Базилика – место собрания

IV в., как я сказала, рубеж. Рубеж, потому что с приходом к власти императора Константина ситуация меняется. Христианство из гонимой религии становится религией открытой. При Феодосии, уже через полвека, она становится государственной религией. Император Константин Великий в 313 г. издает Миланский эдикт, и по нему христиане получают возможность открыто исповедовать свою веру, а значит, и строить храмы, их расписывать, открыто совершать богослужения и т.д. Христиане не взяли для храмов никакие формы языческих храмов. Языческая архитектура не была для них произведением искусства. Для них это были капища, где совершались идоложертвенные ритуалы. Поэтому ни греческий храм, ни египетский, ни римский не стал основой раннехристианского архитектурного творчества.

А взяли они базилику. Базилики («базиликос» от слова «базилевс» – «царь», «император») – гражданские сооружения, в которых совершались собрания, заседания, суды и т.д. Т.е. это такое здание, которое приспособлено для собраний, собственно, что и нужно было первым христианам. Сохранилась такая раннехристианская базилика в Трире, это был тронный зал императора Константина, потом она перестраивалась, потом ее приспособили под храм.

Ну, вот она дает нам возможность увидеть внутренность и внешность, довольно простую, раннехристианской базилики, где поначалу даже могло и не быть изображений. Но постепенно, конечно, христиане наполняли их изображениями, потому что храм родился как бы изнутри, из литургии. Уже изображения как бы сформировались в своей основе, архитектура появилась гораздо позже, чем изображения. Здесь, казалось бы, логика даже нарушена, но древо христианства произрастает изнутри, и христианская культура тоже произрастает изнутри именно литургии.

Вот еще один пример такой базилики – базилика святой Сабины в Риме V в., где мы видим римскую колоннаду, видим апсиду, причем апсида была и в гражданских сооружениях – там обычно сидел или император, если это императорская базилика, тронный зал того же Константина, или судьи сидели во время судов, или главы города, если это какое-то городское собрание, и т.д. Т.е. даже в этом случае христиане ничего не изобретали. Но они очень умело приспосабливали все формы античной культуры к своим нуждам.

Базилика чем была еще интересна: средний неф можно было повышать, чтобы через окна лился свет, расширять, добавлять нефы, чтобы опять же вместить гораздо больше людей, и вот этот базиликальный разрез и вообще базиликальная форма потом дает основу в основном для храмов латинской традиции. Греческая базилика будет постепенно собираться под купол, да, появится купол как образ неба, и из этого потом сформируется крестово-купольная система храмов. Но в ранний период – IV, V, VI век – превалируют, конечно, базилики.

Вот еще одна базилика, Сан-Джорджо-ин-Велабро в Риме, V в., совсем простая, сохраняет нам представление о раннехристианском храме.

Конечно, внешне большинство базилик перестроены, как, например, одна из древнейших базилик Рима, Санта-Мария-Маджоре. Она имеет фасад уже барочный, а кампаниллу, колокольню – ренессансную, даже предренессансную, романскую.

Но внутри, даже при том, что она тоже могла быть перестроена очень сильно, мы видим все-таки отголоски вот этого древнего раннехристианского храма. И что особенно интересно в этой базилике Санта-Мария-Маджоре: мы видим, что прежде всего украшение раннехристианского храма – это алтарная часть. Сама форма круглой апсиды была, все-таки христиане ее переосмысляют как образ рая, образ Царства Небесного, поэтому прежде всего в раннехристианских храмах украшается именно она, украшается мозаикой. Вот здесь на Триумфальной арке, т.е. на восточной стене с аркой, ведущей в алтарную часть, и в самом алтаре сохранились прекрасные раннехристианские мозаики.

Они еще полны римской стилистики, такой немножко брутальной, немножко жестковатой. Потом все будет как-то меняться в стиле, но уже основы мы видим – зерно, посеянное еще в почву катакомб, уже дает удивительные плоды.

Здесь с одной стороны история новозаветная, с другой стороны ветхозаветная, но вот мы видим Божью Матерь, которая сидит в одеждах римской знати. Она одета, как римская аристократка – с украшениями, с короной на голове. И волхвы, которые приходят в экзотических персидских одеждах, и ангелы, стоящие в воинских позах, и удивительное изображение апостолов…

Очень рано появляются символы евангелистов в виде ангела, льва, тельца и орла. Этот образ, который появляется в видении Иезекииля ветхозаветном и потом повторяется буквально в книге Откровение Иоанна Богослова, уже во II в. святой Ириней Лионский перетолковывает как символы четырех евангелистов, хотя у Иезекииля сказано, что каждое из четырех животных имело четыре лица. Но тем не менее отцы подхватывают идею, что каждое из этих четырех животных символизирует одно из Евангелий, действительно как бы подчеркивая особенность каждого Евангелия. Если Евангелие от Матфея начинается с человеческой родословной Христа, то существо с человеческим лицом – ну, оно у нас изображается как ангел. Если богословие апостола Иоанна – это высокое богословие, то оно символизируется орлом, птицей, которая выше всех летит. Евангелие от Марка символизируется львом, потому что лев от колена Иудина, царское животное и т.д., связанное со Христом. А Лука больше говорит о жертве, и здесь жертвенное животное – бык, телец. Хотя у разных отцов встречаются немножко разные толкования и ассоциации с этими животными, существами ангельского мира, но утвердилась вот такая схема. И рано появляются изображения престола с лежащим Евангелием, или с крестом, или даже с голубем на престоле – образ Царства небесного и таинственный образ Троицы.