Современное искусство – искусство навсегда?

За недолгие 20 лет в Москве – безусловной столице и творческого процесса – открылось более 200 галерей. В Санкт-Петербурге – около ста. Почти все из них специализируются на современном искусстве. Авангард популярен, как никогда. Елена Селина, руководитель галереи «XL», считает, что говорить об авангарде можно лишь в рамках соответствующего термина. «Общепринято авангардом называть искусство 10–20-х годов прошлого столетия. Существует искусствоведческий термин, что вторая волна авангарда была в 60-х годах, но это абсолютно не авангард. Следует говорить о контем-прериарт».

Впрочем, известный исследователь живописи, знаток современного искусства, коллекционер и издатель гайдов «Le Pti Fute» Пьер Броше полагает, что «современное искусство – определенно авангардно, оно просто не может быть другим» Считая, что неавангардного современного искусства не существует вовсе, г-н Броше убежден, что современное искусство дает возможность подумать: где мы живем и в каком направлении движемся. «Другое искусство не даст никому из нас такой возможности», – утверждает французский коллекционер.

Но в каком же направлении движется само современное искусство?

Исполнительный директор Московского Музея современного искусства Василий Церетели считает, что оно идет в ногу со временем. «Я думаю, что и наблюдаемый нами сегодня подъем в искусстве можно определить тем, что современное искусство соответствует своему времени. Если в середине XIX века был явный интерес к Шишкину, Айвазовскому, то сейчас людей интересует творчество Дубосарского, Виноградова, Кулика, Мамышева-Монро… И этот список можно продолжить. Люди должны разбираться в развитии истории российского искусства, потому что вкусы постоянно меняются, они создаются в зависимости от различных потребностей, мнений, мировоззрений. В современной живописи много жанров, и просто не может так быть, чтобы всем и все нравилось. Возникает иллюзия, что актуальная тематика не совсем понятна. А она всего лишь современна, поскольку реагирует на реалии дня».

«Современные художники лишь продолжают художественный процесс, начатый до них другими творцами, – говорит Владислав Овчаренко (Галерея «Риджина»). – В этом смысле они авангард, и они попадают в музеи, в историю, а не на рынок в Измайлове. Они знают, что сделано было до них и просто совершают шаг вперед. И это я считаю искусством».

Овчаренко Василий Церетели считает, что для развития процесса необходим постоянный контакт с западным художественным миром. «Важен диалог. Да, если сравнить стоимость картин на Кулика и Хёрста, Джек Кунса и Дубосарского, то видно, что цены на работы западных художников выше. Но это не означает, что там больше ценят и любят свое искусство. Нет. Просто у нас лишь зарождается понимание того, что творчество художника должно расти в зависимости от спроса, как и стоимость его произведений. Должен быть налаженный процесс. Рождаются новые имена, галерейная система поддерживает их выставки, музеи закупают картины. Должны быть лотереи, гранты. Если государство будет вкладывать средства в продвижение нашей культуры, то это будет стимулировать и подъем художественных ценностей, а это уже приведет к росту их цен». Пока же, как считает Елена Селина, рынок расширяется, но медленно; цены растут, но в рамках нормы.

Михаил Крокин – хозяин одноименной галереи – еще более пессимистичен. «Никакого бума нет. Есть разовые всплески, волнообразная история. Да, наши олигархи тратят деньги на искусство, но это выслуживание в определенных ситуациях. Это совсем не то, что они разбираются в искусстве, не мысля себя без него. Это некая охранная грамота, патриотический жест. Меценатов по рукам бьют, не поощряют. Сначала заплати налоги, потом будь меценатом».

А стоит ли вообще способствовать продвижению искусства, о дегуманизационном характере которого пишут иные исследователи и критики? И так ли это?

«Это вообще абсурд», – утверждает Михаил Крокин. – Современные художники все пропускают через себя, они глубоко верующие люди, ничего специально не провоцирующие и понимающие, что есть Высшее. Не надо лишь провоцировать духовность, как это делают галеристы, которые любят изначально провокационные выставки».

Василий Церетели, который не столь категоричен и считает, что в цехе художников все же есть и атеисты, полагает, что прежде всего «должна быть самоцензура и следует придерживаться определенных моральных норм и нравственных рамок».

«Творчество всегда духовно – со знаком плюс или со знаком минус, – утверждает Елена Селина. – Антирелигиозные работы – это тоже духовное искание. Протест художника – это тоже религиозный дискурс».

Современное изобразительное искусство, имеющее сегодня своим предметом не только живопись, графику, но и не первый уже год и инсталляцию, в последнее время все активнее использует и виртуальные направления, компьютерные технологии. «Их не надо сбрасывать со счетов, – говорит Елена Селина. – Они влияют на художника. А если мы говорим о видеоарте, то без компьютера в очень сложных работах вообще не обойтись».

«Технологии приходят в искусство и влияют на него. Но и художники рассказывают в свою очередь о технологиях различными средствами, – считает Владимир Овчаренко. – Однако главное в искусстве – идея, а способ реализации – холст или компьютерные технологии – должен быть связан с идеей.

«Один грузинский мастер говорил мне: «Мой дедушка так шпаклевал, папа так шпаклевал, и я буду так шпаклевать», – вспоминает Михаил Крокин. – Можно, конечно, и так… Но сегодня многие используют компьютерные технологии, они помогают соображать, находить».

Но способен ли этот синтетический продукт, именуемый современным искусством, выдержать самое главное – испытание временем; когда то, что мы нынче называем авангардом (правильно ли, нет ли) станет уже раритетом?

«Такого вопроса вообще не существует, – говорит Пьер Броше. – Если ты уже попал в этот сенат и принят сенаторами, то ты в том или ином смысле останешься в нем навсегда».

«Пока существует человек, изобразивший наскальный рисунок, искусство живет», – говорит г-н Овчаренко. – Будут появляться новые художники и открываться новые имена. Кто-то из современников попадет в искусство, кто-то нет. Живой процесс. Искусство не умрет, как не умрет и память о некоторых из служивших ему».

«Разве что падение метеорита или глобальное похолодание что-то изменит», – шутит Михаил Крокин.

ХХ век ознаменовал собой гигантский рост технических открытий и совершенствования технологических процессов. На протяжении истории человечества все технические открытия получали непосредственное отражение и в художественной культуре.

Художественная культура, несмотря на то, что является составным элементом культуры, в то же время оказывается зеркалом, миросозерцанием, моделью культуры. Поэтому она отражает все те явления, которые происходят в целом в культуре.

За время существования человечества художественная культура сформировалась как система элементов, ведущую роль в которых играет искусство. Но само искусство также многоэлементно, как и художественная культура. Постепенно, вырастая из единого синкретичного целого, из искусства стали выделяться отдельные виды. Каждая новая эпоха рождала, с одной стороны, становление и выделение новых видов искусства, их трансформацию, углубление, расширение выразительных средств, языка искусства, а с другой — их слияние, взаимодействие и взаимовлияние. В переходные этапы активизировался поиск новых средств, «нащупывание» новых путей развития искусства. Сопутствующее развитию культуры развитие техники также обогащало искусство, определенным образом воздействуя на выразительные возможности искусства. Так, усовершенствование строительной техники способствовало переходу от романского стиля к готике в архитектуре; появление проекционного фонаря породило такие новые виды искусства как кино, фотография. Примеры можно продолжать.

Таким переломным, переходным этапом был рубеж XIX — XX вв., когда художественное творчество обогатило свой язык, расширило возможности каждого отдельного вида искусства, сформировало новые формы синтеза искусств.