История православного воспитания детей-сирот в России до настоящего времени

Идеи помощи, поддержки и защиты нуждающихся, в том числе и детей-сирот, на территории проживания западных и восточных славян, как и повсеместно в мире, начали зарождаться в древнейший период. Инстинкт самосохранения, изначально присущий общественному человеку, подсказывал ему, что выжить можно только вместе, в условиях взаимопомощи и взаимоподдержки. Именно на этих началах существовали и развивались родовые и соседские общины наших предков, племена кривичей, дреговичей, радимичей и т.д. [10, стр. 298].

Воспитание в первобытных родовых общинах носило общественный характер. Все дети без исключения воспитывались в духе взаимопомощи, подчинения личных интересов интересам общины. Община выступала как совокупный защитник и воспитатель ребенка. В славянском языке глаголы «родить», «вскармливать», «воспитывать», «растить» произошли от одного корня. На каждом члене общины лежала обязанность заботиться о детях, руководить их поведением. Основные педагогические функции выполняли ближайшие родственники и наиболее опытные сородичи. Мальчиков обучали охоте, учили изготовлению оружия и орудий труда, девочек – собирательству, ведению хозяйства, уходу за детьми. Этот процесс в первобытном обществе осуществлялся путем включения детей в конкретные виды деятельности.

Зарождение имущественного и социального неравенства, связанного с разложением первобытно-общинного строя и формированием раннеклассового общества, появление семьи приводит к превращению воспитания из всеобщего, равного, контролируемого общиной в семейно-сословное. В VI-IX вв. у восточных славян уже вполне сформировались четыре социальных слоя – общинники, земледельцы, ремесленники, племенная знать и языческое жречество. И важно понять, что воспитание представителей каждой общественной группы имело свои специфические черты.

К судьбам сирот народ оставался небезучастным. Сложившиеся пословицы отражают существенный элемент народной педагогической культуры – заботу или раздумья о детях, оставленных родителями, подкидышах:

Чужая ласка – сироте великий день.

Только и родни, что лапти одни.

С миру по нитке, а бедному сироте сорочка.

В сиротстве жить – слезы лить.

Зайцу да воробышу, а третьему – приемышу нет на свете хуже.

Жить сиротам – что гороху на дороге: кто мимо идет, тот и урвет.

Сложившаяся еще в период матриархата традиция заботиться всей родовой общиной о ребенке в классовом обществе трансформировалась в виде попечительства над домами убогих детей при скудельницах. Скудельница – общая могила, куда свозили зимой замерзших, утонувших, умерших во время эпидемий для последующего захоронения весной. При скудельницах сооружали сторожки (божедомки). В случаях необходимости в эти помещения свозили брошенных матерями малюток. Скудельницами подбирали старцев и старух, которые могли выполнять обязанности сторожа и воспитателя.

Содержались сироты в этих домах за счет подаяния населения окрестных городов и сел. Детям приносили продукты питания, одежду, игрушки. Тогда, по-видимому, и возникла пословица: «С миру по нитке, а бедному сиротке сорочка».

При всей своей примитивности дома убогих детей являлись выражением народной заботы о сиротах, проявлением человеческого долга перед детьми. В домах скудельники смотрели за физическим развитием сирот. С помощью сказок, пословиц передавали им нравственные правила человеческого общежития: осознание долга и уважением старости, великодушие к людям престарелого возраста, нельзя делать того, что осуждают старшие, не делать того, что они не велят, нельзя бездельничать, когда старшие трудятся и пр. Коллективные отношения сглаживали остроту детских характеров [3, стр. 8-16].

Доклассовое общество не знало сиротства, поскольку ребенок считался сыном или дочерью всего рода. Иные условия сложились, когда детей начали воспитывать отец и мать. Со смертью отца и матери появлялись проблемы сиротства и наследования собственности. В этой связи возникло опекунство, порядок которого изложен в Русской Правде.

В Киевской Руси воспитание детей-сирот было либо частным делом князя, как наиболее богатого человека, либо возлагалось на Церковь, которая уже по своему предназначению и наличию у нее значительных материальных ресурсов должна была этим заниматься.

В этот период появилось систематическое обучение детей-сирот, что тесно связано с Крещением Руси. Великий Князь Ярослав учредил в Новгороде училище для сирот, где обучались на его средства до 300 юношей. Сестра Владимира Мономаха Анна Всеволодовна основала в Киеве училище для девиц, которых не только содержала за свой счет, но и учила читать, писать, а также ремеслам. Важной стороной в обучении и воспитании сирот становилось приобщение их к православию [3, стр. 26-27].

В царствование Ивана Грозного призрение детей-сирот уже входило в круг задач государственных органов управления - приказов. В частности, сиротскими домами ведал церковный патриарший приказ.

Оказывалась помощь бедным и сиротам во времена правления Бориса Годунова (1598-1605), Василия Шуйского (1606-1610), Алексея Михайловича (1646-1676), особенно в периоды народных бедствий и в неурожайные годы.  

При Алексее Михайловиче дальнейшее развитие получила идея постепенного сосредоточения призрения в руках гражданской власти. Так, в Соборном Уложении устанавливаются определенные правовые отношения детей, "рожденных от наложниц", к детям, "рожденным в законе", причем права незаконных были поставлены ниже, чем права законных детей.

В середине XVII века были созданы приказы общественного призрения, ведавшие делами "сирых и убогих", а также сирот. Патриарх Никон получил от царя право принимать от них прошения и делать по ним представления царю [38, стр.2].

В 1682 году в царствование Федора Алексеевича был подготовлен проект указа, по которому из общего числа нищих выделялись безродные нищие дети. Здесь же впервые (в письменных источниках) ставился вопрос об открытии специальных домов, где они должны были обучаться грамоте и ремеслам, наукам, которые «зело во всех случаях нужны и потребны». Именно этот проект (о безродных нищих детях) завершает эпоху зарождения идеи церковно-государственного призрения, он рассматривается современными специалистами как наивысшее проявление данной эпохи, когда на место чувства «нищелюбия», основывающегося на мысли о спасении души, выдвигается идея о необходимости за счет благотворительности по отношению к детям обеспечить одновременно и потребности государства в грамотных и обученных различным ремеслам и наукам людях [3, стр. 26].

Сравнивая историю церковно-государственногопопечения о детях в различных государствах, можно отметить существенную разницу в практиковавшихся способах воспитания "незаконных" детей-сирот. Европейские страны с развитой католической традицией, такие как Италия, Испания, Португалия, Франция, Бельгия и Австрия создали у себя более или менее широко развитую систему воспитательных заведений для детей, оставленных родителями. В то же время протестантские страны - Англия, Германия, Швейцария - отказались от централизованного способа воспитания детей, находя для общества безнравственным существование приютов для незаконнорожденных детей: такими приютами родители отстраняются от своего естественного долга. В протестантских странах немногочисленные городские, общественные или благотворительные учреждения ограничивались воспитанием детей умерших родителей, или тех детей, родители которых находятся в тюрьмах, больницах и т.п. Что же касается незаконнорожденных, то воспитание их возлагалось на мать и отца, в случае же их бедности на родителей матери или отца ребёнка. Городские и общественные учреждения брали на себя заботу о незаконнорожденном ребёнке только на время розысков (законным порядком) отца, если мать по бедности своей действительно не может воспитывать ребёнка у себя. Такая система воспитания обходилась казне значительно дешевле создания воспитательных домов.

Возникает парадокс: государственная и общественная материальная поддержка рождённого вне брака ребёнка при отсутствии денежных пособий на ребёнка, родившегося в браке, словно обесценивает значение семейного союза и косвенно поощряет незаконное рождение детей. Отчасти этими соображениями объясняется тенденция создания системы воспитательных домов в католических странах и России. Учитывая конечную цель любого воспитательного воздействия - достижение спасения души воспитанника - российская система воспитания детей-сирот строилась на иных, нежели в протестантских странах основаниях. Помещение незаконнорожденного ребёнка в приют было во всех отношениях приемлемо для церковного и общественного сознания.

Первые учреждения для сирот в России были основаны по личной инициативе и за собственный счёт Новгородским митрополитом Иовом в 1707 году. Приют, созданный в Холмовской Успенской обители недалеко от Новгорода при непосредственном участии митрополита Иова и названный "сиропитательницей", был первым из учреждённых вскорости ещё девяти. Всего в этих десяти "сиропитательницах" воспитывалось около 3000 детей. Митрополит Иов руководствовался идеей итальянского архиепископа Датея, который в 787 году устроил в Милане воспитательный дом для незаконнорожденных детей. Архиепископ Датей, возмущённый частыми случаями бросания самими матерями своих незаконных детей в канавы, в навозные кучи, в реки и т.п., купил дом вблизи церкви. Он обратился к согражданам "ради спасения души" с тем, чтобы купленный им дом служил впредь убежищем для незаконных детей. Для таких детей нанимались кормилицы, впоследствии детей обучали ремеслу. По достижении ими определенного возраста они могли свободно оставить приют и жить в месте, которое они сами выберут [16, стр. 149]. Подобным образом были организованы и сиропитательницы митрополита Иова, чья инициатива послужила основанием в 1715 году указа Петра Первого об устройстве при церквах "сиропитательных гошпиталий", в которых практиковался тайный приём подкидышей. Содержались "гошпиталии" на городские доходы и частные пожертвования. Являясь церковным заведением, приют был руководим надзирательницей, в обязанности которой входили уход и присмотр за воспитанием детей. По мере подрастания дети отдавались в услужение или в учение какому-либо ремеслу.

"Сиропитательные гошпиталии", учреждённые по личной инициативе Петра Первого, после его смерти стали закрываться одна за другой. До 1763 года не встречается никакого указания на существование в России каких-либо филантропических учреждений для детей-сирот [38, стр. 2-3].

Следующий этап в становлении церковно-общественного воспитания детей-сирот в России связан с именами Екатерины II и Ивана Ивановича Бецкого, государственного деятеля того времени, предложившего сформировать первое поколение «новых отцов и матерей, способное воспитать подобных». Для этого с 1763 года была основана система закрытых учебных заведений под руководством не иностранных, а русских наставников. В созданные с этой целью воспитательные дома в Москве, в затем в Петербурге принимали подкидышей и детей, рожденных вне брака, а также «законных детей, оставляемых родителями по бедности» [19, стр.62].

Сиропитательницы были открыты также в Нежине, Оренбурге, Новгороде, Белозерске, Нижнем Новгороде, Чебоксарах, Коломне, Осташкове, Олонце, Воронеже, Казани, Архангельске, Нарве, Пензе, Тобольске, Вытегре, Ярославле, Екатеринбурге, Киеве. Дело государственного воспитания грудных младенцев шло плохо и в самой Москве, и в филиалах Воспитательного дома. Так, из принятых в первые четыре года существования Московского Воспитательного дома 3147 детей умерло более 82%. В некоторые годы процент детской смертности был ещё выше и доходил до 98%, например в 1767 году из 1089 принесённых детей в живых остались только 16. В Архангельской из 417 принятых детей до годовалого возраста умерло 377, в Белозёрске в 1768 году был принят 21 ребёнок, из них умерло 19, в Енисейске из 37 принятых детей за 1767-68 годы умерло 34 ребёнка. Несмотря на подробную регламентацию деятельности в Воспитательном доме кормилиц и лекарей, предпринятую Бецким, смертность детей не уменьшалась. Бецкому пришлось отказаться от основной своей задачи - воспитывать всех детей под строго регулированным надзором. И по примеру заграничных воспитательных домов он прибег к раздаче детей на воспитание в деревенские семьи. Сначала детей отдавали до 9 месячного возраста, потом до пятилетнего и даже до семилетнего возраста, после чего дети возвращались, согласно плану, обратно в Воспитательный Дом. План воспитания детей содержал подробные инструкции касательно питания, физического развития и обучения детей.

С семи лет мальчики воспитывались отдельно от девочек, в этом возрасте до 11-ти лет дети посещали ежедневно по одному часу школу, где обучались молитвам "Отче Наш", "Верую" и двум молитвам специальным для питомцев, обучались читать, писать и начальной арифметике. В остальное время дети занимались работами и рукоделием. После 14-ти лет питомцев отдавали в обучение ремёслам, для чего были приглашены мастера "трезвого поведения", за ними следили, чтобы хорошо обращались с питомцами. По окончании ученья питомцы могли оставаться в мастерских на правах мастеров, причём отдавалось преимущество тем из них, кто женится на питомке; такой новобрачной паре выдавалось полное обзаведение для их семейной жизни. Способные из питомцев отправлялись в Императорскую Академию Художеств в Петербург.

Практика же воспитания шла вразрез с теорией, создаваемой Бецким и его единомышленниками. "Генеральный план Воспитательного Дома…" не оправдывал тех колоссальных затрат, как материальных, так и интеллектуальных, которые были вложены в его реализацию. Поэтому в 1775 году все воспитательные дома и приюты для осиротелых детей, кроме Московского и Петербургского, были переданы в ведение "Приказов общественного призрения". Приказы, являясь учреждениями для управления губерний, должны были заботиться и о безродных детях. После смерти И.И.Бецкого в 1795 году императрица Мария Феодоровна приняла в своё ведение оба столичных Воспитательных Дома. Сделавшая очень много для развития милосердия и благотворительноси в России, Мария Федоровна смогла трезво оценить эффективность государственного призрения детей.

Идея выращивания особого сословия, обязанного государству своим воспитанием, трансформировалась в конечном итоге, после смерти императрицы Марии Феодоровны в 1828 году, в признание государством его ненужности. В таких безродных ничем не обеспеченных гражданах правительство признаёт чуждый государственному строю пролетариат [38, стр. 3-6].

Поэтому в начале XIX в. Распространились патронат и воспитание детей-сирот в городских и крестьянских семьях. Создаются приюты, которые содержали частные лица, попечительские советы или различные благотворительные общества, занимающиеся социальными проблемами детей.

   К этому же времени относится создание в Петербурге по инициативе фабриканта-горнозаводчика П. Демидова первого детского приюта дневного содержания, в котором дети находились тогда, когда их матери уходили на работу. Позднее в таких приютах дети не только питались, но и обучались счету и письму, занимались в ремесленных классах и хоровых кружках.

В середине XIX в. существовала целая сеть приютов, которые содержались за счет частных лиц. Самыми известными были: приют. П.Г. Ольденбургского в Петербурге (открыт в 1846г.), приют для девочек в Петрозаводске (1847г.), приют в Москве (Сокольники), работавший на пожертвования Бахрушиных. При последнем существовала школа и мастерские для занятий ремеслами.

Во второй половине XIX в. появляются приюты для больных детей и детей с физическими недостатками, ясли, детские площадки для физических упражнений и игр и др. В 80-х годах XIX в. в поле зрения общественности и государства попадает новая категория детей – дети ссыльнокаторжных. Для них были учреждены учебно-воспитательные приюты на Сахалине, в Забайкалье и других регионах. Возникает Попечительское общество о семьях ссыльнокаторжных, в ведение которого перешли все приюты для детей данной категории.

Таким образом, к началу XX в. система воспитания детей-сирот включала в себя несколько основных институтов: государство (в лице его ведомств), церковь, общественные благотворительные учреждения и индивидуальных благотворителей. К этому времени в России сложились три основные категории детских учреждений, занимавшихся воспитанием детей-сирот:

1. воспитательные дома, детские приюты и колонии, профессиональные школы и мастерские, общежития для учащихся, ясли, лечебные детские заведения, заведения для содержания психически и физически нездоровых детей;

2. дневные приюты, ночлежные дома, заведения для бесплатного пропитания детей;

3. заведения, дающие помощь деньгами и вещами вне учреждений [13, стр. 104-106].

Первая мировая война резко обострила проблему воспитания детей-сирот, усилила необходимость помощи детям матерей-солдаток. Под руководством городских попечительств действовали детские приюты, сады, ясли, начальные училища и ремесленные классы и т.д., в которых воспитывались дети из нуждавшихся семей военнослужащих.

В целом система детского воспитания базировалась в основном на частной благотворительности, но действовала под контролем государства. К недостаткам данной системы следует отнести дублирование и нескоординированность действий общественных, государственных и частных заведений и учреждений. Отсюда неравномерность распределения средств между отдельными видами воспитания.

Именно поэтому многие предлагали реформировать довольно громоздкую социальную систему. Намечалось несколько путей решения данной проблемы: создание общего координирующего всю эту деятельность органа, радикальная реформа с целью передачи всей системы социального обеспечения детей государству, передача системы в руки земского и городского общественного самоуправления [3, стр. 137-138].

До 1917 года в России существовало 583 приюта, в которых находилось 29.650 детей. Гражданская война и последующие годы разрухи не могли не сказаться на росте количества детей, нуждающихся в государственном попечении. Незаконнорожденные дети, от воспитания которых отказывались родители, в изменившейся ситуации уже не являлись большинством в составе призреваемых. Молодое советское государство в лице своих руководителей заявляло о намерениях создания особого типа государственного (являющегося по форме общественным) воспитания детей в противовес семейному и религиозному воспитанию. Реформатор образования первых послереволюционных лет П.Н.Лепешинский так определял стратегию воспитания - "ни семья, ни отдельные лица или группы лиц не могут поставить и выполнить колоссальную задачу воспитания так рационально, как всё общество, всё государство". 12 декабря 1917 года народным комиссаром ведомства государственного призрения было принято постановление "Об упразднении совета детских приютов ведомства учреждений императрицы Марии". Отныне для детей сирот раннего возраста предназначались дома младенцев, а для детей дошкольного и школьного возраста детские дома. В подобного рода учреждениях виделся новый тип общественного государственного воспитания детей, которому предстояло воплотить в жизнь основную идею коммунистического воспитания вообще всех детей за счёт государства. Декретом об охране здоровья матери и ребёнка, подписанным В.И.Лениным 31 января 1918 года, материнство признавалось социальной функцией женщины, что подрывало не только семейные устои, но и духовную и психологическую основу материнства. Декларируемое новой властью планомерное разрушение традиционной семьи приводило к заявлениям типа того, что сделал большевик Бадаев: "Так или иначе мы заставим матерей согласиться на национализацию детей". Несколько иначе думал А.В.Луначарский. Говоря в 1918 году об идеалах социального воспитания, он утверждал, что "приходится думать не о том, как отнять детей у тех, которые стремятся воспитать их в семье, а как устроить тех, кто оказался за бортом семьи. Тем более что этого будет, чем дальше, тем больше". Уже к январю 1919 года количество детей, находящихся на попечении государства, увеличилось более чем в два раза по сравнению с дореволюционным числом питомцев приютов, и в дальнейшем этот рост продолжался:

- до 1917 года – 583 приюта и в них 29 650 детей;

- в январе 1919 года – 1 279 детских домов и 75 300 воспитанников;

- в июле 1919 года – 1 734 детских дома и 124 627 воспитанников.

Семейное воспитание признавалось государством явлением временным, на смену которому должно прийти ни с чем не сравнимое воспитание общественное или социальное. Поэтому помещение ребёнка в любое социальное учреждение являлось более приоритетным, чем поиск для него семьи, готовой взять на себя обязанности по его воспитанию. Детские дома, учреждённые к тому времени, не были в состоянии поместить всех детей, лишённых родительской опеки. Поэтому в 1922-23 годах Комиссия по улучшению жизни детей стала прикреплять детские учреждения к учреждениям советским, к профсоюзным организациям, войсковым частям, промышленным, торговым предприятиям и т. д. Бездумное экспериментирование, быстрая смена методов деятельности, связанных с охраной прав детей, ещё более усугубляли проблему роста детской беспризорности. Так, в начале 20-х годов, когда дети, ушедшие из голодающих районов, стали возвращаться на родину, началась государственная реэвакуация несовершеннолетних, обернувшаяся трагедией для тех детей, кто попал в новую семью и привык к ней. Например, после того, как десятки детей из голодающих областей были переданы в семьи Чехословакии, возникла проблема с их возвращением на родину, потому что "почти все они забыли русскую речь". Поэтому большинство приёмных семей просило разрешить им усыновить этих детей, но советское правительство не давало на это согласия. К числу весомых ударов по семейным устоям воспитания стоит отнести и знаменитый "Закон о колосках". 7 августа 1932 года было принято Постановление ВЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности". Согласно данному закону лица, покушавшиеся на общественную собственность, рассматривались как враги народа. Они подлежали расстрелу. А к этой собственности относился и урожай на полях. В первую очередь, от введения закона пострадали голодающие семьи и дети. Массовые политические репрессии также негативно отразились на поддержании семейных связей осиротевших детей с их родственниками. Дети так называемых "врагов народа" автоматически попадали в категорию изгоев. Все попытки родственников взять осиротевшего ребёнка в свою семью сознательно пресекались. Единственным местом дальнейшего воспитания несовершеннолетнего ребёнка "врага народа" был детский дом, причём родных братьев и сестёр почти всегда разделяли. У детей репрессированных граждан в свидетельстве о рождении графы "мать" и "отец" оставались пустыми. Накануне Великой Отечественной войны в РСФСР было 1.700 детдомов, в которых воспитывалось 187.000 детей [38, стр. 6-7].

Война 1941-1945г.г. поставила страну перед угрозой массовой детской беспризорности и безнадзорности. На устройство детей в тыловых районах, на охрану их здоровья, организацию питания, создание условий для обучения в школах затрачивались огромные средства, повсеместно создавались детские дома, интернаты. Осенью 1943 года только в России действовали 700 интернатов.

Важную роль в мобилизации государственных органов и сил общественности на борьбу с безнадзорностью сыграло Постановление СНК СССР «Об устройстве детей, оставшихся без родителей», принятое в январе 1942 года. Постановлением правительства в августе 1943 года для детей воинов Красной Армии и партизан Великой Отечественной войны, а также для детей совпартработников, рабочих и колхозников, погибших от рук немецких оккупантов, были открыты 9 суворовских военных училищ на 500 человек каждое, 23 специальных ремесленных училища на 400 человек каждое, специальные детские дома на 16 300 мест и дома ребенка на 1 750 мест, 29 детских приемников-распределителей на 2 000 человек.

В стране росла сеть детских домов. В 1944 году вних воспитывалось уже более 500 000 детей. Постановлением СНК СССР от 20 сентября 1945 года приводилось в систему создание детских домов при промышленных предприятиях. Они создавались для детей-сирот, родители которых работали на данном предприятии и погибли в годы Второй мировой войны, а также для детей из многодетных семей, нуждающихся в материальной помощи.

К концу 1945 года для детей погибших фронтовиков было открыто 120 детских домов, в которых воспитывалось 17 000 детей. Широкое распространение получило в послевоенный период создание детских домов при колхозах, промышленных предприятиях, за счет профсоюзов. В 1950г. в стране было 6 543 детских дома, где жили 635 900 человек.

В 1956 году по решению правительства для детей-сирот, детей одиноких матерей, инвалидов войны и труда, пенсионеров стали создаваться школы-интернаты. В течение 1959-1965г.г. существовавшие детские дома были преобразованы в школы-интернаты.

В 1950-е годы в стране начали открываться детские дома для талантливых детей-сирот, куда отбирали наиболее одаренных ребят. В таких «специальных» детских домах они находились до окончания музыкальных, художественных и других училищ [3, стр. 181-229].

Приведённые факты из советского периода истории воспитания детей могут быть объяснены следующим образом. Социальный эксперимент, проводимый Советским государством, имел одной из основных своих задач разрушение не только религиозных, но и семейных основ воспитания. Последствия такого разрушения воспитательных функций социальной структуры общества не могли не сказаться на развитии демографической ситуации в государстве. Стремительный рост числа брошенных детей в России в настоящее время имеет под собой многолетнюю историю искусственного отчуждения ребёнка от семьи.