Использование заимствований в авиатерминологии

Слова называются заимствованными, если они были взяты из других языков. Процесс заимствование терминов на примере английского и русского языков протекает практически в одностороннем порядке: из английского в русский, не смотря на то, что Россия всегда занимала ведущее место в области авиастроения. Это можно объяснить как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами.

Во-первых, основоположники отечественной авиационной индустрии проходили обучение за границей (как правило, во Франции и Англии). Там же закупались первые образцы техники. Отсюда обилие заимствованных терминов, особенно по части конструкции элементов планера (самолёта): лонжерон, стрингер, нервюра, блистер, пропеллер и т.д.

Во-вторых, как известно, техническая терминология, к которой мы относим и авиационную в достаточной степени интернациональна. Особенно это касается современной терминологии, которая имеет большую, чем на других этапах, взаимопроницаемость. В авиационной терминологии английского, французского, немецкого и русского языков очень много терминов, которые могут быть названы кальками по отношению друг к другу. В данном случае затруднено определение языка – источника, что тоже характерно для новейшей терминологии. Принято считать, что источниками пополнения различных терминосистем служат греческий и латинский языки. В развитии терминологии, в процессе создания новых терминов действует довольно сильная тенденция – опираться на иноязычные корни и основы. Конечно, традиции развития национальных терминологических систем неодинаковы и в ряде случаев (например, с целью подчеркнуть национальную самобытность), в частности, Греко-латинские элементы терминов ослаблены, а подчас подменяются национальными элементами. Например, термин «Аппарат» попал в русский язык непосредственно из латинского - «apparatus», а слово «аэродром» могло попасть в русский язык как из языка-первоисточника (гр. Aer – воздух, dromos – место для бега), так и из английского – aerodrome. Термин «нервюра (элемент силового набора самолёта) мог попасть в русский язык как из латинского – nervus – жила, так и из французского – nervure. Подобных примеров множество.

Следует отметить, что заимствование – это отнюдь не простая «пересадка» чужого слова в иной язык. Во время этого процесса идёт приспособление слова к фонетическому строю, морфологической и графической системам заимствующего языка, оно как бы подвергается трансформации. Оно, также, может не совпадать по графике и произношению со словом в языке источнике, например: trimmer – триммер, aileron – элерон и др.

В целом процесс заимствования терминов продолжается до сих пор, хотя и не носит такой массовый характер, как на заре авиации. В русской авиационной терминологии объём заимствованных терминов занимает лидирующее место, что будет оставаться без изменений не один десяток лет. Это напрямую связанно с образованием новых терминов как в английском, так и в русском языках.

Как ни странно, анализ исследуемого материала показал, что терминология авиации, являясь открытой системой, достаточно консервативна, т.е. несмотря на постоянные изменения и нововведения в области авиастроения и эксплуатации авиационной техники, на уровне языка это отражается в виде словосложения как однословных, так и несколькословных терминов. Реже отмечаются случаи калькирования. В качестве примера можно взять следующие слова: «двигатель», «вектор» и «тяга». Все три слова давно и широко используются в авиации, но отдельно друг от друга. В связи с внедрением в самолётостроение ряда новшеств появился термин «двигатель с изменяемым вектором тяги». В данном случае видно, что новый термин был создан путём словосложения и не содержит каких-либо новых слов, что и происходит повсеместно.

Термины, образуемые лексико-семантическим способом, и термины-заимствования наиболее отчётливо противопоставлены друг другу. Термины семантического образования имеют внутреннюю форму, омонимичны словам общелитературной лексики; поскольку слова-омонимы общелитературного употребления парадигматически и синтагматически обусловлены, эти термины могут иметь не только внеязыковые, но и языковые ассоциации, с чем связано наличие коннотаций экспрессивности-эмоциональности.

Таких признаков лишены термины-заимствования. Именно к этим терминам прежде всего приложимо определение термина как условного знака, символа, закреплённого в качестве обозначения понятия. Но есть такой вид заимствований, который сближается с семантическим образованием, и термины эти не противопоставлены первым, но по своим семантическим качествам сходны с ними. Это калька, которые обычно считаются разновидностью заимствований. Кальки делятся на лексические и фразеологические. Лексические, в свою очередь, - на морфологические и семантические. Семантическое терминообразование тесно взаимодействует именно с семантическим калькированием. Семантическое калькирование – явление заимствования у другого языка переносных значений слов. Заимствуется не всё слово как семантическая микросистема, взаимосвязь лексико-семантических вариантов, но только отдельные значения.

«При семантическом калькировании иноязычным является только лексическое значение чужой модели, однако слово в своём внешнем облике и морфемном составе остаётся русским. При таком калькировании происходит процесс расширения значения уже имеющегося в русском языке слова» (Ольшанский О.Е., 1976, с. 124). Ряд терминов, которые в современной терминологии являются результатом семантического образования, генетически являются кальками. В авиационной терминологии, как и во многих других терминосистемах кальки являются одиночными вкраплениями и не являются продуктивным видом терминообразования. Кальки, давно живущие в терминосистемах, полностью освоены, неотличимы от терминов семантического образования, исконных для русского языка. Большинство калек во всех терминосистемах «калькирующего» русского языка в различных аспектах сохраняет свою самостоятельность. Прежде всего о калькировании терминов можно сказать, что это … «процесс двусторонний». Это не только простая передача готовых элементов одним языком во владение другого языка. Это вместе с тем «процесс их органического освоения системой данного языка, из приспособления к его собственным нуждам, их преобразования формального и семантического – в условиях иной системы» (Сорокин Ю.С., 1965, с. 174).

Кодовые обозначения

 

Ещё одним источником пополнения авиационной терминологии являются кодовые обозначения или, так называемые, «клички». В данной работе нами будут рассмотрены кодовые обозначения принятые в ВВС как Великобритании и США, так и России, так как они вводятся в употребление согласно различным принципам. Процесс создания кодовых обозначений возник в связи с необходимостью быстрой идентификации самолёта как своего, так и противника (или просто, иностранного). Изначально острой необходимости в присвоении «кличек» не было, так как все самолёты имели определённые обозначения в зависимости от их класса: «F» (figher – истребитель) и «B» (bomber – бомбардировщик) в США и «И» (Истребитель), «Б» (бомбардировщик (ТБ – тяжёлый бомбардировщик, ДБ – дальний бомбардировщик и так далее)) в СССР. Англичане пошли другим путём. Название летательного аппарата Королевских Воздушных Сил совпадало с названием фирмы-производителя к которому добавлялся номер:

Позже, в строевых частях самолёты быстро получали «клички» которые с течением времени становились официальными: P-40 Tomahawk, F-4F Wildcat – США; Hawker Mk V. Hurricane, Avro – Lancaster – Великобритания. Как видно из примеров, «клички» не несли какой-либо смысловой окраски, а использовались исключительно для удобства идентификации. В Советском Союзе «клички» официально не признавались. Они появлялись: в результате специфического звучания обозначения летательного аппарата: И-16 «Ишак», Пе-2 «Пешка» (самолёт Ту-2 того же периода использования не получил обозначение такого рода из эстетических соображений); как следствие эксплуатации самолёта в строю: Лагг-3 «Лакированный Гарантированный Гроб», Як-3,7,9 «Ястреб»; согласно внешнему виду: Ил-2 «Горбатый» и т.д.

Американская и английская системы обозначений и присвоения «кличек» существуют и по сей день, но в увеличенном объёме из-за расширения номенклатуры используемой авиационной техники (об этом будет сказано далее). В СССР после смерти Поликарпова и гибели Петлякова все летательные аппараты стали получать обозначения, которые основывались на первых буквах фамилии конструктора или ОКБ, названного в его честь: «Ла» – Лавочкин, «Пе» – Петляков, «Ил» – Ильюшин, «Ту» – Туполев, «Як»- Яковлев, «Ан» – Антонов, «Су» – Сухой, «МиГ» – Микоян и Гуревич, «Бе» - Бериев. Это затруднило идентификацию летательных аппаратов и поэтому командование ВВС США применяет свои обозначения для советских и российских летательных аппаратов и ракет. Эта практика была введена в 1947 году для облегчения запоминания американскими, а затем и НАТОвскими военнослужащими типов советских самолетов. В период с 1947 по 1955 год применялись цифровые обозначения, например МиГ-15 обозначался как TYPE 14. В 1954 г. Координационный комитет по авиационным стандартам (ASCC), в который входили США, Великобритания, Канада, Австралия и Новая Зеландия, решил последовать практике, принятой в отношении японских самолетов с 1942 г, когда тем давались однозначные названия, легко распознаваемые в радиопереговорах, и заменить ими старые, малозапоминающиеся номерные обозначения. Имена начинались с буквы, соответствующей назначению летательного аппарата:

A- ракеты "воздух-воздух" (Air-to-air missile AAM);

B - бомбардировщики (Bombers), односложное имя для винтовых, двусложное для реактивных; (Bear, Blackjack);

C - транспортные самолеты (Cargo), аналогично; (Candid, Colt);

F - истребители (Fighters), аналогично; (Frogfoot, flogger);

G - зенитно-ракетные комплексы (SAM);

H - вертолеты (Helikopters); (Hockum, Hind);

K - ракеты "воздух-земля" (ASM);

M – летательные аппараты общего назначения; (Mule, Mainstay);

S - ракеты "земля-земля" (SSM).

Эти обозначения применяются только для летательных аппаратов, состоящих на вооружении. Наименования не несут никакой смысловой нагрузки и предназначены только для упрощения радиообмена.

В наши дни, в России продолжают прикреплять неофициальные «клички» исходя из характеристик или внешнего вида летательного аппарата: МиГ-21 «Балалайка», Ил-86 «Баклажан», Су-25 «Грач» и т.д.

Так как кодовые обозначения передают отношение человека к летательному аппарату и в то же время являются терминами, то нельзя не упомянуть ещё об одной характеристике терминов – экспрессивности или выразительности. На первый взгляд это кажется парадоксально. Общепризнанно, что термин однозначен и не экспрессивен. Эти его свойства реализуются внутри терминологического поля, за пределами которого он может детерминологизироваться и приобрести эмоциональную окраску. А способен ли термин, оставаясь термином, быть выразительным? Характерной чертой, отличающей термин от слов общеупотребительной лексики, является его эмоционально-экспрессивная нейтральность и неэкспрессивность. Этого мнения придерживается большинство ученых-лингвистов (В.В. Виноградов, А.А. Реформатский и многие другие).

А.А. Реформатский, отмечая модальность, экспрессию и эстетические качества общеупотребительных слов, о терминах говорит, что они точны, стилистически нейтральны и не экспрессивны. Такую же оценку терминам дает А.И. Моисеев. По его мнению, "... термины - это слова и словосочетания строго номинативной функции, а именно, определенный тип существительных и словосочетаний на их основе.

Слова и словосочетания, фиксируемые в терминологических словарях, совершенно свободны от каких-либо эмоционально-экспрессивных напластований. Это является прямым следствием или обратной стороной номинативности терминов. Эмоционально-экспрессивная нейтральность составляет второе непременное свойство любого термина, является всеобщей особенностью всякой терминологии.

Термин в условиях своего прямого употребления только называет предмет (в широком лингвистическом смысле) или понятие о нем, не давая никакой дополнительной характеристики. Эмоционально-стилистические качества термины приобретают лишь в "несобственных" условиях и контекстах их употребления".

Е.Н. Томкина тоже подтверждает стилистическую нейтральность термина: "Языковой знак в функции термина принципиально однозначен (но сохраняет тягу к полисемии), классификационно системен, функционально ограничен (ему свойственны первичные функции знака - номинативная и различительная, но он лишен функций, связанных с выражением эмоционально-экспрессивного и модального содержания), стилистически нейтрален и точен (репрезентирует понятие на данном этапе его познания, имеет своим содержанием дефиницию). Все эти свойства присущи языковому знаку в пределах терминологии и специального общения".

Противоположного мнения придерживаются Р.Г. Пиотровский и В.Н. Прохорова.

Р.Г. Пиотровский доказывает, что нельзя говорить о полной стилистической нейтральности термина. В своей работе он приводит множество примеров из художественной литературы (произведений Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, И. Эренбурга и других писателей), в которых действительно выражены определенные эмоции. Эти примеры терминов представлены в общеязыковом контексте, а не в терминологии. И это следует учесть, т.к. в таких случаях термины могут выражать стилистические и экспрессивные оттенки.

В.Н. Прохорова же, отрицая нейтральность термина, в статье "Об эмоциональности термина" говорит, что образцовый термин, безусловно, должен быть однозначным, единственным обозначением понятия, и нейтральным, лишенным экспрессивности и эмоциональности. В реальной языковой действительности, подчеркивает автор статьи, дело обстоит несколько иначе: "Термины могут выражать отношение говорящего к предмету речи и быть экспрессивными".

Терминологические системы различаются во многих отношениях, в том числе и по степени эмоциональной окрашенности и экспрессивной насыщенности. Эти качества в значительной степени зависят от времени и способов образования специальной терминологической системы. Термины иноязычного происхождения, заимствованные или образованные на основе греческих или латинских корней, лишены внутренней формы, сохраняют эмоционально-экспрессивную нейтральность.

Метафоричность, или метонимичность, лексико-семантического способа образования термина обусловливает его образность. Это понятие отождествляется автором с внутренней формой слова: "Образность - наличие внутренней формы - свойство слова, отличное от таких качеств, как эмоциональность и экспрессивность, но... близкое к ним и не дающее возможности говорить об "интеллектуальной чистоте термина (его значения)".

Современная психолингвистика говорит о наличии в любом тексте доминантной эмоции, но степень её проявления обусловлена мотивом речевой деятельности, определяющем цель и интенцию автора. Эмоциональная доминанта в текстах научного стиля, как правило, имеет положительную модальность малой степени интенсивности. Эмоция здесь только регулирует процесс достижения главной цели – полно и точно изложить некоторые научные данные.

Текст научно-популярного подстиля имеет яркую особенность: в нём актуализируется помимо названой ещё одну цель – привлечь внимание читателей, заинтересовать их. Реализуется данная цель с помощью особого качества речи – её выразительности, т.е. таких особенностей её строения, которые поддерживают внимание и интерес у слушателя или читателя. И эта цель вносит коррективы в первую (Л.Н. Вьюшкова, 2002г).

Наблюдения и все вышесказанное дают нам возможность сделать вывод о том, что термин в целом нейтрален в пределах своего терминологического поля, а взаимосвязанность и взаимозависимость его дефиниции со знаком выражения исключает его эмоциональность и экспрессивность. Основное свойство термина реализуется внутри терминологического поля, за пределами поля термин теряет свои системные и дефинитивные характеристики и приобретает экспрессивность.

 

Выводы

 

В ходе данной работы было определено значение термина как способа выражения специальных знаний. Мы установили, что специфика термина заключается прежде всего в его особом назначении , которое целиком пересекается с его основной функцией – по возможности точно выражать специальные понятия. Термин имеет специфическую сферу применения и тем самым образует определенную терминологию.

 

Библиография

1. Азарова Л.Е. Термин как объект исследования лингвистами // Вопросы филологии в школе и ВУЗе, часть 2, Таганрог 1999.

2. Ф.М. Березин Б.Н. Головин Общее языкознание стр. 225; 314.

3. Винер Н. Кибернетика и общество. М. 1958. С. 127-131.Шеллов С.Д. терминология, профессиональная лексика и профессионализмы // Вопросы языкознания №5 «Наука» 1984.

4. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова. Вопросы языкознания, 1953

5. Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Татаринов В.А. История отечественного терминоведения. М., 1993.

6. Володина М.Н. Информационная природа термина // Филологические науки. М., 1996. №1 С. 90-94.

7. Вьюшкова Л.Н., Выразительность термина, Новосибирск 2002г).

8. Додонова Н.Э. К вопросу о понятии многокомпонентный термин, Таганрог,

9. Додонова Н.Э. Англо-русские соответствия в акцентно-ритмической реализации многокомпонентных терминов, Пятигорск, 2000

10. Кутина Л.Л. Формирование языка русской науки, Наука, М. –Л., 1964

11. Левковская К.А. Теория слова. М., 1962. С. 149-150.

12. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики, М., «Смысл», 1997

13. Лоте Д.С. Краткие формы научно-технических терминов. М., Наука, 1971

14. Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии: Вопросы теории. – М.: Изд-во АН СССР, 1961.

15. Митрофанова О.Д. Научный стиль речи: проблемы обучения. – М.: Рус. язык, 1985.

16. Ольшанский О.Е. Заметки о лексических кальках с опрощённой морфологической структурой в современном русском литературном языке. Этимологические исследования по русскому языку, вып. 8, изд-во МГУ, 1976, с. 124)

17. Павленко Г.В. Проблема освоения иностранных заимствований, М., 1995

18. Реформатский А.А. Введение в языкознание, М., 1967

19. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка 30-80 гг. XX века., М. –Л., 1965б с. 174).

20. Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантической системе языка, М.М., 1968, с. 123.

21. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. С. 467

22. Большой толковый словарь иностранных слов, «Феникс», 2000

23. Энциклопедия Новые слова и значения, М., 1973

24. Борисов И.Ф. Англо-русский словарь по авиационно-космическим материалам. –М., 1972.

25. Англо-русский авиационный словарь // Под ред. Мурашкевича А.М. –М., 1964.

26. Aviation Dictionary – www.aviation.ru

27. Инструкция по эксплуатации самолёта Ил-76 М, Кедайняй, 1984

28. Марковский А.Н Жаркое небо Афганистана, М., 2002