О епископе Иоанне, его поведении и неразумии, вздорных словах и делах, и о том, какие знамения явил на нем бог.

Другой епископ Иоанн, — если можно его назвать епископом, — был сыном бывшего патриарха Парена; это был лицемерный человек, показывавший на глазах у людей будто постится и носит власяницу, и даже обуви не одевал, а [205] обматывал (ноги) летом рогожей, а зимою соломенным жгутом; но он глубоко погрязал в жадности и забыл имя бога от жадности, до того, что совершал недостойные и невероятные дела.

Случилось ему раз куда-то поехать; сидел он верхом на вьючном животном и ехал; повстречался ему незнакомый мирянин молодого возраста, верхом на коне, с мечом на поясе, с шашкой на боку, с луком и колчаном за спиной, с вымытыми смазанными волосами, с шапкой на голове и плащом на плечах. Он ехал своей дорогой, быть может с разбоя. А конь, на котором он сидел, был рослый, хорошей масти и хорошего хода,. так что, когда епископ Иоанн издали заметил коня, то удивился и загляделся. Когда всадник подъехал к нему, Иоанн, дождавшись его, вдруг схватил за узду лошади исказал: “Слезай сейчас с коня, мне надо поговорить с тобой”. Человек сказал: “Ни ты меня не знаешь, ни я тебя, о чем это ты хочешь говорить со мной?” Так как человек этот был пьян, то очень упрямился, не желая слезать с коня. Но Иоанн принудил его слезть с коня и отвел его в сторону от дороги. Там он велел человеку стать на колени и сказал: “Рукополагаю тебя во священники”. А тот сказал в ответ о себе: “Я с младых лет занимаюсь разбоем, убиваю людей, совершаю злодеяния, веду распутную жизнь, я и теперь занимаюсь этим делом, не достоин я этого”. Человек очень упрямился и спорил, ноИоанн еще сильнее принуждал его. Наконец, Иоанн насильно повалил его на землю, положил на него руку, в знак рукоположения его в иереи, потом, подняв его на ноги, велел ему распустить, узлы плаща и накинуть на себя рясу и сказал: “Иди в свое село и будь иереем в этом селе”. Он даже не знал, из какого села был этот человек. Потом Иоанн подошел к коню и, положив на него руку, сказал: “А этот конь пусть будет мне платой за то, что я рукоположил тебя в священники”. Человек упорствовал, не хотел давать коня, но он насильно отнял коня и отпустил человека. И все это случилось из-за лошади.

И человек тот, одевший вопреки волерясу, вернулся домой, вошел в дом к себе, к семье своей и сказал жене и членам семьи: “Вставайте, помолимся!” А они сказали: “Что ты, с ума сошел, не бес ли вселился в тебя?” А он опять сказал: “Вставайте, помолимся, потому что я — иерей”. Они удивились, [206] кто краснел, кто смеялся. После долгого упорства они, наконец, согласились помолиться с ним. Потом жена сказала мужу: “Ведь ты был только оглашенным и не был крещен”. Человек сказал жене: “Разве дал он мне подумать, ошеломил он меня, я и забыл сказать ему это, а он рукоположил меня в иереи и, взяв лошадь с уздой и седлом, уехал”. Домашние сказали человеку: “Встань, пойди опять к этому епископу и скажи: “Я не был крещен, как ты мог сделать меня иереем?” Он отправился к епископу и сказал: “Я не был крещен, как ты меня сделал священником?” Иоанн сказал: “Принесите мне кувшин воды”. Взял воду, вылил ему на голову и сказал: “Ступай, вот я окрестил тебя”. И сейчас же услал этого человека от себя.

Глава IX

О том же Иоанне.

Однажды этот Иоанн проходил мимо чьих-то садов; было время обрезки (виноградных лоз). Кто-то из сада окликнул его и сказал: “Владыко епископ, благослови нас и наши сады”. Иоанн сказал: “Терние и волчецы да вырастут тут”. Человек сказал: “Терние и волчецы да вырастут на тебе за то, что понапрасну проклинаешь нас”. И от бога было знамение, ибо когда епископ дошел до своего жилища, то подвергся напасти, по всему его телу пошло колотье, словно от колючек. Много дней он ужасно страдал от болей и был в большой тревоге. Наконец, он послал человека за садовником, призвал к себе и умолял, чтобы тот помолился об избавлении его от болей. А садовник сказал: “Кто я такой, чтобы благословлять или проклинать, да еще такого человека, как епископ”. А Иоанн до того понуждал его, что садовник встал на молитву и сказал: “Господи боже, ты знаешь, что я грешный недостойный человек, не знаю, как я попал в эту беду: ты избавь меня от этого зла, ибо говорят, что ты проклял епископа и по слову твоему случилось это происшествие. Лучше бы мне умереть, не знаю, что говорят обо мне”. Как он это сказал, епископ тотчас же исцелился, из всего тела его высыпались колючки; и похожи они были на колючки растений. Он тотчас вылечился от болезни и стал здоровым. [207]

Глава X

О том же Иоанне.

Этот епископ Иоанн, сын Парена, когда приходил к армянскому царю, то скоморошничал. Прикидываясь шутом, он стремился утолить свою жадность и до того был одержим ею, что это служило ему средством.

Становясь на четвереньки, он полз перед царями, ревел как верблюд, ластился как верблюд. Среди рева он выкрикивал иногда слова тем же ревущим голосом и говорил: “Я верблюд, я верблюд, беру на себя грехи царя, нагрузите на меня грехи царя, и я возьму их на себя”. А цари писали дарственные грамоты на селения и агараки, скрепляли их печатью и клали на спину Иоанна за свои грехи. И так, прикидываясь верблюдом и беря на себя грехи, он стяжал у армянских царей селения, агараки и сокровища.

Такой был человек этот Иоанн, который всю свою жизнь был одержим жадностью и скупостью и вследствие жадности творил недостойные дела.

Глава XI

О епископе Киракосе.

Епископ Тайка Киракос, называвшийся Шахапом, был правдивым и благочестивым человеком; был угоден богу; вел по правильным путям народ свой и во все дни своей жизни исполнял епископскую должность согласно воле божьей.

Глава XII