Зарождение гуманизма: человек и природа

Культура как процесс возделывания и обработки приро­ды человеком, как процесс совершенствования и обра­ботки самого человека («cultura animi»), в эпоху Возрожде­ния была снова воспринята и введена в сферу социального знания. Мыслители этой эпохи находили в культурном наследии античности свое идейное оружие в борьбе про­тив средневекового теологического мировоззрения. В сред­ние века humanitas означал совокупность природных свойств человека. Возрождение внесло в это понятие но­вое содержание — ученость и склонность к благород­ным искусствам, объединение различных сфер духовной деятельности.

Humanitas стали трактовать как единство образованности и облагороженности, которое противопо­ставлялось варварству (barbaritas) и дикости (feritas), и тем самым толковалось более широко — культура, цивилиза­ция. Например, К. Салютати полагал, что это понятие объединяет «добродетель и ученость». В то же время каж­дый из этих смыслов включал в себя множество других. Так, «ученость» предполагала универсальность знаний на основе владения «словесностью», а «добродетель», поми­мо душевной кротости и благожелательности, была неот­торжима от классической, античной образованности. При­чем эта «добродетель» не являлась врожденным свойст­вом или благодатью, а достигалась благодаря труду над латинскими и греческими рукописями.

Возрождается тот аспект античного понимания куль­туры, который связан с идеей окультуривания, возделы­вания души посредством изучения, в данном случае, анти­чных авторов. И если между гуманизмом и культурой Воз­рождения, в известном смысле, можно поставить знак равенства, то в плане функционирования и характера упот­ребления понятий «гуманизм» и «культура» они не имели равноценного значения. Центральным являлось понятие «гуманизм», хотя оно и истолковывалось в тесной связи и нередко через понятие «культура», неся ее смысловую нагрузку.

Первым истолковал humanitas в законченной фило­софской системе М. Фичино (1433—1499), идейный глава Платоновской академии во Флоренции: 1) человек есть часть природы, 2) humanitas понимается как моральное свойство личности. Фичино полагал, что под влиянием humanitas как добродетели человеколюбия людям стано­вится присуще стремление к единству. Чем человек больше любит равных себе, тем более он выражает сущность ро­да и доказывает, что он человек. И наоборот, если чело­век жесток, если он отстраняется от сущности рода и от общения с себе подобными, то он человек только по на­званию. Фичино задает вопрос: почему мальчики более жестоки, нежели старики? И дает ответ: потому что они в меньшей степени люди, нежели остальные.

Исходным пунктом гуманизма, его содержанием вы­ступала «словесность». Словесность являлась не просто деятельностью, связанной с занятием филологией, а имела широкую социально-мировоззренческую основу, являлась особым типом философствования, преследующим прак­тические, жизненные цели. В центре этого философст­вования было Слово, культ прекрасной и чистой класси­ческой речи. Слово отождествлялось со «знанием» и «до­бродетелью». Оно воплощало универсальную и божественную человеческую природу и проявлялось в мире как реальность интеллекта и воли.

Важным социальным и нравственно-психологическим фактором формирования культуры Возрождения и ее пос­ледующего развития является связь гуманизма со сферой досуга. Выделение досуга в самостоятельную сферу, слу­жащую развитию личности, — выдающееся завоевание этой эпохи, заимствованное у античности.

Одной из новых предпосылок формирования гума­нистической культуры эпохи Возрождения явилось появ­ление гуманистической интеллигенции. Ее возникнове­ние связано с зарождением в XIV в. в некоторых городах Северной и Средней Италии (и прежде всего Флоренции и Венеции), товарно-денежной экономики и развитием мануфактур.

Ведущей силой этих новых социальных преобразова­ний так или иначе становились купцы и ремесленники, сплоченные в корпорации, сблизившиеся и частично слив­шиеся с аристократической верхушкой. В них сосредо­точились все виды социальной деятельности от управления производством до управления внешней и внутренней общественной жизнью. «Герои того времени, — пишет Ф. Энгельс, — не стали еще рабами разделения труда... Они почти все живут в самой гуще интересов своего вре­мени, принимают живое участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе. Отсюда та полнота и сила характера, которые де­лают их цельными людьми».

Такое деятельное отношение к миру позволяло более широко понять целостность человеческой личности, ее роль и значение в гражданской жизни, чем предусматри­валось средневековой христианской идеологией. Человек, по мнению гуманистов, выступает как свободный творец самого себя и своего бытия на гражданском поприще, его предназначение они видели в широкой социальной активности, т. е. деятельность человека становилась оп­ределяющей чертой жизни, вела к идеалу гармоничной личности.

В эпоху европейского Возрождения отношение к при­роде коренным образом меняется. Если в средневековье к природе относились как к запечатанной книге или сак­ральному тексту, то теперь происходит осознание того, что природа внекультурна. Возрожденческий человек открывает для себя красо­ту и великолепие окружающей природы, в противовес ас­кетизму средневековья, начинает видеть в ней источник радости и наслаждения. Природа выступает еще не как предмет естествознания (концепция нового времени), а как эстетически значащая реальность.

В эту эпоху человек впервые стал думать, что реально и субъективно-чувственно видимая им картина мира — это не выдумка, не иллюзия, не ошибка зрения и не умозрительный эмпиризм. Первый поэт Возрождения Пет­рарка в своем письме к другу от 26 апреля 1335 года так выражает свой восторг от созерцания природы с высоты горы близ Авиньона. «Потрясенный грандиозностью от­крывшегося передо мной зрелища и завороженный ка­кой-то необычайной легкостью воздуха, я остановился на вершине. Я осмотрелся и увидел тучи у себя под нога­ми. И менее невероятной показалась мне тогда слава ... Олимпа, когда я собственными глазами с горы менее слав­ной увидел то, что я слышал об этих горах».

Несмотря на усиление в этот период светскости, куль­тура Возрождения в целом не была ни атеистической, ни религиозно индифферентной, что несомненно отразилось на восприятии природы. Новым был выдвинутый масте­рами эпохи Возрождения примат красоты, притом чувст­венной красоты. Бог создал мир, но как же этот мир пре­красен, как же много красоты в человеческой жизни, в человеческом теле, в живом выражении человеческого ли­ца и в гармонии человеческого тела.

Образ природы занимает в культуре Возрождения го­раздо большее место, чем в античной или средневековой. Основу искусства видели в подражании природе, кото­рую мог, по их представлениям, создать только творец, владеющий чувством красоты, — Великий художник. Эту мысль в различных ее вариациях можно найти в трудах величайших художников эпохи Возрождения — А. Дюре­ра и Леонардо да Винчи, Альберта и Микеланджело.

Природа для человека Возрождения — не онтологическая реальность, не нечто внеположенное человеку, не предмет созерцания и подражания в смысле копирования, а объект освоения, прежде всего активного духовного преобразования. Красота присуща природе, но она в ней разлита, скрыта, и ее не просто обнаружить. Поэтому предметом подражания художника становится не эмпирически данная, а познанная, определенным об­разом упорядоченная и преобразованная природа. Сле­довательно, «подражание» — это не натуралистическое копирование, а как бы извлечение истинной сути приро­ды, красоты, спрятанной под покровом материи. Отсюда результат обобщения прекрасного в природе — прекрас­ное в искусстве.