Разница между человекоугодием и любовью. Единство не создается, оно обнаруживается

Хотелось бы уточнить разницу между человекоугодием и любовью. Допустим, в ситуации, когда мы во всем соглашаемся с начальницей, которая сильно нервничает, пытаемся безоговорочно исполнить ее требования, можно говорить о человекоугодии, если при этом мы стремимся добиться ее расположения, а через него — каких-то выгод для себя. Если же мы пытаемся успокоить и вывести из стрессового состояния человека, сознавая, что в данный момент он просто не в состоянии воспринять даже самую конструктивную критику или возражения — мы действуем по любви. Нами движет не дух выгоды, а дух заповеди Христовой.

Если по нашей вине собеседник придет в еще большее смятение и раздражение, то по духовным законам это состояние передастся и нам, то еще долго не сможем обрести внутреннее спокойствие. Работа будет валиться из рук. Поэтому в такие минуты нужно все усилия направить на то, чтобы сдержаться, не вспылить. Внутри может всё кипеть, но, пока гневное слово еще не сорвалось с языка, ты еще «держишься», а как только оно будет сказано — словно что-то обрывается, силы тут же уходят.

Нужно отметить самое главное. Не обращая внимания на колкости и резкости другого человека, пропуская их мимо, мы можем двигаться напрямую к конструктивному с ним диалогу, даже если он сам в этот момент к такому диалогу отнюдь не стремится. В повести «Доброе слово» из книги «Отец Арсений» подобная ситуация показана очень убедительно. В ней рассказывается история женщины, которая вышла замуж за вдовца. Его дочь мачеху возненавидела, стала все делать назло, запустила учебу в школе, стремилась всячески поссорить своего отца с его женой, навлечь на нее недовольство мужа. Однако женщина, не реагируя на злобные выходки падчерицы, сумела завоевать ее любовь терпением, выдержкой, заботой. Любочка, как звали девочку, выросла, стала медиком. И начинается история с эпизода, когда заведующая удивляется способности юной медсестры Любы мгновенно вызывать доверие и расположение любого пациента. И дальше она рассказывает, что такому подходу к людям научила ее мачеха.

 Есть высказывание древнего писателя: «Единство не создается, а обнаруживается». Нам добиться этого очень часто мешают эмоции. Вместо того, чтобы остановиться, сдержать свое раздражение, мы своими репликами типа: «Кто вам дал право себя со мной так вести?», и подобными, лишь увеличиваем агрессию.

В контексте приведенного высказывания вспоминается еще один российский фильм — его название в данном случае не имеет большого значения, потому что важна только финальная сцена. Древняя Русь. Враждующие князья. Вот-вот готова вспыхнуть междоусобная битва — войска разделяет река, а два князя посредине ее, на плоту, пытаются вести мучительно трудные переговоры. Причем один из них настроен так воинственно, что просто не хочет и не способен услышать своего оппонента, на все он отвечает восклицанием: «Так что же? Сеча?!» Второй же стремится к миру и, сдерживаясь невероятным усилием, словно не замечает агрессивной неуступчивости и воинственности. В конце концов его миролюбивый настрой и терпеливое отношение берут верх. Все заканчивается миром, и русские воины, которым не пришлось сражаться друг против друга, радостно братаются.

[1] «Человек, разумеется, во многом детерминирован, то есть определяется предпосылками — биологическими, психологическими или социальными, и в этом смысле он отнюдь не свободен, не свободен от этих предпосылок и вообще не свободен от чего-либо, существует лишь свобода «для», а не «от», свобода занять определенную позицию по отношению ко всем предпосылкам, и об этой особой человеческой возможности пандетерминизм забывает, в упор ее не видит.

И не надо напоминать мне о том, насколько обусловлено бытие человека, — в конце концов, я врач с двумя специальностями, невролога и психиатра, и очень неплохо разбираюсь в биопсихологическом устройстве человека, однако я не только медик-специалист, но и человек, переживший четыре концентрационных лагеря, а потому я знаю также, что человек обладает свободой выйти за пределы всех предпосылок и противопоставить даже самым тяжелым и страшным обстоятельствам ту силу, которую я решил назвать упрямством духа» [см. «Генетический редукционизм и аналитический пандетерминизм» из книги Виктора Франкла «Доктор и душа: Логотерапия и экзистенциальный анализ» (переводчик Любовь Сумм)].

[2] URL: http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/1899/.

[3] URL: http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/1939/.

[4] «Согласно принципу доминанты, мы видим во встречном человеке преимущественно то, что по поводу встречи с ним поднимается в нас, но не то, что он есть. А то, как мы толкуем себе встречного человека (на свой аршин), предопределяет наше поведение в отношении его, а значит, и его поведение в отношении нас.

Иными словами, мы всегда имеем во встречном человеке более или менее заслуженного собеседника. Встреча с человеком вскрывает и делает явным то, что до этого таилось в нас; и получается самый подлинный, самый реальный — объективно закрепляющийся суд над тем, чем мы жили втайне и что из себя втайне представляли.

Вот так принцип доминанты в социальном аспекте превращается в закон заслуженного собеседника. Если встречный человек для тебя плох, то ты заслужил его себе плохим, —для других он может был и есть хорош! И ты сам виноват в том, что человек повернулся к тебе плохими сторонами». «Солипсисту заслуженный собеседник - это он сам, от которого некуда скрыться. Простому и открытому человеку заслуженный собеседник — всякий встречаемый человек и всякое встречаемое бытие, которое открывается по содержанию именно таким, каким их человек себе заслужил: доброму — добрые, злому —злые, любящему — любящие, благорасположенному — благорасположенные» [из сборника творений Ухтомского А.А. «Доминанта. Статьи разных лет. 1887-1939»].