ШЕЙСЕР ГРИГОРИЙ ЛЬВОВИЧ

О МЕМУАРАХ

 

Воспоминания чужие,

В них боль и радость пополам

И чаек крик и злой там-там

Судьбы объятия тугие.

 

Вглядись в себя... то ты иль нет?

Увидь свой лик под светом лунным.

Далеким снам, вопросам умным,

Лишь время может дать ответ.

 

Воспоминания чужие,

Ты не был там, ты там чужой,

Своею собственной судьбой

Перечеркни пути другие.

(Ну, это размышления такие)

ГДЕ МОИ 17 ЛЕТ?

 

Поздняя осень, деревья прозрачные.

В серых шинелях с землею сливаемся,

Нам по семнадцать, желания ясные,

Жизнь впереди, ею мы упиваемся.

 

Дождь моросит. Словно яблоки черные

Ветки деревьев вороны усыпали.

Склизко, окопы стоят водой полные –

Нам подрывные занятия выпали.

 

Как рассчитать сколько надо тротила?

Как все взорвать так чтобы не убило?

Схемы, расчеты мы в классе учили... 

В поле науку трудом подкрепили.

 

Встал детонатор на место,

Лепим пластит словно тесто.

Всякий к успеху стремится

А пот по спине струится.

 

Ведь каждый из нас в первый раз

Со смертью пустился в пляс.

В руке своей руку ее держа,

Ведет ее не спеша.

 

Кольцо с чекой в руке –

Как обручальное.

Взрыв прогремел в тишине -

Песня венчальная.

 

Счастьем наполнен мир -

В казарму, домой отправляемся.

Ночью нас ждет еще тир...

Нам зябко, но мы улыбаемся.

 

(1974 год, ноябрь, полевые занятия по подрывному делу)

 

ПОНТОНЕРЫ

 

Команда "Вперед", и КрАЗы идут

К урезу воды, моторы ревут.

"Понтоны на сброс", на воду, как в бой,

Причальный канат дрожит, как живой.

 

Дымят катера, багры - это да!

Вот лента пошла, крепи леера.

Понтонный рычаг как пуля летит,

Колона пошла, мост мелко дрожит.

 

Течение бьёт, держись, мужики.

Замена придет, уйдем от реки.

Вам много понять на ленте пришлось,

Почем лиха фунт узнать довелось.

 

Элитная часть, а рядом река.

Задача одна - связать берега.

Войска пропустить, ко дну не пойти,

Как много еще рек таких впереди.

 

(1979-1981 год, окружной понтонный батальон в/ч 96060)

 

БЫЛО...

 

Туман висит, шуршит вода по гальке,

Ещё темно, но скоро рассветёт.

Солдатик в незастегнутой фуфайке

Мне кружку чая молча подаёт.

 

А новый день всё ближе, ближе, ближе,

Уже роса смочила сапоги,

И, бултыхаясь в черно-синей жиже,

Луна на землю смотрит с высоты.

 

Горит костер, дымок меж сопок вьётся,

Нет комаров, они, наверно, спят.

Картошка под угольями печется,

А за спиной палаток темный ряд.

 

Бегут года - цена за каплю знания,

Не часто вспоминаю, но порой

Мне снятся лейтенантские страдания,

И тот далёкий выход полевой.

 

(1981 год, сапёрный взвод, в/ч пп 45884)

 

МОСТ ЧЕРЕЗ КЕРУЛЕН

           

Бурлит как суп вода, в тумане берега,

Чуть-чуть светлеет небо на востоке.

Задача непроста - при помощи моста

Через реку пустить машин потоки.

           

Ревет белугой КрАЗ, он глубоко увяз,

Из под колес песок фонтаном бьет.

Пробиться через пляж возможно только раз,

Вторично этот номер не пройдет.

           

С пролетами моста машина подошла,

Подъемный кран опору подхватил.

Ее - туда-сюда - и схватка в паз вошла...

Гляжу - лежит на ней уже настил.

           

За часом час идет, и мост в длину растет,

Вода в реке от пота поднялась...

Все ближе берег тот, машин колона ждет,

Скорей бы переправа началась.

           

Последний гвоздь забит, и путь вперед открыт...

Усталые, но гордые стоим.

Двукратно перекрыт был времени лимит

Мы этим много жизней сохраним.

 

(1982 год, инженерно-дорожная рота, в/ч пп 45884. Во время московской проверки впервые навели смешанный низководный мост и мост из 2 к-тов ТММ)

 

 

СТАРЫЙ БАТ

 

Из выхлопных тяжелый смрад,

Я вам не Жигули, а БАТ.

Мотор от напряженья воет

И нож передний землю роет.

 

Степь впереди, дорога сзади...

Быстрей, быстрее, Бога ради!

До пола газ, механик черт

Сквозь траков лязг орет фокстрот.

 

За мной машины чуть плетутся

Узка дорога, труден путь.

Кому подъем там не дается?

Могу лебедкой подтянуть.

 

Вперед, солярку бензовозом

Комбат подкинуть обещал.

Катки измазаны навозом -

Сквозь свалку путь мой пролегал.

 

Я - БАТ, немало анекдотов

Услышать можно про меня.

Да, старый, но люблю работу,

На бездорожье главный я.

 

(1983 год, инженерно-позиционная рота в/ч пп 45884)

 

 

ЛЕТ ТРАГЕДИИ В АРМЕНИИ

 

Уже пятнадцать лет прошло

С тех пор, как гнев Земли,

Наружу вырвался средь гор,

Все руша по пути.

 

Гудели в страхе провода

И лопались со звоном.

Там молча падали дома,

Блестя стеклом оконным.

 

Азербайджан ликует весь -

К врагам пришла смерть в дом.

Аллах за нас! Неверным смерть

И горе принесём.

 

Цивилизации налет

Был смыт волной страстей.

Смеялась дикая толпа

Над грудами костей.

 

Минуты, как часы ползли

И пульс набатом бил.

Тому, кто угодил в завал

Надежды луч светил.

 

Где я... спасут... и тихий стон.

Что это там за звон?

Солдаты, паром исходя,

Вгрызаются в бетон.

 

Меня мой ангел сохранил,

Жива моя семья.

Отдав шинель, страх позабыв,

Долбил бетон и я.

 

Живых и мертвых доставал,

Сквозь стены стоны слушал.

А час за часом убегал...

В рай уходили души.

 

(1985-1991 в/ч 75494. ИСР, НИС полка)

 

БОРЕ БУРСОВУ

 

Решеньями партии изломана судьба

За так не дают боевые ордена

Чтоб рассудок спасти алкоголиком стал

В Афгане саперный майор побывал.

 

Там по тропам колоны со скрежетом шли

С неба падала смерть, из осколков дожди

От усталости кашлял родной автомат

Там не чаял в Союз ты вернуться назад.

 

И друзья, что "оттуда" смотрели на вас

Как снимаете вы проклятущий фугас

Ты не дрогни рука, пот, не капай в глаза

Заклинали они, за вас Бога прося.

 

Ты вернулся домой, весь изломан судьбой

Лишь посмотришь в глаза, в них невзгод полоса,

Водка, печень, кровать, как так можно страдать?

Ты вернулся с войны, чтобы здесь умирать!

 

(Боря приехал мне на замену из Николаева, пока менялись, жил у меня, ночами спать не мог, кричал, стонал, плакал. Чтобы спать – пил. Всё это – Афган. Он там был командиром роты спецминирования, привёз три ордена)

 

ТЕБЕ, МОЛДОВА

 

Молдова родная - другой я не знаю

Такой же красивой земли.

Сады, перелески, поля и озера.

И жаркие летние дни.

 

Я видел пол мира, судьба заносила

На Дальний Восток и Кавказ

Но только в Молдове мне сердце щемило,

Здесь Родина - в этом весь сказ.

 

Женился в Молдове, и сын здесь родился

Всё детство моё тут прошло.

Судьба повернулась, и мир наш разбился,

Тяжёлое время пришло.

 

Но я всё же верю, назло демагогам,

Назло крикунам из толпы,

Молдова проснётся, и сбросит оковы

Ненужности и нищеты.

 

(14 армия, в/ч 74273, НИСполка, от прихода Лебедя до расформирования)

 

***

 

Пять лет в училище я ждал

Звезды удара о погон.

Казалось, это только сон,

Но вот желанный миг настал.

 

Я – лейтенант! Дороги все

Открыты мне в родной стране!

Могу любить, свободно жить,

Лишь должен Родине служить.

 

Мой первый взвод, родные лица…

Мне все еще ночами снится

Как Неман нами укрощен –

За пол часа мост наведен.

 

Наряды, марши, целина.

Потом – война, война, война…

Давно на пенсии уже –

Я лейтенант еще в душе.

 

Глава III

 

 

ДВЕ НАГРАДЫ

О. НЕВИН

В районе Тулукана

 

Группа разминирования старшего лейтенанта А. Мень­шикова, получив боевую задачу, подготовилась к ее выпол­нению. 21 декабря 1982 г. саперы обеспечивали продвижение бронегруппы в ходе операции в районе г. Тулукан.

День был не из легких. Окопавшиеся в горах контррево­люционеры, щедро снабжаемые через Пакистан американ­ским оружием и боеприпасами, скрытно заминировали доро­ги, проходы, тропки, подступы к рекам и населенным пунк­там. Все это мешало продвижению. К тому же по наступаю­щим подразделениям афганской армии и советским воинам душманы вели огонь.

Однако в неоднократных боях и стычках с мятежниками воины-интернационалисты закалились, изучили их приемы и повадки, научились действовать безошибочно. Так было и на этот раз. Саперам, разминировавшим дороги и проходы, хватало жаркой работы. Действуя миноискателями и щупами, ведя непрерывное наблюдение, они проявляли осторожность и решительность. Пример мужества, смелости и умения мастерски обезвреживать боеприпасы показал сам командир. Офицер А. Меньшиков лично снял 10 противотанковых мин и 3 фугаса.

Недалеко от города группа бронетранспортеров и танков подверглась нападению душманов. Завязался горячий бой. Бронегруппа не могла оставаться на месте под огнем, и саперы, разминировавшие маршрут движения, не дрогнули. По команде Меньшикова часть экипажа инженерной машины разграждения открыла огонь по противнику, другая — зани­малась привычным делом. Тогда бандиты попытались вы­вести из строя группу разминирования. Снарядом из грана­томета они подбили машину разграждения. Меньшиков по­лучил ранение, но не оставил поле боя. В этот момент бронегруппа подавила основные огневые точки мятежников.

Благодаря выдержке, умению старшего лейтенанта Мень­шикова руководить подчиненными даже в критической об­становке задача, поставленная командованием, была выпол­нена.

В ходе операции группа сняла и обезвредила 15 проти­вотанковых мин, уничтожила 5 мятежников и захватила 7 единиц стрелкового оружия.

Грудь офицера А. Меньшикова украсил орден Красной Звезды.

Л. РОДИМЕНКО

Трудное мгновение

 

Взволнованный полковник встал перед залом, заполнен­ным офицерами горрайвоенкоматов области, и с подчеркну­той торжественностью произнес:

— Старший лейтенант Меньшиков!

В одном из последних рядов кресел поднялся статный, крепко сбитый молодой офицер и, чеканя шаг, направился к полковнику. Десятки глаз устремились на старшего лей­тенанта.

Все, кто сидел справа, обратили внимание на след ожога на его лице и неправильной формы розоватые шрамы,  вид­невшиеся из-под воротника. Люди военные, они понимали: такие рубцы остаются после заживления осколочных ранений.

— За мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении интернационального долга, старший лейтенант Меньшиков Александр Анатольевич Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орденом Красного Знамени.

Полковник знал, что кроется за такими привычными в военном лексиконе словами: «За мужество и самоотвержен­ность». Больше года лейтенант, рискуя собой, делал все, чтобы безопасными были афганские дороги — главные арте­рии, без которых немыслима сама жизнь в этой стране, чтобы никому не причиняли горя и страданий бандитские мины.

И однажды, в самое трудное мгновение, лейтенант шагнул навстречу взрыву. Он, не колеблясь, сделал этот шаг, чтобы продолжились жизни десятков других людей.

Полковнику рассказывали, что только в форменном буш­лате офицера, снятом с него в медсанбате, насчитали трид­цать два отверстия от осколков.

В жизни, говорим мы, всегда есть место подвигу. Это верно. Но на подвиг способен лишь тот, кто духовно, идейно к нему готов. Кто превыше всего ставит долг перед народом.

Саша родился в учительской семье. Рос, учился в Добро­вольске, Краснознаменске. Все лучшее, человечное, чем год от года наполнялось его сознание и сердце, мальчишка по­лучал в семье.

А выбор жизненного пути определился для Саши приме­ром деда — кадрового офицера. Не обошлось и без влияния друга детства Александра Ионова, курсанта Калининград­ского высшего инженерного училища инженерных войск им. А. А. Жданова.

В 1974 г. А. Меньшиков успешно сдал вступительные экзамены в наше училище, а в семьдесят девятом получил диплом инженера-механика, лейтенантские погоны и назна­чение в отдаленный гарнизон.

Шли чередой неделя за неделей: учения, тревоги, дежур­ства. Были и настоящие разминирования.

Однажды к нему заехал Леонид Бронфен, с которым они подружились еще в училище. Тот возвращался из Афгани­стана. Проговорили всю ночь.

Конечно, Меньшиков прекрасно знал смысл и цели пре­бывания ограниченного контингента советских войск в ДРЛ и все же без конца расспрашивал Леонида: как там, чему учит опыт службы?  Это не было праздным любопытством. Понятие «интернациональный долг» для него не абстракция, не книжный постулат. А инженерные, саперные знания очень могли пригодиться там, на суровых горных дорогах.

И пришел час, когда они действительно понадобились. В роте разминирования принял лейтенант Меньшиков сапер­ный взвод. Много сложных задач пришлось решать в этот год с небольшим ему со своими солдатами. Восстанавливать взорванные басмачами мосты и сопровождать колонны с народнохозяйственными грузами, расчищать завалы и раз­минировать дороги.

Немало обезвреженных мин на его счету — итальянских, английских, с иероглифами на корпусе и с заокеанской мар­кировкой.

...Тот день он помнит до мельчайших подробностей. Ко­лонна грузовиков с народнохозяйственными грузами медлен­но втягивалась в кишлак, извиваясь между высокими камен­ными дувалами. Казалось, двигались по коридору. Густой туман белой ватой обволакивал машины. По серо-зеленым бортам бронетранспортеров охранения и кузовам машин стекали струйки воды.

«Посмотрели на карту, — вспомнились строки письма из дома.— Граница наша — по рекам Пянджу и Амударье. А что там, южнее?»

«Горы, — полушутливо отвечал он. — Гиндукуш, и южнее Гиндукуша горы. И вообще почти вся страна — это горы и плоскогорья».

Древняя страна с непростой историей, извилистой судьбой, сложным переплетением национальных и религиозных инте­ресов и противоречий. Пуштуны и хазарейцы, нуристанцы и таджики, узбеки и чараймаки — представителей каких только национальностей здесь не встречал Меньшиков. И не все они еще сегодня дружны. А сколько непримиримых направ­лений мусульманства! Сунниты, шииты, исмаэлиты. Ислам и революция... Живучесть феодальных отношений... Кочевой образ жизни десятков племен.

Обо всем этом рассказывали Меньшикову его новые аф­ганские друзья — воины народной армии, активисты Народ­но-демократической партии.

Грянула Апрельская революция. Революция подлинно де­мократическая. Но против нее ополчились самые реакцион­ные силы, подогреваемые, подкармливаемые империалистами. Зверства и разрушения несут на эту землю закордонные банды басмачей. Афганцы назвали их душманами. Буквально душман — это враг.

...Лейтенант оглядел своих солдат. Задержал взгляд на сержанте Алибекове. Он во взводе из «стариков». С Алибековым лейтенант немало поколесил по афганским дорогам, очищая их от душманских мин. Жаль, скоро сержанту в запас. Отличный солдат. Бесстрашный, умелый сапер.

— Ну и погодка, — почувствовав на себе взгляд командира, произнес Алибеков. — Как бы, товарищ лейтенант, неприятностей не случилось.

Меньшиков кивнул: возможной опасностью пренебрегать нельзя. Но в этом кишлаке все должно быть в порядке. Действовавшая в здешней округе банда разгромлена у соседнего селения солдатами царандоя — афганской народ­ной милиции и сотрудниками ХАД — органов безопасности ДРА.

Однако там, дальше, за деревней, на повороте дороги их ждала опасность. Считанные минуты оставались до того шага лейтенанта! До той ослепительной вспышки, после которой все сразу померкло.

...Первые исступляющие боли ослабли. Но по-прежнему непроницаемая чернота застилала глаза.

Пошла четвертая неделя, и однажды утром он смутно различил склонившееся над ним лицо военврача.

— Доктор, я вас вижу! Вижу!

...Он не мог не тревожиться. Заключение медиков было недвусмысленным: не годен к службе в мирное время, ограниченно — в военное. Но он уже не мыслил себя вне армии.

Как-то в госпитале раскрыл свежий номер «Красной Звезды», и сразу в глаза бросилась знакомая фамилия: Потехинский, Владимир Михайлович Потехннский. Из род­ной «Ждановки».

Очерк назывался «Уроки мужества». В нем рассказыва­лось, как геройски трудился офицер в одной из африканских стран, очищая землю от оставленных колонизаторами мин. Как неожиданно сработала одна из коварных ловушек. Как вместе с врачами стойко боролся он за то, чтобы не оборва­лась висевшая, казалось, на волоске жизнь. И вернулся в строй — продолжил службу в военном инженерном училище.

Уроки мужества подполковника Потехинского стали уро­ками мужества для лейтенанта Меньшикова, помогали ему преодолевать боль, с оптимизмом думать о своем будущем.

После госпиталя Александр приехал в Калининград, в распоряжение облвоенкомата. Сердечно принял его воен­ком: «Решили направить вас в Балтийский райвоенкомат, на ответственный участок».

Но там, по прежнему месту службы, были подготовлены документы об увольнении лейтенанта Меньшикова в запас. Оставалось одно: обратиться с рапортом к министру обороны СССР. Его поддержали и в районном, и в областном военкоматах, и в штабе ПрибВО.       '

И вот однажды раздался телефонный звонок из облвоен­комата: «Все, вопрос решен положительно. И окончательно. Служите!»

Это был один из самых счастливых дней его жизни.