Образы и знаки катакомбного искусства

Христианское искусство родилось далеко не сразу и появилось совсем не в таком виде, в котором мы сегодня его знаем, в виде расписанных храмов с иконостасами, иконами, фресками, скульптурами. Первые христиане вообще не знали храмов. Если первая община апостолов еще собиралась в Соломоновом притворе Иерусалимского храма, то после разрушения храма и распространения христианства по Римской империи христиане не имели возможности строить храмы, потому что три века христианство было гонимым.

Но богослужения совершались в домах, в отдельных горницах, и в катакомбах, в местах захоронений, которые особенно хорошо сохранились в Риме. Ну, не только в Риме, есть в Неаполе, в Греции катакомбы, но римские катакомбы дают нам возможность увидеть вот это зерно, которое пало в землю, глубоко в землю, и потом дало великий плод христианской культуры, как, собственно говоря, нам и рассказывает евангельская притча.

Катакомбы – это такие места, где когда-то была выработка туфа, а потом в этих галереях, очень длинных, многокилометровых, стали хоронить. И, собственно говоря, первые христиане и были теми общинами, которые следили за кладбищами. Так они могли существовать и так они могли безбоязненно здесь собираться. И, собственно, из первого воспоминания, вернее, свидетельства из нехристианского источника, мы как раз знаем об этом: о том, что они собирались в катакомбах на кладбищах. Это письмо Плиния Младшего, римского писателя, императору Траяну. Плиний пишет, что есть некие христиане, которые собираются на кладбищах и воспевают Христа как Бога.

И, собственно, это мы и видим на стенах катакомб. Потому что в длинных галереях, где хоронили в нишах, в очень малых количествах, потому что катакомбы были разграблены, но сохранились изображения, и граффити, и саркофаги, которые дают нам представление о том, каким же было первое христианское искусство. В длинных коридорах в основном ниши; на панелях писали имена умерших, иногда эпитафии, иногда изображения. Эти коридоры иногда раздвигались, делались такие небольшие комнаты, иногда достаточно просторные, кубикулы с аркосолиями, где в арке, в такой арочной нише стояли саркофаги. Считается, что вот на этих саркофагах совершали первые литургии христиане. Собственно говоря, с тех времен сохранилась традиция под алтарем делать небольшой реликварий с мощами мучеников. Или антиминс, который кладется на престол, — в него тоже вшивается частичка мощей.

Итак, вот здесь, в катакомбах, на гробах мучеников, первые христиане совершали свои литургии. И первое христианское искусство и родилось из литургии. Еще не было храмов, были только помещения, приспособленные для богослужений, но уже на стенах возникают образы, которые передают смысл проповеди христиан, смысл самой веры – веры в Воскресение прежде всего, в воскресшего Спасителя – и евхаристические символы.

В катакомбах Каллиста – это одни из древнейших катакомб – есть изображение, датированное II в. Т.е. это очень раннее изображение, где мы видим евхаристические символы – хлебы и рыбы. Ну, мы помним притчу об умножении хлебов и рыб, но, помимо этой притчи, рыбы и хлеб символизировали также евхаристию. Вот здесь совершалась евхаристия, и евхаристию же изображали на стенах.

На древних саркофагах мы тоже видим изображение рыбы. Рыба вообще такой очень емкий символ, потому что это и образ Христа. До IV в. мы не находим изображения Христа такие, к каким мы уже привыкли потом уже, в канонической иконографии, но мы видим скрытые символы Христа. И прежде всего это образ рыбы. Само слово «рыба», «ихтюс» (др.-греч. ἰχθύς) — вот на саркофаге III в. мы как раз видим надпись «ихтюс зонтон». «Ихтюс» — это «рыба» по-гречески, но в то же время это и такой акростих, или аббревиатура: из букв этого слова складывается целая фраза «Иэсус Христос Теу Гюйос Сотер» (др.-греч. Ἰησοὺς Χριστὸς Θεoὺ ῾Υιὸς Σωτήρ), т.е. «Иисус Христос Божий Сын Спаситель». И это как бы тайный знак, который был ведом христианам, что речь идет именно о Христе. «Зонтон» от слова «зои», «жизнь», т.е. «жизнеподатель» мы могли бы сказать или «дающий жизнь». Здесь как раз именно так Христос и рассматривается.

Но рыбы также символизируют и христиан. В данном случае две рыбы, которые направлены к якорю – а якорь тоже символ Христа, символ той веры, которую дает Христос, надежной, которая держит корабль (символ церкви) и не дает ему погибнуть в волнах житейских бурь.

Тертуллиан, раннехристианский писатель, пишет: «Мы, христиане, как рыбки за рыбой-Христом, движемся в невод Царства Небесного». Помните притчу о неводе, притчу о Царстве Небесном? Вот все эти евангельские притчи и дали почву для раннехристианского символизма, который потом сформировал и общехристианский символизм, перешедший уже в более зрелое искусство.

Очень часто мы видим на стенах катакомб изображения молящихся людей, орант и орантов. Оранта – женщина, орант – мужчина. Вот перед нами катакомбы Присциллы, где изображена женщина с поднятыми руками. Очень часто этих женщин ассоциируют с изображением Богородицы, но это не всегда так, потому что довольно рано начинается традиция подписания изображений, и тогда мы различаем просто молящуюся женщину и Богородицу. Вот здесь рядом сидит женщина с ребенком на руках – это может быть и женщина, которая похоронена здесь, и женщина, которая, может быть, символизирует Божью Матерь. Кстати, изображения Богородицы в катакомбах раньше встречаются в известном нам виде, чем даже изображения Христа, что тоже очень интересно.

Большинство изображений, которые символизируют, или ассоциируются, или дают аллюзию на Христа, относятся к Ветхому Завету. Пожалуй, ветхозаветных изображений в катакомбах намного больше, чем новозаветных. Это прежде всего те образы, которые пророчески говорят о Христе, и прежде всего пророк Иона, потому что сам Спаситель сказал, что нет более знамений, чем знамения пророка Ионы, который был три дня во чреве кита, как и Спаситель будет три дня во чреве смерти, а потом воскреснет. Или три отрока в печи огненной – тоже образ смерти и воскресения, или огненного пламени, который не коснулся этих отроков из книги пророка Даниила, и они вышли из печи, как образа смерти, живыми.

Если говорить о новозаветных изображениях, то чаще всего мы видим поклонение волхвов. Это тоже символизирует связь вот этого как бы ветхого мира с новым, который приходит с христианством. Ветхозаветная мудрость и даже мудрость языческого мира, можно сказать, олицетворенная в волхвах, поклоняется уже родившемуся Спасителю. Для раннего христианства это было очень важно – подчеркнуть вот это новое, что приходит в мир ветхий. Но в то же время из ветхого мира очень много христиане взяли.

Если мы посмотрим на то, как оформляются вот эти катакомбные кубикулы, то мы увидим очень много связей, например, с фресками Помпеи, потому что все разгранки, все структуры этой росписи очень похожи на фрески Помпеи и Геркуланума или на другие античные фрески. И сама, собственно, техника античной фрески и потом техника иконописной энкаустики будет взята из античности, из греко-римской культуры. Или техника мозаики. Т.е. ничего христиане не придумали, но они все это богатство претворяли в проповедь.

Был спор между Тертуллианом и другими отцами о том, что можно взять из языческого мира. Тертуллиан был ригористом, он говорил: «Что общего между Иерусалимом и Афинами? Что общего между Академией и церковью?» Нам, дескать, ничего не надо из языческого мира. Но победила более умеренная позиция Иустина Философа, Иустина Мученика, который считал, что все принадлежит христианам, вся мудрость мира готовила приход Христа, и Ветхий Завет, и языческие мудрецы-философы, которые были христианами до Христа. Вот эта позиция победила.

Пастырь добрый

И поэтому мы очень много видим здесь таких античных сюжетов, которые перетолковываются уже в христианском виде. Например, одно из первых изображений Христа в виде доброго пастыря, катакомбы Каллисты III в. Здесь мы видим юношу, который несет овечку на плечах. Такие изображения языческих богов существовали и в дохристианские времена. Так изображали, например, Гермеса. Но поскольку Спаситель сказал о себе: «Я есть добрый пастырь, и овцы мои знают мой голос», то именно в виде доброго пастыря первые христиане и представляли Христа.

Мы видим изображение Христа в виде юноши, причем юноши, в котором мы не сразу узнаем Христа, — это безбородый юноша. Такое изображение юного Спасителя будет потом и в раннехристианских храмах. Вот оно появляется уже в катакомбах. Например, катакомбы на Виа Латина, где представлен эпизод уже из Нового Завета – разговор Христа и самарянки у колодца. Образ колодца тоже такой символический, встречается в Библии и часто встречается в росписи катакомб.

Если говорить уже об образе Христа в той иконографии, которая нам сегодня знакома и которая тоже имеет древний характер, древнее происхождение, то все-таки мы видим, что такое изображение, такой образ появляется в IV веке. Это символично, потому что покуда сама проповедь была скрыта, пока христиане были преследуемы, могли собираться только тайно, то прикровенен был и образ Христа. Но как только проповедь была уже «не на ухо, а с кровель», по евангельскому выражению, т.е. всему народу, то появляется открыто и образ Христа.

IV век – это граница. Вот мы видим катакомбы Коммодиллы IV в., и здесь одно из первых изображений Христа в виде человека средних лет, с бородой, с такими волнистыми волосами до плеч, и надпись: альфа и омега. Мы знаем, что именно так называет себя Христос в Книге Откровений Иоанна Богослова. Подпись «ИС ХС» появляется гораздо позже, но альфа и омега было всем как раз понятно. С одной стороны, это понятно христианам, с другой стороны, это уже более открытый образ Христа. Т.е. к IV в. то зерно, которое было брошено в римскую почву, в почву античной эллинской культуры, вернее, эллинизма, потому что здесь соединились и греческие корни, и римская империя, вот через эту почву проросло древо христианского искусства.

Причем если говорить с точки зрения искусства, то мы видим очень разные изображения, от очень примитивных граффити – вот в виде птички (символ души) с веточкой или с венцом, примитивных изображений человечков, или отдельные рыбки, кораблик, какие-то овечки и т.д. – до изображений с такой античной профессиональной пластикой рельефа, например рельефа саркофагов.

Знаменитый саркофаг Юния Басса, IV в., дает нам прекрасную пластику, действительно греко-римскую, здесь и греческие корни видны, и римская проработанность ликов, портретность. Но опять же здесь христианская символика: перед нами юный Христос, раздающий апостолам Петру и Павлу… Причем Петр и Павел очень рано вырисовываются в своей иконографии, возможно даже, что это портретные образы, потому что появляются они в катакомбах очень рано. По всей видимости, по словам очевидцев сохраняется сначала их, может быть, устная портретность, а потом, может быть, она в иконографию входит, но мы их узнаем, Петра и Павла. Эта композиция получила название «Традицио легис» (лат. traditio legis), «Передача закона»: Христос, как юный философ, раздает свитки апостолам, передает им закон, Завет. Здесь мы видим и образ юного Христа, который будет еще несколько веков жить в христианстве, и эту сформировавшуюся композицию, которая тоже будет потом и в раннехристианских храмах, и изображение апостолов как философов.