатлантический проект, стали болезненнее воспринимать любые угрозы, поскольку эти вызовы и в самом деле стали гораздо более реальными и масштабными. Главными врагами для ЕС, при этом, оказывались не Россия и ТС, а собственные — все более явно угнетаемые народы.