Директор и блондин глядят вслед брюнету.

 

Сцена семнадцатая

Траурный зал крематория.

Стоит гроб, в гробу лежит директор, лицо «мертвеца» жутко-синее.

У гроба стоит блондин, грустно смотрит.

Пауза.

БЛОНДИН. Ну, как вы?..

ДИРЕКТОР. Нормально. Только ноги в носках мерзнут… (Пауза.) Вы вдове уже позвонили?

БЛОНДИН. Да, я представился членом РАНО: «Ваш муж умер внезапно, сейчас лежит и кремацию срочную ждет».

ДИРЕКТОР. Скоро приедет?

БЛОНДИН. Она уже здесь. Там у входа сидит.

ДИРЕКТОР. Плачет?

БЛОНДИН. Нет.

ДИРЕКТОР. Почему???

БЛОНДИН. Откуда мне знать, она же ваша жена…

Пауза.

ДИРЕКТОР (приподнимается из гроба, тянет руки).Разрыв сердца ей обеспечен!

БЛОНДИН. Вы ее подготовили, как я сказал?

ДИРЕКТОР. Да, три дня показывал ей ваши диски с кошмарами. Трусиха, сил нет. Одним глазом боится, другим – смотрит. (Приподнимается из гроба, страшно).Иди ко мне, дорогая…

БЛОНДИН (критично). Надо вставать резче. Так неожиданнее. И ноги не сгибайте в коленях, вы в гробу, а не на пляже. И не надо переигрывать голосом. Вы же покойник – будьте естественны. (Смотрит на лицо.) Чем вы намазались?

ДИРЕКТОР. Взял грим в драмкружке…

БЛОНДИН. Перебор. Сейчас вы похожи на лешего. И к тому же она может вас не узнать… (стирает тряпкой грим с лица). Будьте проще, кошмар в простоте.

Директор оскалился.

Блондин в страхе отшатнулся.

БЛОНДИН. Ну, вот, теперь вы готовы.

Пауза.

Входит могильщик.

БЛОНДИН. Позовите вдову…

МОГИЛЬЩИК. Она не хочет.

БЛОНДИН. Как «не хочет»??? С мужем проститься не хочет???

МОГИЛЬЩИК. Очень хочет, но не может.

БЛОНДИН. А почему???

МОГИЛЬЩИК. Боится.

БЛОНДИН. Чего боится?

МОГИЛЬЩИК. Мертвецов. Говорит – фильмы ужасов насмотрелась. Говорит – а если труп оживет?

БЛОНДИН. «Оживет»??? (Смеется). Вы же специалист, объясните женщине, что так не бывает!

МОГИЛЬЩИК. Почему не бывает? Бывает…

БЛОНДИН. Бред какой-то… Я пойду, поговорю, успокою ее. (Выходит и зала.)

Появляется второй могильщик, стоят, глядят на Директора. Директор открыл глаза, подмигнул.

Могильщики быстро и ловко накрывают Директора крышкой. Один держит крышку, другой – быстро и умело заколачивает гвозди.

ДИРЕКТОР (стучит изнутри, кричит).Эй! Эй!

МОГИЛЬЩИК (второму). Я ж говорил – он ведьмак!

Могильщики перекладывают гроб на каталку, везут к печи.

Входит Блондин.

Сцена восемнадцатая

Ресторан.

Горят свечи. Скрипит пластинка на патефоне, из трубы поет негритянский голос: «Sweet mine, the boy*».

За столом, накрытым красной скатертью, ужинают три женщины в черном. Вместо стульев они сидят на гробах мужей. В каждой тарелке – сочный кусок мяса, женщины режут мясо ножами, тщательно пережевывают.

Их обслуживают могильщики, одетые в жилеты официантов: они подливают вино, подносят новые мясные блюда. Вдруг один из кусков мяса чихнул.

Сцена девятнадцатая

Крыша дома.

Директор и Блондин таскают наверх кирпичи, складывают у антенны в поддон. К поддону привязана веревка, которая огибает трубу ограждения и тянется вверх.

ДИРЕКТОР. Все-таки умирать – удовольствие дорогое.

БЛОНДИН. Это еще понарошку… А представьте, сколько стоят настоящие похороны? Такие как вы - копят еще до рождения.

ДИРЕКТОР. Вернулся домой, а она зевает, сериал смотрит. Я говорю: «ты хоть бы извинилась, что с моих похорон сбежала!» А она посмотрела так, и отвечает: «Ну, хорошо, что ты жив, на кухне много грязной посуды». (Пауза.) Чудовище!

Складывают кирпичи в поддон.

БЛОНДИН. С высоты двадцати метров нормальный кирпич развивает скорость двести километров… Таким образом, при должной кучности падающих кирпичей и наличии внизу человека, шансов выжить нет.

ДИРЕКТОР. Мою – завтра, вашу – сегодня.

БЛОНДИН. Через час ровно в шесть я подъеду к дому. Из машины выйдет жена, и направится к подъезду. Я с дочкой задержусь позади с самокатом. Жена остановится там, прямо под вами, и крикнет: «Я забыла купить хлеб»! Это будет вам знак. Повторите.

ДИРЕКТОР. «Я забыла купить хлеб».

БЛОНДИН. И дергайте сразу веревку. Пока падают кирпичи, у вас будет время уйти незаметно.

ДИРЕКТОР. «Я забыла купить хлеб»! (Пауза.) А если она скажет другое?

БЛОНДИН. Не скажет. Она всегда так говорит, потому что всегда хлеб забывает.

ДИРЕКТОР. Может, еще передумаете?

БЛОНДИН. За один вечер моя жена не изменится. Я надеюсь, в последний момент вы не проявите малодушие. Это не тот случай, когда нужно играть в милосердие. У меня много причин желать ее смерти. Из-за нее я довел маму свою до инсульта и отвез в старческий дом. И главное, что простить невозможно – она не дает футбол мне смотреть. Я даже купил себе три телевизора, а она их все себе забрала. Вот вчера была последняя капля – полуфинал, я смотрю. А она мне заявляет: «Я к любовнику в гости пошла!» А я: «Отойди от экрана, не мешай, вот момент голевой!» А она берет молоток, и разбивает вдребезги телевизор! Ну, скажите, разве можно такие вещи прощать???

ДИРЕКТОР. Никогда.

БЛОНДИН. Вот и я говорю – невозможно. Когда дочь вырастет, она будет мне благодарна. Потому что мамин пример разлагает.

Укладывают кирпичи.

ДИРЕКТОР. А если я промахнусь?

БЛОНДИН. В поддоне сто кирпичей. Главное – вовремя дернуть веревку.

ДИРЕКТОР (пытаясь запомнить). «Я забыла купить хлеб»… Я забыла купить хлеб…

БЛОНДИН. Я очень надеюсь на вас. Удачи, директор! (Уходит.)

Директор остается на крыше один. Солнце слепит в глаза. Директор чихает, ветер сдувает с его головы шляпу, директор тянется за ней, поскользнулся, и кубарем катится вниз. Цепляется за край карниза. Снова чихает, и окончательно падает с крыши.

Сцена двадцатая

Дом инвалидов.