Понятие и характеристика синтаксических структур: история вопроса

Традиция научного изучения синтаксиса восходит к первым опытам классификации и анализа суждений, предпринятым древнегреческими философами. Слово «синтаксис» (др. греч. sintaxis «построение вместе», «военный строй») начали употреблять стоики (III в. до н. э.) для обозначения логической структуры высказываний. У Аполлония Дискола (II в. н. э.) предметом синтаксиса являются уже собственно языковые явления - связи слов и их форм в предложении.

До конца XIX в. в языкознании не было четкого разделения между синтаксическими, логическими и психологическими понятиями. Грамматический анализ предложения проводился в терминах априорных логических категорий - например, не разграничивались логическое «подлежащее» (субъект) и грамматическое подлежащее. Фонетика и морфология рассматривались как изучение языковых форм, а синтаксис - как изучение способов выражения в языке логических единиц и отношений (в современной лингвистике эта проблему относят к ведению семантики). В рамках логического подхода к языку в XVII в. французские ученые А. Арно и К. Лансло, авторы «Грамматики Пор-Рояля», предприняли первую попытку создать объяснительную синтаксическую теорию: языковые факты таковы, какими мы их наблюдаем, потому что они отражают определенные принципы мышления. Во второй половине XIX в. под влиянием философии языка В. фон Гумбольдта возник и получил распространение психологический подход к грамматике, в первую очередь к синтаксису (Х. Штейнталь, Г. Пауль, А.А. Потебня), в котором место логических категорий заняли психологические (такие, например, как «представление»)[20].

Ф. де Соссюр[21] предпринял разделение языка - абстрактной системы, лежащей в основе речевого поведения, и речи - актуализации, практического осуществления этой системы в процессе ее использования людьми, Ш. Балли разграничил в синтаксисе проявления языка и проявления речи, В.В. Виноградов противопоставил «строительный материал» для предложений (слова и словосочетания) и сами предложения, т. е. единицы коммуникативного уровня, обладающие признаками предикативности и модальности. Эта проблематика сохраняет актуальность до нашего времени: проблеме разграничения номинативного («языкового») и коммуникативного («речевого») аспектов предложения посвящены, в частности, работы А. Гардинера, Н.Д. Арутюновой, В.А. Звегинцева и других авторов. В синтаксической концепции Н.Ю. Шведовой противопоставление предложения и словосочетания выразилось в виде различия абстрактных структурных схем, которые характеризуют предложения, и присловных связей, определяющих структуру словосочетания.

В. Матезиус[22], развивая идеи А. Вейля, Г. Пауля и некоторых других лингвистов XIX в., показал, что в синтаксисе отражаются два разных вида деятельности говорящего, соответствующие двум видам членения предложения - грамматическому (например, разделение на подлежащее и сказуемое) и актуальному - на тему, т. е. исходный пункт сообщения, и рему, т. е. сообщаемое. Автор концепции «структурного синтаксиса» Л. Теньер разработал универсальную модель предложения, опирающуюся на некоторые принципиально важные постулаты: всеобщность и однонаправленность синтаксической связи; наличие в предложении одного грамматического центра (глагола), сочетаемость которого определяет структуру предложения; неединственность способа отображения структурной иерархии в линейную последовательность синтаксических единиц; различие участников ситуации (актантов) и ее «обстоятельств» (сирконстантов).

Настоящий прорыв в изучении синтаксиса произошел после выхода в 1957 году работы Н. Хомского «Синтаксические структуры»[23]. С именем Хомского связана не только определенная лингвистическая теория - порождающая (генеративная) грамматика, но и целый переворот во взглядах на изучение языка - переход от преимущественно описательной методологии к методологии объяснительной, то есть ориентированной на теорию.

В первой монографии Хомского было реализовано представление о языке как механизме порождения бесконечного множества предложений с помощью конечного набора грамматических средств, для чего он предложил понятия глубинной (скрытой от непосредственного восприятия и порождаемой системой рекурсивных, т.е. могущих применяться многократно, правил) и поверхностной (непосредственно воспринимаемой) грамматических структур, а также трансформаций, описывающих переход от глубинных структур к поверхностным.

Модель «Аспектов», или стандартная теория, изложенная в книге Хомского «Аспекты теории синтаксиса» (Aspects of the Theory of Syntax, 1965, рус. пер. 1972[24]), представляет собой прежде всего попытку введения в формальную модель семантического компонента так называемых правил семантической интерпретации, приписывающих значение глубинным структурам.

Н. Хомский выделил два понятия: языковая способность (competence) и языковая активность (pеrfоrmanсе). Языковая способность - это нечто вроде потенциального знания языка. Языковая активность - процессы, которые происходят при реализации этой способности в речевой деятельности. Показательно, что, по Н. Хомскому, языковая способность первична, она определяет языковую активность, а не наоборот.

Центральный тезис трансформационной грамматики, ее отличительная особенность состоит в том, что адекватная грамматическая теория должна различать базовую структуру и поверхностную синтаксическую структуру, глубинную грамматику и поверхностную грамматику.

Синтаксический компонент грамматики, или теории языка, представляет собой систему правил, допускающих или предписывающих выполнение определенных действий над элементами определенного типа. Эти терминальные элементы мыслятся как минимальные единицы смысла, атомы, которые язык структурирует посредством синтаксиса. Хомский называет эти минимальные единицы формативами.

Точка зрения Хомского довольно распространена, но не общепринята. К числу важнейших синтаксических теорий, наряду с порождающей грамматикой, можно отнести: теорию принципов и параметров, категориальную грамматику, функциональную синтаксическую типологию и синтаксис в модели «смысл текст», проанализировать которые в рамках данной работы не представляется возможным.

В настоящее время все большее распространение получает взгляд на любое предложение как на единицу, являющуюся членом нескольких пересекающихся парадигм - синтаксической, актуализационной, трансформационной (интерпретационной). Формальные и семантические расхождения между членами синтаксической парадигмы связаны с различиями в выражении категорий:

- времени,

- модальности,

- утвердительности-отрицательности,

- невопросительности-вопросительности,

- грамматической перспективы предложения (активность, демиактивность, пассивность, демипассивность).

Составляющие парадигму предложения могут также различаться способом представления семантического субъекта, актуальным членением и некоторыми другими характеристиками, не нарушающими тождества смыслового инварианта. Г.А.Золотова предложила термин синтаксическое поле предложения. Она же разработала концепцию синтаксического поля предложения.[25] Исходное, ядерное предложение поля представляет структуру ситуации нейтральным и экономным образом. Предложения ядра, по словам Г. А. Золотовой, должно отличать «единство синтаксического, морфологического и семантического в их структуре»[26] Такие предложения включают только слова изосемических подклассов. Вводя в синтаксическую теорию понятие изосемии, Г. А. Золотова пишет: «По признаку соответствия / несоответствия семантики подкласса основной семантике данной части речи разграничим изосемические и неизосемические подклассы слов. Слова изосемических и неизосемических подклассов служат средствами соответственно прямой и косвенной номинации референтов. Под изосемией в синтаксисе понимается соответствие между категориальными значениями структурных компонентов предложения и категориальными значениями их денотатов в реальной действительности.[27]

В отличие от Г. А. Золотовой, присваивающей статус подлежащего целому ряду форм косвенных падежей, И. А. Мельчук[28] выделяет нулевые подлежащие как в конструкциях с неназванным субъектом, так и в конструкциях с субъектом выраженным. Среди типов русских бесподлежащных предложений, традиционно относимых к «безличным», нет таких, которые характеризовались бы постулируемым для исходных, ядерных синтаксических структур комплексом признаков. Нулевое подлежащее - семантически значимый структурный признак, свидетельствующий о маркированности конструкции.

Таким образом, очевидно, что по вопросу понятия синтаксической структуры в литературе нет единства. Мы полагаем, что под синтаксической структурой в общем виде следует понимать систему единиц речи, состоящих между собой в различных синтагматических (линейных) и парадигматических (нелинейных) отношениях, объединенных на основе вариативно-инвариантного принципа. Такая формула позволяет раскрыть функциональную ценность языковых элементов на основе важнейшего методологического принципа трактовки языка как общественного явления.

Предпримем далее попытку объяснить особенности синтаксических конструкций в языке масс-медиа.