Подходы к определению понятия «менталитет»

Термины «менталитет» и «ментальность» в последнее время стали необычайно популярны. Некоторые исследователи считают, что проблема менталитета становится главным, определяющим фактором развития современного и будущего человечества, так как каждый народ имеет свой образ мышления, общую духовную настроенность, связанную с этическими особенностями его развития [63.].

Между тем, однозначного представления о сущности понятий «менталитет» или «ментальность» не сложилось. Интерес к менталитету восходит к ранним психологическим исследованиям, но разработка его проблематики носит достаточно неопределенный характер, по образному выражению И. В. Герасимова: «Мода на термин «менталитет» во много раз превосходит и опережает опыт реального прикладного освоения этой гипотезы» [38. с.10]. Менталитет - это особая «психологическая оснастка» (М. Блок), «символические парадигмы» (М. Элиаде), «господствующие метафоры» (П. Рикер), «архаические остатки» (З. Фрейд) или «архетипы» (К. Юнг), «… присутствие которых не объясняется собственной жизнью индивида, а следует из первобытных врожденных и унаследованных источников человеческого разума».

Размытость понятия менталитет привело к тому, что Ле Гофф в свое время предложил смириться с расплывчатостью («двусмысленностью») понятия ментальности, именно в ней усматривая его богатство и многозначность, созвучные изучаемому объекту [101.]. Схожую позицию занимает А. Я. Гуревич, считающий, что понятие менталитет «действительно трудно перевести однозначно» [93. с.81]. Ф. Граус вообще полагает, что понятие «менталитет» так же неопределимо, как понятие «культура» или «идеология», что не исключает, однако, возможности его описания… Менталитет «не может быть отрефлексирован и сформулирован. Вопрос «Каков Ваш менталитет?» лишен смысла» [45. с.80]. Но понятие «менталитет» прочно укрепилось не только в живой речи, но и в научном обороте, и скорее всего, не столько по причине моды, сколько потому, что в русском языке нет понятия полностью ему адекватного.

Слово «менталитет» происходит из позднелатинского корня «mens», что означает «умственный», «мышление», «образ мыслей», «душевный склад». Вместе с тем, истоки этимологии ведут нас еще далее, в глубь веков. Пресловутое «mens» в различных вариантах присутствует уже в санскрите и встречается в Упанишадах в значении «связанный с сознанием», «мыслительный», «духовный» [57. с.6]. Впервые это слово стало использоваться еще в XIV веке. У. Раульф на основе анализа французской публицистики рубежа XIX-XX вв. пришел к выводу, что смысловой заряд слова «mentaleté» образовался до того, когда оно находилось еще в пределах обыденного языка [104. с.45-47]. В научный оборот оно было введено лишь американским философом Р. Эммерсоном в 1856 году [28. с.50], в психологию категорию «mentaleté» одним из первых в начале прошлого столетия ввел французский психолог и этнограф Л. Леви-Брюль после публикации своих работ «Les functions mentalas dans les societes inferieures» («Ментальные функции в низших обществах» (1910) и «La mentalite primitive» («Первобытная ментальность (1922)) [180. с.14]. В обеих книгах Л. Леви-Брюль делал вывод об особой эмоциональной окраске, «прелогичности» психики людей, не достигших стадии цивилизации, резко контрастировавшей с образом мировосприятия, характерным для цивилизованных обществ. Использовали понятие «менталитет» также и французские психологи Ш. Блондель и А. Валлон, рассматривавшие ментальность как феномен психической жизни и проводившие параллель между первобытной ментальностью и ментальностью ребенка.

Наибольших успехов в исследовании менталитета достигла французская историческая школа Анналов. М. Блок и Л. Февр, которые обращали внимание своих коллег на тот пласт сознания, который в силу своей слабой отрефлектированности не получал прямого отражения в источниках, а потому постоянно ускользал из поля зрения историков [69. с.155]. Ментальность, способ видения мира, отнюдь не идентична идеологии, имеющей дело с продуманными системами мысли; она во многом - может быть в главном - остается нерефлексируемой и логически не выявленной. Ментальность - не философская, научная или эстетическая система, а тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоции, от латентные привычки, от приемов сознания, - люди ими пользуются сами того не замечая, не вдумываясь в их существо и предпосылки, в их логическую обоснованность. Поэтому ментальность, принадлежащая сфере социальной психологии не формулируется четко и непротиворечиво. Она принадлежит к «плану содержания», а не к «плану выражения». По мнению последователей данного направления, в человеческом сознании в той или иной форме находят свое преломление самые разные проявления бытия, закрепляясь в системе образов, представлений, символов. Именно поэтому изучение образа мыслей людей, способов и форм организации мышления, конкретных и образных картин мира, запечатленных в сознании, рассматривается как возможность понять логику исторического процесса как в целом, так и применительно к отдельным историческим феноменам. Понятием «менталитет» активно пользовался основатель социологии Э. Дюркгейм, который одну из рубрик своего журнала назвал «Групповая ментальность». «В основе наших суждений, - писал Дюркгейм - имеются известное число существенных понятий, которые управляют нашей умственной жизнью» [64. с.213]. Это «известное число существенных понятий» создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции. «Ментальность» или «менталитет» есть современное выражение того, что Э. Дюркгейм называл коллективными представлениями, «participation mistique» [73. с.10].

Тем не менее, определения понятия «менталитета» в западной науке были даны довольно расплывчато, и можно выделить лишь некоторые общие аспекты различных определений ментального феномена. Так Р. Шпрандель считал, что «К ментальности обычно относят все коллективные представления, но внутри этого многообразия следует выделить «центры тяжести». Важнейшей, конституирующей ментальность сферой являются представления о человеке, во-первых, и представления о собственной группе, во-вторых. Поскольку представления о человеке крайне изменчивы, может показаться, что духовных, антропологических констант нет вообще. Однако одна такая константа все же есть - это сама потребность человека найти ответ на вопрос о предназначении человека. Важнейшая функция группы состоит в том, чтобы помочь человеку найти ответ на этот вопрос. Так что две вышеозначен. Области представлений тесно между собой связаны» [101.].

В соответствии с взглядами уже упомянутого Ф. Граус: «Словом «менталитет» называется часто все то, что не подпадает под определение понятий «политика», «социально-экономические отношения», «обычаи», «законы». Понятие « менталитет » так же неопределимо, как понятие «культура» или «идеология», что не исключает, однако, возможности его описания. Менталитет - это «общий тонус» долговременных форм поведения и мнений индивидуумов в пределах групп. Менталитет никогда не монолитен, часто противоречив; он образует специфические «вживленные образы», стереотипы мнений и действий. Он проявляется в предрасположенности индивидуума к определенным типам реакций - собственно, он является их механизмом. [101. с. 79 - 80.].

В. Ламмерс писал, что «Люди в пределах некой группы демонстрируют - как в повседневной жизни, так и в экстремальные моменты - более или менее единообразные, сравнительно постоянное отношение к жизненным обстоятельствам, которые являются своего рода «экзистенциональной» конституцией истории. Привычки, реакции, решения, суждения, ценности членов групп во многих отношениях единообразны. Изучая менталитет, историк должен интересоваться не состоянием отдельного индивидуума, а взаимосвязью сознания с устройством человеческого сообществ. Менталитет группы связан с ее спецификой, ее структурой, а она, в свою очередь, определяется длительными, неизменными, историческими ситуациями. Менталитет группы порождается ее историей, но и сам, сложившись, определяет ее в дальнейшем». [101. с. 82 - 83].

Ю. Митке определял менталитет как ««самопонимание групп», о нем можно говорить только при исследовании группового поведения. «Когда я говорю о менталитете отшельника, я имею ввиду его самопонимание, которое типично для отшельников, т. е. рассматриваю его как представителя группы или класса индивидов». Проявляется же этот групповой менталитет не в заметных поступках и индивидуально окрашенных представлениях, а в повседневном, полуавтоматическом поведении и мышлении. Речь идет о чем-то предшествующем личному сознанию. Объектом изучения, т. о. является тот общий «фон» или «подкладка», на которой выступает индивидуальное [101. с. 86].

К. Арнольд присоединяется к Ф. Граусу в формулировке понятия менталитета как «функционирующей, часто противоречивой, но всегда структурированной, никогда не аморфной системы, влияющей на поступки, чувства и мнения людей в сообществах». Он сочувственно цитирует и определение менталитета, принадлежащее Г. Телленбаху: «Всеобщая установка или коллективный образ мысли, обладающий относительным постоянством и основывающийся не на критической рефлексии или спонтанных случайных мыслях, а на том, что рассматривается в пределах данной группы или общества как само собой разумеющееся» [101. с. 92].

Из приведенного выше обзора определений ментальности видно насколько эти определения разноплановы, носят, прежде всего, описательный, а не концептуальный характер. И все же, определенные точки соприкосновения в приведенных выше определениях есть: менталитет - это феномен, рассматриваемый в контексте изучения коллективной психологии, прежде всего, психологии различный народов. Менталитет - феномен, имеющий решающее значение для психологии народа и для его дальнейшей истории.

В начале 90-х российскими исследователями были сделаны первые попытки дать новому термину адекватное наполнение. Вклад в разработку теории ментальности внесли и некоторые отечественные ученые как близкие к методологии новой интеллектуальной истории - А. Я. Гуревич, А. П. Ястребитская, В. П. Даркевич, Ю. Л. Бессмертный, так и не принадлежащие к этой научной традиции - Л. М. Баткин, А. В. Арциховский, Н. В. Воронин, Б. Л. Романов, И. Г. Дубов, В. К. Кантор, А. С. Ахиезер. «Менталитет», это абстрактное и емкое понятие пришло на помощь обществоведам, историкам, психологам до этого использовавшим в основном марксистскую парадигму, став панацеей, единственно правильным объяснением всех существующих проблем. «Очень часто мы ссылаемся на ментальность даже тогда, когда вообще не можем найти рационального объяснения того или иного явления общественной жизни. «Такова наша ментальность» - говорим в таком случае мы» [57. с.6]. По мнению некоторых исследователей, феномен этнической ментальности может выступить в роли известного недостающего звена, которое поможет восполнить, уточнить, конкретизировать научную картину социальной действительности и объяснить эффективность (или неэффективность) функционирования существовавших социальных теорий и концепций [58. с.163].

Одни из первых определений менталитета были довольно размытыми, например, «менталитет - духовно-психологический облик общества» [142. с.58]. Позднее «менталитет» стали определять как «совокупность представлений, воззрений, «чувствований» общности людей определенной эпохи, географической области и социальной среды, особый психологический уклад общества, влияющий на исторические и социальные процессы» [100. с.28-33]. Данное понятие «используется главным образом для обозначения оригинального способа мышления, склада ума или даже умонастроений (например, национальный - грузинский, русский, немецкий и др. или региональный - скандинавский, латиноамериканский и др. менталитеты…» [117. с.80]. Такое понимание менталитета практически отожествляет понятие «менталитет» с массовым сознанием, что, в свою очередь, делает это понятие ненужным. Позднее появились более целостные и законченные определения понятия «менталитет», так в «Кратком этнологическом словаре» этот термин определяется как «свойственный данному народу склад мышления; представляет собой устойчивый изоморфизм (постоянство, неизменность, инвариант), присущий культуре или группе культур, который обычно не осознается и принимается в этой культуре как естественный; он не поддается изменениям под воздействием идеологического давления» [84. с.85]. В этом определении обретает контуры одна из главных сущностных характеристик менталитета, а именно, наличие в психическом складе нации устойчивого пласта психики, который включает в себя определенные мировоззренческие модели.

С развитием психологии, логики, лингвистики, культурологии, термин «менталитет» получил в каждом отдельном научном направлении свое специфическое истолкование [136. с.240]. Понятие «менталитет» («ментальность») стало занимать прочное положение и в отечественной психологической литературе, так Т. Г. Стефаненко считает, что «при определении этноса как группы, ключевой характеристикой которой является осознание людьми своей к ней принадлежности, именно ментальность - наиболее подходящая категория при изучении социально-культурных особенностей народов. Более того, с первых шагов становления этнопсихологии крупнейшие ее представители изучали именно ментальность, хотя и под другими названиями» [146. с.137], а А. Я. Гуревич, которому принадлежит первая попытка зафиксировать категориальный статус данного понятия, подчеркивает, что ментальность как обобщенный способ восприятия мира, манера чувствовать и думать, характерная для людей определенной эпохи, должна составлять предмет психологического изучения [48. с.459]. Указывает на необходимость исследования менталитета в рамках социальной психологии и украинский исследователь менталитета Р. А. Додонов [58. с.132]. Поэтому можно согласиться с точкой зрения американского исследователя Д. Филда о роли психологии в раскрытии содержания менталитета, которую он высказал в своем выступлении на международной конференции «Менталитет и аграрное развитие России (19-20 вв.)» в Москве. «История менталитета без основания в развернутой психологической теории, - отмечал он, - была бы «аномальной» [150. с.10].

С точки зрения психологии, менталитет - некая интегральная характеристика людей, живущих в конкретной культуре, которая позволяет описать своеобразие видения этими людьми окружающего общества и объяснить специфику реагирования на него (И. Г Дубов ) [Цит. по 91. c.140]. По меткому замечанию А. Я. Гуревича: «Противоположность официальной и народной культур <…> - это именно противостояние идеологии и ментальности» [Цит. по 58. с.163]. Рассмотрение ментальных особенностей сознания позволяет проникнуть в «скрытый» слой общественного сознания, более объективно и глубоко передающий и воспроизводящий умонастроения эпохи, вскрыть глубоко укоренившийся и скрытый за идеологией срез реальности - образов, представлений, восприятий, который в большинстве случаев остается неизменным даже при смене одной идеологии другой. Это объясняется большей, по сравнению с идеологией, устойчивостью ментальных структур.

Менталитет - это имплицитные структуры психического склада нации, генетически и социально укорененные в сознании и сфере бессознательного многих поколений людей, а потому - при всей своей относительной исторической изменчивости - в своих основах постоянные, стабильные, а потому представляющие наиболее общее содержание, объединяющее в себе различные исторические эпохи в развитии национальной истории и культуры. Менталитет является центральным содержанием трансмиссии культуры, менталитет - это квинтэссенция культуры социума в ее наиболее широком понимании, это имплицитные основания индивидуального и коллективного мировосприятия, мировоззрения, поведения, «менталитет», как пишет А. С. Ахиезер, это «устойчивый изоморфизм, присущий культуре» [7. c.190].

Менталитет - это общая духовная настроенность, относительно целостная совокупность образов, идей, верований, навыков духа, в которой находят свое выражение представления о личности и ее отношении к обществу, идеалы добра и зла, справедливости, должного, равенства, представления о ходе истории и т. д. Менталитет является имплицитным, корневым основанием коллективного мировосприятия, мировоззрения, поведения. В отличие от Фрейда, Юнг полагает, что не только субъективное, вытесненное за «порог сознания», но, прежде всего коллективное и безличное психическое содержание включается в область бессознательного. «Коллективное бессознательное как наследие предков… является не индивидуальным, а общим для всех людей… и представляет собой истинную основу индивидуальной психики». В основе коллективного бессознательного лежат устойчивые образы, названные Юнгом архетипами. В своей сущности ментальность как раз и представляет собой исторически переработанные архетипические представления, через призму которых происходит восприятие основных аспектов реальности: пространства, времени, искусства, политики, экономики, культуры, цивилизации, религии.

Понятие менталитета этнокультурной общности гораздо более широко и всеобъемлюще, нежели то, что мы называем культурой, общественным сознанием и идеологией. Менталитет, являясь своеобразным интегратором, косвенно или прямо проявляется в самых разных аспектах жизни общества, в специфике политических, экономических, социальных, культурных и других общественных отношений и процессов. Менталитет обеспечивает диахронные (передающиеся во времени из поколения в поколение) формы объективации национально-этнического сознания.

Менталитет выполняет функцию своего рода этнопсихологической ДНК, хранящей информацию об истории, этапах формирования, условиях жизни и деятельности и этнического потенциала. Менталитет - создаваемый этнической общностью глубинный классификационно-оценочный эталон, с помощью которого осуществляется понимание объектов в их сходстве между собой и отличии от других, он выступает конструктором определенных моделей поведения, чувствования и мышления.

Серьезным основанием для раскрытия категории «менталитет» со стороны психологической науки являются концептуальные положения К. Г. Юнга о наличии в психике динамичных схем коллективной мысли, являющихся результатом и отражением имевших место переживаний и факторов, послуживших причинами подобного рода переживаний. Эти предсуществующие формы, названные К. Г. Юнгом архетипами, представляют собой возможность определенного типа восприятия и действия в ситуациях, соответствующих данному архетипу. Мы рождаемся не только с биологическим, но и с психологическим наследством, определяющим наше поведение и опыт. Это бессознательное - как воздух, которым дышат все и который не принадлежит никому. Это вместилище универсальных образов и моделей для постижения мира. Именно в это понятие «архетипа» социума входят сказки, легенды, мифы народа. Понятие «коллективные представления» (фр. representations collectives), используемое Леви-Брюлем в работе «La mentalite primitive», пересекается с понятием архетипа [113. с.24].

Менталитет можно рассматривать как наиболее константную, глубинную часть психического склада нации. Менталитет имеет особые каналы трансляции, позволяющие ему передаваться из поколения в поколение. Главными среди них являются классические, сакральные, фольклорные и иные широко распространенные тексты, структуры языка, предметы повседневного обихода, типичные образцы поведения. Чаще всего менталитет одного народа реконструируется исследователями путем сопоставления с менталитетом другого. Захватывая бессознательное, менталитет выражает жизненные и практические установки людей, устойчивые образы мира, эмоциональные предпочтения, свойственные данному сообществу и культурной традиции. Размышляя о проблемах менталитета, М. А. Розов отмечает, что менталитет «это то, что полностью не высказано, не осознано, не сформулировано, но существует и определяет отношение человека к миру» [125. с.25]. Компоненты, составляющие менталитет, сливаются в некий духовный сплав, определяющий предрасположенность индивида мыслить, чувствовать и действовать определенным образом; по существу, менталитет - устойчивое ценностно-смысловое ядро психического склада нации. События конца XX века стимулировали огромный интерес россиян к особенностям российского, в том числе русского, менталитета, проявляющиеся не только в научных исследованиях и аналитических выкладках политологов, но и в дискуссиях, направляющих движение самой общественной жизни.

Итак, менталитет - это устойчивый пласт национальной психики, который включает в себя определенные мировоззренческие модели. Это то ядро психического склада нации, которое пытались выделить ряд французских этнопсихологов [179.с.21-28], считающих, что у каждого этноса существует «устойчивая часть» («ядро») психики и часть изменчивая. Устойчивой считается та часть психического склада нации (те черты), которая обусловлена влиянием географической среды и климата, особенностями самого этноса и длительностью его исторического развития. Но это не единственная сущностная характеристика менталитета.

Менталитет формируется в ходе длительного исторического развития данного этноса и определяет национальный характер, национальную модель экономического и социального поведения, а ментальные конструкции являются, по сути, стержневыми особенностями различных культур, позволяющими так или иначе типологизировать эти культуры. Наличие устойчивых особенностей национального менталитета не означает, однако, что он представляет собой некую неподвижную метафизическую сущность. На самом деле, национальный менталитет меняется, хотя и очень медленно. Механизм этого изменения носит весьма специфический характер: он осуществляется не путем «перестройки» (на которую неизменно надеялись все российские утописты-реформаторы), а посредством наслаивания поверх древних архетипов всё новых и новых смысловых пластов. Причём, появление каждого нового пласта следует рассматривать не как простое «добавление», но как изменение всего контекста смысловой репрезентации социальной реальности.

Многие исследователи справедливо отмечают передачу ментальных конструкций от поколения к поколению в генотипе. «Менталитет - это родовая память. Она основывается на синтезе природной и социальной программ наследования» [190. с.4]. Не случайно некоторые авторы (И. К. Пантин, немецкий исследователь Э. Шулин) при определении менталитета употребляют термин генетики «код»: «этический код», «познавательный код». Здесь значение термина «менталитет» достаточно близко подходит к смыслу юнговского понятия «архетип».

Р. А. Додонов также указывает на то, что ментальное начало передается в генотипе: «Прогресс этногенеза заключается в том, что происходит постепенное замещение природно-биологических детерминант на социальные. Вместе с тем, эти природно-биологические детерминанты не исчезают, а лежат в основе целого ряда устойчивых реакций на внешние раздражители, способов общения с людьми, стереотипов мышления и поведения» [58. с.86].

Однако не только ментальное начало, передающееся в генотипе, влияет на этнокультурную реальность, сама эта реальность также формирует менталитет, передающийся уже следующим поколениям. «Этническая ментальность, - отмечает Р. А. Додонов - может стать иллюстрацией … процесса биологического закрепления социокультурных изменений, без которых этносы давно бы превратились в чисто социальные целостности» [58. с.99]. В этом направлении перспективны исследования молекулярной биологии, в результате которых было выявлено существование биологических социумов. В связи с этим нельзя не обратить внимание на контуры новой науки социогенетики, обрисовываемые Ю. В. Яковцом в книге «История цивилизаций» [166.]. Ю. В. Яковец определяет закономерности наследственности, то есть сохранения и передачи из поколения в поколение ядра, генотипа общества, выражающего главное содержание, сущность рода человеческого.

Исследованиями ряда авторов [58.] высказаны гипотезы о механизме ретрансляции информации, записанной в генотипе. Опираясь на данные биологии, было выдвинуто положение, в соответствии с которым, творцом генетических программ организма является его экологическая ниша - совокупность всех факторов среды, в пределах которых возможно существование в природе данного вида. Именно в рамках экологической ниши стабилизирующий отбор создает генетическую конструкцию биологического организма, в том числе, ее поведенческую составляющую. Для людей, в отличие от животных, к числу факторов, определяющих «экологическую нишу», следует относить и факторы «второй природы», каким бы удивительным это не представлялось на первый взгляд. Человек, будучи носителем определенной ментальности, при перенесении его в иную, чуждую ему обстановку, может и не погибнуть физически, однако поведение этого человека будет настолько противоестественным для нового окружения, что представители последнего никогда не спутают его со «своими».

Отмечая близость ментального начала со сферой бессознательного, Т. Г. Стефаненко пишет, что «ментальность тесно связана с областью коллективного бессознательного» [146. c.137]. Можно согласится с тем, что менталитет пересекается с коллективным бессознательным, но не исчерпывается им, менталитет «означает нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, т. е. глубинный и поэтому труднофиксируемый источник мышления, идеологии и веры, чувства и эмоций» [49. с.459]. Выделяя в менталитете три уровня, С. В. Гринева отмечает, что самый первый слой «можно назвать нерефлексируемый, «чувственный пласт». Он формируется на уровне массового (коллективного) бессознательного» [46. с.77]. О бессознательной природе ментальности и ментальных структур писали многие историки и антропологи. В трудах Ф. Арриеса, Ф. Броделя, Ж. Дюби, Ж. Ле Гоффа, Р. Мандру содержатся многочисленные указания на неосознаваемый характер большинства форм и механизмов коллективной психологии людей различных культур.

Анализируя проблемы и методы изучения истории ментальностей, французский исследователь А. Дюпрон подчеркивает необходимость изучения бессознательных аспектов последней. Он пишет: «Спецификой истории коллективной психологии, по сравнению с традиционной историей, является постоянное углубление, имеющее целью достичь «заднего плана» человеческих действий или представлений, глубинных, неизведанных уголков коллективной души или глубинных уровней текста, который подвергается постоянному «прослушиванию», обнаружению того, что находится по ту сторону его буквального смысла» [71. с.24].

Исследуя коллективное бессознательное, К. Г. Юнг обнаружил, что все эти продукты человеческой деятельности едины по структуре, происхождению и функциям. Они порождены общей матрицей - архетипом коллективного бессознательного. Являясь бессодержательными контурами восприятия, архетипы в ходе развития культуры обогащаются опытом новых поколений, находят отражение во все более многозначных символах, «захватывая бессознательное, менталитет выражает жизненные и практические установки людей, устойчивые образы мира, эмоциональные предпочтения, свойственные данному сообществу и культурной традиции».

«Ментальность, - отмечает В. В. Бабаянц, - выступает как совокупность бессознательных комплексов, складывающихся в процессе адаптации человеческого коллектива (этноса) к окружающей природно-социальной среде и выполняющих в этнической культуре роль основных механизмов, ответственных за психологическую адаптацию этноса к окружающей среде» [8. с.181].

В обыденном сознании слова «ментальность» и «менталитет» успели «обрасти» широким веером значений, коннотативных смыслов, хотя и продолжают оставаться конкретно определяемыми лишь на уровне идиолекта. Такой подход позволяет давать очень широкое толкование категории «менталитет» и использовать ее для обозначения любого более или менее устойчивого комплекса представлений о мире [См. например: 62.;63.;94.], в результате чего теряется какое-либо различие между идеологией, общественным сознанием и собственно менталитетом. Мы полагаем, что такое широкое толкование термина «менталитет» вряд ли оправдано, можно в полной мере согласится со Стефаненко Т. Г. в том, что несмотря на важность этого понятия, оно обладает «аморфностью и недостаточной сцеинтичностью» [146. с.138].

Нам представляется, что было бы оправданно закрепить за термином «менталитет», во-первых, то, что изначально вкладывалось исследователями, которые ввели этот термин в научный оборот, поэтому термин «менталитет» должен быть соотнесен с понятием «коллективное». Традиционно, с момента введения в психологическую литературу для анализа особенностей тотемического и светского типов мышления понятия «mentalite» (в исследовании Леви-Брюля «La mentalite primitive»), оно понималось, прежде всего, как менталитет социальной общности в этническом контексте. Одним из идейных источников теории менталитета как теории особой интегративной формы коллективного сознания представляется теория «коллективного сознания» Э. Дюркгейма. Поэтому можно полностью согласиться с И. Дзялошинским, который отмечает, что «понятие «индивидуальный менталитет» - не более чем метафора. Менталитет есть фундаментальный слой коллективного поведения, деятельности, эмоционального реагирования на различные ситуации, присущие данному этносу или устойчивой социальной группе. Индивид обладает более или менее своеобразной индивидуальной регулятивно-смысловой сферой, но ее основа - менталитет - является тем общим, что связывает его с соплеменниками, сородичами, братьями по классу и т. д. Именно поэтому менталитет не поддается сознательным усилиям по его изменению» [56. с.153]. Ментальность, как отмечают многие ученые (Ю. Митке, А. Я. Гуревич, М. Ю. Шевяков), является по своей сути не индивидуальной, а групповой характеристикой и отражает специфику отношения к миру тех или иных групп. Исследователь русского менталитета М. Г. Горбунова также считает, что менталитет относится с сфере внеличного, коллективного [42. с.15]. Солидаризируясь с данной точкой зрения, мы полагаем, что понятие «менталитет» можно употреблять лишь применительно к какой-либо социальной общности. Поэтому определение менталитета, распространяющее данное понятие и на отдельного человека без указания обусловленности ментальных установок принадлежностью к социальной или этнической группе, как нам представляется, недостаточно корректно.

Во-вторых, в рамках этнопсихологии термин «менталитет» должен обозначать характеристику этнической части общественного сознания (бессознательного). Некоторые исследователи, на наш взгляд, справедливо отмечают, что понятие «менталитет» вряд ли может претендовать на универсальность, так как оно применимо лишь к этнической общности. По мнению И. К. Пантина, менталитет - это своеобразная память народа о прошлом, психологическая детерминанта поведения миллионов людей, верных своему исторически сложившемуся «коду» в любых обстоятельствах, не исключая катастрофических [127. с.30].

Р. А. Додонов также указывает, что, несмотря на то, что особенности мировосприятия, эмоциональных реакций, «образа мира», стереотипов мышления и поведения могут существовать - и существуют - и в профессиональных группах, но этническая ментальность более «сильна», хотя бы потому, что она закрепляется опытом многих поколений, передаваясь по наследству. Именно по этому признаку проходит водораздел, различие между ментальностью собственно социальных и этнических общностей. Этническая ментальность отражает адаптацию психики этнического коллектива к существованию в определенном природном и социальном окружении вне зависимости от внутриэтнического разделения труда, вырабатывает и закрепляет в генотипе наиболее оптимальные эмоциональные и поведенческие приемы [58. с.101]. Этническая ментальность показывает, что было общего у Цезаря и последнего солдата в его легионах, у святого Людовика и крестьянина, трудившегося в его владениях, у Колумба и матроса на его каравеллах [166.].

В-третьих, менталитет можно рассматривать, как наиболее константную, имплицитную часть социальной информации, эта часть наименее подвержена изменениям и детерминирована в большей степени этнической составляющей, нежели производственными отношениями и социальным строем [91. c.142].

В-четвертых, необходимо отметить, что в менталитете, безусловно, присутствует пласт бессознательного. «Ментальность <…>, - пишет, например, А. Я. Гуревич, - во многом, - может быть, в главном - остается непрорефлектированной и логически не выявленной. Ментальность <…> - тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания, - люди ими пользуются, обычно сами того не замечая, не вдумываясь в их существо и предпосылки, в их логическую обоснованность» [58. с.75]. Менталитет, по мнению Гуревича, представляет собой тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отделена от эмоций, от ментальных привычек и приемов сознания, - люди ими пользуются, обычно сами того не замечая, т. е. бессознательно. Некоторые исследователи считают наличие сознательного и бессознательного пластов одной из ключевых характеристик национального менталитета [105. с.320].

В-пятых, генетические определения сосредотачивают внимание на происхождении самого феномена. Авторы этих определений, перечисляющие факторы, которые детерминируют процесс зарождения и дальнейшего становления этнической ментальности, отмечают, что природные и социальные факторы находят закрепление в генотипической информации, передаются по наследству, обеспечивая тем самым ментальную преемственность [58. с.78].

В-шестых. Какое понятие стоит наиболее близко по отношению к понятию «менталитет»? В современных англоязычных психологических словарях «менталитет» определяется как «качество ума, характеризующее отдельного индивида или класс индивидов» [185. с.454], «обобщение всех характеристик, отличающих ум» [172. с.22], «способность или сила разума» [170. с.313], «установки, настроение, содержание ума» [187. с.720], «образ мыслей, направление или характер размышлений» [189. с.1411] и, наконец, как «сумма мыслительных способностей или возможностей, отличающихся от физических» [173. с.1552]. Словарь общественных наук определяет его следующим образом: «Термин имеет различные значения, близкие к понятиям установки, умственной функции и даже мышления (последнее - у Леви-Брюля (1922). Практически не употребляется антропологами и социологами, но встречается у некоторых историков, последователей школы Анналов» [171.]. На первый взгляд, в контексте западной науки к понятию «менталитет» наиболее близки такие понятия как: «склад ума», «мышление», «ум», «рассудок», «разум», т. е. понятия, относящиеся к сфере рационального. На наш взгляд, соотнесение менталитета лишь со сферой рационального является ошибкой. Отнесение понятие «менталитет» в западной науке, прежде всего к сфере рационального, есть результат доминирования рационализма в западной культуре, который накладывает свой отпечаток и на научные исследования, в особенности в рамках социальных наук, вследствие этого вполне естественно, что в контексте западной науки менталитет, определяемый как «способ воспринимать мир», соотносится прежде всего с рациональным началом. И не случайно при переносе на российскую почву понятие «менталитет» стало дрейфовать в строну начала чувственного. Понятие «менталитет» стали соотносить с понятиями «мироощущение», «образ», «воззрение», «чувствование», т. к. в российском менталитете в большей степени выражены чувственные начала, например, в России, в противоположность США, морально-этическое - обязательная составляющая понятия «интеллигенция», традиционный же подход в западных культурах определяет интеллект прежде всего как умственные способности, проявляющиеся в вербальных и математических навыках. Недавно в России Н. Л. Смирновой было проведено исследование образа умного человека, которое показало, что для российской выборки хар