Молодежные движения и неформальные группы

Наше общество далеко неоднородно. Оно распадается на множество групп: по возрастным, половым, национальным, социальным, профессиональным и другим признакам. Постепенно каждая группа создает собственную субкультуру. Малые культурные миры принято называть субкультурами. Наиболее ярким типом является молодежная субкультура, внутренние составляющие которой плохо изучены.

Неформальные молодежные группы состоят в основном из юношей 70%, и лишь на 30% из девушек. Девушки являются членами такой группы, как правило, 2-3 месяца (реже до 6 месяцев), юноши же входят в молодежные группировки надолго и составляют «костяк» группы.

В России скинхеды появились в начале 90-х. В 1992 в Москве их было всего около десятка, но уже через два года они вдруг сразу – в несколько недель становятся если не массовыми, то многочисленными и заметным явлением. Видимо, здесь сказались события сентября-октября 1993 г., когда Ельцин наглядно показал, что в любой дискуссии самый убедительный аргумент – насилие. [4]

Скинхеды в России – продукт не национальных, а социальных изменений. Это особенно хорошо видно из того факта, что банды скинхедов возникли именно в крупных и наиболее развитых городах – там, где сосредоточены основные богатства и где особенно заметно возникшее за последние годы в России социальное расслоение. В небольших рабочих городках, построенных обычно вокруг одного-двух крупных промышленных предприятий и испытывающих жесточайший кризис в связи с разорением этих предприятий, скинхедов не было и нет (лишь в самое последнее время появляются «первые ласточки» - как подражание столицам - и то исключительно в городах-спутниках, окружающих мегаполисы), хотя молодежные банды, конечно есть. В этих городках бедны все, там нет «новые русские», там некому завидовать.

Скинхеды, как и прочие мало-мальски идеологизированные молодежные субкультуры (хиппи, панки, байкеры, брейкеры, трешеры, «кислотники» и т.д.), пришли в Россию с Запада. Но в отличие от предыдущих молодежных субкультур (с которой у нас в стране либо боролись, либо, напротив, рекламировав или, как минимум, подробно, и широко освещались в прессе), скинхеды остаются для «взрослого» мира темой неизвестной и, позже, табуированной. Не только пресса о них старается не писать, но и отечественная академическая наука не желает их изучать.

Среди современных язычников достаточно много молодежи в возрасте 15-35лет, часто с высшим техническим образованием. И не так уж мало, особенно в крупных городах. В их квартирах могут спокойно уживаться домотканые одежды, кольчуги и волчьи шкуры с офисной мебелью, современным музыкальным центром и компьютерной системой. [1]

Древние традиционные и стилизованные народные заговоры, заклинания, молитвы, секреты народной медицины, использование паранормальных целебных свойств растений, камней и явлений пророды вообще, архаическая символика и орнаменталистика, все виды магии – от бытовой до вредоносной и любовной – все то идет в ход для создания мифологической ауры нового реконструируемого учения. Современная действительность связывает воедино древность и новейшие компьютерные технологии. С одинаковым успехом могут использоваться гадания по полету птиц, дуновению ветра, астрологические прогнозы и связь через сеть Интернет.

Можно выделить три типа неязыческих групп.

В первом молодежь как бы играет в древнюю веру, реконструируя народный быт, одежду, танец, славянские ратоборства и т.п. Во втором - любители природы. Они и экологически чистые уголки природы знают, и травами целебными вылечить могут. В третьем - национал-патриоты, участвующие в политических акциях. В начале 1990-х весьма активны были «Союз венедов». Здесь часты антиеврейские и антикавказские настроения. Хотя обычно об этом открыть не заявляется. Так, на вопрос о национализме одни язычники ответили: «Национализма у нас нет, мы живем в своей стране». А про то, как они относятся к евреям, остроумно сказали: «мы к евреям не относимся…».

Для подростков язычество с его обрядностью, мифами, магией и поединками – это таинственная игра, позволяющая уйти от техногенных реалий современности и очутится в сказке, ощутив себя ее героем. Взрослые язычники нередко наделяют себя вычурными или знаменитыми историческими именами и самыми разнообразными титулами, вплоть до «Волхва Всея Руси», что также вносит элементы игры.

Неоязычество – это из защитных реакций современного общества, оторванного от природы и родовых корней технократической цивилизации.

Общество Сторожевой Башни – одно из самых знаменитых и скандально известных религиозных движений в современном мире.

Организация Свидетелей не признает никаких праздников, будь то религиозные, государственные или семейные торжества. Празднование Рождества, Пасхи, дней рождения, именин и любых других дат и юбилеев считается языческим обычаем. Выходные дни, посвященные государственным праздникам, в Вефиле остаются рабочими. Единственное торжество, принято у Свидетелей – Вечер Поминания (Вечеря Господня). В отличие от традиционных христианских Церквей, отмечающих воскрешение Христа, собрания Свидетелей Иеговы устраивают празднование в память его смерти. [9]

Самая распространенная мера наказания у Свидетелей Иеговы – лишение общения. Ей может подвергнуться любой крещенный Свидетель за нарушение какого-нибудь запрета Организации, а также за разного рода идеологические брожения. В Вефиле утверждают, что в России наиболее серьезными грехами являются блуд, пьянство и курение. По их данным, в Москве в каждом из собраний в течение года по этим причинам отлучаются около трех человек (возможно, эти цифры не совсем точные). Если человек сам признается в грехе и искренне раскаивается, мера пресечения может быть ограничена предупреждением.

Общество Сторожевой Башни старается обеспечивать себя всем самостоятельно. В Америке оно владеет фермами, заводами, издательствами, типографиями и прочими предприятиями, работающими исключительно на нее. В России Свидетели еще не так многочисленны, чтобы обеспечивать себя самостоятельно. В настоящее время деятельность Российского Центра почти полностью финансируется Бруклином.

Организация Свидетели Иеговы существуют уже более 100 лет. Если на начальном этапе своего существования это была типичная харизматическая группа, сплоченная вокруг основателя Чарльза Рассела, то теперь она приближается к получению статуса деноминации. Вопрос о том, в каком именно момент религиозное движение из культа или секты превращается в деноминацию очень спорен.

Сквотеры – это люди, без формальных оснований занимающие пустующие помещения. До сих пор они находились в тени внимания социологов, что связано с закрытостью большинства случаев и некоторым консерватизмом наших исследователей. При этом в некоторых социальных группах практика захвата является достаточно известной и распространенной. Это, прежде всего нонкнформистская, богемная среда, «тусовочная» молодежь, кроме того, семьи мигрантов, а также бездомные.

Сквотеры не афишируют свое существование. Интервью они не дают из-за опасений привлечь к себе внимание и тем самым вызвать санкции. Относительно открыты только бывшие сквотеры. [11]

Общую модель сквота можно охарактеризовать как «тихую». Сквотеры никогда не артикулируют факт захвата, не заявляют о свих требованиях. Это отличает их от сквотеров в Германии, борющихся за свое право жить в одном доме, имеющих развитую идеологию первая причина такого различия – социальный контекст, структура возможностей. Она позволяет идти по пути наименьшего сопротивления и захватывать по-тихому.

Вторая причина «тихой» модели – в общей аполитичности субкультурной среды. Опыт показывает, что конфликтно-консенсусная схема взаимодействия с властями, напряженная борьба за свои права в перспективе выгоднее.

В современном российском обществе наблюдаются мощные процессы дезинтеграции на идеологическом и практическом уровнях. Одним из проявлений этих процессов является все большее дробление доминантной культуры на множество субкультур, вплоть до исчезновения первой. Обязанность социологии отслеживать и интерпритировать эти процессы. Именно таким образом она помогает решать обществу одну из его вечных проблем – проблему интеграции и самосознания себя в этом мире.

Главная организация натуристов в России – «Национальная федерация натуризма». Ее штаб-квартира, по месту регистрации – в Санкт-Петербурге. В состав НФН входят, а также поддерживают с НФН дружеский контакт, до 50 клубов и натур-групп по всей стране. В большинстве клубов народу числится немного - не более чем по 30 человек в каждом. Самым крупным считается питерский клуб. По официальным спискам, в него входит около 250 человек. Разумеется, эти списки достаточно условны. Кто-то может записаться, сдать взносы (обычно они не превышают 5-10 долларов в год) и после этого больше никогда не придти. Тех, кто ходит на пляж постоянно и активно участвует во всех «тусовках», как в Питере, так и в Москве, не более сотни. [13]

Субкультуры вообще, и натуризм, в частности, всегда были теми образованиями, которые возникали в противовес доминантной культуре, стремились восполнить ее пробелы и пустоты, освободиться от ее условностей, ограничений, клише и табу. С отечественным натуризмом (нудизмом) случилось так, что он из авангардной революционной субкультуры постепенно превратился в общественно приемлемое поведение и практически стал составной частью доминантной культуры.

В конце 1989г. в Москве была создана первая «Ассоциация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и гомосексуалистов)». Программ АСМ подчеркивала, что это «прежде всего правозащитная организация, ее основная цель – полное равноправие людей различной сексуальной ориентации». Главные задачи АСМ: борьба за отмену ст. 121.1; изменение общественного отношения (точнее, предрассудков) к сексуальным меньшинствам, с использованием для этого возможностей официальной прессы; социальная реабилитация больных СПИДом; издание газеты «Тема» и других материалов; помощь людям в поисках друзей и единомышленников, пропаганда безопасного секса и сбор информации о преследовании гомосексуалов. Формального членства АСМ не имела, присоединится мог любой человек старше 18 лет. После распада АСМ пошла через возникновений, существований и умираний различных организаций сексуальных меньшинств.

Оставаясь социально изолированной группой, лесбийское общество стремиться к внутреннему объединению, кооперации и легитимизации, открытости своего существования и своей деятельности. Однако это долгий процесс.

Летом 1994 года, когда российскую прессу обуял очередной приступ истерии по поводу того, что не сегодня к власти придут фашисты, я опубликовал в «Новой ежедневной газете» статью «Миф о «фашисткой России», вы которой объяснил, что никакой победы фашистов на днях не будет и быть, не может вот по каким причинам.

Для победы фашизма требовалось, чтобы фашистские движения выработали единую идеологию, причем эта идеология уже прошла бы стадию адаптации и стала привлекательной и понятной широким массам. Необходимо также моральная самодискредитация представительной демократии, широкое распространение в обществе милитарских идей, воинствующего национализма, элитаризма и культурного примитивизма.

Тогда в России все эти факторы отсутствовали. К 2000 году ситуация изменилась. Во-первых, стало явным сближением различных фашистских и протофашистских организаций и групп в идеологическом отношении. [14]

Во-вторых, представительная демократия в России себя катастрофически дискредитовала, слово «демократ» стало ругательством, едва ли не синонимом слова «вор»; в обществе возродился милитаризм, и «хорошим тоном» стало восхваление армии, а не критика ее; одновременно произошла реабилитация геополитики и социал-дарвинизма (к сожалению, социал-дарвинистские идеи были подняты на щит именно неолибералами, принявшимися рассказывать публично о «генах успеха», «биологической предрасположенности к предпринимательству и т.п.).

В-третьих, у фашистов появились деньги.

В-четвертых, власти стали покровительствовать фашистами.

В-пятых, в эпоху первой Чеченской войны на государственном уровне были возрождены имперская идея и великодержавный национализм, - и это очень помогло фашистам.

В-шестых, обнаружился прямой контакт армии с национал-патриотическими протофашистскими организациями – казачьими объединениями (на Юге России). Это именно тот самый классический случай, когда регулярная армия обучает, одевает и вооружает воинствующие националистические организации.

Наконец, в-седьмых, фашисты нашли свою «социальную базу»: молодежь. Это не только скинхеды или дети казаков. Состав всех праворадикальных организаций резко омолодился, численность их выросла исключительно за счет молодежи.

Предшественницей скин-движения в Англии была существовавшая в 60-е гг. молодежная субкультура Mods. Скины – это «младшие братья Mods», как заявил в интервью один из приверженцев движения. Однако в то время как Mods, которые тоже вышли из рабочей среды, пытались дистанцироваться от субкультуры своего социального слоя модной одеждой и колоритным имиджем, скины воспользовались традиционными представлениями и стилем общения, существовавшими в социальном сообществе рабочих квартолов. [8]

В своем внешнем виде они создали образ агрессора: сапоги с высокими голенищами, узкие «обшарпанные» джинсы, подтяжки поверх рубашки и «пилотная» куртка. Одежда имеет, прежде всего, функциональный характер: «сапоги с высокими голенищами – это хорошее оружие… облегающие джинсы и рубашка – удобны и прочны при драке», коротко остриженные волосы – символ скин-движения – не позволяет «вцепится в них во время борьбы». Таким образом, внешний вид скина ассоциируется с видом заключенного солдата, раба, что в своем соединении и позволяет ощущать себя членом скин-движения.

Панки же, напротив, со своими металлическими ремнями и булавками на одежде выглядели даже миловидно. Пестрая, полная фантазии прическа (в виде «гребешка») свидетельствовала об их креативности и игривости.

Отверженность и разарованность ищут скины через провокационные действия своих наиболее агрессивно настроенных «боевых» групп. В одном из интервью с представителем «воинственной» группировки скинов Моника Реймиц отмечала ненормальную ненависть ко всему чужому, не соответствующему представлениям скинов. «Они угрожают другим, когда чувствуют угрозу от них, и пытаются решить проблему насильственными действиями, идентифицируя себя с агрессорами».