Классическая геостратегия.

Геополитическая школа классической геостратегии зародилась в конце XIX в. с появлением теорий, которые пытались объяснить различия в потенциальной силе государств и регионов в связи с их географическим положением. Именно эти основания для классификации регионов мира и остаются отличительным признаком теорий данной школы по сей день.

Первым представителем школы классической геостратегии по праву называют Алфреда Тайера Мэхэна.

Основные идеи его геополитической теории изложены в книгах «Влияние морских держав на историю» (1890) и «Американский интерес во власти на море» (1897). По мнению Мэхэна, важным фактором, влиявшим на потенциальную силу государства в мире, выступало его географическое положение по отношению к основным морским путям. Главным и наиболее эффективным средством передвижения в мире выступали морские пути, значительный объем передвижения грузов в межгосударственном обмене приходился на морской транспорт, единственной возможностью влиять на другие части света было использование флота. Таким образом, по логике Мэхэна, чтобы претендовать на глобальную роль в мировой политике, государство неизбежно должно иметь возможность контролировать важнейшие морские пути. Поэтому «морское» географическое положение государства предопределяет его потенциальную силу. Выгодное морское положение определяется наличием удобных выходов в Мировой океан, береговой зоной, благоприятной для развития портов и удобной для целей обороны, легкой доступностью к основным морским путям, для которой необходимо развитие системы морских баз по всему миру. Островное положение государства, претендующего на мировое господство, являлось крайне выгодным с точки зрения защищенности от нападения извне и всех признаков морского положения. Несомненно, необходимым условием превращения государства в сверхдержаву выступала его способность экономически и технологически создать мощный флот.

Мэхэн первым указал на геополитический раскол в мировой политике, пролегающий между морскими и сухопутными державами, — раскол, предопределенный факторами географического положения.

Концепция Мэхэна очень хорошо объясняла логику появления великих держав прошлого и делала вполне естественной современную ему роль островной Великобритании с ее морской империей как мировой сверхдержавы. Однако Мэхэн был гражданином другой страны, географическое положение которой также, согласно его теории, давало возможность претендовать на роль морской сверхдержавы. Своей гражданской задачей Мэхэн видел необходимость убедить американское правительство начать процесс превращения США в великую морскую державу. Он считал, что для Соединенных Штатов переход от политики изоляционизма к активной роли в мировой политике представлял собой не столько одну из возможностей развития, сколько насущную необходимость, поскольку рано или поздно США будут, так или иначе, втянуты в глобальные политические конфликты.

Взгляды Мэхэна стали весьма популярны среди политиков конца XIX — начала XX в. как в США, гак и за их пределами. Наибольшее влияние Мэхэн и его идеи имели на администрации президентов У. Мак-Кинли (1897—1901) и Т. Рузвельта (1901 — 1909), знакомы они были и В. Вильсону, и Ф. Рузвельту. Именно по настоянию Мэхэна Соединенные Штаты осуществили захват Гавайских островов, установили контроль практически над всем Карибским бассейном, оккупировали Филиппины. Несомненным триумфом воплощения геополитической доктрины Мэхэна стали захват Панамы и строительство Панамского канала, что позволило США эффективно перебрасывать ресурсы из Атлантического бассейна в Тихий и Индийский океаны.

Возможно, еще более значимыми идеи Мэхэна стали в Германии, Великобритании и Японии. Германия и Япония переориентировали свою военную доктрину на строительство мощных флотов, что впоследствии существенно повлияло на события первой четверти XX в.

Несмотря на то, что Мэхэн относится к более старшему поколению, традиционно основателем современной геополитики принято считать Хэлфорда Джон Маккиндера. Так же, как и Мэхэн в США, Маккиндер в Великобритании активно проводил свои взгляды в конкретную политику и преуспел в этом.

Научные представления Маккиндера сформировались мод влиянием идей Мэхэна. Маккиндер полностью разделял исходный тезис Мэхэна о том, что мировая политика определяется главным расколом, конфликтом интересов между морскими и сухопутными державами. Однако Маккиндер считал, что эра мирового приоритета морских держав проходит, ей на смену приходит эпоха сухопутного владычества. Свой вывод он делал на основании анализа стратегических преимуществ, которые несло с собой развитие новых технологий на транспорте и в коммуникациях. Бурное развитие железнодорожного транспорта, по его мнению, произвело переворот не только в экономике, но и в глобальной политике, сделав «сухопутную мобильность» более эффективной по сравнению с морской.

При изложении теории Маккиндера традиционно упоминают написанные в разные исторические эпохи три его работы, где он существенно корректировал свои взгляды.

Первая работа, принесшая Маккиндеру известность, первоначально увидела свет в форме доклада Королевскому географическому обществу, а позже — в виде статьи под названием «Географическая ось истории» (1904). В ней он облек в конкретные географические очертания базисный конфликт между «людьми моря» и «людьми суши». Главной идеей исследования стал тезис о существовании обширной территории, географическое положение которой предопределяет ее потенциальную роль мирового центра власти. Вся мировая политическая история неизбежно вращается вокруг этого потенциального центра. Эта территория — домен «людей суши» — огромный массив земли, лежащий на северо-востоке Евразии и определяемый по бассейновому принципу как территории Арктического и бессточного бассейнов. Сама природа, по мнению Маккиндера, защитила эту территорию от возможности завоевания с моря.

Действительно, суровость климата, делающая крайне сложной навигацию по северным морям и великим сибирским рекам, особенности рельефа и ландшафтов, прикрывающих ее с юга и востока труднопроходимыми для больших армий пространствами, невозможность проникновения флотов морских держав в бассейны Каспийского и Аральского морей — все это превращает данную территорию в гигантскую природную крепость, практически недоступную для завоевания с моря. Этот домен «людей суши» с юга и запада окружен территориями, по физико-географическим условиям гораздо более благоприятными для развития человеческого общества и обладающими хорошими выходами в Мировой океан. Именно здесь развивались морские цивилизации, достигавшие мирового господства в «колумбову эпоху», продолжавшуюся со времен Тюдоров до XX в.

«Морские» территории, непосредственно граничащие с «осевой зоной истории», Маккиндер объединил под названием «внутренний или переходный полумесяц» и включил в него Западную Европу, Ближний Восток, Индию и Китай. За пределами «внутреннего полумесяца» лежат территории «внешнего полумесяца» морских держав, который включает в себя практически весь остальной мир и не имеет непосредственного контакта на суше с «осевой зоной» и, следовательно, не подвержен напрямую опасности завоевания с ее стороны.

Два государства на карте Маккиндера 1904 г. имели особое положение: Великобритания и Япония. Хотя они и находились территориально близко к «внутреннему полумесяцу», их островное положение делало их стратегически так же труднодоступными для завоевания «людьми суши», как и зону «внешнего полумесяца». Поэтому они и были отнесены к последнему.

Вывод, сделанный Маккиндером в этой работе, сводился к тому, что если в «колумбову эпоху» морская мобильность была стратегически главной и делала морские державы потенциально сильнее, то с развитием сети железных дорог, связавших балтийское побережье с тихоокеанским, наступает эра политического превосходства «людей суши». Интересно, что во времена, когда Великобритания еще оставалась очевидным лидером в мире, Маккиндер предсказал ее упадок и появление новой сверхдержавы — России или любой другой, которая сумеет установить контроль над территорией «осевой зоны». Кроме того, очень важное место в данной работе Маккиндер отводил анализу воздействия типа ландшафта на становление и развитие наций и цивилизаций.

Второй классической работой, написанной уже в другую эпоху, последовавшую за окончанием Первой мировой войны и победой социалистической революции в России, явилась книга «Демократические идеалы и реальность» (1919). Маккиндер существенно скорректировал свои представления и ввел новую терминологию, которая и по сей день широко используется политиками и учеными. Так, он ввел понятие «мирового острова» — крупнейшего массива суши, со всех сторон окруженного океаном, в который входят Европа, Азия и Африка. В таком макро масштабе Северная Америка, будучи максимально приближенной географически к «мировому острову», видится не как материк, а как крупный прибрежный остров. Ее Маккиндер предложил именовать «северо-американской морской базой». Самым главным сущностным и терминологическим нововведением по сравнению с представлениями 1904 г. явилось преобразование «осевой зоны». Она превратилась в «хартленд», изменив существенным образом и свои географические очертания.

Основания для определения географических очертаний «хартленда» были, как и ранее, физико-географическими. Так, «хартленд» по сравнению с «осевой зоной» стал гораздо ближе к Западной Европе. Маккиндер ввел понятие «великой евразийской низменности» — это территория главным образом Восточно-Европейской равнины и Западно-Сибирской низменности, окруженная с юга и востока возвышенными труднопроходимыми территориями и открытая только на запад. В связи с этим, именно с Западной Европой гораздо более, чем с любой другой частью «внутреннего полумесяца», возможны контакты и столкновения людей «хартленда».

Маккиндер добавил к территории арктического и бессточного бассейнов обширные горы Азии и включил их в состав «хартленда», резонно посчитав, что они не менее недоступны для «людей моря».

Другим, более важным отличием от «осевой зоны» 1904 г. стало включение в состав «хартленда» бассейнов Черного и Азовского, а также Балтийского и Белого морей, что практически соответствует по площади всей Центральной и Восточной Европе от Эльбы до Адриатики. Казалось бы, это противоречит основному принципу выделения домена «людей суши» — невозможности посредством морских и речных коммуникаций достичь, захватить и освоить данную территорию. Ведь и Балтийское, и Черное (Азовское), и Белое моря непосредственно связаны с Мировым океаном, и история не раз доказывала, что именно они являлись проводниками морских агрессий и аренами морских столкновений. Однако общие физико- географические особенности этих морей, по мнению Маккиндера, делали их стратегически особенными. Дело в том, что все они — внутренние, практически со всех сторон окруженные сушей и связаны с океаном через узкие и длинные проливы. Следовательно, у державы, контролирующей с суши эти проливы, существует реальная возможность, не имея мощного флота, лишь сухопутными средствами эффективно «закрыть» акватории этих морей. Если же вспомнить упомянутую выше физико-географическую предрасположенность «хартленда» к контактам именно с Западом, то значение Восточной Европы для контроля над «хартлендом» в системе маккиндеровских обоснований существенно возрастает. Ведь именно здесь география предоставляет наиболее благоприятный путь для морских держав при вторжении в «хартленд», именно здесь «великая евразийская низменность» не ставит серьезных естественных рубежей для продвижения войск «хартленда» на территории «внутреннего полумесяца», именно здесь «хартленд» может развить свой флот и превратиться в морскую державу. Поэтому Маккиндер делает вывод о том, что территория Восточной Европы является стратегическим ключом от контроля над «хартлендом». Здесь Маккиндер приходит к формулировке своей знаменитой триады:

• кто правит Восточной Европой — тот командует «хартлендом»;

• кто правит «хартлендом» — тот командует «мировым островом»;

• кто правит «мировым островом» — тот командует миром.

В 1943 г. появилась третья работа Маккиндера, ставшая впоследствии классической: «Земной шар и достижение мира». Это была новая историческая эпоха, и Маккиндер не мог не внести коррективы в свою концепцию. По сравнению с работой 1919 г. «хартленд» уменьшился в размерах. Маккиндер исключил из него то, что он назвал «леналенд» — «земля Лены». Сюда он включил все территории Сибири к востоку от Енисея. Эта территория вошла в новый пояс, появившийся в его модели. Это пояс «бросовых земель», который окружает «хартленд» и балансирует систему распределения власти в мире.

Роль этого физико-географического пояса казалась ему весьма высокой — пояс выступал своего рода буфером между морскими и сухопутными державами. В этой же работе он предсказал будущее возвышение в мировой политике так называемых «муссонных земель» — региона Юго- Восточной Азии.

Прямым продолжателем логики Мэхэна и Маккиндера, несомненно, был американский ученый Николас Джон Спайкмэн. Основные геополитические работы, ставшие известными, он опубликовал в последние годы своей жизни, в разгар Второй мировой войны. Фактически Спайкмэн оставался в той же системе обоснований, что и Маккиндер. В отличие от Маккиндера, Спайкмэн разделял земную сушу на Старый мир и Новый мир. Новый мир состоял из двух американских континентов, Старый мир практически повторял маккиндеровскую модель за одним принципиальным исключением. Спайкмэн критиковал Маккиндера за переоценку значимости «хартленда». С его точки зрения, основным стратегическим потенциалом в Старом мире обладал внутренний полумесяц морских держав, который Спайкмэн назвал «римлендом» (от англ, rim — край, обод). Это территория, граничащая как с сухопутными державами, так и с «великой морской кольцевой дорогой» — главным морским путем Старого мира, который начинался в Балтийском и Северном морях, проходил по Средиземному и Красному морям вокруг Евразии и заканчивался в Охотском море.

«Римленд», таким образом, благодаря своему географическому положению, просто обязан был приспосабливаться к существованию в обоих режимах — и как сухопутная и как морская цивилизация, что делает его более гибким и, следовательно, более жизнеспособным в мировой политике. С этой точки зрения, Новому миру, прежде всего США, необходимо было установить свой контроль над ключевыми зонами «римленда», чтобы претендовать на контроль в Старом мире и в мировой политике в целом. Главное средство достижения этой цели Спайкмэн видел в старом принципе «разделяй и властвуй» — предотвращении консолидации центров силы «римленда». Одновременно через контроль ключевых территорий «римленда» достигалась бы цель сдерживания «хартленда». Идеи Спайк- мэна стали весьма популярны в послевоенной Америке, и внешнеполитическая доктрина США 1940—1950-х гг. во многом ориентировалась на его рекомендации.

Дональд Майниг (Donald Meinig, р. 1924) в своей работе «Хартлэнд и римленд в евразийской истории» (1956) добавил к фактору морского и континентального положения критерий «функциональной ориентации населения государства». Считая вслед за Спайкмэном «римленд» ключевой зоной мировой политики, он выделил на территории «римленда» три типа территорий, исходя из функционально-культурной ориентации.

1. Китай, Монголия, Северный Вьетнам, Бангладеш, Афганистан, Восточная Европа (включая Пруссию), Прибалтика и Карелия — пространства, органически тяготеющие к «хартленду».

2. Южная Корея, Бирма, Индия, Ирак, Сирия, Югославия — геополитически нейтральны.

3. Западная Европа, Греция, Турция, Иран, Пакистан, Таиланд - склонны к талассократическому блоку.

Десятилетие спустя идеи Спайкмэна и Майнига развил Уильям Кирк (William Kirk) в книге 1965 г. «Географические оси истории», намеренно отсылающей к названию классического доклада и статьи Маккиндера «Географическая ось истории». В ней автор еще более уточнил положение ключевых территорий мировой политики, которые, по его мнению, сосредоточены именно в «талассократически» ориентированных прибрежных цивилизациях « р и мл е н да ».

По сей день находятся сторонники концепции «римленда» как ключевой зоны мировой политики.

Человеком, который совершил настоящий переворот в представлениях о стратегическом положении разных регионов и частей света, был наш соотечественник майор Александр де Северский (Прокофьев; 1894—1974). Один из первых авиаторов, он служил в русской армии во время Первой мировой войны и стоял у истоков военно-морской авиации. На одном из заданий он потерял ногу, но, несмотря на это, продолжал летать и стал лучшим асом русской морской авиации. В 1918 г. он прибыл в США и в ряду других русских авиаторов стал активно участвовать в развитии американской авиации в качестве летчика-испытателя, конструктора и ведущего стратега, советника генерала У. Митчела.

Аналогично Маккиндеру, де Северский привнес в геополитику представления о смене исторических и технологических эпох и принципиальном изменении значимости географических факторов в мировой политике. Его главный тезис состоял в том, что на смену эпохам морской и континентальной мобильности пришла эпоха воздушного транспорта и стратегического господства авиации. Эта идея была обоснована в книге «Победа через власть в воздухе» (1942). Здесь де Северский впервые использовал полярную проекцию карты мира, на которой был представлен радиус действия стратегической авиации США, способный захватить почти всю территорию земного шара. Становилось очевидным, что физико-географические факторы военно-стратегического положения, на которых строили свои концепции предшественники де Северского, теряют свою актуальность и критическое значение. Контроль над воздушным пространством провозглашался как приоритет для государства, претендующего на роль сверхдержавы.

Однако настоящий переворот в мировой политике принесла публикация де Северским в 1949 г. карты «Взгляд летчика», которая была перепечатана крупнейшими периодическими изданиями США и вызвала настоящий шок в массовом сознании американцев.

Представленные на карте окружности зон действия дальней бомбардировочной авиации СССР и США показывали, что в любой момент над любой точкой Северной Америки мог оказаться стартовавший с собственной территории советский самолет, несущий ядерную бомбу, аналогичную сброшенным американцами на Японию. Точно так же ядерные заряды могли быть доставлены с территории США в любое место территории СССР.

· Area of the U.S.S.R. air dominance — зона воздушного господства СССР; Area of the U.S.A. air dominance — зона воздушного господства США;

· Area of decision — зона решения;

· U.S.S.R. industrial heart — индустриальное сердце СССР;

· U.S.A. industrial heart — индустриальное сердце США;

· Core areas — зоны ядра;

· Secondary cores — вторичные ядра

Эта публикация оказала прямое воздействие на мировую политику. Соединенные Штаты пересмотрели свою военную стратегическую доктрину и бросили все средства на строительство мощной системы противовоздушной обороны, несколькими кольцами опоясывавшую всю Северную Америку и в особенности ее северные рубежи. Более поздние работы де Северского выглядят предтечей Стратегической оборонной инициативы президента Р. Рейгана, направленной на строительство «ядерного зонтика» над территорией США.

Фактически работы де Северского подводят логическую черту под традиционной системой обоснований, объединявшей представителей направления классической геостратегии в единую школу. С развитием воздушных средств доставки факторы физико-географического положения, определявшие, согласно этим концепциям, глобальную расстановку политических сил в мире, перестают играть главную роль. Геополитический и военно- стратегический мир глобализировался и потерял значительную меру своей зависимости от физико-географических особенностей.

Впоследствии в поиске новой системы обоснований сторонники данной школы пытались перейти от анализа воздействия физико-географического положения на политику к экономико-географическому и общественно-географическому положению в целом как фактору политики. Так, американский исследователь С. Коэн (Saul Cohen; р. 1928) пытался построить геополитическую классификацию стран и регионов, отталкиваясь от анализа их реальной экономической и в целом общественной взаимозависимости. Он ввел понятие «энтропия» как критерий такой связности. Его геополитическая система оказалась иерархической, состоящей из пяти уровней классификации. На вершине ее стояли крупные, максимально связанные между собой шесть «геополитических регионов». Все эти регионы объединялись на верхнем иерархическом уровне в два геостратегических региона или «географические сферы»: зависимый от торговли морской мир и «евразийский континентальный мир». Интересно, что, используя иные объяснительные основания и методы, Коэн в итоге пришел к формулированию тезиса о классической дихотомии морских и сухопутных держав в мировой политике.

К школе классической геостратегии относят труды еще многих ученых, являющихся нашими современниками, однако нельзя сказать, что кто- либо из них создал достаточно стройную теорию, вылившуюся в принципиально новую классификацию стран и регионов мира. Главное же отличие современных работ, которые можно отнести к традиции классической геостратегии, — это все меньшее внимание, уделяемое категориям военной стратегии, и переход к анализу экономико-географических и политических факторов глобальных отношений.

Совершенно иную систему обоснований классификации регионов и стран мира по их потенциальной политической силе представляют работы второго направления научной геополитики — теории органического государства.