Может, ты поможешь мне с этим?»

 

Себастьян

 

Оз:Эй, секси.

Джеймсон:Секси? Ты со мной разговариваешь?! *указывает на себя*

Оз:С кем еще я могу говорить?

Джеймсон:Хммм, хороший вопрос…

Оз:Чем занимаешься?

Джеймсон:Просто готовлюсь к девичнику. Мои соседки хотят сегодня «Нетфликс и расслабиться».

Оз:Ты точно останешься сегодня дома?

Джеймсон:Да. Хейли хочет посмотреть «Десять вещей, которые я ненавижу в тебе». Прямо сейчас Она ненавидит мужчин прямо сейчас. Какой-то парень не отвечает ей. Почему ты спрашиваешь? ;)

 

Черт. Я надеялся, может быть…

Я держу телефон в руке и смотрю на него, странно разочарованный тем, что она осталась дома со своими друзьями. Я не видел ее уже несколько дней; работа, школа и борьба вбили клин в мой социальный календарь, не говоря уже о том, что у нее были какие-то обязательства…

Я скучаю по ней.

Я чертовски по ней скучаю.

 

Джеймсон:Теперь, когда мы знаем, что у меня будет ночь девочек, что Оз Осборн запланировал на сегодня после своей большой победы над Принстоном?

Оз:Похоже, я тоже остаюсь. Соседи по комнате ушли, и сегодня вечером я здесь один. Может быть, я посмотрю бой ММА на HBO. Может, я буду учиться. Не знаю.

Джеймсон:Должно быть, приятно иметь дом в своем распоряжении. На что это похоже?! Я бываю одна только днем, когда мои соседки на занятиях.

Оз:Странно тихо. В пятницу вечером Зик обычно готовится к игре, прежде чем отправиться выпить; он пошел домой повидаться с кузеном. А может, это его... кто знает. Я не знаю, где он был в последнее время, но он вернется завтра на вечеринку.

Джеймсон:LOL. Я не уверена насчет него. Фу.

Оз:Да, он такой придурок.

Джеймсон:Вроде того? ;)

Оз:Эй, Джеймс?

Оз:Ты уверена, что не можешь…

Джеймсон: Я уверена, что не могу...что? Твой телефон снова сдох?

 

Нахрен. Я просто собираюсь выложить это.

 

Оз:Ты уверена, что не можешь бросить своих друзей? LOL

 

Дерьмо. Это звучит очень бесчувственно после того, как я нажал "отправить". Надо было еще подмигнуть или что-то в этом роде.

 

Джеймсон:Я смотрю на Хейли, и она с пугающей скоростью пихает ложку "Бен и Джерри" себе в рот. Я бы сказала, что на данный момент я здесь застряла.

Оз:Когда мы снова увидимся?

Джеймсон:Честно? Не скоро.

Джеймсон:Не могу поверить, что я только что отправила это. Стон.

 

Боже, эта безбашенная девчонка.

Оз:Я чертовски скучаю по тебе.

Джеймсон:Я тоже по тебе скучаю. Это странно? Мы не виделись всего несколько дней.

Оз:Не имеет значения. Я становлюсь немного неуравновешенным, если не вижу тебя. Я должен пробежать несколько миль, чтобы сжечь часть этой нервной энергии.

Джеймсон:Как ни странно, я нахожу это очень милым, я нахожу тебя очень милым. И очаровательным.

Оз:Ты ... самая сексуальная штучка, которую я когда-либо видел.

Джеймсон:Прекрати! Ты заставляешь меня краснеть и хихикать, и теперь все мои соседки уставились на меня.

Оз: Я чертовски люблю это в тебе.

Джеймсон:Что? Что ты во мне любишь? (пытается быть скромной и краснеет как сумасшедшая)

Оз:Все. Я чертовски люблю в тебе все.

Джеймсон:Ты не можешь говорить такие вещи всообщении!

 

Я громко смеюсь и быстро набираю: "почему бы и нет?"

 

Джеймсон:Потому что! Ты ничего не знаешь о девушках? Это то, что я хочу услышать лично. Это как ... срывание трусиков.

 

Мои брови взлетают, и я смотрю на слова на экране, ошеломленный тем, что они исходят от нее. Срывание трусиков, срывание трусиков, срывание трусиков.

 

Джеймсон:Я хочу сказать, что это было очень мило и неожиданно.

Оз:Ты намокла, услышав, что я люблю все в тебе?

Джеймсон:Я не буду сексэмеситься с тобой прямо сейчас! Я в заполненной комнате!

Оз:Ну, давай, дай мне что-нибудь! Мне холодно и одиноко, а сегодня вечер пятницы.

Джеймсон:Да. Я намокла. И "возбуждена".

Оз:Возбуждена, возбуждена?

Джеймсон:Да (Да! Да!)

Оз:Я начинаю думать, что ты шаловливее, чем кажешься.

Джеймсон:Помнишь, что я сказала тебе при нашей первой встрече?

Оз:Что-то о том, что заинтересована переспать со мной из-за моего невероятного тела?

Джеймсон:LOL, нет! (и да). Никогда не суди о девушке по ее кардигану.

 

Я лежу в своей спальне, вытянувшись поперек кровати, а на заднем плане по телевизору показывают последний эпизод "Ходячих мертвецов", когда слышу слабый стук в дверь. Наклонив голову, чтобы убедиться, что мои уши не обманывают меня, я никого не жду, я слышу его снова: несколько тихих ударов в парадную дверь.

Пауза.

Снова стук.

Любопытствуя, я сворачиваю открытое окно на моем ноутбуке, отставляю его в сторону и не торопясь иду босиком к двери. Захожу на кухню и беру бутылку воды из холодильника. Выключаю телевизор в гостиной, но не раньше, чем переключаю несколько каналов.

Когда я, наконец, открываю входную дверь, мои глаза расширяются при виде Джеймс, стоящей на моем крыльце, одетую с головы до ног, как преппи[24] благотворитель. Как библиотекарша. Темно-синее короткое пальто застегнуто снизу доверху и завязано на талии. Из воротника ее жакета выглядывают жемчужины. Темно-синяя, черная с зеленым клетчатая юбка. Те же черные лакированные балетки, которые до сих пор преследуют меня во сне.

— Почему ты так долго не открывал эту чертову дверь? Я стучала пять раз! — Ее явное раздражение перемежается со стуком зубов.

— Я... — я тупо смотрю на нее. — Ты здесь.

— Я здесь, — кивает она с дрожью, обхватив себя руками. — Можно войти? Я замерзаю, и эта куртка не греет меня.

Это не ее обычное пуховое зимнее пальто.

— Черт! — Я отступаю в сторону, чтобы она могла войти и отхожу подальше, чтобы она могла войти в дом. — Входи. Вау. Что ты здесь делаешь? Не то чтобы я не рад тебя видеть, но я думал, что ты нужна Хейли…

— Парень, наконец, ответил ей, так что это была ложная тревога, — застенчиво улыбается она. — Кроме того, я поняла, что нужна ей не так сильно, как ты мне.

Мои уши обманывают меня, или ее голос звучит сексуальнее, чем обычно? Почти как она здесь, что бы…

Я отгоняюглупые мысли из головы и сглатываю, когда она проносится мимо меня в гостиную. Оглядевшись, Джеймсон оценивает небольшое пространство, которое четверо из нас называют домом. Ее взгляд падает на огромный шестидесятидюймовый телевизор. Два дивана, дерьмово-коричневого оттенка. Голые бежевые стены. Xbox Live и неорганизованную кучу игр, которые идут с ним.

Пирамида из пивных банок Зика и Дилана.

— Мне нравится, что вы тут все устроили.

Джеймсон медленно поворачивается ко мне, устаивает шоу из развязывания пояса куртки, расстегивания пуговиц, потом стягивает ее с себя и сбрасывает. Ее плечи и стройную фигуру прикрывает светло-голубой кардиган с блестящими темно-синими пуговицами. Он застегнут на все пуговицы, но он тонкий, и, черт возьми, не думаю, что под ним что-то есть. Жемчужное ожерелье обвивает шею, как воротник.

Соски. Твердые пики.

Жесткие.

Мой взгляд скользит по ее груди.

Черт, на ней есть лифчик? Почему, черт возьми, нет? Почему на ней клетчатая юбка? Наверняка, она дома зависала со своими соседками по комнате в штанах для йоги? Почему девушки носят эту хрень?

Я разинул рот, как школьник-подросток, глядя на ее невероятную грудь, на твердые соски, торчащие из-под мягкой ткани свитера, почти на сто процентов уверенный, что под ним она голая.

Я снова трясу головой: это невозможно.

Джеймсон никогда не ходила без лифчика на публике.

Зачем ей это?

Хватит пялиться на ее сиськи, чувак. Успокойся.

Джеймсон издает тихо хмыкает, вешая пальто на подлокотник нашего кресла, и скромная улыбка приоткрывает ее губы. Спокойно упирается бедром в спинку стула, скрестив ноги в лодыжках. Складывает руки на коленях.

— Так. И что теперь?

Мой взгляд возвращается к ее груди.

— Эээ.

Я могу придумать восемьсот вещей, чтобы ответить на этот вопрос, и все они включают обнажение, наготу и обнаженную плоть.

Она издает еще один приятный звук.

— Я думаю, может, мы пойдем в твою спальню? — Она воплощение невинности и класса, за исключением отсутствия лифчика. — Ну, знаешь, для уединения, на случай, если твои соседи вернутся домой.

Если Джеймсон добровольно хочет пойти ко мне в комнату в одной клетчатой юбке и кардигане, я не стану возражать.

Раньше в моей комнате были девушки, постоянный поток связей на одну ночь и перепихона. Фактически незнакомки в моей постели на ночь, ни на что не годные, кроме быстрого секса и шлепка по заднице, а затем прямо за дверь, тем же путем, которым они пришли. Ни одна из них не продержалась всю ночь, ни одна не дожила до утра. В любом случае, я не собираюсь упускать возможность узнать, что под этим кардиганом.

Я не полный идиот.

Я хватаю Джеймсон за руку и переплетаю наши пальцы. Веду ее по длинному коридору, выключая при этом свет. Съеживаюсь, когда открываю дверь в свою комнату.

— Черт, извини, что такой беспорядок. Я не заправлял кровать. Не думал, что у меня будет компания.

Я отпускаю ее руку и бросаюсь в комнату, поспешно натягивая одеяло на кровать. Бросаю подушки на место у изголовья. Бросаю грязную футболку в открытый шкаф.

— Подожди минутку.

— Себастьян, все в порядке. Правда.

 Джеймсон опускается на кровать, скрещивает ноги и сбрасывает балетки на пол. Отодвигает их в сторону, свесив ноги с края, ее красивые ярко-розовые ногти на ногах отполированы и блестят.

Мои глаза следят за движением ее пальцев, играющих с подолом клетчатой юбки. Ее клетчатой. Блядь. Юбки. Она раздвигает складки, давая мне редкий проблеск кремовой верхней части бедра, тени нижнего белья.

Кровь устремляется к мозгу внутри моих штанов, руки тянутся к волосам. Я шагаю к дальней стороне моей спальни, так как вид одной ее юбки творит невообразимое с моим членом.

Он дергается.

Если она делает все это сексуальное дерьмо нарочно, пытается заставить меня возбудиться и сойти с ума, это работает.

От электричества нашей химии у меня волосы встают дыбом. Прочищаю горло, проверяя способность говорить.

— Ты делаешь это нарочно? Потому что ты испытываешь мое терпение.

Ее пальцы нащупывают нижнюю пуговицу кардигана и дергают, затем задирают подол юбки, позволяя мне еще раз взглянуть. — Не понимаю, о чем ты.

Эти блестящие губы растягиваются в ангельской улыбке. Зубы впиваются в соблазнительную нижнюю губу.

— Окей. Ладно. — Я хватаюсь за ближайший стул, и до белых костяшек сжимаю его, когда она откидывается на спинку кровати и раздвигает ноги. Сидит, широко расставив колени, и играет, играет с нижней пуговицей своего топа.

Играет со мной.

— Хотя... — вздыхает Джеймсон. — Раньше мне приходило в голову, что ... — она замолкает, наклоняет голову и изучает меня живыми, горящими голубыми глазами. — Эти чувства не проходят, не так ли? На самом деле, — возражает она. — Они становятся все сильнее.

Я в замешательстве. О каких чувствах она говорит? Наша дружба? Наше свидание?

— Так что, я здесь, чтобы что-то с этим сделать. Пять свиданий долгий срок, а у нас уже есть то, чего нет у большинства пар. Мы друзья. — Нижнюю пуговицу проталкивают через петельку, выражение ее лица остается бесстрастным, даже когда ее отпускают. Потом еще...и еще, пока я не вижу плоский обнаженный живот и симпатичный пупок. — А ты не думаешь, что мы оба заслужили это, после того как были так терпеливы?

Верно.

Верно?

Мертвая хватка на моем стуле становится сильнее. Она…

Твою мать, она собирается раздеться?

— Иисус, Джеймсон,— Моя нога нетерпеливо, невольно начинает дергаться. — Ты меня соблазняешь?

Низкое м-м-м.

— Ты мне нравишься, Себастьян, — хрипло шепчет она. — Мне нравятся твои мозги и тело, и я устала говорить "нет". Устала от правил. Устала ждать свидания номер пять.

— Я тоже ... подожди. — Я правильно ее слышу? — Что?

— Ты меня слышал, — ухмыляется она.

— Да, я слышал. Я просто не уверен, что услышал тебя правильно.

Ее проворные пальцы скользят вниз по плоскому животу, поддразнивая пояс клетчатой юбки. Палец нежно прикасается к золотой пряжке, удерживающей её. Тянет кожаный ремешок через петлю нежным рывком.

— Слушай внимательно: я говорю "Да".

Зачарованный, я смотрю, как она встает. Шерстяная юбка расходится в стороны, открывая только пару лиловых кружевных трусиков. Трусики, о которых я мечтал снова и снова последние несколько дней. Трусики, которые буквально преследовали меня во сне. Бледно-фиолетовые, они обтягивают ее стройные бедра, и ничего не скрывают. Абсолютно. Ничего.

Ничего, кроме  кружева, созданного исключительно для того, чтобы досаждать моему уровню тестостерона. Они нескромные. Пикантные.

Великолепные.

Сексуальные фантазии о раскрепощенной библиотекарше сбываются.

Я отпускаю стул и с усилием поднимаю глаза на ее лицо, приближаясь к ней.

— Черт, серьезно?

— Да, — стонет она сквозь стиснутые зубы, когда мои цепкие руки сжимают ее тонкую талию, а затем скользят южнее по ее спине. Вниз по позвоночнику. Вниз по ее безупречной коже. Опускаясь тугой зад. Мои большие ладони проскальзывают в ее кружевные трусики, обхватывают ягодицы и …

Сжимают.

— Как далеко ты хочешь зайти? — стонет она, когда я шлепаю ее по заднице, растирая жалящую боль медленными кругами.

— До самого конца. — Я зарываюсь головой в основание ее горла, стону и прижимаюсь эрекцией к ее животу. — Скажи мне, что ты хочешь, Джеймс, скажи мне, и я сделаю это.

— Я хочу остаться на ночь. Это не перепихон. — Она выдвигает требования. — Это не секс на одну ночь. Я хочу уважения. Ты не можешь выгнать меня ни потом, ни утром. Я хочу, чтобы ты приготовил мне завтрак на своей кухне.

Мои ладони продолжают поглаживать ее великолепный зад, заставляя покраснеть.

— Как насчет вафель?

— Вафли, звучит восхитительно, —  задыхается она, и мой член плачет от радости.— И я хочу снять с тебя майку.

— Да, мэм.

Потянувшись за подолом темно-синей футболки, я стягиваю ее с себя и швыряю на деревянный пол. Она падает кучей рядом с ее туфлями.

— От чего хочешь избавиться дальше?

— От всего. — Джеймсон наклоняется вперед, облизывает гладкую кожу моей ключицы и дует, одобрительно напевая. — Но начнем с твоих спортивных штанов.

Она нежно кладет свои руки на меня, легкие, как перышко, пальцы оставляют след удовольствия, когда они следуют за мускулами моих бицепсов. Предплечья. Вниз по моему твердому, как камень, прессу. Кончик ее пальца неторопливо обводит вокруг моего пупка, пока не достигает резинки, низко сидящей на моих бедрах.

Вместе мы развязываем шнурок на поясе. Стягиваем штаны, после я начинаю брыкаться, спотыкаюсь, чтобы их снять. Стою в одних серых боксерских трусах.

Джеймсон слегка подталкивает меня к изножью кровати, приказывая мне сесть.

Как возбужденный, послушный щенок, я подчиняюсь, практически задыхаясь.

Джеймсон наклоняется ко мне, ее шелковистые каштановые волосы касаются моей обнаженной груди. Ее рот касается уголка моих губ.

— Теперь моя очередь.

Она тянется к средней пуговице кардигана.

— Будь нежной со мной, Джеймс. У меня не было секса ни с кем со времен Юты. Я так много дрочил, что мой член натерт, по-настоящему, натерт.

Как тебе моя предельная честность?

Джеймсон наклоняется, целует меня в уголок рта и напевает мне на ухо: — Ты хочешь, чтобы я занялась с тобой сладкой, сладкой любовью, малыш? И никакого жесткого секса.

Срань господня, эти её грязные разговорчики.

— Да, первое предложение, кажется, подходит. Затем я хочу, чтобы ты обнимала меня, пока не придет время завтрака.

— Думаю не только о сексе, но и о вафлях, — воркует она.

Мы оба смеемся; черт, она смешная. И умная. И красивая. И звук моего имени на ее губах лучше любой победы.

Сексуальнее любого стона.

 

Глава 35.

«Если бы твоя левая нога была обедом,

А правая — ужином,