Литературная сказка в современной школе

Изучение литературной сказки в современной российской школе представлено в основном обращением к творчеству М.Е. Салтыкова - Щедрина. В среднем, на работу с произведениями этого автора в различных программах выделяется от трех до пяти уроков, в ходе которых рассматриваются такие сказки как "Дикий помещик", "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил", "Премудрый пескарь"; в программе к этим произведениям авторами предлагают обратиться к следующим вопросам:

элементы народной сказки в повествовании

сатира на социальные и нравственные пороки общества

осуждение покорности народа

Также, в программе Г.И. Беленького и Ю.И. Лысого есть обращение к сказке А. де Сент-Экзюпери "Маленький принц", в работе, с которой ученикам дается возможность поразмышлять о понятиях "взрослость" и "детскость" как критериях человечности.

В программе под редакцией В.Я. Коровиной предусмотрено изучение сказки Антония Погорельского "Черная курица, или Подземные жители", в рамках работы с которой, рассматривается нравственная дилемма главного героя, ослушавшегося курицу, и потерявшего доверие сказочных персонажей.

. "Черная курица, или Подземные жители" Антония Погорельского в историко-литературном контексте

"Черная курица, или Подземные жители" - волшебная повесть - сказка для детей, написанная Антонием Погорельским в 1829 году, - явилась первым классическим произведением детской литературы на русском языке.

Автор сочинил эту сказку для своего племянника, Алексея Толстого, воспитанию которого он уделял много внимания. Имя героя совпадает как с настоящим именем автора (Алексей Алексеевич Перовский), так и с именем племянника. В сказке, как отмечают многие исследователи, прослеживаются автобиографические мотивы, так как в детстве писатель, как и его герой, был помещен на короткий срок в закрытый пансион, из которого сбежал, не выдержав разлуку с домом.

Об этом событии в жизни писателя до сих пор ведутся споры. О пребывании его в петербургском пансионе есть только два коротких свидетельства, одно из которых принадлежит графу Ф.П. Литке, воспитаннику того же пансиона, который, однако, провел в пансионе Мейера годы с 1803-го по 1809-й, когда Алексей Перовский уже покинул пансион. Тем не менее, свидетельство Литке поддержано и дополнено в небольшом очерке о Погорельском, построенном на рассказах племянника писателя Н.М. Буда-Жемчужникова.

Публикация "Чёрной курицы" в 1829 году была встречена положительными отзывами прессы, хотя и не стала столь заметным явлением, как появление "Лафертовской маковницы". Зато после смерти автора "Чёрная курица" со временем стала самым известным произведением Антония Погорельского и обеспечила бессмертие его имени.

По мнению М. Турьян, "Черная курица" - плод синтеза двух топосов: фольклорного и мифологического" (М. Турьян, с.220). Однако эта точка зрения является неполной, так как в этой волшебной сказке есть и третья составляющая - литературная, берущая свое начало в немецком романтизме, а если конкретнее, в творчестве Э. Т.А. Гофмана. Его влияние, как мы уже отмечали, чувствуется и в других произведениях Погорельского, но особенно заметно проявление Гофмановских традиций в сказке "Черная курица или подземные жители".

Сюжет сказки, как и сказок Гофмана, например, "Щелкунчика", имеет две линии повествования - реальную и сказочно-фантастическую, сочетание которых и определяет сюжет произведения.

Главный герой сказки - Алеша, мальчик 9-10 лет, обучающийся в мужском пансионе, вдали от дома. События сказки происходят в рождественские каникулы, как и в сказке Гофмана "Щелкунчик и мышиный король". И Гофман, и Погорельский исходят при этом из расчёта на читателя, знакомого с традициями празднования Рождества и с тем ожиданием волшебства и чудес, которое связано с этими традициями и с детских лет живёт в читательской памяти.

Сказочное начинает происходить с Алешей после того, как он жертвует самым дорогим, что у него есть (золотым империалом, подарком бабушки), ради спасения обычной черной курицы, которую кухарка хотела поймать для праздничного стола. В благодарность за свое спасение Чернушка открывает мальчику чудесный подземный мир.

У Погорельского переход к волшебству, чудесам осуществляется через детально описанную обыденность. Это дает нам право говорить о прямой связи с произведениями Гофмана. Ведь за этим стоит идея двоемирия, берущая свое начало в традициях немецкого романтизма и лежащая в основе этой сказки, как и других произведений Погорельского.

Один мир "Чёрной курицы" - это Петербург конца XVIII в., который описан крайне детально, чтобы исключить всякую мысль о его сказочной природе: перед нами мода, украшения и обстановка того времени (время действия указано с приблизительной точностью): "В то время Петербург наш уже славился в целой Европе своею красотой, хотя и далеко еще не был таким, каков теперь. Тогда на проспектах Васильевского Острова не было веселых тенистых аллей: деревянные подмостки, часто из гнилых досок сколоченные, заступали место нынешних прекрасных тротуаров".

Второй мир - это мир сказочный, в который Алеша попадает после того, как спасает Чернушку. Благодаря этому сочетанию двух начал, автор выстраивает пространственную картину мира, очерчивает хронологические и топографические контуры сюжета в конкретно-историческом, а не в условно-сказочном времени и пространстве ("Лет сорок тому назад.", т.е. примерно 90-е годы XVIII в.), что крайне схоже с конкретностью пространства и времени в гофмановском "Щелкунчике" ("Двадцать четвёртого декабря детям советника медицины Штальбаума весь день не разрешалось входить в проходную комнату, а уж в смежную с ней гостиную их совсем не пускали. В спальне, прижавшись друг к другу, сидели в уголке Фриц и Мари. ").

В сказочном мире "Черной курицы" встречаются говорящие животные, ожившие доспехи и подземные жители, которые просят Алешу никому о них не рассказывать, так как в этом случае произойдет нечто ужасное.

Так возникает мотив хрупкости и зыбкости всего, что сокрыто в детском мировосприятии, где самое страшное, что можно сделать, - это поделиться тайной с взрослыми.

Даже тогда, когда Алёша открывает взрослым тайну подземных жителей, ему никто не верит. То же происходит и в "Щелкунчике". Мари никто не верит, когда она рассказывает о войне мышей с игрушками, потому что, как известно любому ребенку, волшебство происходит не для всех, сокрывшись от чужих глаз и в первую очередь от глаз разумных взрослых.

Главная мысль сказки Погорельского - ответственность человека за свои поступки. Алеша выдаёт доверенную ему тайну, и, хотя ему никто не поверил, наказание следует незамедлительно - мальчик теряет способность, подаренную ему подземным королем, а Чернушка и все подземные жители вынуждены покинуть место, в котором провели не одно столетие.

Рассказав учителю о Чернушке и подземных жителях, Алеша лишается той части детского мира, которая основана на вере в тайну и на ожидании чудесного. О.И. Тиманова отмечая "романтическое двоемирие" сказки, "повествование которой распределяется по двум основным линиям (волшебной и реалистической)", замечает при этом, что "волшебное… в сказке дискредитируется: все, обретенное героем с помощью волшебства, приносит ему и другим только беды". В этом можно увидеть мотив взросления. Рассказав все и пережив чувство вины перед Чернушкой, Алеша обретает новый жизненный опыт, становится старше, и, прощаясь с Чернушкой, он начинает прощание с детством.

Таким образом, можно сделать вывод, что основное проявление романтической традиции сказок Гофмана в сказке А. Погорельского "Черная курица или подземные жители" заключается в ощущении двойственности бытия, когда повествование распределяется по двум основным линиям (волшебной и реальной), и несёт в себе идею разлада между идеалом и действительностью. При этом в повести Погорельского, как и в сказках Гофмана, нет четкой границы между двумя мирами, это получается благодаря тому, что и сказочный мир изображён в конкретных подробностях и деталях. "Реалистичные предметы, бытовые подробности в сказочных эпизодах (крошечные зажженные свечи в серебряных шандалах, кивающие головой китайские фарфоровые куклы, двадцать маленьких рыцарей в золотых латах, с пунцовыми перьями на шляпах) сближают два плана повествования" (Т.Д. Полозова, с.147).

То же мы наблюдаем и в "Щелкунчике" же, когда сказочное появляется в обыденной и, казалось бы, безопасной для Мари обстановке и наделено живописной конкретностью:". новые, блестящие гусары, выступили в поход и вскоре очутились внизу, на полу. И вот полки один за другим промаршировали перед Щелкунчиком с развевающимися знаменами и с барабанным боем и выстроились широкими рядами поперек всей комнаты".

Вобеих сказках сказочное и реальное пространства пересекаются, разница лишь в том, что волшебное у Погорельского существует в отдельном пространстве (некий мир подземных жителей), и практически не проявляет себя в реальной жизни, Гофмановские же мышиный король и щелкунчик напротив противоборствуют в непосредственной близости от всего, что является оплотом нормальной, рациональной жизни, прямо в гостиной Штальбаумов.

Отличительной чертой сказки Антония Погорельского можно считать то, что в ней появляются психологические мотивировки происходящего. Так все сказочные события можно в какой-то мере объяснить мечтательностью героя, его склонностью к фантазированию: "Он любит рыцарские романы и готов увидеть обыденное в фантастическом свете".

Погорельский - первый русский писатель, изобразивший "живого" ребенка. В отличие от героев других произведений того времени, Алеша - настоящий мальчик десяти лет, имеющий свои чувства, переживания, систему ценностей и богатый внутренний мир, меняющийся в ходе повествования.

Другой важной особенностью "Чёрной курицы" является то, что повесть обладает ярко выраженной дидактичностью, свойственной произведениям той эпохи.

Эта сказка, безусловно, поучительная, но ее содержание вовсе не исчерпывается рассуждениями, что надежно только добытое трудом, что нехорошо предавать товарищей и что ужасно совершать непоправимые поступки. Во-первых, Погорельский счастливо изобрел один из самых изящных литературных сюжетов. Во-вторых, сейчас можно сколько угодно удивляться тому, что он так ясно и мудро рассказал о почти неуловимых движениях души невзрослого человека. Ведь в то время "до появления "Детства" Л.Н. Толстого оставалось еще двадцать шесть лет, "Детства Темы" Н.Г. Гарина-Михайловского - шестьдесят шесть, а "Детства Люверс" Б.Л. Пастернака - девяносто шесть." (С. Малая).

Глава II. Влияние традиции гофмановской фантастики на творчество Антония Погорельского, на примере произведения "Лафертовская маковница"

Данная повесть иногда предлагается для внеклассного чтения, чтобы дать школьникам возможность более подробно ознакомиться с творчеством Антония Погорельского, в связи с чем, нужно упомянуть об истории создания произведения, и его основе.

Повесть, написанная в 1825 году и вошедшая в сборник "Двойник, или Мои вечера в Малороссии", стала первым русской литературе XIX века фантастическим произведением.

"Природа фантастики в повести представляет собой слияние двух традиций: народной сказки и гофмановских мотивов. О последних следует сказать отдельно". (Е. Пилюгина). О Гофмане в повести напоминает многое. Например, старуха колдунья, которая совмещает своё мистическое ремесло с торговлей медовыми маковниками и платным гаданием, причём "из красноречивых уст её изливались рекою пророчества о будущих благах, - и упоённые сладкой надеждой посетители при выходе из дома нередко награждали её вдвое более, нежели при входе". Читатель тех лет не мог не вспомнить при этом "Золотой горшок" и Луизу Рауерин, совмещавшую колдовство с продажей яблок, и её чёрного кота, способного, как и кот старухи из "Лафертовской маковницы", к перевоплощениям.

Внешний вид героини Погорельского, как и героини Гофмана, двойственен. Облик, в котором она предстаёт перед людьми, всего лишь личина, скрывающая её истинную сущность. Во время посещения Онуфрича старая тётка сбрасывает личину, и тут впервые в повествовании предстаёт её подлинный облик: "Губы её посинели, глаза налились кровью, нос начал громко стукаться о бороду". (Сравните с преображением торговки яблоками у Гофмана: "… как вдруг бронзовое лицо искривилось и осклабилось в отвратительную улыбку и страшно засверкало лучами от металлических глаз".)

Явно перекликаются сцены кодовства в "Лафертовой маковнице" и в "Золотом горшке": в обоих произведениях обряды происходят ночью, в обоих случаях в обряде участвуют колдунья и юная девушка, одинакова и реакция Марьи и Вероники на колдовство - обе девушки, видя происходящее, падают в обморок, также схожи образы колдуний.

Ещё важнее сходство основных структурных принципов: у Погорельского, как и у Гофмана, повествование строится на постоянном переплетении сверхъестественного и реального. Это связано с общеромантической традицией. Двуплановость произведений писателей - романтиков порождена идеей двоемирия, лежащей в основе романтического мировоззрения. Но двоемирие двоемирию рознь.

Двоемирие в произведениях Гофмана - это столкновение возвышенного мира поэзии и пошлого мира житейской прозы, столкновение гения и обывателя. И если гении страдают, то во всем виноваты обыватели, чуждые возвышенному миру гения. Погорельский же в своих сочинениях пошел несколько иным путем, построив двоемирие в своей повести на столкновении рационального и иррационального начал (Онуфрич и его тетка-колдунья).

У Гофмана иррациональное неотделимо от реальности, оно является тайной стороной жизни. В то время как у Антония Погорельского "ирреальные силы вторгаются в житейскую повседневность откуда-то извне, как нечто ей постороннее и в общем даже чуждое; дело лишь в том, что бытовой мир способен временно подчиниться чуждой власти потустороннего начала" (Маркович В.М., с.144).

Иррациональное в повести представляют колдунья, старуха, связавшаяся с темными силами, и её кот. Но одновременно старуха-колдунья является и олицетворением богатства, жизненного успеха, она должна обеспечить приданое Марьи. Рациональное же начало в произведениипредставляет Онуфрич, который в отличие от гофмановских реальных героев воплощает в себе не бытовую пошлость и приземленность, а некую житейскую правду, здравый смысл. Автор иронизирует над Онуфричем, видя его ограниченность, однако признает его житейскую трезвость и гуманное народное начало, благодаря которому и будут побеждены суеверия и предрассудки.

Художественное своеобразие повести заключается в использовании автором так называемой народной фантастики. Речь идёт о народных суевериях, предрассудках, чертах народной сказки и представлениях простого человека о добре и зле, которые и создают необыкновенный колорит повести.

Например, в повести несколько раз упоминается число "три" в связи с колдовством старухи. Первый раз - в рассказе о мести колдуньи полицейскому, написавшему на неё донос, - говорится, что она отомстила ему трижды:". скоро после того сын доносчика, резвый мальчик, бегая по двору, упал на гвоздь и выколол себе глаз; потом жена его нечаянно поскользнулась и вывихнула ногу; наконец, в довершение всех несчастий, лучшая корова их, не будучи прежде ничем больна, вдруг пала". Следует обратить внимание на последний способ мести: по народным поверьям, если начали без видимой причины гибнуть домашние животные, особенно коровы, значит, чем-то обидели, разозлили колдуна. Ведь корова в то время - кормилица, без которой большой семье не выжить.

В следующий раз магическое число "три" появляется в описании колдовского обряда: "Трижды три раза старуха обошла вокруг стола, продолжая таинственный напев свой, сопровождаемый мурлыканьем кота".

Старуха назначает Маше прийти к ней в полночь, что также символично, так как, по народным поверьям, именно в это время совершаются все колдовские обряды и тёмные силы вершат свои дела. "Наконец подошла она к домику и трепещущей рукой дотронулась до калитки. Вдали, на колокольне Никиты-мученика, ударило двенадцать часов".

Характерно то, как описывали очевидцы ночь смерти колдуньи: "Сильная буря, говорят, бушевала около хижины, тогда как везде погода стояла тихая; собаки из всего околотка собрались перед её окном и громко выли; мяуканье её кота было слышно издалека". Это описание полностью соответствует народным представлениям об обстановке смерти колдуна, которая всегда сопровождается бурей, неадекватным поведением животных и природными катаклизмами. Обращает на себя внимание, что после смерти колдуньи Ивановна "в свисте ветра находила сходство с голосом старухи".

После переезда семьи Онуфрича в дом тётки колдунья несколько раз является Ивановне и Маше, однако при произнесении молитвы или крестном знамении видение исчезает, что утверждает торжество христианской веры над тёмными силами:". кто-то легонько ударил её по плечу. Она оглянулась. за нею стояла покойница в том самом платье, в котором её похоронили!. Лицо её было сердито; она подняла руку и грозила ей пальцем. Ивановна в сильном ужасе вскричала. Ивановна заметила, что по мере того, как она вслушивалась в молитвы, вид покойницы становился бледнее, бледнее - и наконец совсем исчез".

Маше в эту же ночь тоже явилась бабушка, но не в том устрашающем виде, в каком виделась она Ивановне: "Лицо её было весело, и она умильно ей улыбалась. Маша перекрестилась - и тень пропала". Той же ночью Маша видит блуждающие огоньки у колодца и бабушку в сопровождении чёрного кота, которая манит её к себе. Эта сцена также отражает народные приметы, согласно которым блуждающие огоньки указывают место, где спрятан клад.

Сам характер фантастического в "Лефортовой маковнице" близок к фольклорному. Таинственное, фантастическое лишено здесь непосредственной власти над действительностью. Оно, как и всякое зло

(а именно зло в повести Погорельского является носителем фантастики), может лишь смущать и искушать человека, если им завладеют низменные страсти. Маша испытывает колебания: с одной стороны - мать, которая рисует ей картины беспечной, богатой жизни, с другой - отец, которому чужды любые мысли о сверхъестественном. Сама по себе Маша - натура светлая, и ей не свойственны корыстные помыслы, но влияние матери слишком велико - ведь она послушная дочь. Решающую роль в этой борьбе сыграла любовь, которую Маша начинает испытывать к молодому незнакомцу. Под влиянием сильного, первого в её жизни чувства Маша приходит к осознанию того, что богатство - не главное условие счастья. А тут ещё и совет доброй соседки: "Деньги не делают счастья!" "Маша внутренне очень согласна была с мнением соседки; ей также показалось, что лучше быть бедною и жить с любезным незнакомцем, нежели богатой и принадлежать Бог знает кому".

Любовь лишь усиливает, укрепляет в Маше существующее в ней светлое начало, и она решается отказаться от бабушкиного покровительства и выбросить ключ, являющийся его залогом.

" - Возьми назад свой подарок! - сказала она. - Не надо мне ни жениха твоего, ни денег твоих; возьми и оставь нас в покое.

Она бросила ключ прямо в колодезь; чёрный кот завизжал и кинулся туда же; вода в колодезе сильно закипела. Маша пошла домой. С груди её свалился тяжелый камень".

Итак, Маша с лёгким сердцем идёт домой, где её уже ждёт понравившийся ей Улиян, который к тому же оказался довольно богат. Так Маша оказалась сполна вознаграждена за свою верность силам добра. Писатель награждает свою героиню за чистоту души, верность народной этике, за то, что она преодолевает страх перед внешними обстоятельствами, олицетворёнными в образах старухи и кота, не поддаётся соблазнам и искушениям.

Погорельский написал светлую повесть о победе гуманных народных начал над суевериями и предрассудками. Его фантастика не страшна, а

занимательна и юмористична, потому что она возникает как следствие народных представлений и взята из народных поверий и сказок. Она вырастает на бытовой почве. В повести нет трагического противостояния реального и фантастического, характерного для немецкого романтизма и Гофмана в том числе. Опора на народную фантастику, суеверия и предрассудки, разделяемые массой людей, а также погружение в народный быт придают повести особый колорит.