Анализ образов – символов.

Атлантида (воспоминание о давно погибших цивилизациях , вестник катастрофы). Прекрасная «Атлантида» — наглядная модель человеческого общества, где одни легкомысленно блаженны за счёт других, задавленных тяжестью труда, где и тем и другим недосуг думать о смерти, которая рядом, а значит, и о жизни, проходящей бесследно.

Океан (образ Вселенной и Вечности, где человек лишь песчинка и мгновение)

Дьявол, громаден, как утёс (часть Вечности, подстерегающая опасность)

(Всё это указывает на бессмысленную спираль господской жизни, призрачность власти человека перед Вселенной)

”... Этот рассказ о трагической хрупкости человеческого бытия. О бессмысленной трате бесценного дара — жизни. О “тупиковости «материального» человеческого существования, о жизни человека как пути в смерть” (А.Архангельский). Обо “всех страждущих в этом злом и прекрасном мире”. О том, что никто не знает, какая судьба ему уготована, как неведома участь мощного корабля, “тяжко одолевавшего мрак, океан, вьюгу”…

Традиционные и новаторские черты рассказа «Господин из Сан-Франциско».

Традиции Л.Н. Толстого – обобщения, зоркость взгляда на жизнь, точные бытовые реалии, глубокие раздумья о современности, синестетическое описание.

Новаторство – символика, условность, некоторый мистицизм.

Автор не прекращает поиски Прекрасного.

Тест.

По вечерам этажи "Атлантиды" зияли во мраке как бы огненными несметными глазами, и великое множество слуг работало в поварских, судомойнях и винных подвалах. Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира, рыжего человека чудовищной величины и грузности, всегда как бы сонного, похожего в своем мундире, с широкими золотыми нашивками на огромного идола и очень редко появлявшегося на люди из своих таинственных покоев; на баке поминутно взвывала с адской мрачностью и взвизгивала с неистовой злобой сирена, но немногие из обедающих слышали сирену - ее заглушали звуки прекрасного струнного оркестра, изысканно и неустанно игравшего в мраморной двусветной зале, устланной бархатными коврами, празднично залитой огнями, переполненной декольтированными дамами и мужчинами во фраках и смокингах, стройными лакеями и почтительными метрдотелями, среди которых один, тот, что принимал заказы только на вина, ходил даже с цепью на шее, как какой-нибудь лорд-мэр.

Смокинг и крахмальное белье очень молодили господина из Сан-Франциско. Сухой, невысокий, неладно скроенный, но крепко сшитый, расчищенный до глянца и в меру оживленный, он сидел в золотисто-жемчужном сиянии этого чертога за бутылкой янтарного иоганисберга, за бокалами и бокальчиками тончайшего стекла, за кудрявым букетом гиацинтов. Нечто монгольское было в его желтоватом лице с подстриженными серебряными усами, золотыми пломбами блестели его крупные зубы, старой слоновой костью - крепкая лысая голова.

Богато, но по годам была одета его жена, женщина крупная, широкая и спокойная; сложно, но легко и прозрачно, с невинной откровенностью - дочь, высокая, тонкая, с великолепными волосами, прелестно убранными, с ароматическим от фиалковых лепешечек дыханием и с нежнейшими розовыми прыщиками возле губ и между лопаток, чуть припудренных...

мерзли от стужи и шалели от непосильного напряжения внимания вахтенные на своей вышке, мрачным и знойным недрам преисподней, ее последнему, девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, - та, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскаленными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, цедили коньяк и ликеры, плавали в волнах пряного дыма, в танцевальной зале все сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то крутились в вальсах, то изгибались в танго - и музыка настойчиво, в какой-то сладостно-бесстыдной печали молила все об одном, все о том же... напряжения внимания вахтенные на своей вышке, мрачным и знойным недрам преисподней, ее последнему, девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, - та, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскаленными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, цедили коньяк и ликеры, плавали в волнах пряного дыма, в танцевальной зале все сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то крутились в вальсах, то изгибались в танго - и музыка настойчиво, в какой-то сладостно-бесстыдной печали молила все об одном, все о том же...

2.1.К какому из перечисленных эпических жанров принадлежит произведение Бунина «Господин из Сан-Франциско»?

1) роман

2) рассказ

3) повесть

4) очерк

2.2. Приведённый выше эпизод

1) представляет кульминацию сюжета

2) является вставным эпизодом

3) завершает повествование

4) предваряет основные события

2.3. За авторским описанием быта пассажиров «Атлантиды кроется

1) уважение к сильным мира сего

2) равнодушие к человеку и человечеству

3) неприятие ценностей буржуазного мира

4) шутливая ирония над светской суетой

2.4. Назовите средство иносказательной выразительности, к которому обращается автор в первой фразе фрагмента, описывая гигантский корабль «Атлантида».

2.5. Назовите средство характеристики героя, строящееся на описании его внешнего облика («Нечто монгольское было в его желтоватом лице»…).

С-1. Что символизирует судьба господина из Сан-Франциско и кто ещё из писателей 20 века обращался к теме «сытых»?

С-2. Почему И. Бунин в рассказе «Господин из Сан-Франциско» не изобразил внутренний мир главного героя и не дал ему имя?

С-3. Почему, расставшись с умершим персонажем, Бунин продолжает рассказ вставным эпизодом о римском тиране Тиберии?

С-4. Какое значение имеют в рассказе символические образы?

Ответы:

2.1. – 2

2.2. – 4

2.3. – 3

2.4. – метафора

2.5. - портрет

С-2 В рассказе нигде не упоминается имя главного героя и не изображается его внутренний мир. Почему? Видимо, отсутствие имени героя – один из приёмов, выражающих авторское отношение к персонажу, «который до этой поры не жил, а лишь существовал». Всю свою жизнь господин посвятил обогащению материальному, внутренний же мир его пуст. Он такой же, как все люди его круга, один из многих. Он лишён индивидуальности, а значит, и имени. При этом автор наделяет именами эпизодических героев ( коридорный Луиджи, старик Лоренцо). Именно эти люди живут полной жизнью, видят и ценят её красоту, они олицетворяют естественность и радость бытия.

С-4. Этот рассказ символичен уже своим названием. Эта символичность воплощается в образе главного героя, представляющего собой собирательный образ американского буржуа, человека без имени, называемого автором просто господином из Сан-Франциско. Отсутствие имени у героя – символ его внутренней бездуховности, опустошенности. Возникает мысль, что герой не живет в полном смысле этого слова, а лишь физиологически существует. Он понимает только материальную сторону жизни. Эта мысль подчеркивается символичной композицией этого рассказа, его симметрией. Пока "он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание, охраняли его чистоту и покой …". А после внезапной "смерти тело мертвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берега Нового Света. Испытав много унижений, много человеческого невнимания с неделю пространствовав из одного портового сарая в другой оно снова попало наконец на тот же самый знаменитый корабль, на котором так еще недавно, с таким почетом везли его в Старый Свет." Корабль "Атлантида" плывет в обратном направлении, только везя богача уже в ящике из под содовой, "но теперь уже скрывая его от живых – глубоко спустили в черный трюм". А на корабле все та же роскошь, благополучие, балы, музыка, фальшивая пара, играющая в любовь. Пароход выступает как символ цивилизации. Корабль воплощает собой общество со своей иерархической структурой, праздная аристократия которого противопоставляется людям, управляющим движением корабля, работающим в поте лица у "исполинской" топки, которую автор называет девятым кругом ада. Сам господин – символ буржуазного благополучия, общества где люди вкусного едят, красиво одеваются и развлекаются, их не интересует окружающий мир. Этим людям ничто не может доставить удовольствия, это мир кукол и механизмов. Герой рассказа умирает, этим автор показывает бессмысленность существования таких людей. Они и живут как в футляре. Корабль символизирует эту оболочку, океан - весь остальной мир бушующий, изменяющийся, но ни как не касающийся нашего героя. Океан – символ реальной, действительной жизни.

Символичен и даже вызывает удивление изображенный писателем реалистом образ дьявола, огромного, как утес, наблюдающего за кораблем, который является как бы символом надвигающейся катастрофы, своеобразного предупреждения человечеству.
И.А. Бунина, часто использующего символы в своем творчестве, тем не менее нельзя считать писателем – символистом – он писатель реалистического направления, а символы для него – лишь одно из средств художественной выразительности, расширяющие содержание и придающие его произведениям особую окраску. Придавая всему изображаемому символическое начало, Бунин лишь углубляет свою мысль.

Тест (2 вариант).

Тест (3 вариант)

.

С5. Рассказ И.Бунина "Господин из Сан-Франциско"

Первую мировую войну И.А.Бунин определил как «беспримерную катастрофу», сравнив ее с начальными страницами Библии: «Земля была пуста и не устроена». Но надежду не исключил: «В мире происходит событие, кото­рое опрокинуло и опрокидывает все понятия о настоящей жизни... Рассуждая теоретически, я позволю себе высказать уверенность, что происходящее отрезвит людей и многое изменит в их жизни к лучшему». «Господин из Сан-Фран­циско» (1915) своим миром вопиющей фальши, парадок­сального человеческого эгоизма и близорукости должен был содействовать отрезвлению, хотя непосредственных откликов на войну не содержал. В этом рассказе конкрет­ные события, бытовые детали помогают понять точку зре­ния автора на буржуазное общество и человеческое суще­ствование в целом.

Уже первая фраза в выборе Господином (собственного имени у него нет) маршрута для увеселительного круиза насыщена сгущенным смыслом, в ней видится состояние всего мира. «Карнавал он думал провести в Ницце, в Монте-Карло, куда в эту пору стекается самое отборное общество, — то самое, от которого зависят все блага циви­лизации: и фасон смокингов, и прочность тронов, и объ­явление войн, и благосостояние отелей, — где одни с азартом предаются автомобильным и парусным гонкам, другие рулетке, третьи тому, что принято называть флир­том, а четвертые — стрельбе в голубей, которые очень красиво взвиваются из садков над изумрудным газоном, на фоне моря цвета незабудок, и тотчас же стукаются белыми комочками о землю». Во фразе сосредоточено все: «фило­софия» Господина, ироническая характеристика современ­ной антигуманной «цивилизации», образ прекрасной, но жестоко подавляемой природы.

Осуществляется почти сквозная символизация моти­вов и деталей. Корабль назван «Атлантидой» — сразу по­является предвестник гибели. Разные «слои» плывущих: блестящие салоны, обслуга, кочегары «адской» топки — модель неправого, разобщенного мира. Жалкой щепкой выглядит корабль над могучими, грозными глубинами океана. А движение «Атлантиды» по замкнутому кругу и возвращение с телом уже мертвого Господина — символ бессмысленного перемещения в пространстве. Чувство на­двигающейся катастрофы ясно читается в обычном будто бы описании.

В рассказе океан становится реально грозным. «По вечерам этажи «Атлантиды» сияли во мраке как бы огнен­ными несметными глазами... Океан, ходивший за стенами, был страшен, но о нем не думали, твердо веря во власть над ним командира...»

Рассказ построен по принципу кольцевой компози­ции. Все как будто повторяется, но в новом, усиленном качестве. Сгущаются краски до беспросветной гаммы, и в предчувствии гибели «опять среди бешеной вьюги, проно­сившейся над гудевшим, как погребальная месса, и ходив­шим траурными от серебряной пены горами океаном», гремела бальная музыка.

Поведение Господина, жадного до наслаждения бытом, туалетом, — пик слепоты того, кто уже приблизился к пропасти небытия.

Царству зла противопоставлен, как всегда у Бунина, мир Прекрасного. Он слагается из нескольких самостоя­тельных величин. Прежде всего авторское поклонение вы­зывают абруццское горцы. «Шли они, — пишет автор, — и целая страна, радостная, прекрасная, солнечная, простира­лась под ними...» Далее следует картина такой сказочной красоты, которую «бессильно выразить человеческое слово»! Полное, ликующее слияние с ней и есть идеал автора, воплощенный в лице сынов гор. Не забывает пи­сатель и о другой области человеческих чувств. Тяготение дочери Господина к восточному вельможе суетно. Но «пре­красны были нежные, сложные чувства, что пробудила в ней встреча» с принцем. С «яростной» изобразительностью развенчано мертвое царство, потому что оно мешает цве­тению и пробуждению души.

Повествование «Господина из Сан-Франциско» будто соткано из зримых образов: внешнего облика людей (вы­пуклые ногти миндального цвета; сухие ноги с плоскими ступнями; черные, словно приклеенные волосы), предмет­ного мира («адские топки», «в маслянистом ложе вал» машины), атмосферы времени (упоминается Ибсен, балканская война и др.). Авторская позиция выражается в изобразительности — в воссоздании общей картины и отдельных ее звеньев. А уточняется — в символике и условных фигурах. За уходящим в ночь и вьюгу кораблем следит со скал Гибралтара огромный Дьявол. Никто, кроме него, не знал, «что стоит глубоко, глубоко под ними, на дне темного трюма, в соседстве с мрачными и знойными недрами корабля, тяжко одолевавшего мрак, океан, вьюгу...»

Цикл рассказов И.А. Бунина "Темные аллеи"

И.А.Бунин считал произведения сборника «Темные аллеи» своим высшим достижением. Книга впервые вышла в Нью-Йорке в 1943 году в количестве шестисот экземпля­ров. Из двадцати написанных в ту пору рассказов в книгу вошло одиннадцать. Книга эта целиком о любви.

«Всякая любовь — великое счастье, даже если она не разделена» — эти слова из книги «Темные аллеи» могли бы повторить все герои Бунина. При огромном разнообразии индивидуальностей, социального положения и т.п. они живут в ожидании любви, ищут ее и чаще всего, опаленные ею, гибнут. Такая концепция сформировалась в творчестве Бунина еще в предреволюционное десятилетие.

«Темные аллеи», книга, которая вышла уже в оконча­тельном, полном составе в 1946 году в Париже, единствен­ная в своем роде в русской литературе. Тридцать восемь новелл этого сборника дают великое разнообразие незабы­ваемых женских типов — Руся, Антигона, Галя Ганская (одноименные рассказы), Поля («Мадрид»), героиня «Чис­того понедельника». Вблизи этого соцветия мужские харак­теры куда невыразительнее; они менее разработаны, подчас лишь намечены и, как правило, статичны. Они характери­зуются скорее косвенно, отраженно, в связи с физическим и психическим обликом женщины, которую любят и кото­рая занимает самодовлеющее место. Даже тогда, когда действует только «он», например влюбленный офицер, застреливший вздорную красивую бабенку, все равно в памяти остается только «она» — «длинная, волнистая» («Пароход Саратов»).

В «Темных аллеях» встречается и грубоватая чувствен­ность, и просто мастерски рассказанный игривый анекдот («Сто рупий»), но сквозным лучом проходит через книгу тема чистой и прекрасной любви. Героям этих рассказов свойственны необычайная сила и искренность чувств.

Рядом с полнокровными, дышащими страданием и страстью рассказами («Таня», «Темные аллеи», «Чистый понедельник», «Натали» и др.) встречаются незаконченные произведения («Кавказ»), экспозиции, наброски будущих новелл («Начало») или прямые заимствования из чужой литературы («Возвращаясь в Рим», «Бернар»).

По свидетельству супруги писателя, Бунин считал эту книгу самой совершенной по мастерству, особенно рассказ «Чистый понедельник». В одну из бессонных ночей, по словам Н.В.Буниной, оставил на клочке бумаги такое при­знание: «Благодарю Бога, что он дал мне возможность написать «Чистый понедельник». С необычайной сжатос­тью и виртуозной изобразительностью написан этот рас­сказ. Каждый штрих, цвет, деталь играют важную роль во внешнем движении сюжета и становятся знаком каких-то внутренних тенденций. В смутных предчувствиях и зрелой мысли, ярком изменчивом облике героини произведения автор воплотил свои представления о противоречивой ат­мосфере человеческой души, о зарождении какого-то но­вого нравственного идеала.

«Все рассказы этой книги только о любви, о ее «тем­ных» и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях», — писал автор.

Героиня рассказа, давшего название сборнику, как и другие герои бунинских произведений, считает: «Моло­дость у всякого проходит, а любовь — другое дело...»